Dr. Krennic or How I Learned to Stop Worrying and Love the Death Star

Ура, тётя Ася приехала! Реклама

Отдавая приказ стрелять по Скарифу, Таркин полагал, что разделался с надоедливым директором раз и навсегда. Он ошибался. Всё стало только хуже. Если раньше терпеть директора нужно было в короткие промежутки времени, то теперь эта зараза сидела у губернатора в мозгу и этот самый мозг, что называется, ложечкой, по чуть-чуть выедала. Метафорически выражаясь, никакой ложечки у Кренника, конечно, не было, но… И как только Таркин об этом подумал, как сволочь Орсон нарисовался синими призрачными искрами, нахально и совершенно бесцеремонно усаживаясь на край стола, доставая из небытия маленькую серебряную ложечку с замысловатыми узорами и принялся есть призрачный же десерт. Что-то воздушное, легкое, с шоколадной крошкой и вишенкой. Губернатор тяжело вздохнул и задал вопрос, тревожащий его вот уже несколько дней подряд: — Кренник, почему вы ещё здесь? Все работы по исправлению недостатков станции завершены. И пора бы вам уже исчезнуть. Как мы с вами и договаривались. — Меня лично всё устраивает, — призрачный Кренник развёл руками. Лукавил, конечно же, но по сравнению с окончательной и бесповоротной смертью существование в качестве своего рода призрака в теле Гранд Моффа его действительно устраивало. Нет, конечно, есть к чему стремиться, например, полностью заменить его сознание своим и единолично владеть телом, но над этим он работает. Пока, сойдёт и так. — А вот меня, нет. — Ничем не могу помочь, Уилхафф, — Кренник рассмеялся. Лампочка вызова загорелась красным. Таркин ответил, позволяя лейтенанту Ро войти. Запоздала подумав, что неплохо было бы шугануть (директор явно на него плохо влиял, подобные просторечные выражения всё больше и больше проскальзывали в мыслях Таркина как его собственные, не говоря уже о том, что и вслух с языка нет-нет да и срывалось что-нибудь этакое, губернатору не свойственное) Кренника, чтобы тот исчез. Но поздно. — Директор, — на полном автомате поздоровалась Ро. И плевать, что директор официально умер (по крайней мере, тело его, это уж точно), что она даже горько оплакивала эту потерю. И даже на призрачное сияние Орсона — свидетельство его явной нематериальности, тоже плевать. Она просто не выспалась сегодня. Ро покосилась на призрак, директор послал ей воздушный поцелуй. Ро впала в ступор на пару мгновений, а затем как ни в чём ни бывало, сообщила Таркину только что поступившую информацию. Что же до Оросна… Ну, подумаешь, призрак директора Кренника привиделся? С кем не бывает. Реакцию подчинённой на необычное всё-таки явление Таркин заметил, решив, что вернётся к этому вопросу чуть позже. Здесь что-то определённо было не так просто, как казалось, учитывая, что из всех своих любовниц директор а-ля Гранд Мофф пригласил именно эту. Вероятно, скорее всего из-за того, что эта была ближайшая, в зоне непосредственной досягаемости. Но что-то подсказывало Таркину, что это жжж не спроста. Ну вот опять это директорское просторечие… С Бакуры поступил сигнал бедствия, отодвинув на второй план вопросы посмертного существования директора Кренника в теле Гранд Моффа Таркина с не выгнанным оттуда сознанием хозяина. Впрочем, с сси-руук — пришельцами, прибывшими из-за границ изведанной части галактики, разобрались достаточно быстро. Звезда Смерти уничтожила флот незадачливых захватчиков на раз-два. Свои-то неспокойные элементы общественного брожения в пределах изведанной части галактики быстро присмирели после Йавина и последующей за этим зачистки, а вот пришельцы из-за пределов были не в курсе последних новостей, но и их быстро просветили. Лазером. В общем, с угрозой Империи было покончено относительно быстро и теперь Таркину предстояло заняться действительно важным делом: выгнать из своей головы назойливого директора, который с каждым днём отвоёвывал всё большие территории сознания Гранд Моффа, не только по ночам беря