Грифон Бессмертен

      Она знала, что больше никогда не увидит любимого мужа, и эта тягость была с ней на всю жизнь. Понимала, что даже когда регенство закончится, будет советовать своему сыну и никогда не сможет насладиться минутой покоя во дворце Единорога. Тем не менее, когда начинались тренировки все эти тяготы как будто испарялись, хотя конечно же никуда не пропадали. Фиона словно опять становилась призраком, а они, как известно, проходят сквозь камни, не утруждаясь тем, чтобы нести их на шее.       Маркел был виртуозным учителем, чего у него не отнять. Некоторые советы некроманта были слишком жестокими, и порою императрица задавалась вопросом, а тот ли это друг, который сражался с ней против Людмилы, но вот в такие моменты она была уверенна, что астролог ничуть не изменился, а его строгость была необходимостью в кругу герцогов, так как наедине он был гораздо добрее.       Магия тьмы шла хорошо, но во ей снова надо было вернуться в Коготь, ведь дела государства не ждали. Как обычно, обучение продолжилось в переписках, пусть это не давало такого сильного эффекта… Вряд ли ей когда-то нужно будет использовать такие знания против рыцарей. Целью тут был не результат, а сам процесс, который дарил неимоверную легкость, позволял расправить крылья, если ее душа вообще их имела.       Абсолютно неожиданно в гости к правительнице пожаловал брат, да и не с обычным формальным визитом, как это бывало раз в месяц, нет. Годрик заявил о своем намерении остаться на неделю — герцогство он оставил на супругу.       — Я подумал, мы и правда мало общаемся в последнее время, мои поданные ни на что не жалуются, так почему бы не воспользоваться этим, чтобы побыть вместе, как в старые добрые времена?       Он был не тем человеком, от которого можно было ждать подвоха. «Слишком наивный, ослепленный верой в абстрактный идеал, которого в реальности не существует», сказал бы Маркел. И все же, хоть данная черта ставала между ними, Фиона не могла не восхищаться братом. Кажется, поданные империи разделяли ее восторг.       Годрик не лез в документы, не давал советов, не оказывался случайно на собраниях, куда допускались только казначеи замка, не вел разговоры, которые подтолкнули бы к тому или иному решению. Он с радостью тренировал племянника на ристалище, читал ему книги и рассказывал о былых подвигах, а с сестрой даже устроил соревнование по стрельбе из лука, о, Эльрат, они не соревновались уже целую вечность!       — Значит, когда лорд Бладкраун готовил вторжение демонов, ты спасал дедушку и отца он графа Кэрлайла, хотя они и считали тебя злодеем? — Удивлялся Николас.       — Да, мне пришлось притвориться сэром Громобоем.       — Простым рыцарем?!       — Нет ничего зазорного в том, чтобы быть просто рыцарем. Благородство не дается нам при рождении, его можно только заслужить своими поступками.       — Ну а что мама, она ведь тоже была на битве, а где пропадала до этого?       Тут пыл дяди поугас, расхотелось как-то рассказывать героические баллады. Он не знал, что ему позволено говорить, и как на это отреагирует племянник.       — Наверно, она сама должна тебе рассказать, все-таки это ее воспоминания. — И тут не воспользовавшись возможностью сплести интриг сказал герцог.       — Портал не вернул меня домой, милый, — сев около брата продолжила мать, — он перенес меня в небо над Эришем, то был долгий, но несомненно судьбоносный полет.       Императрица не считала нужным скрывать что-то от сына, рассказывала все. В конце концов, кому отдавал честь павший воин империи, кто говорил с костяным драконом и чуть не оказался в ловушке демонов? Сын внимательно слушал, тогда посмотрел на взрослых и задал один-единственный вопрос.       — А тот Маркел, это точно наш астролог?       — Что? — Удивленно спросила правительница. — Ну конечно, я очень хорошо его знаю и готова поклясться собственной жизнью, что это тот самый некромант, который спасал меня тогда на земле мертвых.       