Still Breathing

В течение следующих нескольких дней Гейлу выпадает много возможностей признаться. Например, когда Астарион звонит ему в середине, как Гейл мог бы предположить, стрима, учитывая его тяжелое дыхание и время суток. Ну, хорошо. Он не «мог бы предположить», он точно знает, потому что смотрит этот самый стрим. По крайней мере, смотрел до того, как тот внезапно оборвался. – Быстро, – запыхавшись говорит Астарион. – У тебя есть телефон электрика? У Гейла он есть. Он немедленно пересылает Астариону номер, и тот облегченно вздыхает. – Ты мой спаситель, – говорит он. – У меня дома только что вырубилось электричество. Сейчас самое время признаться. «Я знаю», – может сказать Гейл. – «Вообще-то, я смотрел твой стрим. Эээ, сюрприз-сюрприз?» Однако не успевает он даже открыть рот, как на заднем фоне слышится какой-то треск и вой сигнализации. – Петрас, хренов ты сукин сын, твой вейп горит! – кричит Астарион. – Черт. Я напишу тебе позже. Спасибо за помощь. Он кладет трубку, и Гейл чувствует облегчение, ведь теперь он может сказать, что ему просто не подвернулся шанс рассказать Астариону правду. Хотя, когда Астарион позже присылает смс с новостями – электричество восстановлено, вейпы временно запрещены, а его сосед по квартире подвергся соответствующему наказанию, – Гейл все равно не признается и, к сожалению, теряет право считаться невиновным. Или когда Астарион мрачно говорит ему, что работа в последнее время особенно раздражает, и Гейл ненадолго задумывается, спросить ли его, какую именно работу он имеет в виду – дневную или вечернюю. «Да», – скажет он. – «Я знаю о твоих стримах. И даже более того, я являюсь твоим ярым поклонником...» Вот только в последний момент он трусит и вместо этого выдает стандартные слова поддержки и проклятия в адрес начальника Астариона. Или, и это уже до стыда нелепо, он мог бы сознаться в тот момент, когда Астарион звонит ему и сбивчиво сообщает, что он камбой, а затем говорит, что не обидится, если Гейл передумает насчет свидания. – Для меня это не проблема, – говорит Гейл. – На самом деле, мне нужно признаться: я – тот самый анонимный пользователь и клиент, которого ты знаешь под ником «Профессор». Только закончив разговор, он понимает, что в реальности так и не произнес последнюю часть предложения вслух. Нет нужды говорить, что его план «признаться в содеянном до свидания» идет не слишком хорошо. *** – Мне точно не удастся убедить тебя пойти с нами? – она заламывает руки, а глаза обманчиво округляются. Шэдоухарт делает то, что у нее получается лучше всего – испытывает его терпение. – Можешь попытаться, но только зря потратишь силы. К счастью, Гейл – очень, очень терпеливый человек. – Астарион будет там. – Он, алкоголь и моя глупая влюбленность не очень хорошо сочетаются, – устало говорит Гейл. – Не дай бог, я потеряю контроль и снова наброшусь на его шею. – Не думаю, что он будет против, – не прекращает попыток Шэдоухарт. Гейл решительно молчит, и она начинает дуться, держа двумя руками чашку с кофе. – Ладно, – грустно говорит Шэдоухарт, рассматривая стол, а затем поднимает глаза и делает этот невыносимый щенячий взгляд. – Пожалуйста? – На меня это не действует, и ты это знаешь, – говорит Гейл, хотя сердце его слегка щемит, ведь он так обожает свою подругу. Ему даже приходится отгородиться от нее ладонью, чтобы не видеть этой мольбы в глазах. Тогда Шэдоухарт хмурится и берет телефон. – Стоило попробовать, – ворчливо говорит она, не обращая внимания на Гейла, и принимается что-то набирать на экране. Через несколько мгновений телефон Гейла начинает звонить. – Ты не придешь сегодня? О, эта коварная, маленькая интриганка... – Боюсь, что нет, – извиняется Гейл. – Клубы – это совсем не мое. – Но, дорогой, я буду там! Шэдоухарт скрещивает руки и самодовольно улыбается. Гейл показывает ей… ну в общем, его мать расстроилась бы, если бы выяснилось, что он знает такие жесты. – Звучит заманчиво, – отвечает Гейл, – но я слишком стар для вечеринок. – Мы практически ровесники! – Разумом – да, но у меня тело семидесятилетнего старика. – Ну вот, теперь ты меня заводишь, – отвечает Астарион. – Возможно, – признает Гейл. – Но я говорю серьезно: я не люблю клубы. За свою честность он получает от Шэдоухарт два больших