инициативу в свои руки (Эсме приходила почти каждую ночь), но и днём. Например, Таркин начал курить, чего раньше с ним никогда не случалось, ибо губернатор придерживался политики «в здоровом теле — здоровый дух». В общем, вопрос с Кренником надо было решать. Срочно. На этот раз, окончательно и бесповоротно. Потусторонне было в ведении одарённых, но к Дарту Вейдеру со своей проблемой Таркин обращаться не хотел. К Императору, кстати тоже. Вот это вот, не для себя спрашиваю, это для друга… было не смешно даже по меркам Орсона, который не горел желанием новой встречи с чёрной громадиной ситха (Кренник предпочитал доминировать сам, придушивая иногда, под настроение, легонько своих любовниц, а не наоборот). Встреча с Императором, которой Кренник добивался много лет, после смерти стала казаться детским капризом, прихотью. Что ему, Орсону, Император может такого поведать? Он, не будучи даже одарённым пережил свою смерть. Способен ли на такое Император? Пока неизвестно. В общем, рассчитывать на помощь со стороны не приходилось. Таркин пораскинул мозгами самостоятельно (чёртов директор с его провинциальностью и простотой!) — или даже на двоих, рассудив, что вторжение в чужую личность может работать в обе стороны. Аккуратно, словно хирург скальпелем, Уилхафф провёл разведку мыслей директора, пытаясь в царящем там хаосе из амбиций, ненависти и пошлости — основные составляющие, крупные мазки так сказать личности директора, найти причину его не смерти. Кайберы. Станция. Незаконченные дела, уже решённые, так что их можно вынести за скобки уравнения. Его собственная, Уилхаффа Таркина к нему неприязнь, мягко выражаясь. С этим ещё можно бороться. Даже нужно. Медитативно: понять, простить и отпустить. Он даже произнёс это как-то раз вслух, причём искренне веря в свои собственные слова: — Кренник я прощаю вам всю ту кровь, что вы мне испортили за все эти годы. — А я вам — нет, — язвительно ответил призрак директора, никуда не собираясь убираться. Ни в какую бездну, ни в какое небытие и ни к каким дьяволам. С него сталось бы притащить в этот мир какую-нибудь потустороннею гадость. Что же ещё? Точнее кто? Ах да, эта старательная девочка. Эсме Ро. Таркин улыбнулся. Кренник насторожился. Таркин улыбнулся ещё шире. Кренник собирался начать паниковать. Улыбающийся без его, Орсона, участия в процессе, Таркин был определённо плохим знаком. *** В тот день в главном ангаре Звезды Смерти было полным-полно народу. Все стояли стройными рядами, готовые встречать почётного гостя, который должен был прибыть вот-вот, буквально с минуту на минуту. Встреча, достойная самого Императора. С трапа шаттла сошла Натаси Даала. В адмиральской форме и с распущенными волосами, длинные огненно-рыжие волосы были завиты в крупные волны. Плевать хотела она на Устав в плане внешнего вида с Токийской телебашни… — Адмирал, рад встрече, — губернатор коротко улыбнулся (призрак Кренника в очередной раз нервно вздрогнул) и он действительно был ей рад. Как никогда раньше. Вся Звезда Смерти была в курсе неуставных отношений губернатора и адмирала, но наученные горьким опытом все молчали, не желая умереть мучительной смертью, выброшенные за борт. Впрочем, господа любовники всегда вели себя прилично на публике, позволяя себе всё то, что нельзя исключительно за закрытыми дверями губернаторской каюты. Тут главное держать своё мнение (если у кого таковое ещё было) о том, что рыжая девица насосала на свою адмиральскую планку и всё будет хорошо. Совещание было назначено на завтра, с утра — Даала и Таркин даже не опоздали, хотя все предпосылки к этому были. С последней встречи прошло чуть меньше года, и накопившиеся за это время у друг друга новости конечно же не были рассказаны в первый вечер вместе, ибо у любовников были более интересные мероприятия запланированы. Первостепенной важности по протоколу: давно не виделись, соскучились до ужаса. Когда он сжимает ей крепко-крепко, как только закроется