Однако Николас не был уверен в правдивости слов матери, даже если она сама считала это правдой. Советника мальчик видел редко, но каждая такая встреча оставляла неприятный след в его памяти. Он не считал нужным общаться с ребенком, даже не склонял перед ним голову, хотя именно сын Алекса был императором, а не регентом, который правит временно. Фиона закрывала на это глаза, говоря, что вредности ее другу не занимать, но, как понял для себя принц, если с малых лет тот его не уважает, то и позже не будет, навряд ли некромант удержится на своем посте после передачи полномочий.       В основном учителя наследника вдалбливали ему в голову базовые вещи: письмо, счет, географию, историю… Тем не менее теперь, когда он немного подрос, рассказывали и о ходе дел в государстве, пытаясь объяснить, что ему вообще с этим делать. Так один из наставников рассказывал об иностранных послах, которые могут обращаться как к правителю напрямую, так и к хозяевам земель.       При разговоре с герцогами можно было добиться более быстрого результата, к тому же, с ними все равно нужно подписывать договора, даже если будет приказ свыше. Однако, стоит императору сказать обратное, и ничего не сможет исправить ситуации.       Когда Маркел гостил у Фионы к нему приходили послы с земель нежити. Николас не знал, насколько они влиятельны, но точно был уверен, что тем стоило договариваться с матерью. Ведь этому советнику принадлежала даже не земля, а просто один город. Мать никогда не разговаривала с ним о делах государства, так что знала ли она вообще о том, что они приходили, оставалось большим вопросом.       Он спросил об этом у своего дяди, умалчивая про гостей некроманта. Просто поинтересовался, как такой грубый и беспринципный человек может быть героем… Ответ дяди удивил:       — Думаю, в этом Фиона права. Маркел, который спасал мою сестру от смерти и Маркел, который пытается протянуть свои руки к Империи — один и тот же человек. Он проявил к ней доброту тогда, потому что так мог спасти свою шкуру, да и забыл бы, если бы не узнал, что та стала правительницей. Запомни: не всегда люди, которые делают добро, поступают так из-за добрых помыслов, у коварства множество масок, и добродетель — одна из них.       Принцу сложно было представить такое. Что кто-то скажет хорошее, думая о плохом, это он видел, но чтобы и делал что-то доброе, рисковал чем-то и все ради выгоды, со злобой в сердце. Мир казался ему слишком сложным, к счастью, герцог Единорога был рядом. Он — доблестный и благородный, следует зову сердца, хоть и не Грифон, всегда поступает правильно, даже если его за это будут осуждать.       Правительница же была рада облегчить душу, общаясь с братом. Конечно, она исполняла все свои обязательства, но теперь вместо вечера в спальне и рассуждений о пустоте, вспоминала свое детство. Однажды они читали друг другу баллады, в другой день — ужинали традиционными блюдами герцогства Единорога, в иной раз устроили гонку на лошадях вокруг Когтя, свидетелем которой были торговцы под стенами города и гуляки, засидевшиеся в кабаках.       — Надо же, на этот раз ты меня обогнал. — Без капли злобы (совсем не так как в детстве), сказала императрица.       — Обычная вероятность, невозможно всегда выигрывать. — Ответил Годрик, а тогда, уже тише, добавил, — Если бы я стоял впереди тебя, мне бы пришлось упасть на мертвые земли.       — Ты правда думаешь, это зависело от того, кто где находился? — Удивилась рыжеволосая. Она даже не думала о таком, а вот брат, кажется, не в первый раз возвращался к данному вопросу.       — Может, и нет, наверное, драконы так решили… Говорят же, у них странное чувство юмора. Все мои поданные считают, будто бы я вышел победителем, спасая императора, но в той ситуации невозможно было одержать победу. Моего брата чуть не разодрали демоны, а сестра погибла по нелепой случайности и только чудом вернулась к жизни, а не обратилась в нежить. Я всегда буду герцогом Единорога — слугой своих людей, мои обязанности стоят превыше желания навестить тебя, превыше семейной любви и желаний. Ты вправе ненавидеть меня за это, обижаться, ты можешь не верить, но слуги рассказывают мне о том, чем ты живешь, и когда твое сердце сжимается, мое тоже рвется на части.       — Мы оба связаны обязательствами перед народом. — Ответила на это Фиона. — И мне бы не помешало у тебя поучиться.       Если не считать официальных визитов наравне со всеми герцогами, этот был последним на следующие несколько лет. И как только брат скрылся за горизонтом, гонец доложил о прибытии Маркела. Удивительно, почему-то в последнее время все оставляли свои дела чтобы увидеться с ней, интересно, что бы на это сказал астролог?       Было сложно поверить, но некромант приехал не для того, чтобы помочь с делами государства. Он не рвался на советы, на которых другие советники не должны были быть (некоторые вопросы решали с казначеем и представителями властей Когтя), не крутился у спальни Фионы, чтобы подсмотреть какие-то бумаги. Ничего такого, что представляли другие поданные, включая ее брата.       — Я посчитал, что нам надо закрепить уроки, письменных наставлений недостаточно, когда хочешь постичь искусство магии Тьмы.       — Ты хочешь, чтобы я практиковала запрещенную в Империи магию прямо в столице? Можно еще сделать исключение для твоего города, но не для сердца державы.       — А у вас разве будет возможность навестить Мифоград? Не думаю. Только не говорите мне, что в таком древнем замке нету никаких тайных комнат, где нас никто не потревожит.       Рыжеволосая открыла рот, но ничего не сказала. Действительно, не сильно она думала о правилах, когда занималась некромантией, будучи беременной, да и заклятие нечестивого слова никак не получалось.       — В подземельях есть зал для совета, такой же как на поверхности, им никто не пользуется. — Наконец-то ответила правительница.       — Хорошо, скажите, когда будете готовы, и мы начнем.       Можно было вообще ничего не говорить и тогда бы он уехал. Но конечно же, Фиона назначила ему встречу, в тот же день. Когда некромант спустился (дорогу нашел сам, наверно, уже успел изучить тайные ходы лучше подруги), стол и стулья стояли под стеной а свежие факела освещали помещение. Он улыбался и улыбка его была заразительна.       — Приступим, моя ученица.       Ей пришлось выложиться на полную — начиная от простых вспышек темной энергии, которые нужно было запустить в цель, заканчивая заклятиями разрушающего луча и немощи. Все проклятия падали на учителя, который велел ей не жалеть себя и бить что было мочи. Все это скатывалось с него, как с гуся вода. Когда настала пора выучить что-то новое, Маркел сказал:       — На сегодня тренировка окончена, увидимся завтра.       Теперь сам назначил дату, ну, как и полагалось учителю. Фиона отправилась в спальню, ловя себя на мысли, что занятие оборвалось на самом интересном месте, и что она дождаться не может следующего вечера. Ей было трудно вести дела, улыбаться перед поданными и даже общаться с сыном — все мысли занимала грядущая тренировка. И вот, когда время пришло, они снова приступили к тому же!       — Если будешь справляться быстрее, у нас останется время на новый материал. — Снисходительно пояснил некромант.       Должно быть, так его учил сам Сандро. Без каких-либо нежностей, не думая о том, чего там хочет ученик, как быстро надо его обучить. Все зависело только от учащегося. Хочешь — так постарайся, и будет тебе награда.       Прошло не меньше четырех дней, когда она наконец-то справилась с задачей и оставшиеся пятнадцать минут слушала лекцию о нечестивом слове — как вообще создать такое заклинание, как оно будет работать. На практику времени так и не хватило, зато каждое слово, выбитое с таким трудом, засело в голове намертво. Таких уроков никогда не забудешь.       