пальца вниз. – Серьезно? – Астарион звучит удрученно, и на секунду Гейл почти сдается и соглашается пойти. Он думает о звуках, шуме, запахах – он не против клубов в целом, но в те разы, когда он все же шел туда, большая часть ночи проходила в борьбе с желанием поскорее вернуться домой. – Мне жаль, – вздыхает Гейл. На заднем плане слышно, как кто-то обращается к Астариону. – Добрый день, мэм, да, одну минуту, пожалуйста... Прости, сладкий. Хорошо, я не буду на тебя давить. Мне пора возвращаться к работе, но, если ты передумаешь, увидимся вечером. Астарион сбрасывает звонок, Гейл убирает телефон в карман и пристально смотрит на Шэдоухарт. – Плохая девочка, – говорит он. – Очень плохая девочка! – Ты отказал Астариону? – она выглядит потрясенной. – О, а я думала, ты растаешь как масло в его руках. – Я не люблю клубы, – чеканит Гейл. – Я ходил туда, когда был моложе, и нет ни одной причины повторять этот опыт. – Ладно, – бубнит Шэдоухарт. – Но мы больше не нищие студенты. Мы можем позволить себе повеселиться: заказать пару бутылок шампанского или чего покрепче. Гейл складывает руки и откидывается в кресле. «Мой ответ не изменится», – говорит он. Шэдоухарт вздыхает. «Гейл Декариос, ты действительно крепкий орешек». – она демонстративно смотрит на часы. – «К счастью, у меня есть время». Гейл встает. Конечно, еще рановато ехать в больницу на прием, но он всегда может спрятаться от нее в машине и залипнуть на видео с трессумами. – Гейл, сядь, – говорит Шэдоухарт. – Прости. Я не буду дальше настаивать. Он складывает руки. – Расскажешь мне о своих исследованиях? – добавляет она, и его попытка дуться и злиться на нее дольше 30 секунд тут же проваливается. Эти нелепые старания затащить его в клуб наконец остались в прошлом. Или, по крайней мере, он так думает. *** Едва миновала полночь (точнее, прошло тридцать шесть минут), как телефон Гейла начинает звонить. Поправка: начинает играть мелодия, которую Гейл специально установил на звонок Шэдоухарт. Он добавил ее в список контактов, которые могут дозвониться ему в неурочный час, на случай если случится какой-то форс-мажор. Разве она не была в клубе вместе с остальными? Он быстро отвечает на звонок, и на него тут же обрушивается вся громкость звуков на фоне. – Гейл, – причитает Шэдоухарт. – Это ужасно! Я не знаю, что делать! – Успокойся, – говорит он. – Расскажи все с начала. Она игнорирует его. «Я... клянусь, я и представить себе не могла, что такое произойдет. Я отвернулась, а там был этот бугай, ох, Гейл, он такой жуткий и огромный, мы сказали ему проваливать, но он и бровью не повел, и...» Она прерывается на всхлипывания, и сердце Гейла замирает в груди. – И? – Он схватил Астариона, говорит, что он его клиент, и… Гейл, это ужасно, ты должен приехать и вытащить нас отсюда... Гейл уже наполовину выполз из кровати и даже успел натянуть нижнее белье. Только в одной черте своего характера он уверен на 100%, и это умение не терять голову в чрезвычайных ситуациях. – Разве Лаэзель не там? Она уметь пугать людей куда лучше меня. Где его брюки? Где чертов выключатель? – Она вырубилась, – в перерывах между фразами Шэдоухарт шмыгает носом. – Перебрала с шотами. Хорошо. Брюки. Рубашка. Верхняя одежда. Ключи от машины. О, черт, они рядом с сушилкой. – Карлах? – Она ушла с каким-то... парнем! – плачет Шэдоухарт. – Я не могу ее найти. Гейл, ты должен приехать, я здесь одна, а Астарион пытается отбиться от этого урода, но, по-моему, он слишком пьян, а этот бугай выглядит очень агрессивно… – Может позвать охранников? – поспешно предлагает Гейл, засовывая ключи от машины в карман. Он уже вышел из дома, но что, если он не успеет приехать вовремя? О боги, Астарион... …ничего бы из этого не случилось, если бы он просто пошел с ними. Гейл сжимает челюсти и заводит машину. Рев мотора заглушает следующие слова Шэдоухарт, и, не дав малышке хотя бы минуту на прогрев, он срывается с места и выруливает на дорогу. – Это что, мотор твоего «кризиса среднего возраста»? – Шэдоухарт фыркает. – Ты ведь приедешь, правда? – Кризис среднего возраста или нет, – ворчит Гейл, едва удерживая телефон плечом возле уха, – но эта машина спасет твою жалкую задницу. Но даже когда слова покидают его рот, он не перестает осознавать абсурдность