дверь и весь остальной мир останется там, далеко-далеко, ждать до завтра. Вся эта вежливость — давненько не виделись, в самом деле, как быстро летит время! — они не тратят на неё ни секунды. Они и так слишком долго были в разлуке, чтобы тратить время наедине на эти лишние слова и условности. Он обжигает её своим нетерпением, осыпая поцелуями шею, своими длинными пальцами, расстегивая ворот адмиральского мундира. Зарываясь пальцами в мягкие рыжие кудри. Вдыхая её аромат. Натасти. Его Натаси. Опять и опять. Ещё и ещё. Жадно, неутомимо. Кренник не появляется. Ни сегодня, ни завтра, ни неделю спустя. *** Ромоди нашел её в баре для высшего командного состава. Строго говоря, Эсме (если она решила бы прийти сюда одной) здесь быть не полагалась. Лейтенантов пускали только в компании, в качестве исключения, так сказать. Но это была Эсме, которая всегда находила лазейку в правилах. В этот раз, просканировав зал, она заметила генерала Баста, и сказала на входе, что она к нему, в смысле с ним. У генерала спросили, тот узнал об этом обстоятельства вот только сейчас, но решил, что да, Эсме с ним, Эсме может зайти. Хотя у самого генерал компания уже была, но никогда не бывает лишним оказать любезность секретарю Гранд Моффа, мало ли когда подвернётся случай попросить о какой-нибудь ответной услуге. Она поблагодарила генерала, и оценив ситуацию — наличие у Баста спутницы, устроилась пить за барной стойкой. Было грустно. Алкоголь помогал, но лишь отчасти. Здесь, собственно, и нашёл её Ромоди. Не стал спрашивать о причине вселенской грусти в зелёных глазах женщины, прекрасно зная и сам отчего она грустна сейчас. Причину звали Натаси. И присутствие адмирала на станции означало, что господин губернатор в дополнительных услугах со стороны Эсме не нуждается. В общем, повторюсь, грустно. Херст сел с ней рядом, заказал себе стаканчик виски. Эсме тяжело вздохнула. Пару раз. А затем и вовсе прислонила свою несчастную головушку к плечу генерала, ещё раз вздохнув, особенно тяжко. — Пойдём? — спросил Ромоди. — Пойдём, — согласилась Эсме. Чуть не упала, спускаясь с барного стула, но генерал вовремя оказал помощь, подав руку, не давая ей скандально растянуться на полу. Походка её была не трезвой, но идти самостоятельно она всё же была в состоянии, на руках нести не пришлось. Каюта генерала. Поцелуй. И всё остальное. Она прикрыла глаза, оседлав Хёрста и теперь мчалась в далекие-далекие, но такие близки дали наслаждения, чувствуя это блаженство наполненности, это сладкое внутри… и даже снаружи, главное правильно двигать бедрами, стимулируя клитор. Она представляла на месте генерала Орсона. *** — А ничего так эта твоя рыженькая, Уилхафф, — произнёс Орсон, смотря на Таркина из зеркала, вместо отражения самого губернатора. — Кренник! Какого дьявола? — он явно думал, что с директором покончено. Он ошибся. Опять. — Ай, ай, ай, Уилхафф, неужели вы не рады меня видеть, — Орсон широко улыбнулся. Довольный как кот. Старый ублюдок, думал, что избавился от меня? Думал, перехитрил, вызвав свою адмиральшу? А вот нет. Накося-выкуси. — Исчезни! — рявкнул Таркин, выведенный из равновесия. Слишком громко. Так, что Натаси услышала. — Ты что-то сказал, Уилхафф? — спросила она. — Нет, это так… Не обращай внимания, — мягкий голос; хочется разбить зеркало, чтобы мерзкая рожа директора исчезла. Но это неразумно, если Кренник всё ещё в его мозгах, то разбитое зеркало ничем не поможет. Только возникнут ненужные вопросы у Натаси. А этого Таркину не нужно. Что-то было явно не так. Чего-то не хватало в его плане. Где-то он просчитался. Оставалось понять, где именно. И исправить. Даала была рада, что Таркин вызвал её из Мау. С нетерпением ждала этого вызова, готовая ждать, однако же сколько придётся. Столько, сколько он сочтёт нужным. Прошло совсем ничего — несколько месяцев — и он позвал её, обжигая неистовой страстью в день встречи. И все эти дни, точнее ночи, сгоревшие так быстро, так