кельтские стрелы

***

      Со дня приезда кельтов в Ноттингемшир прошло два дня. Они довольно хорошо уживались с шерифом под одной крышей, несмотря на прескверный характер Ноттингема. А всё благодаря весьма несложной тактике: ты не трогаешь меня, я не трогаю тебя. Он попросту не лез в их дела, а они в его. Джордж договорился о том, что его армия направится вслед за кельтами в качестве своеобразной подмоги. А подробности его совершенно не интересовали. Своих задач у него и без того хватало: не сходится же свет клином на одном Робине, должников и браконьеров хватало и без Гуда. А главным нынешнем его препятствием была необходимость убедить баронов в выгоде поддержке, которые пока воспринимали всю идею в штыки.       — Вы обещали нам фургоны золота, — недовольно произнёс барон с рыжими курчавыми волосами, садясь за стол к остальным. Монтагью усмехнулся, обнажив зубы. Улыбка была лишь прикрытием его собственного волнения. Это правда – жалкий, как его минутой ранее назвал тот сэр, «аванс» был даже не восьмой частью изначальной суммы. Но вариант преподнести себя в этой ситуации ткнутым носом в лужу шериф решительно отмёл. Попытка давить на жалость успехом не увенчается, лишь усилит сомнения. Покажи другим, что ты уверен в себе и другие невольно станут верить в тебя.       — Хорошо, вы получите больше чем просто золото! Земли и власть, всё о чём вы даже мечтать не смели. — Произнося эти фразы, Ноттингем размашистым шагом направлялся к столу, на ходу скидывая длинную белую мантию, которую тут же подобрал слуга. Джордж без тени смущения залез с ногами сначала на скамейку, а потом и на стол, совершенно не заботясь о том, что попутно он наступал на некоторые монетки. — Когда я буду править этой землёй, она будет разделена между нами семерыми. Ты получишь Корнуолл, — указал шериф рукой на первого лорда. — ты получишь Уэльс, — жест, обращённый ко второму. — и Шотландия вся ваша! — Последний жест был обобщающим. Джордж стоял на столе с таким тщеславным видом, словно он уже стал королём. Не хватало лишь солнечных лучей для зрелищности.       — Вы призываете нас к измене, а сами не можете собрать золото из своего леса, — с плохо скрытым скептисом хмыкнул седовласый барон. — Милорды, почему мы должны рисковать своими жизнями и репутацией ради того, кто не может изловить бандита, который ещё вдобавок и пометил его лицо?       Последовала пара смешков и фраз плана: «действительно». Лицо шерифа заметно помрачнело. Насмешек над собой он не терпел ни в каком роде и ценой невероятных усилий не вспылил, выдавив из себя кривую улыбку. Нельзя дать выход чувствам, а то пиши пропало.       — Хорошо, милорды, — начал он, спускаясь со стола обратно. — Как я смогу управлять Англией, если не могу поддерживать порядок даже в своём графстве, м? Я взял кое-кого в помощники, — ответил на свой же вопрос, склонившись над столом для пущего эффекта. Выдержав драматическую паузу, шериф повернул голову в сторону и позвал: — Удред!       В помещение тут же вошёл глава кельтов во всеоружии. Мускулистое телосложение и ледяной взгляд серых, как пепел, глаз производил неизгладимое первое впечатление опытного воина. А оно было ух как необходимо шерифу. Копьё с черепом какого-то зверя идеально дополняло его жутковатый, притягательный вид.       — Бог мой. Вы заменили нас кельтами? Что могут эти наёмники, чего не сможем мы?       Кельт направился прямо к пышущему жаром камину и вытащил из него горящее полено: местами обуглившееся, но ещё не головешку и прислонил к своей ладони. Последовало неприятное шипение, однако кожа ещё не начала пузыриться и плавится. Начинавшие проявляться ожоги неприятно жгли, но тот стойко терпел боль и спустя пару секунд отбросил полено в сторону. Годы суровых боевых тренировок. Удовлетворённый шериф одобряюще похлопал его по груди, нацепив одну из своих самых сногсшибательных улыбок, обнажившей абсолютно все зубы.       — Видите ли, милорды, — продолжил Джордж, отходя от Удреда и вальяжной походкой направляясь обратно к баронам. — Сила благородных кельтов просто безгранична. Настолько, что у них наравне служат и женщины. К тому же, милорд, — обратился Ноттингем к седовласому барону, — Гуд ведь обокрал не одного меня. Кажется, он снял кольцо из чистого золота прямо с пальца Вашей прелестной дочери? — нарочито невинно уточнил тот.       За годы переговоров и тяжелое детство Джорджу волей-неволей пришлось освоить искусство манипулирования. Игры на чужих чувствах, как на струнах ребека. И сейчас, спустя столько лет, оно не раз его выручало. Шериф просто обожал вертеть нервными и вспыльчивыми (как и он сам в каком-то роде) людьми. В такие моменты он начинал чувствовать себя всесильным кукловодом. Все слова, поступки «марионеток» зависели от него одного. Надо лишь шевельнуть нужным пальцем.       