ситуации. Что он вообще собирается делать? Ворваться в клуб? Ударить этого придурка? Он же преподаватель. В лучшем случае он сможет заболтать его до смерти. Так, ладно, о деталях можно подумать позже. – Хорошо, – обеспокоенно говорит Шэдоухарт. – Приезжай быстрее. Я попытаюсь оттащить этого урода… ох, Гейл, Астариону явно не нравится его внимание... – Ты в порядке? – Он перебивает ее, прежде чем ему что-то приходит в голову. – Джен, этот парень ничего плохого не сделал тебе? – Нет, – шепчет Шэдоухарт. – Мне нет. Я... Я бы хотела что-то сказать, но я пыталась, Гейл, правда пыталась, но он угрожал... Звонок обрывается, Гейл матерится и вжимает в пол педаль газа. Стоит нарушить всего десяток-другой правил дорожного движения, и время в пути сокращается с двадцати минут до десяти. Ладони вспотели, ребра сжимают легкие от волнения. Что, если этот подонок подсыпал что-то в напиток Астариона? Что, если он попытается навредить Шэдоухарт? О, боги. На тротуаре перед клубом толпится куча народу: кто-то ждет своей очереди, а кто-то уже прислонился к стене и отключился. Не озадачивая себя поисками более подходящего парковочного места, Гейл останавливается прямо перед входом, блокирует машину и подходит сразу к фейс-контролю на входе. Несколько человек бросают на него недовольные взгляды, но он не обращает на них внимания. – Столик, – говорит он, молясь про себя, чтобы его не развернули. – На имя Дженев... Вышибала смотрится сквозь него, прямо на тачку за его спиной. «Проходи». Ха! Очко в пользу кризиса среднего возраста. Внутри клуба темно и шумно, стены вибрируют от тяжелых басов. Он пробирается сквозь толпу потных, пьяных тел, сканируя помещение в поисках своих друзей. В кармане жужжит телефон. Шэдоухарт [01:03] В глубине, слева от главного танцпола. Главный танцпол прямо перед ним. По бокам от него расположены небольшие альковы, в каждом из которых сидят разномастные группы пьяных тусовщиков. Слева от танцпола, слева от танцпола… – Гейл! Крепкое тело врезается в него, руки обхватывают плечи в каком-то подражающем объятиям жесте, но, поскольку Астарион слегка оступается, Гейл думает, что он, возможно, просто пытается удержать себя в вертикальном положении. Астарион смотрит на него большими, слегка остекленевшими глазами. Улыбка расползлась от уха до уха, волосы очаровательно взъерошены. Одет он просто – облегающий топ и брюки со стрелками, но при этом он выглядит потрясающе, и, судя по грязным взглядам, исходящим от людей вокруг, Гейл – явно не единственный, кто так считает. – Ты все-таки пришел, – мягко говорит он и выглядит таким счастливым, что Гейл начинает жалеть, что отказал ему раньше. – Конечно, пришел, – говорит он. – Где же б... – Бокал! – вмешивается Шэдоухарт, появляясь рядом с ним с шампанским в руках. Что плещется у нее самой в бокале остается только догадываться. При ближайшем рассмотрении аромат ужасно напоминает бренди. – Где же твой бокал, верно? Она сует ему в руки высокий тонкий бокал для шампанского. На заднем фоне он видит, как Лаэзель и Карлах устроили себе соревнование по армрестлингу, а за происходящим наблюдает какой-то незнакомый парень, чьи руки лежат подозрительно близко к тифлингше… – Это Даммон, – говорит Астарион шепотом. – Мы только что с ним познакомились. И он явно запал на Карлах. Карлах, которая очень даже здесь и пытается победить чрезвычайно бодрую Лаэзель. Кусочки головоломки встают на свои места как раз в тот момент, когда Шэдоухарт наконец-то встречается с ним взглядом. – Понятно, – говорит он твердым голосом. – Я все вижу. Нет никакого бугая. Астарион в безопасности, Астарион счастлив, а все остальные весело проводят время. Лучшая подруга обманула его, и, честно говоря, это все равно не очень приятно, потому что клубы – совсем не его тема, и он уже ей отказал, почему она все равно продолжает вмешиваться… – Я так рад, что ты все же решил прийти, – мягко говорит Астарион. Он все еще прижимается к Гейлу, но теперь его ладони поднимаются вверх и нежно обхватывают предплечья Гейла. – Вот теперь ночь просто идеальна. Вся злость на лучшую подругу тут же выветрилась. – Конечно, – говорит он, не обращая внимания на ликующий взгляд Шэдоухарт. – Я бы ни за что не пропустил это. *** Он пьян. Он пьян и каким-то образом оказался на танцполе. По шее пробегает странный холодок. Кто-то расстегнул верхние пуговицы его рубашки. В его объятиях мужчина. Белые кудри, бледная кожа. Астарион. Астарион у него в объятиях. Играет какая-то мелодия, но басов в ней больше, чем других звуков. A shot of faith will lead us home tonight… Толпа вокруг него тяжело дышит и двигается в такт с музыкой. Земля будто бы дрожит, отдаваясь вибрациями во всем теле. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного. Take my hand… – Потанцуй со мной, – Астарион шепчет ему на ухо. Он прижимается к Гейлу, такой теплый и крепкий. Они почти одного роста, но почему-то ему кажется, что он сантиметров на 15 ниже. Он понятия не имеет, как себя вести, ведь он уже сто лет не был в клубе. Close your eyes… – У меня обе ноги левые, – кричит Гейл в ответ. Вокруг слишком громко, и это единственный способ удостовериться, что другой человек тебя услышит. Count to ten… – Хорошо, – шепчет Астарион, поворачивая голову Гейла к себе, чтобы говорить ему прямо в ухо. И почему сам Гейл до этого не додумался? – Просто повторяй за мной. And we’ll survive… Зал кружится, возможно от того, что он выпил слишком много, но Астарион крепко его держит, будто не дает оторваться от земли, и Гейл чувствует, что просто падает в его объятия. We’re made out of marble… Это мало похоже на танец и больше на переминание с одной ноги на другую, и возможно, когда он протрезвеет, то свернется в клубок от публичного унижения, но сейчас ему все равно. Сейчас, когда Астарион в его объятиях, в его мыслях, в его венах. Bulletproof steel… Мир вокруг вращается с бешеной скоростью, цвета и звуки сливаются воедино. Это должно пугать и ошеломлять, но он видит только Астариона, чувствует только тепло его кожи. Словно все ощущения сгустились, сконцентрировались, сжались до одной точки всего его существования. It’s something supernatural… И вдруг губы Астариона прижимаются к нему, и они целуются. Не просто целуются: это нечто большее, потому что язык Астариона переплетается с его собственным языком самым настойчивым образом, отчего у Гейла перехватывает дыхание и слабеют колени. Он отвечает ему тем же, и Астарион стонет, тянется к волосам Гейла. Он сильнее прижимается к нему, просовывает свое бедро между ног Гейла и начинает медленно тереться. Гейл понимает: Астарион тверд. Как и он сам. Бит затихает, одна песня превращается в другую – похожую, с таким же чрезмерным количеством басов, – но Гейл уже ничего не слышит, потому что все, что имеет значение, это человек в его объятиях, и то, как ему чертовски повезло... It’s almost unreal. *** Гейл просыпается от слепящего адского пламени и крика гарпий. Ну, если говорить точнее, от солнечного света и птичьих трелей. – Нгх, – говорит он. А потом еще раз, для убедительности, – Нгх. – Вынужден согласиться, – слабо произносит кто-то рядом, и Гейл выпрямляется, слегка покачиваясь, поскольку голова еще протестует. – Астар... Астарион бросает на него озорной взгляд, и о, черт. На нем нет рубашки. Если подумать, то и на Гейле тоже. Подождите. А куда делись его трусы? – Мы должны прекратить встречаться подобным образом, – говорит Астарион, не испытывая ни капли стыда. – Ты в моей постели, – слабо произносит Гейл. – Голый, – добавляет Астарион, этот маленький засранец. – Интересно, чем же мы занимались прошлой ночью? – его тело показательно извивается, будто это был серьезный вопрос. – Не-а. Не болит. Разве что... Вопреки здравому смыслу, Гейл весь сжимается. – Извини, что разочаровал, – говорит он, и вот теперь Астарион действительно выглядит разочарованным. – Позор, – говорит он и поднимает простыню. Гейл краснеет, борясь с желанием прикрыться руками. – Позор, – повторяет Астарион, тихо вздыхая. – Если ты не возражаешь, – говорит Гейл. – Я бы хотел как-то предотвратить свой надвигающийся срыв. – Ну так поторопись, – нетерпеливо говорит Астарион. – Чтобы мы могли уже перейти к более интересным вещам. – Более интересным… о, черт, – говорит он. – Моя машина... – Трезвый водитель, – говорит Астарион. – Карлах вызвала его для тебя. Вернее, ее новый кавалер. Как же его звали – Реймонд, Лейтон... Хорошо. Это хорошо. Он не сел за руль. Конечно, можно было и не сомневаться – Гейл никогда