сладко, до изнеможения, так сильно, что даже её тренированное тело было полно ломотой по утрам. Ей не на что было жаловаться… Даже эта изящная брюнетка, прятавшаяся за спиной Хёрста, не раздражала, хотя, скорее всего именно она и работала подстилкой, пока Натаси не было. Ладно, ревновать она не будет. И вместе с тем, сам Уилхафф всё больше вызывал в ней беспокойство. Что-то было в нём, что-то неуловимо чужое. Что-то странное, неизвестное, чего раньше она за ним не замечала. Особенно сегодня, когда до утренней планерки оставалось минут двадцать, но в зале никого кроме неё и Таркина никого не было, он вдруг приказал до назначенного времени (а ведь все обычно приходили минут за десять до начала, как минимум) никого не пускать. А затем, когда с предосторожностями было покончено, поманил Натаси к себе: — Иди ко мне. Такого развития события она не ожидала. Не то, чтобы была против, просто было непривычно иметь дело с настолько страстным Уилхаффом, решившим заняться любовью, по-быстрому, до начала утренней планерки. Нет, задержаться после, отпустив всех остальных, это пару раз бывало. Но всё-таки не до, когда карьеристы за дверью готовы уже войти… — Сейчас? — она на всякий случай решила переспросить, вдруг она ослышалась, хотя раньше и не жаловалась на свой слух. — Сейчас. Больше времени она тратить не стала. Подошла к нему, а потом решительно и быстро оказалась в позиции фейсом об тейбол, не очень удобной, но затем стало очень-очень хорошо… Первым пришёл адмирал Мотти. И уже хотел было зайти, но Эсме стояла на страже. — Каф, адмирал? — Спасибо, но я уже выпил. — Чашечка кафа никогда не бывает лишней, — многозначительно произнесла Эсме. — Присаживайтесь, сейчас всё будет. Ну что делать? Пришлось присесть на диван в приёмной, раз в зал не пускают. Через ещё пару минут пришёл генерал Баст, предпочитающий чёрный чай, который Эсме и организовала. Пришла ещё парочка офицеров. Также были усажены на мягкие кресла, обслужены. Чай, каф, сок, минеральная вода, конь-яяяяк — который никто перед совещанием пить всё же не решился — сигареты, конфеты, печенье, свежая прееее-сса. (Нараспев, чтобы ещё больше потянуть время). Всё, что угодно, но в зал пока нельзя. Наконец, Грандд Мофф кончил предварительное совещание. Двери распахнулись, Эсме манерно поклонилась: — Пожалуйте, господа, теперь можно. Адмирал Даала как ни в чём ни бывало, сидела на своём месте — рядом с Гранд Моффом. — Приступим, господа, — проговорил губернатор, когда все расселись, а Эсме расставила напротив каждого из них по бутылке минеральной воды и стакану, проворно и быстро, затем ушла, выдохнув, догадываясь, впрочем, как и все остальные, о причине не пускания пришедших в зал в эти двадцать минут до начала собрания. Невидимый никому Орсон Кренник самодовольно улыбался. *** — Мне хотелось бы чтобы ты была рядом со мной во время моего триумфа, Натаси, — произнёс Таркин. — Мне тоже хотелось бы быть свидетельницей уничтожения базы повстанцев на Йавине, Уилхафф, — согласилась она. Вспоминать про Мау и про то, что он её туда своим же приказом и отправил, не стали, дабы не портить приятный момент невесомого счастья, что так редко выпадало на их долю. — Это был второй полноценный выстрел станции, — проговорил Таркин, расставляя ловушку. — Первый был… по-настоящему незабываем. Реакция принцессы была бесценна. Это юное личико, полное отчаяния. Заносчивая девчонка. Наконец-таки осознала всю серьёзность своего положения, придавленная наказанием за свои преступления. За свой мятеж против Империи. Он никогда не забудет эту разбившуюся вдребезги доверчивость; эта маленькая паршивка смела обманывать его, Первого Гранд Моффа Империи, считая себя изворотливо-хитрой. Как же она ошибалась. Все надежды треснули, расколовшись на тысячи осколков, раня, смертельно. Лейя действовала ему на нервы своими выходками в Сенате и игрой в повстанцев. Но в тот момент, в тот момент, когда её родной мир перестал