Слово котана. Фарш на асфальте

      Колян притормозил резко, как перед новым дорожным знаком, и я на него наехал всеми лапами.       — А чутьё у тебя не кошачье. Вон они, твои напёрсточники! Домой идут. Следи, думай! Ребята они суровые. Есть ножи, есть огнестрелы.       О, как я думал! Как следил! Как подползал! Позавидовали бы все крысы. Кожаные ржали, грязно шутили и обсуждали лопухов, которых обули сегодня. Я в ботанике не особо разбираюсь, но тут понял сразу, о ком речь. Сильно нервный кот — хана тапкам! Перевалбаза у напёрсточников на моё счастье была на первом этаже. И хоть на окнах обнаружились массивные решётки, удержать они могли человека, но не кота. Осталось дождаться, когда откроют форточку…       Ну, пожалуйста-пожалуйста!       Форточка открылась! Но в неё долго гнусаво говорили и курили. Удивительно, как такие сильные большие кожаные патологически приклеены к маленькой мягкой белой палочке со светло-коричневым фильтром. Люди вообще себя не берегут: и в дождь, и в снег им надо срочно покурить и выгулять собаку.       Я сидел буханкой на пристенке дома, подложив под себя хвост, и смотрел, как стреляют окурками из форточку. А хотелось уже сделать дело и гулять смело. Приходилось активно стричь ушами. Незнакомый двор сулил массу опасностей. Два раза меня «фотали» злыми глазами местные коты, но видимо, квартира под которой я сидел, была знаменитой и нехорошей. Меня не тронули.       Хотя нет, несколько раз погладили. Из темноты вынырнул пьянчуга, взвыл над моей головой: «Ай, какой хороший котичек!» Да так, что я чуть кирпичей не наложил. Смех за форточкой притих, словно его ткнули заточкой. Внутри задёрнулись шторкой, но связь с миром не захлопнули! Алкаш наэлектризовал мне холку ладонью и потопал «сдаваться с повинной». Тут же рядом возник Колян, сел на задние лапы, как порядочный на толчке, и сверкнул на меня алым.       — Кого ждём? Они там пьют, яичницу жарят… Эх, сгорела.       — А ты сам чего здесь? — опупел я. — Домой иди, а то бабушка заругает.       — Она мне за тебя голову оторвёт! — мрачно произнёс белый крыс.       — Чего это?       — Может, однажды расскажет… — Колян привстал на лапах, понюхал воздух. — Всë, полная боевая готовность, кажись, с кухни ушли. Сигай!       Я послушно и легко взлетел на форточку. Если думать, что везде кругом подстава, то как тогда жить? Страшно! В голове зазвучало тонким ультразвуком, но я понял, с кем оставался на связи.       — Не боись, я на стрëме. Короткий свист — забивайся под мебель или текай, куда сможешь!       — Колян, а все крысы ненормальные или через одну?       — Тихо ты… Не засоряй эфир!       Я осторожно сунул нос в первую комнату: сытые и поддатые мужики смотрели видак. На экране… у кожаных гремел сплошной март. Трое… м-м-м… человеческих котов по-всякому жарили одну… непутёвую. Причём орала она натурально как кошка. Оставив людей… медитировать, я прошмыгнул во вторую комнату. Там и был склад: на меня обрушились сотни запахов. От шапок, курток, сумок, едва ношеной обуви. Что-то лежало в коробках, что-то висело на стойках. Я растерянно закрутил головой.       — Не подвисай, киса! Какая была шапка, помнишь?       — На лису похожая…       — Лиса, кенгуру, ты откуда всё знаешь? Тоже из лаборатории?       — Не, я из кошки.       — Ищи давай! У них скоро руки устанут…       Я скоренько прыгнул к шапкам. Они уже были аккуратно натянуты на вазы, почищены и причëсаны. Её головной убор приятно пах шампунем. Вот только у кота в наличии имеются лапки и зубы, рук нет, а значит, дай Бог не подавиться! Я схватил шапку и потянул, приподнимаясь на задних лапах, молясь хвостом, чтобы не опрокинуть тяжёлый хрусталь. Рядом чёрный, отливающий лоском берет… вдруг открыл страшные глазищи.       — Привет, Мотя. Вот и свиделись.       Пасть была занята, я сделал красивый прыжок на метр вверх и уже скорректировал в полёте место приземления на пол. Баюн медленно встал и нехорошо вздыбился на холке. Колян, видимо, отрабатывал эффектные появления. Теперь перед оскаленной мордой кота.       — Бес-с-с-с-смертный? — прошипел Баюн.       — Хватать не советую. Я ж хуже мухомора. Противоядия нет! — Колян в ответ показал жёлтые резцы.       — Крысиный КГБ! — Баюн смотрел через Коляна на меня. — Моть, ты хорошо подумал, против кого попëр? А тебя, Белый, я придумаю, как задавить.       — Мотя, валим! — запищал Колян.       Баюн, открыв острозубую пасть, заорал:       — Кащей, на складе крысы!       Тут же по коридору затопали ноги. Воры всегда понимают воров с полуслова. Колян прыгнул на чёрного кота, а я драпанул на кухню, жестоко и до слëз давясь шапкой. Не помню, как проскочил под чьими-то ногами, взлетел на подоконник, а оттуда сиганул в форточку. В ночь. Под короткий хлопок выстрела. Ты только выживи, брателло, отблагодарю! Пробежал пару километров и только тогда позволил себе выпустить шапку, продышаться и покапать слюной на бордюр. Вроде не прокусил вещь и не попортил… Осмотрелся в надежде увидеть фокус Коляна в третий раз. Эфир молчал. В нём даже не потрескивало.       Я подхватил добычу и помчал в родной двор.       В дворницкой была приоткрыта дверь и горел свет. Дядя Петя вкусно курил в ночь. Молодой месяц показывал рожки из прорехи в облаках.       — Крысу, что ль, поймал, Моть? — дворник присел на корты и присвистнул. — Шапка? Мне? Я ж бабье не ношу.       — Это Её шапка! — я аккуратно положил ношу на отполированную штанами лавку. Будто бы дядя Петя знал про Неё всё, что нужно. — И ещё мне до Мурзата надо. Перетереть про Баюна. Тут конкретно подстава и залёт.       Ко мне вышел бывалый полосатый котяра со шрамом на носу.       — Про Баюна можно и со мной перетереть! — он чем-то мне дико напомнил Мурзатика.       — Я Васька Абибас, тот самый.       Я сел на задницу. Легендарный котан, о котором мне все уши прожужжали.       — Напёрсточники, ну, те, что шапку забрали и деньги… Он с ними. Баюн с ними в деле.       — Слыхал, но не верил, — Васька обмёл себя хвостом. — Ты прямо отвечаешь?       — Если надо, и повторю! — я чуть вздыбился.       — Тихо. Мурзат рассказал про тебя и твои принципы. Вот только переть против авторитета яйца надо иметь, как у страуса. Он тебя видел?       — И по имени назвал.       — Значит, придёт за ответом, — Васька посмотрел на притихшего и внимающего каждому слову дядю Петю. Тот быстро кивнул и сел за стол. Шапку прибрал повыше в шкаф, сделал какую-то запись в пожелтевшем журнале.       — Бывших воров не бывает, как и торчков. Ты, Моть, в каких войсках служил?       — Не успел ещё, — мявкнул я.       — Ясно-понятно. Чеши пока домой. Сегодня уже кинá не будет, — и тихо в сторону кота дворник шепнул: — А ведь этого Баюна Ильдар неделю в лазарете выхаживал.       