не стал бы водить пьяным, но всегда лучше удостовериться. Подождите. – А! Даммон! – Астарион победно улыбается, но Гейл слишком занят размышлениями, чтобы оценить его самодовольное выражение лица. – В моей машине два места, – тупо говорит он. – Как... – Мы вызвали Uber, – отвечает Астарион. – И нас чуть не высадили за непристойное поведение. – Очевидно, события прошедшей ночи в его памяти отложились куда лучше. Внезапно ему что-то приходит в голову, и его глаза округляются. Гейл наблюдает, как на лице Астариона сменяется целая гамма эмоций, но затем он трясет головой, словно пытаясь их прогнать, и наклоняется над краем кровати. Простыня слегка сдвигается, и Гейл невольно видит его бледную кожу, но затем быстро отводит глаза. Очевидно, что нижнее белье Астариона тоже каким-то образом исчезло. – Вот, – говорит Астарион и бросает Гейлу небольшой металлический прямоугольник. Его телефон. – Я… – Я одолжил его вчера вечером, чтобы вызвать нам Uber. Мой сел, – объясняет Астарион. – Надеюсь, все в порядке. Я спрашивал разрешения, но ты был не в себе. – Все в порядке, – говорит Гейл. Он качает головой. Все это похоже на агонию. Что, черт возьми, произошло прошлой ночью? Воспоминания возвращаются кусками, обрывками, вспышками. В клубе включается свет, в его объятиях улыбается Астарион. Губы Гейла прижимаются к его пульсу. Они вдвоем падают на кровать Гейла, Астарион срывает с себя одежду. Горячие прикосновения, неистовые телодвижения, а затем… Нахлынувшие воспоминания бьют его под дых, и Гейлу хочется умереть от стыда. – Я... – говорит он и делает паузу. – В свою защиту могу сказать, что мне почти сорок и я не привык к последствиям сильного обезвоживания. К его удивлению, взгляд Астариона остается мягким. «Тут нечего стыдиться. Такое с каждым случалось». – Да, – ворчит Гейл. – Но некоторые из нас – седые академики с плоскостопием, а другие – эльфы, выглядящие так, будто их вручную вылепили сами боги. Астарион оживляется от его слов. «Дорогой, ты такой очаровашка». Хорошо. Значит, они не зашли слишком далеко. Эта мысль немного приободряет: он хочет запомнить их первый раз, но, должно быть, его страдания все еще заметны, потому что Астарион придвигается ближе и кладет свою холодную руку поверх его. – Это одна из моих лучших черт, – соглашается Гейл. – Возможно, единственная. – Не скромничай, – говорит Астарион. – Ты очень привлекателен, и ты это знаешь. Будто в подтверждение своих слов, он забирается к Гейлу на колени и напряженно смотрит на него. «Так нормально?» Гейл безмолвно кивает. – А тебе? – спрашивает он, и губы Астариона складываются в улыбку. – Более чем. И вдруг лицо Астариона оказывается так близко к нему, их носы прижимаются друг к другу. – А так? У него пухлые губы, такие пухлые… А когда розовый кончик языка высовывается, чтобы смочить их, Гейл не может не потянуться и не накрыть его рот своим. Астарион откликается с энтузиазмом, одной рукой придерживая Гейла за подбородок, а другой запутываясь в его волосах. Гейл позволяет себе на секунду затеряться в мыслях о том, как же это великолепно – быть в своей постели и целоваться с этим прекрасным человеком. Вот только почти сразу же в памяти всплывает маленький грязный секрет, который заперт в его шкафу. Хватает одной мысли о том, насколько это неправильно – заниматься сексом с мужчиной, которого он обманывал, чтобы его член тут же сник. Астарион коварно улыбается. Его тело, согретое струящимся сквозь окна солнечным светом, медленно и уверенно прижимается к нему. Гейл едва сдерживает стон, грозящий вырваться наружу. И вот у него уже снова стоит. Озорная ухмылка, расплывшаяся по лицу проклятого эльфа, говорит о том, что он тоже в курсе затруднительного положения Гейла. Он снова покачивает бедрами. – Ооох… – Гейл задыхается, уткнувшись лицом в бледное плечо перед собой. – А как же «сначала свидание, потом постель»? – Что я могу сказать? – отвечает Астарион. – Передо мной красивый, обнаженный, согласный на все мужчина, а я должен просто уйти? Да, думает Гейл. Уходи, о боги, уходи, потому что я не думаю, что смогу отказать тебе... Здравый смысл вылетает в окно. – Нет, – тяжело дышит он, обхватывает Астариона за талию и притягивает ближе. – Не уходи. Он чувствует улыбку Астариона на своей