Новые силы нахлынули на императрицу, мысли о том, что она наконец-то начнет учить само заклинание. Теперь все манипуляции ученица проделывала в два раза быстрее и половину урока смогла посвятить новому заклятию. Энергии появлялось достаточно, но она не могла собрать ее в один кулак — создать достаточно большую сферу. Над этим и предстояло работать.       Еще десять дней понадобилось, чтобы освоить заклятие. После очередной тренировки учитель сказал:       — Завтра не будет урока, только поединок. Справишься и я уеду.       И вот она спускается вниз. Сердце бешено стучит, ноги не держат, руки дрожат, желудок пытается вытолкнуть из себя скромный ужин. А если не выйдет? Может, ей вообще не дана темная магия? Однако сомнения приходится отбросить прочь, когда правительница понимает, что он уже здесь.       Маркел ожидает в центре зала. Он ничего не говорит — просто подымает руку, мол, начинай.       Фиона закрывает глаза, взывая ко всему темному, что есть в этом мире и в ее душе. Она уже ощущает эту енергию, но пока рано радоваться — задавая точку, девушка стягивает туда все силы, медленно но уверенно они тянутся к центру, сферу все тяжелее держать под контролем. Наконец императрица открывает глаза, а вместе с тем взрывается нечестивое слово. Стены содрогаются, факела гаснут. Правительница поспешно зажигает их нейтральной магией, опасаясь использовать светлую и спешит к Маркелу — он лежит на полу.       — Перестаралась… Прости меня. — Склонившись над ним бормочет напуганная девушка.       — Я ведь говорил тебе, что на темных магов это не работает. — Спокойно отвечает он, запустив в нее магическую стрелу.       Только чудом сориентировавшись девушка ставит щит, вскакивая на ноги. Учитель подымается спокойно, никуда не спеша, и теперь уже он нападает на нее. Поединок есть поединок.       Каждая попытка использовать магию Света жестко пресекается. Только тьмой против тьмы — ученик против мастера, непростое сражение. Ожидаемо, после ослабления и еще одной стрелы уже Фиона падает с ног. Некромант подходит к ней, садится рядом и убирает волосы с лица.       — Наверно, стоит разрешить темную магию в Империи. Не все будут ее учить, но те, кто выучат, отлично повоюют против демонов и ненадежных соседей.       — Пожалуй, ты прав. — Шепчет рыжеволосая, признавая свое поражение.       После этого он успокаивается, кажется, больше не собирается запускать в нее стрелы. Протягивает руку, помогая встать… После чего резко хватает, прижимая к себе. Фиона навсегда запомнит эти холодные губы, хотя их хозяин жив, ту страсть, с какой он поцеловал ее, и какую редко проявлял в каком либо деле, кроме темных искусств. Это было чувство, настолько же сильное, как ненависть к Сайрусу и любовь к Сандро.       Но тут ей в грудь упирается заклятый кулон — Сердце Грифона. Она слышит крик Алекса — тот самый, последний, перед тем, как его прикончили демоны. Ноги предательски подкашиваются, позволяя учителю взять ее на руки, и тело, словно подчиненное темной магии, не может сопротивляться.       — Маркел… пожалуйста остановись. — Понимая, что сейчас все зависит только от нее, Фиона может лишь заплакать. Ее душа снова разрывается надвое, будто кто-то еще вселился в тело, когда ее оживляли.       Он несет ее куда-то. Девушка понимает, что вскоре совсем потеряет разум, да и не хочет уже сопротивляться. Она готова закричать на весь мир, что лучше бы осталась привидением, госпожой Эриша, даже если брат и сын услышат, да пускай сам Алекс с Айданом увидят сию клятву с небес. Все это ничтожно на фоне того одного единственного прикосновения к ледяным устам. С ним она чувствует себя богиней, словно две противоположности нашли друг друга, сливаясь в первородное божество.       Его руки отпускают, девушка сидит на стуле. Реальность возвращается так же быстро, как ускользнула за минуту до того. И как она могла… Почти предала свою семью, родину, самого Эльрата!       — Прости, я… Наверно просто голова закружилась от таких сложных испытаний. — Пытается что-то из себя выдавить воительница.       — Когда-то мы продолжим уроки, но пока что держись от темных магов подальше. Другой бы не пожалел.