существовать и она ничего не могла исправить, изменить — не могла никак предотвратить эту трагедию, в тот момент она была прекрасна. Сломленная, в своём светлом платьице, цветом лица, с ним сравнявшаяся. Лейя Органа, принцесса мертвой планеты. — И какая цель была первой? — спросила Натаси, возвращая его из приятной дымки воспоминаний в настоящее, тоже весьма хорошее, учитывая любовницу под боком. — Алдераан. — Интересный выбор цели, — произнесла Натаси, после короткого молчания, аккуратно, выбирая слова. Чувствуя на себе пристальный взгляд голубых глаз Гранд Моффа. — Видишь ли, моя дорогая, методы Лодра Вейдера не помогли разговорить сенатора Органу. Пришлось попробовать другой, оказавшийся более эффективным, подход. — Понимаю. Не надо было обладать чувствительностью к Силе, чтобы понять, что адмирал не была в восторге от взрыва планеты и смерти миллионов мирных жителей. Ни в чём не повинных. Разве что в том, что были недостаточно лояльны Империи, позволяя своим правителям плести интриги антиправительственного заговора. — Это было необходимо, — самодовольно добавил Таркин, наслаждаясь, упиваясь своей властью и чувством безнаказанности. Правом сильного наводить порядок в галактике железной рукой. Император, кстати, так и не выразил своего мнения по поводу столь неоднозначного решения Таркина. — Алдераан? Хм. — Его Величество очнулся на пару мгновений, а затем снова вернулся в состояние медитации, ища что-то в Силе. Перебирая варианты. Небрежно отмахиваясь от сообщившего об этом полковника Юларена: мол, спасибо, можете идти. — Ничуть в этом не сомневаюсь, — сказала Натаси. Оставив своё, несогласное с мнением губернатора, мнение при себе. В нормальных обстоятельствах он не стал бы ей рассказывать об Алдераане без лишней на то необходимости. Но ему надо было знать наверняка, насколько сильно она его. Насколько по-настоящему глубоко она разделяет его методы. Не только на словах, но и на деле. В самом деле, не думаете ли вы, дамы и господа, что Доктора с таким говорящим названием будет содержать что-то похожее на милосердие? И Звезда Смерти никогда не будет стрелять? Натаси не была безмозглой куклой, способной только повторять слова за хозяином. Это ему в ней и нравилось. Это было хорошо. Это было прекрасно. Но только вот в сложившихся обстоятельствах… к сожалению именно такая безмозглая дурочка, безумно, бездумно влюблённая, готовая простить своего возлюбленному тирану любую жестокость, ему и нужна была. Чтобы переиграть Кренника. Натаси такой не была и посему получалось, что стать для Уилхаффа таким же якорем, что по всей видимости была для Осрона эта Эсме, она не могла. Не могла принять его целиком, все его решения без исключения. Эсме было плевать на Алдераан, одна единственная смерть — директора Кренника — приводила её в ярость. А ведь это он по большей степени, будем честны, виновник существования станции. Восхищающийся к тому же разрушением Джеды. Местное население? Да к дьяволу! Три процента оставшихся сил Империи? Ну, что поделать? Ничего не поделаешь, приемлемый уровень потерь. Таркин тяжело вздохнул и отослал адмирала обратно на Мау. — Орсон, не улыбайтесь раньше времени. Я всё равно найду способ избавиться от вас, — произнёс Гранд Мофф, чувствуя, что эта тварь в его мозгу торжествует. — Сомневаюсь, ой сомневаюсь я в этом, Уилхафф, — Кренник был явно навеселе, попивая призрачное же шампанское. *** Адмирал покинула станцию. Эсме снова вызвали вечером ужинать в каюту Гранд Моффа, что волне закономерно и предсказуемо. Как ни странно, но идти не хотелось. Хотя должно было быть наоборот. Хотелось остаться с Ромоди, слушать его анекдоты, пить вино и не думать о сложных материях. Например, о том, почему адмирала отослали… Хотя, там, конечно, всё логично, если подумать. Некоторые, понимаешь ли, серьёзно относятся к своим должностным обязанностям и даже расстаются с любовниками, если того требует служба. Но делать нечего, кроме как