коже, прежде чем раздается вопрос: «Чего ты хочешь?» Всего, думает Гейл. Всего. Ему нужен весь Астарион – его разум, его тело, его сердце. – А чего хочешь ты? – спрашивает он, и бледный эльф на секунду отстраняется от него, на лице проступает замешательство, но затем складка между его бровей исчезает. – Этого, – шепчет Астарион и нарочито медленно прижимается бедрами к Гейлу, чтобы тот тоже понял, насколько он уже тверд. А когда он слегка наклоняется, и при каждом новом толчке их члены соприкасаются... …Гейл видит звезды. Астарион притирается все с большим отчаянием, дыхание становится коротким и неровным. Глаза широко раскрыты от похоти, и он начинает задыхаться. От удовольствия он откинул голову назад, и Гейл покрывает легкими укусами его великолепную длинную шею. Но этого недостаточно. Этого недостаточно, и прежде чем он успевает как следует подумать, Гейл просовывает руку между ними и выравнивает оба члена. Ощущение того, как горячая кожа прикасается к нему, похоже на рай, и, судя по широко раскрытым глазам и тяжелому дыханию Астариона, он чувствует то же самое. – Не терпится, да? – жарко выдыхает Астарион, его ладонь присоединяется к руке Гейла, но ее тут же отбрасывают в сторону. – О, неужели ты не позволишь мне прикоснуться к себе... Гейл заставляет его замолчать, снова прижимаясь к нему губами, а затем сжимает оба члена в руке и плавно двигает рукой вверх и вниз по всей длине. Давление нестерпимо, и тело Гейла становится почти сверхчувствительным от ощущения их скользкой смазки, смешивающейся меж пальцев, и настойчивых прикосновений языка Астариона к его губам. О таком… о таком он даже не смел мечтать, потому что на экране все движения Астариона отточены и совершенны – он не совершает ошибок и все держит под контролем. Здесь же он восхитительно дергается, извивается и задыхается. Все происходит грязно, беспорядочно и непоследовательно, у Гейла начинает болеть бедро, но именно таким и должен быть секс. Таким и никаким иначе. – Остановись, – задыхается Астарион, ненадолго отрываясь от него. В его округлившихся глазах почти зреет паника. – Остановись... О, боги, остановись, я собираюсь... – Кончить? – выдыхает Гейл, и Астарион судорожно кивает в ответ. – Я... я хочу, чтобы ты был внутри... Его решимость почти рушится, но стоит только вспомнить о том секрете, что он хранит в глубине души, как эта идея – пойти с Астарионом до конца, несмотря на то, что он не был с ним полностью честен – кажется ему предательством. Потому что он настроен к Астариону серьезно, до боли серьезно: ему хочется водить его на свидания, целовать по утрам и отвозить на работу, но он не уверен, что Астарион будет чувствовать то же самое, когда узнает, что Гейл – тот самый профессор, и поэтому ему не хочется, чтобы обман отравил их первый раз. О том, что его поступки нарушают кучу моральных норм, он вообще старается не думать. О, он точно не хороший человек. Движения его руки ускоряются, и он стонет, чувствуя, как оргазм подкатывает к основанию его члена. – Остановись, – умоляет Астарион. – Если только не хочешь, чтобы я... – Кончи, – шепчет Гейл, и Астарион сдавленно, но так мягко хнычет, а потом с приглушенным стоном вгрызается в плечо Гейла. Его тело напрягается, и он кончает, а резкой боли от укуса достаточно, чтобы Гейл переступил черту следом за ним. Он продолжает дрочить им на протяжении всего оргазма, и только когда последние волны отступают, Астарион издает неопределенный, но явно счастливый вздох, на минуту расслабляется в руках Гейла, прежде чем скатиться с него с тихим ворчанием. – Все хорошо? – с некоторой тревогой спрашивает Гейл, и Астарион приоткрывает один глаз. – Нет, – несколько раздраженно отвечает он. – Ты мне так и не вставил, – сердце Гейла снова начинает биться, хотя Астарион почти безразлично складывает руки. – Ты меня дразнишь. – Тысяча извинений, – чопорно говорит Гейл. – Я ничего никуда не вставляю до первого свидания. Астарион выпрямляется, медленно моргает, качает головой и недоверчиво смеется. – Дразнишь, – повторяет он, но его улыбка становится нежной, и он с ласковым взглядом опускается обратно на кровать. Они лежат вместе в блаженной тишине, пока кожу Гейла не накрывает неприятный зуд. Он вздыхает, потирая следы высохшей