Ожидаемо, чёрные глаза лорда вспыхнули от ярости. Ноттингем знал, что он ударил по больной точке. Страх за благополучие дочери был практически равносилен победе.       — Хорошо, милорд шериф, — наконец согласился тот. — Но сначала Вы должны стать членом королевской семьи.       Второй барон поднялся со своего места.       — Тогда Ваш захват будет… — он замялся и пожевал губу, подбирая подходящее выражение. — законным.       — Я хорошо всё продумал, — многозначительно улыбнулся Ноттингем.       Остаток вечера прошёл за трапезой и подробным обсуждением шерифских планов. Он мог с уверенностью сказать, что встреча явно была не напрасной: лорды точно были настроены куда более лояльно чем раньше. Джордж и сам чувствовал себя гораздо уверенней. Повтор плана помог найти все недочёты и просчитать все до самых мельчайших подробностей. Отдав слугам приказ прибраться в столовой, шериф покинул её, направляясь в свои спальни. Краем глаза он уловил копну пшенично-жёлтых волос, а за ними и их обладательницу, задумчиво уставившуюся в пустоту. Как ее там звали? А, Териника, услужливо подсказала память. И он, конечно, мог спокойно пойти опочивать, но дёрнул же его чёрт спросить:       — Гуляешь? Так поздно?       Адрайр тут же повернула голову на голос и завидев Монагью чуть напряглась.       «А он то что здесь забыл?»       — Вроде того, — ответила она. — И ничего не поздно, просто… мне не спится, — внезапно выдала она. Тера сама удивилась своему внезапному порыву открытости, но она просто не могла больше держать в себе. Так хотелось кому-то высказаться, а сделать это малознакомому человеку куда легче. — Не знаю почему, но я волнуюсь перед сражением. Мне очень не по себе от мысли, что те, кого я знала все детство могут так просто погибнуть. И я не могу понять, что с этим всем делать. Мне не нравится думать об этом.       Наверное, верным решением в этой ситуации было бы просто посмеяться и бросить пару едких фраз, чтобы окончательно разрушить стены её радужного сказочного замка. Но шериф лишь задумчиво почесал щёку. Такие наивные и детские волнения девушки вызывали у него странную смесь презрения и сочувствия. Сочувствия. Именно это и было для него странным. Его холодное сердце уже давно обросло твёрдой корочкой. Словно покрылось коростой на ранке. И он даже не подозревал, что вообще способен на проявление этого чувства. Иначе как тогда он пытал бы провинившихся, жалея раны и беды каждого? У него и своих хватает. Но с ней что-то было по другому. Шериф сам удивлялся, когда начинал проявлять нетипичные для него чувства в отношении к этой девушке. Джордж всеми фибрами души чувствовал, что стебать её будет неправильно. А поступать так он очень не любил.       — Знаешь, — глубокомысленно начал он. — Я не слишком хорошо в этом разбираюсь, но могу попробовать помочь тебе. Из-за перенасыщения фантазиями и постоянно нависающим напряжением становится всегда лишь тревожнее. Не видно конкретики — только страшное ожидания, высасывающие все силы. Можешь попытаться просто не думать об этом, а можешь наоборот, попробовать представить всё в деталях и проанализировать каждый шаг. — Териника внимательно внимала каждому слову из его монолога, смотря на него с такой заинтересованностью, что невольно хотелась говорить и дальше. Джордж любил благодарных слушателей. — Если ты не планировала отсиживаться, то и бояться тебе нечего. Может звучит абсурдно, но на фронте не так страшно как в тылу. Пока ты сидишь и бездействуешь во всей гуще событий, то невольно всё себе представляешь. А на поле боя инстинкты включатся сами собой. Да и к тому же, это ведь мы нападем, а не на нас. Тебя захватит боевой азарт, поверь. — Он ткнул ее локтем в бок с задорной и несколько поддразнивающей усмешкой.       Тери сама невольно расплылась в улыбке.       — Я не азартный человек, это бесполезно. — Затем девушка неуверенно прочистила горло, собираясь с мыслями и добавила: — Спасибо, кстати, за советы. Так и попробую сделать.       — Правда? И как же именно? Будешь не думать об этом? — Шериф обхватил себя руками, изображая испуганный взгляд и забормотал: — Это не по-настоящему, это не по-настоящему…       Териника не удержалась и коротко хихикнула.       — Нет, скорее попробую всё продумать и по возможности улучшить план.       — То есть у тебя уже есть идеи? — Ноттингем недоверчиво изогнул бровь. Возможно, в конце концов она была не такой уж бестолковой…       — Всего миллионов пятнадцать! Хочешь послушать? Не стесняйся записывать, если перестанешь успевать запоминать, — ответила она. Шериф запрокинул голову к небу и разразился лающим хохотом.       — А у тебя язык неплохо подвешен, детка, — заметил он вытирая застывшую в угле глаза слезинку. Тера никак не прокомментировала «детку». Ноттингем из тех людей, перед которыми если закатить глаза и прошипеть «не называй меня "детка"», то именно это прозвище прилипнет к ней как патока к пальцам. — Прогуляемся? — внезапно предложил он. — Заодно расскажешь про этот свой план.       — Хорошо, — согласилась она после секундного колебания. Териника и Джордж медленно пошли по коридорам. Девушка постаралась преподнесла свою задумку в самых ярких красках, чтобы это не прозвучало как полнейший бред.       А заключался план Адрайр вот в чём: армия кельтов вместе с солдатами шерифа организует около десяти строёв и нападут на лес со всех сторон одновременно. Естественно, внезапно. На их стороне будет преимущество эффекта неожиданности и численный перевес. Лесные жители были простыми крестьянами, ушедшими в лес. Они не воины, поэтому пленить их не составит особого труда. А разбойник, каким бы лихим он не был, не сможет отбиться одновременно от тридцати вооруженных наёмных солдат. Никакого геноцида нужды устраивать не было: лишь пленить всех. Первая часть армии нападёт на сами дома и будет сжигать их, а другая половина поймает всех людей, что будут сбегать. После пламенной речи Джордж затих на пару мгновений и задумчиво начал:       — Да, признаю, идея может и примитивная, но весьма действенная. Но ты не учла один важный момент: у Локсли и его людей ловушки по всему лесу. Они перестреляют половину войска, пока мы дойдём до поселений.       Териника сникла и заметно понурилась, то тут же предложила:       — Может можно попробовать напасть из какого-то менее защищённого места. Например с холма или сделать окопы?       — Можно попробовать, — протянул Ноттингем. Вчера он отдал приказ привезти Мэриан в его замок. Локсли, наивный глупец, спрятал её, будто бы это правда помогло. Ещё и повесил на шею того старика, которому они выкололи глаза лет восемь назад. Слепо преданного всей поганой семейке и свято убеждённый в правильности всех действий Робина Гуда. Он тотчас помчится предупредить Робина о шерифских планах и о пленении его зазнобы. А там уже и станет ясно, с какой стороны в лес приходят союзники разбойников. — Да, отличная идея. Мы найдём где у него прореха.       — У тебя есть карта леса? — недоверчиво спросила она.       — Она нам не пригодится. У меня свои источники, — многозначительно ответил шериф. Теру буквально распирало от любопытства, но она решила не надоедать лишними расспросами, продолжая идти рядом. В таком духе и прошла их беседа: мирное обсуждение военных дел. Они говорили о сотнях возможных смертей так спокойно и безучастно будто просто обсуждали городские сплетни. Но беседа явно дала свои плоды: их отношения уже были далеко не такими натянутыми, а разговор помог Териника чуть успокоится. Пусть возможно и на жалкую сотую долю, но все-таки помог.       — Спокойной ночи, Териника, — попрощался шериф, нарочно сделав особый нажим на её имени. Он отлично знал, что она точно почувствует легкое раздражение. Пусть и не покажет его. А чувствовать её лёгкую обиду для шерифа стало весьма забавным занятием, пусть он этого и не признавал.       — Спокойной ночи, — ответила она и оба разошлись по своим спальням. Джордж мысленно проговаривал детали собственного плана: привезти леди Мэриан в свой дворец, жениться на ней... взять леди силой, а после смерти Ричарда узурпировать трон и стать королём Англии.       Правителем.       Это слово сладким отголоском застывало на его губах, отдавалось тягучим привкусом на кончике языке, будто вкуснейший мёд. Каждый раз при произношении этого слова, даже мысленно, чудовище внутри шерифа удовлетворённо урчало, шепча: «Принц Джордж, принц Джордж…» Он не мог спать, чувствуя себя на вершине пика собственного торжества. Как маленькие дети не могут уснуть перед днём своего рождения.       А Териника, вцепившаяся в своё одеяло не могла поспать по иным причинам. Она волновалась, но не сладко, как Монтагью, а как волнуются перед чем-то плохим. Живот неприятно стискивало, а в горле стоял ком. Она уже видела в своей жизни смерть и не раз: когда англичане напали на Ирландию в попытке захватить, когда погибали от чумы и прочих хворей, когда попросту убивали дичь на охоте. Но это было совсем не так страшно, нежели мысль о том, что ей придется убивать других. Лишать жизней других творений Господних. Советы шерифа в каком-то роде помогали: когда Териника усиленно размышляла о предстоящей битве, жуткие видения исчезали. Но стоило расслабиться и начать засыпать, как разум подкидывал порцию новых вопросов и кровавых картин. Это было настоящей моральной пыткой. От непрерывных переживаний голова болела, будто в неё вонзались раскаленные добела черепки. Будто сдирали живьём скальп. Будто глаза вдавливали в глазницы с неистовой силой.       Такие два разных волнения.       Такие два разных предчувствия.       Такие два разных человека.       Но завтра все изменится.