надеть вечернее платьице и пойти ужинать. Ловить весь вечер на себе взгляды Гранд Моффа, и ощущать себя при этом объектом изучения под микроскопом. Ни похоть и ни желание в его глазах сегодня. Он рассматривает её словно какую диковинку, экземпляр в чье-нибудь коллекции. А затем вместо того, чтобы перейти к «десерту» он затевает этот во всех отношениях непростой разговор, усадив, однако же её рядом с собой, на мягкий скрипучий кожаный диван. Как обычно, чтобы птичка не боялась. — То, что я скажу сейчас, Эсме, может показаться вам странным, — дневная вежливость в его голосе, хотя по вечерам и ночами он предпочитал обращаться на ты, горячим шепотом обжигая её сознание. — Видите ли, директор Кренник не совсем умер. Тело его, без сомнения мертво. Что же касается… души. То тут всё неоднозначно. Каким-то образом директору удалось сохранить сознание, между мирами и оно не исчезло бесследно. Хотя, естественно, должно было быть. На худой конец — раствориться в Силе. — Орсон в это не верил, — тихо произнесла Эсме. — Как бы то ни было. Сознание Кренника никуда не делось. Откуда это известно мне, спросите вы. К сожалению, так получилось, что его сознание вторглось в моё. И его присутствие там мне порядком надоело, как вы сами, наверное, понимаете. — И причём здесь я? — Вы, моя дорогая, одна из составляющей этой странной аномалии, один из якорей, что держит директора на месте. — Хорошо… Значит я не сошла с ума, видя призрак директора иногда. — В какой-то степени мне повезло, что Кренник выбрал именно вас, Эсме, ибо вы имеете некоторую склонность и ко мне. — Он легонько коснулся её щеки, заставив коротко вздрогнуть. И вспомнить про новогодний подарок Гранд Моффа. — Не знаю, как это всё работает, но мне, почему-то кажется, что без этого, Кренник в конце концов подчинил бы моё тело и волю себе. — В этом я сомневаюсь, ваша сила воли достаточно сильная, чтобы справиться с любым… — В нормальных обстоятельствах, да, но сложившиеся далеки от понятия нормальности. — И что же вы хотите от меня, в таком случае? — Я прошу у вас помощи. — Избавиться от директора? — Сохранить меня. В здравом уме и теле. Боюсь два сознания — это слишком много для одного тела. — Быть может, вы правы. И я рискую потерять вас обоих в таком случае. — И это тоже, — он подыграл ей. — Я бы с радостью. Но что я могу сделать? — По правде сказать, понятия не имею. Но вдруг у вас всё-таки есть идеи? — Всё, что приходит мне в голову — это клонирование. — Увы, но этот вариант не подходит. — И кто в этом виноват? — раздражённо спросила она. В том, что тела Орсона Кренника не существует в природе после распыления на атомы… она пристально вглядывалась в голубые глаза сидящего рядом с ней мужчины. У Кренника тоже были светлые глаза. И вот теперь оказывается, что и вправду — одни на двоих. Как бы странно это всё не звучало. Орсон где-то там… и она должна что-то придумать, чтобы вернуть его в мир живых. — Впрочем, с этим я могу помочь. Оказалось, что однажды, когда она подстригала Орсона, то в ней проснулось чувство сентиментальности и она сохранила пару прядок на память. — Умница моя! — в страстном порыве мужчина привлек её к себе, это был несомненно Кренник, взявший на себе руководство телом. А затем было дело техники организовать новое тело. Призрак Кренника всё настаивал, что надо бы его, пользуясь случаем, омолодить. Эсме была против. — Вы знаете, мои вкусы специфичны, директор. Разве что лет десять можем снять, — милостиво согласилась она на компромисс. И вот тело было готово. Оставалось понять, как, собственно, перенести сознание. Кренник попробовал было сам, но ничего не получилось. — Уилхафф, если бы я вас не знал, то сказал бы, что это вы меня не хотите отпускать, — произнёс директор. — Шутить вы не умеете, Орсон. Думаю, нам стоит привлечь Эсме к процессу. Раз уже всё вертится вокруг неё. Поцелуй. А затем ещё один. Гранд Мофф, а затем директор. Теперь получилось. Клон открыл глаза.