спермы на животе. Если не убрать их в ближайшее время, станет совсем некомфортно. – Пойдешь со мной в душ? – спрашивает он. – А потом позавтракаем. В квартале отсюда есть милый ресторанчик, где по понедельникам подают жаркое из капусты и картофеля. – Только если это не единственное, что они подают, – говорит Астарион, сморщив нос. Он свешивает ноги с кровати и вслепую тянется к зарядке своего телефона. А затем... – О, черт. Он встает так быстро, что Гейл едва не вздрагивает. – Работа, – в его голосе сквозит отчаяние. – Сегодня понедельник! А не воскресенье! Черт, я так опаздываю... Часы пикают, и Астарион стонет, увидев время. – Опаздываю? Да меня уволят, – ноет он. – Проклятье. Он трет глаза и снова стонет. «И я только что понял, что вырубился, не сняв контактные линзы. Сегодняшний день будет просто потрясающим». Он несколько раз моргает, видимо в попытке увлажнить глаза, и со стороны это выглядит почти очаровательно. – Я тебя подвезу, – успокаивающе говорит Гейл. – Так будет быстрее, чем вызывать такси. – Не нужно превышать скорость из-за меня, – говорит Астарион. – Я знаю, как придирчиво ты относишься к безопасности за рулем. – Все в порядке, – устало говорит Гейл. – Я и так уже гроза дорог, по крайней мере, со вчерашнего вечера. Почему бы не добавить еще пару прегрешений перед судным днем? Астарион моргает. «А я-то думал, что из нас двоих именно я склонен драматизировать». – Он секунду смотрит на Гейла, а затем почти застенчиво добавляет. – «Но если ты действительно предлагаешь...» – Да, – говорит Гейл. – Не хочешь сначала заглянуть к себе домой? Астарион поднимает лежащую на полу кучу одежды. «Насколько плохо пахнет?» Гейл принюхивается, хотя он не уверен, действительно ли Астариону нужен ответ. Легкий аромат одеколона перебивается сильным запахом алкоголя. – Пахнет как пол в пивном баре, – говорит он извиняющимся тоном. Астарион снова стонет в ответ. – Что заставило тебя пойти в клуб в воскресенье вечером? – мягко спрашивает Гейл, и Астарион сверлит его взглядом. – Некоторые из нас хотят повеселиться, – ехидно говорит он, но затем его лицо быстро принимает несчастный вид. Плечи слегка опускаются, и он по-видимому осекается. – Прости. Я не это имел в виду. Гейл не держит на него зла. Он легко распознает признаки паники, и, хотя Астарион еще далек от срыва, не похоже, что он хорошо держит себя в руках. – Слушай, – говорит он. – Сделай глубокий вдох. Я довезу тебя прямо до работы. Сходи прими душ. Я одолжу тебе что-нибудь из своей одежды. Если уж все равно придется опоздать, лучше хотя бы пахнуть прилично. – Ты уверен? – обычная бравада исчезла, и Астарион вдруг выглядит очень неуверенно. – Я... я не хотел бы навязываться... – Все в порядке, – перебивает Гейл. – Пожалуйста. Я настаиваю. Астарион как будто бы собирается спорить, но одного быстрого взгляда на часы становится достаточно, чтобы рациональная часть разума взяла верх, так что он коротко кивает Гейлу, после чего исчезает в ванной. Пока Астарион принимает душ, Гейл роется в шкафу, пока не находит нечто достаточно приличное для офиса и при этом давно не подходящее ему самому по размеру. Для него одежда тесновата, так что Астариону она должна подойти как нельзя лучше. Затем он отправляется на кухню и быстро готовит незатейливый завтрак. Когда он возвращается в комнату, воздух слегка подернут дымкой горячего пара. Астарион стоит посреди спальни, нервно примеряет одежду Гейла, и... ….В груди поселяется какое-то странно-забавное чувство. – Надевать контактные линзы было мучительно, – жалуется Астарион, снова надавливая на лоб. – У тебя не найдется глазных капель? – Аптечка на второй полке за зеркалом, – говорит Гейл. – Если хочешь, можем заехать к тебе, возьмешь очки, – добавляет он. – Нет, – поспешно говорит Астарион тоном, не терпящим обсуждений. – Все в порядке. – Гейл решает оставить все как есть, и вместо споров он в несколько больших шагов пересекает комнату и встает перед бледным эльфом. – Вот, – говорит он, передавая Астариону тумблер с кофе и пакет с сэндвичем. – Работать на голодный желудок – не самая лучшая идея, особенно после такой бурной ночи. Так ты сможешь продержаться хотя бы до обеда. Астарион смотрит на еду и кофе так, словно ему только что вручили груду