Я минуты три обдирал входную дверь. Хозяйка открыла недовольно сонная, проклиная март и меня, потаскуна дворового. Ещё парочку эпитетов я не разобрал, ибо трещало за ушами, так жадно я уминал холодную кашу с жареной куриной шкуркой. Всё-таки хорошая у меня Тётушка. По всему видно — любит.       На утро я прискакал к «Универсаму». Там уже собирались котаны. Васька и Мурзат стояли плечо к плечу перед полосатыми, а напротив стоял Баюн и десяток рыжих «домбытовских».       При виде меня Баюн шикнул:       — Заявился, герой нашего времени. Верни шапку, и залёт не засчитается.       — А я её уже вернул, кому надо. И нечего на понт брать, — я посмотрел исподлобья.       — Неправильный базар. Ты же прошитый. Дело со старшими не перетëр, значит, самоволил. А отвечать придётся всем.       — А за что перед ворами отвечать? — Васька выступил вперёд. — По гнилым понятиям живёшь, Баюн. Котаны тащат, если выхода нет — только голодная смерть. А истощённым ты не выглядишь.       — И давно ты, Васятка, таким правильным стал? — недобро сощурился Баюн. — За незнакомого котана, с которым горелого не нюхал, становишься? Он же, по всему, комсомолец и терпила.       — Такой терпила, что из твоего притона шапку дëрнул? Он нормальный котан.       — Значит, ты против моего слова? — видно было, что Баюн ожидал другого. — А ты изменился, Вася. Жалко.       — Жалко у пчëлки в попке. А базар окончен.       Рыжие прыгнули без предупреждения, но часть банды полосатых просчитали всё. Лето, Газ, Космо, Мурзат и ещё с десяток котов сшиблись с ними на подлёте. А Васька уже сцепился с Баюном. Им никто не мешал. Общая свалка клубилась в паре метров от главного махача. Васька лупил с оттягом, Баюн, очевидно, давно не разминался и начал сдавать уже на второй минуте. Мы всегда сильны, когда знаем, что есть поддержка за спиной. Чёрного котяру подвела самоуверенность. Я втянулся в драку с рыжими и вовремя: Газа жестоко подмяли двое. Вцепился одному в холку. Намострячился пасть открывать на шапке… Рыжие вскоре прыснули веером с нашего двора. Васька старательно придушивал потрëпанного Баюна.       — Отпусти! — прохрипел чёрный.       — Извиняйся! — это прозвучало как сухой выстрел. Братва подняла исцарапанные морды. Нечасто вот так жестоко развенчивались авторитеты. Баюн оскалился, Васька навалился сильнее. — Я не шучу…       — Был не пр-р-р-рав…       Абибас спрыгнул с чёрного и гашëного. На Баюна уже с опаской не смотрели. Тот поднялся на лапы, низко пригнув голову. В этом дворе его больше никто не уважал.       — Колян жив? — я шагнул к воровскому коту.       — А хрен его знает… Кащей обычно не промахивается… — Баюн ухмыльнулся. Даже в такой ситуации он хранил козыри в рукаве или где-то ещё. Чёрный кот ушёл в одиночку, как поверженный король с поля боя. Надо отдать должное — не трусил, прижимаясь к земле, поджимая хвост. А шёл не оглядываясь.       Я облизнул морду. Жёстко! Но мы сами делаем выбор, просчитывая, во что можно наступить. Баюн слишком долго не отвечал за себя в одиночку. Меня боднули в плечо. У Мурзата задорно горели глаза.       — Ну ты красава! Не зассал!       — Ну, практически… Когда Баюна среди шапок встретил.       — А Колян твой что за птица?       — Вообще-то крыса. Его тётя Лариса ко мне приставила. Белый такой.       — Дела, — Мурзат с сожалением выдохнул. — Что сказать, крысы — они страх какие живучие. Может, обошлось с ним?       Я принюхался: сладковатые духи весны становились ярче, свежее и сочнее.       И нельзя пропустить ни один день!