Цветы моей жизни на чьей могиле будут лежать?

Следующий день, вчерашняя «Лавка встреч». Нам еду так и не притащили… Плак… Плак. Вам говорили, что боги без еды могут? Фигня, не слушайте их, они вам врали, жрать хочется, даже очень сильно. — Уважаемый, будьте любезны, принесите нам четыре чашки чаю, — сказал братец с улыбкой. — Сию минуту! — отозвался хозяин и поспешил удалиться. Как только расселись, Нань Фэн спросил: — Зачем ты снова привел нас сюда? Настолько уверен, что наш разговор не достигнет лишних ушей? — Не волнуйся об этом. Даже если кто-то и услышит наш разговор, то не придаст ему никакого значения, решив, что у нас не все в порядке с головой, — спокойным голосом сказал старший брат. — Нас уже приняли за сумасшедших, — фыркнула я, вклинившись в его речь, пока он продолжил. — Дабы избежать излишней траты времени, перейдем к делу. Надеюсь, за ночь вы успели остыть и придумали какое-то решение проблемы с духом новобрачного. — Убить! — сказал Фу Яо спокойным голосом. — Чушь собачья! — перебил его дружок. — Нань Фэн, не стоит вести себя столь грубо, Фу Яо совершенно прав, убийство преступника — способ решить проблему радикально. Но в таком случае возникает вопрос: где, кого и как убить. Осмелюсь предложить… — начал Се Лянь, но договорить ему не дал громкий шум, донесшийся снаружи, услышав который все трое выглянули из окна. Это оказалась очередная мрачная и печальная процессия «проводов невесты». — Разве ты не сказал, что местные жители не решаются устраивать шумные празднества близ горы Юйцзюнь? — спросил Нань Фэн. — А это такой вид людей, называется «Придурки обыкновенные», — сказала со смешком я, — Пытаются получить награду за поимку того самого жениха, вот и таскаются тут уже не первый день. Я вон того мужика недавно видела, — указала пальцем на того, кто шёл впереди, — Вчера тоже ходил. Будь я на месте нашей жертвы, оторвала бы голову только за то, что мне залезают эти букашки в печенку. — Вот и наша Холодная Принцесса Сяньлэ свою натуру опять показала, — усмехнулся Фу Яо. Моё лицо сразу же скривилось. Вот же… Вот! Гандон… Тварь! Как же я ненавижу это прозвище, подумаешь, ходила большую часть времени с расслабленным лицом и шутила шутки про суицид и те, которые ниже пояса. Вот с чего все взяли, что мне большинство людей безразлично? Я и народ свой любила, помогала им всегда и людей не раз спасала, а меня до сих пор ледышкой считают, при чём тот же человек, который меня, по сути-то, довольно продолжительное время знает. Или уже не помнит, как я по окончанию праздника ребёнка тискала, который все остальные круги после третьего, а их тогда у нас было более двадцати, падал же не на братца, а мне в руки, сидел буквально у меня на руках. У нас, конечно, разница семь лет всего, но Хуа Чэн, ну не помню, как в детстве его звали, не расстреляют же меня за это, весил ну уж очень мало, но, несмотря на его нищенские одежды и довольно грязные бинты, выглядел до одури милым ребёнком… Так, меня не туда унесло, продолжим: — Да, я холодная и равнодушная, в отличие от моего прекрасного братца, который решил пожалеть своего уборщика и уговорил кое-кого, чтобы того взяли в монастырь, несмотря на казнь его отца, — и бросила на него взгляд, который явно говорил, что я на голову выше его. У «подчинённого» Сюаньчженя аж зубы стиснулись. Ага, раунд за мной. Всё же тут я Богиня Литературы, конечно, если бы на мечах сражались, то мой проигрыш был бы очевиден, я не Хуа Чэн, который и там, и там может, моё оружие — слово, так что… Пока мы перекидывались подколами (обзывательствами) у куклы голова отпала. — Криворукие, — сказала я. — Согласен, — подтвердил Фу Яо. Затем мы переглянулись и отвернулись друг от друга, типа вообще не дружим и для нас позор согласиться с мнением друг друга. — Если бы я был злым духом новобрачного, и мне бы преподнесли нечто настолько уродливое, я бы тотчас уничтожил этот город, — сказал сразу же после этого мой оппонент. — Фу Яо, твои речи совсем не похожи на те, что должны звучать из уст небожителя, — заметил Се Лянь. — А ещё не мог бы ты избавиться от привычки закатывать глаза? Поначалу лучше ставить перед собой маленькие цели. К примеру, что-то вроде «закатывать глаза только пять раз в день». — Поставь перед ним задачу закатывать глаза пятьдесят раз в день — ему всё равно не хватит! — отрезал Нань Фэн. В это время из глубины толпы вдруг протиснулся юноша, держащийся с воодушевлением — по всей видимости, один из лидеров — и поднял руку со словами: — Послушайте меня! Послушайте меня! Так совершенно не может продолжаться! Сколько раз мы тут прошли за последние дни? Разве злой дух новобрачного показал себя? На мой взгляд, если уж начали дело, то нужно довести его до конца. Поднимемся прямо на гору Юйцзюньшань, все вместе обыщем её, схватим того уродца и убьём! Я поведу вас! Отважные и славные мужи, следуйте все за мной. Убьём уродца, а награды разделим на всех! Не думаю, что Генерал уж сильно уродливой будет, ладно, ноги до колен сломаны, но, насколько меня не подводит память, хотя она очень часто это делает, в остальном она довольно привлекательна. Может нормального жениха ей подыскать, а не кобеля вот этого? Хоть и подчинённая Ци Жуна, не думаю, что братец является хорошей свахой… — Уродец? Хозяин, что с тем уродцем, о котором они говорят? — поинтересовался Се Лянь. — Поговаривают, злой дух новобрачного — это уродец, живущий на горе Юйцзюньшань, — сказал официант. — Именно из-за того, что он слишком уродлив, ни одна женщина его не полюбит, поэтому в его сердце поселилась ненависть и он стал умышленно похищать чужих невест, не позволяя людям жениться. — Есть какие-то доказательства? Не догадки ли это? — Да кто его знает, — ответил официант чайной. — Говорят, много людей его видело. Будто лицо у него всё обмотано бинтами, взгляд злобный, а говорить не может, только хрипит да рычит как собака. — Повязка на лице не обязательно означает именно уродство, — заметил Фу Яо. — Также возможно, что причина в исключительной красоте, которую он не желает показывать людям. — Кто знает, — помолчав какое-то время, произнёс официант. — Во всяком случае, я его не встречал. — Ооооооо, — протянула я, — Ты прям мои слова твоему генералу и генералу Наньяну процитировал, когда я говорила им это про ребёнка, которого поймала. — У тебя, даже несмотря на последствия, до сих пор приятные воспоминания об этом ребёнке, — сказал лаского брат. — Угу, — мотнула головой в знак согласия, — Больная спина не сравнится со смертью человека, не важно, каким тот был по статусу. Он тогда и вправду милым был. — Ты почти ни на что так не реагируешь обычно, после такого шипишь на всех подряд, — продолжил он, — А тебе так тогда располосовали спину, что потом пришлось швы накладывать, а при малейшем резком движении те расходились и ещё неделю могла идти кровь. — Вот и я думаю, что отец где-то уж сильно головой стукнулся до этого, что такое наказание мне придумал. Я готова была отмаливать это спасение человека у всех богов, стоя на коленях и молясь, хоть не прекращая, пару месяцев, но решили выбрать самую серьёзную порку, от которой до сих пор имеются шрамы на моей спине…