Расстояние снова разлучило нас, А я всё также не свожу с тебя глаз. Что-то больше, чем просто на один раз, Я надеюсь, ты придёшь ко мне в самый тёмный час. FACE — Расстояние
Тэён хочет разделить счастье родителей, но не может. Он бы отдал всего себя без остатка, только бы радоваться и смеяться тому, что он, наконец-то, видимый. Но он не может. Учёба — по инерции, главная задача в здании школы — избегать Чон Юно. К счастью, в последнюю неделю перед каникулами он и сам не лезет больше к нему. Перестал носить свои перчатки. Сидит всё на том же месте в столовой пол портретом Английской Королевы. Тэён перебивается перекусами, уже скучая по яркости и молчаливости этой дамы. Одноклассники…. Они удивились его внешности. Их стало слишком много и от них стало невозможным прятаться. Тэён чувствует себя в окружении, и это доводит его до нервных тиков, маленьких, но напряжённых жестов. Будто те помешанные девчонки, он носит с собой зеркало, постоянно проверяет одежду, чистит зубы на переменах, чего не делал прежде, не понимая других ребят. Тэён просто хочет пережить экзамены. Просто пережить их, и не думать о выпускном, о поступлении куда-то ещё. Он не готов идти дальше по жизни видимым. И не может принять жертву Юно. … Марк встречает Тэёна цветущей улыбкой и радостью объятий. Мальчишка постоянно пялится, хотя Ли уже трижды попросил его перестать, но Марк смеётся: — Я не могу перестать: ты такой красивый! Тэён, было преступлением прятать такую красоту под способностью! Я так благодарен Юно. — Я не общаюсь с ним. Я не знаю, как смотреть ему в глаза, — убивая веселье, заговаривает Тэён, оглядывая пространство вокруг и прячась под кепкой. Потому он не сразу замечает на себе насмешливый, но что-то глубоко понимающий взгляд Марка. Тот дует губы, скрестив на груди руки, пожимает плечами: — Просто посмотри ему в глаза хотя бы раз, а там разберёшься, как именно уж смотреть. — Марк, это не шутки! — Я тоже не шучу, — в этот раз мальчишка сменяет выражение лица на более серьёзное и важно кивает, — Почему ты готов был пожертвовать своей жизнью ради успеха способности Юно, но когда он заложил свою способность ради твоей видимости, ты не рад? Вы делаете ради друг друга ровно то же самое, — в доказательство своих слов, он выпрямляет ладони, обозначая качение весов, на чашах которых — поступки Тэёна и поступки Юно, — Почему ты не думаешь, что его беспокоила твоя жертва также сильно, как сейчас она беспокоит тебя? — Он тяготился мной? И поэтому решил отпустить меня? — задумывается Тэён. Уклончиво кивнув, Марк пытается сказать ему что-то ещё, но Тэён напряжённо сжимает пальцами древко скамьи, принимаясь качаться вперёд-назад, судорожно размышляя о том, что он не обязан быть благодарным Юно, но он может быть счастливым рядом с ним, и — отдельно. Он может перестать горевать о том, что лишил своего соулмейта способности в таком юном возрасте. Ведь, если Юно, действительно, тяготился ей, тяготился жертвенностью Тэёна, не мог выносить его невидимости, то …. Разве они оба просто не хотели быть счастливыми и любить друг друга? — Марк, тебе всего … Сколько тебе лет? — Будет пятнадцать, — он поднимает брови так, будто удивляется, что ему, в самом деле, будет столько уже в этом году. И это вызывает на губах Тэёна невесомую улыбку, заставляя Марка подвиснуть. — Марк, так почему ты решил, что ваша любовь с Донхёком продлится вечно, несмотря ни на что? Почему вы оба так уверены, что это не минутная слабость, и что потом кто-нибудь из вас не влюбится в…. не знаю, какую-нибудь девушку? После волнительно-пугающего молчания, Марк просто пожимает плечами: — Я лично не думаю ни о чём подобном. Я просто люблю Донхёка, и делаю всё для того, чтобы однажды мы с ним снова встретились. Если мы расстанемся, это разобьёт мне сердце, но я буду счастлив, что мы были друг у друга. Прикусив губу, Тэён признаётся: — Я буду в отчаянии, если Юно однажды откажется от меня, но это я переживу. Я откажусь от жизни, если увижу на его лице сожаление об утраченной способности. Замечая блеск слёз в глазах старшего, Марк думает про себя: «Юно, пожалуйста, не вздумай сожалеть о своём поступке». / В этот вечер июня на улице стоит духота. Однако в такую пору не так уж много пожаров из-за повышенной