золота. Когда он поднимает голову, его взгляд становится таким теплым, что Гейл не может удержаться от целомудренного поцелуя в лоб. – О, – говорит он, осознав, что натворил, и поспешно делает шаг назад. – Э-э, изви... Астарион хватает его за руку и притягивает к себе, целуя в губы. – Спасибо, – искренне говорит он, и Гейл думает, что, возможно, ему действительно стоит почаще ходить в спортзал, потому что он больше не уверен, что его тело способно угнаться за нынешним ритмом сердца. *** – Все стало еще хуже, – говорит Гейл вместо приветствия. После того, как он отвез Астариона, по пути домой он решил заглянуть к Шэдоухарт. Серьезно, это ведь она скинула ему ссылку на тот злополучный сайт. Почти во всем этом виновата именно она! Кроме того, она уже не раз врывалась в его жизнь. А прошлой ночью и вовсе обманула. Он просто вернет ей должок. Шэдоухарт непонимающе моргает, еще не оправившись ото сна. Ее челка торчит в разные стороны. – Еще слишком рано для этого, – говорит она наконец, разворачивается и идет внутрь дома. Она не закрывает за ним дверь, так что Гейл следует за ней. – Уже полдень. – Вот именно, – ворчит Шэдоухарт, поворачивая на кухню. На секунду она прижимается лицом к холодильнику, затем открывает его и вслепую пытается нашарить бутылку с водой. – Почему у тебя нет похмелья? Гейл пожимает плечами. «Как я уже сказал, все стало еще хуже». Он спокоен. Похоже, он уже начал мириться со своей судьбой. Некоторые люди рождаются под счастливой звездой. А Гейл – явно нет. И это совершенно нормально. Совершенно. Нормально. – Да, ты это уже говорил, – отвечает Шэдоухарт и достает коробку с апельсиновым соком. Она смотрит на ряд стаканов в нескольких шагах от себя, затем вздыхает и отпивает прямо из коробки. – Только не говори Лаэзель, что я так сделала. – Как будто она мне поверит, – отмахивается Гейл. Шэдоухарт слегка болезненно смеется и протягивает коробку ему, на что он вежливо отказывается. – Нет, спасибо, если только там нет чего покрепче. Шэдоухарт присвистывает от такого заявления. «Это уже новый уровень. Что ты наделал в этот раз? Совершил очередную необдуманную покупку из-за кризиса среднего возраста? Наблевал на соседскую клумбу?» – Она делает паузу и злобно усмехается. – «Переспал с Астарионом?» Она, конечно, шутит, но... – Ну. Тебе придется дать точное определение слова «переспал»… Улыбка исчезает с ее лица. – Гейл! Ты не сделал этого. – Все еще жду твоего определения. – Гейл! – Технически, не было... эм, проникновения... – Заткнись! – руки Шэдоухарт взлетают к ушам. – Не хочу об этом слышать! – О, теперь ты решила установить границы, – раздраженно говорит Гейл. Шэдоухарт делает глубокий глоток из коробки, а затем ставит ее на место. «Пожалуйста, скажи мне, что ты ему во всем признался». Гейл пристально смотрит на нее. «Я же сказал, что все стало еще хуже». – Прости, – стонет Шэдоухарт. – Я действительно верила в тебя. – Она снова берет коробку, затем ставит ее на место и с любопытством смотрит на него. – Разве у тебя нет этой занудной проблемы, что сперва нужно проникнуться чувствами к человеку, иначе у тебя на него не встанет? Гейл морщится. «И ты еще говоришь о границах». Она скрещивает руки. – Он мне нравится, – огрызается Гейл. – Он мне очень нравится. Это отвечает на твой вопрос? Шэдоухарт качает головой. Гейл морщится. – Это и…– говорит он, а затем прочищает горло, – и ему трудно отказать. – Я так и знала! – с триумфом заявляет Шэдоухарт, перед тем как допить остатки сока из коробки и обвиняюще тыкнуть в Гейла пальцем. – Ты такой же варвар, как и все мы. Гейл вздыхает и выбивает пустую коробку из ее рук. К его стыду, та даже не сдвигается с места. Шэдоухарт бросает на него взгляд. – Неужели он действительно не знает? – спрашивает она. Гейл прикусывает губу. Если только он сам не проболтался по пьяни, что, честно говоря, вполне возможно, Астарион никак не мог узнать. Хотя эта мысль заставляет вспомнить о том странном выражении, которое появилось на лице эльфа в постели. Нет, думает он. Не может быть. Астарион наверняка сказал бы что-нибудь, если бы знал. – Вряд ли, – неохотно говорит Гейл, и Шэдоухарт тяжело вздыхает. – Скажи ему, Гейл. Еще не поздно. Гейл стонет и с громким стуком падает лбом на кухонный стол.