влажности, и Юно — по неушедшей ещё привычке — расслабленно идёт по улицам города до особенного места. В рюкзаке за плечом лежит коробка с подарком Тэёну. Несколько часов назад соул написал ему с просьбой о встрече, и Юно, рассудив, что если эта встреча окажется последней, то он не будет ни о чём сожалеть и оставит на память подарок. Особенный подарок, созданный его способностью световой шар. Теперь Чон думает, что мечтает увидеть, как свет, пролетевший через цветное стекло, ложится на светлую щёку Тэёна, отражается от его глаз, теряется в волосах. Невысокий, с поникшими плечами, на которых висит очередное серое худи, без заморочки на вычурность или парадность — Тэён ещё не привык одеваться «в люди». Это кажется Юно милым. — Ты всегда приходишь первым, — улыбается Чон, не сумев сдержать своей радости от встречи. Тэён ниже опускает голову, пряча застенчивую улыбку. — Тэён, улыбнись мне, пожалуйста, — лямка рюкзака скользит по плечу, Юно плавно ставит его на землю и медленно приближается к старшему. Он понятия не имеет, что может произойти дальше. Может быть, Тэён навсегда прогонит его, а может, а может…. Надежда не хочет умирать в сердце Юно, он делает ещё один шаг навстречу, оказываясь едва выше Ли. Когда старший поднимает голову, то Чон теряется от светлой улыбки на его тонких губах. На тонких, холодных губах, что нервно подрагивают, собираясь что-то сказать, но не решаясь. — Тогда ты посмотри мне в глаза и скажи, что действительно не сожалеешь о потере способности, — губы сжимаются в бледную нить, а карие глаза распахиваются шире, готовясь считать правдивость ответа. Ещё шаг. Выдох. Юно так трудно даётся общение с Тэёном. Но ему так болезненно хочется дать ему понять, что: — Я не утерял способность. Я отказался от неё сам. Потому что я захотел увидеть твою улыбку вживую, а не на картине, — у Тэёна убийственно-тяжелый взгляд. Потому что Тэён всё делает на сто процентов, и если он собирается услышать правду, то в ней не должно быть и намёка на сожаление или уловку. Она должна быть тяжела, как гробовая плита, и надёжна, как шесть футов. — Я захотел каждый день видеть твою улыбку. И я хочу этого больше, чем владеть огнём. — А я хотел видеть, как ты преуспеваешь в использовании огня! — Тэён взмахивает руками, делая шаг назад, однако же, возвращаясь на прежнее место, — Юно, если ты хоть на миг пожалеешь, то я…. Ему не надо договаривать, потому что Юно и так понимает, что Тэён сделает, если заметит сожаление в глазах младшего. И Юно не переживёт этого. А потому он хватает Тэёна в свои объятия, сдавливая Ли так сильно, как только может, пытаясь показать, что ни за что не позволит подобному произойти. Он не пожалеет, потому что любит искренне и глупо, до конца своей души и без утайки. Едва Юно отстраняется, чтобы сказать это, как Тэён поднимается на носочки, вжимаясь своими губами в его. Упав на пятки, Ли снова подскакивает, кратко чмокая Чона в губы, в щёку, дважды, в челюсть. От этих касаний, когда Тэён задерживает дыхание на поцелуе, и выдыхает, едва губы расстаются с кожей Юно, сердце младшего заходится в быстром темпе, и всё на свете перестаёт иметь хоть какое-то значение. Только вот такие вот касания. И смущение. И желание поцеловать в ответ как-то по-взрослому, как в кино, а не как сейчас делает Ли. Но едва Юно пытается задержаться губами дольше на тонких, бледных губах Тэёна, Ли начинает протестующе ворчать и оттаскивать от себя Чона: — Перестань, я не могу дышать. — Ты что-то делаешь не так, — хмурится Юно. — Всё так, — опасно щурится Тэён, утирая губы, — Всё так, а как иначе. — Но почему люди обычно целуются очень-очень долго? Ты точно что-то делаешь не так! — Ты это сейчас серьёзно? Ты хочешь, чтобы я умер от удушения? Ради этого всё это было? / Тэён откровенно издевается над Юно: он прекрасно знает, что может задержать дыхание на две минуты, и этого точно хватит на один долгий поцелуй, но наблюдать за тем, как теряется Чон — забавно. А ещё жутко приятно, когда он смотрит. Как он постоянно смотрит только на него: сверху вниз и — снизу вверх. И Тэёну хочется прикрыться от его взгляда, но он просто знает, что должен учиться привыкать к подобному. Указав на рюкзак Чона, Ли переводит тему с поцелуев на вещи более насущные: — Я сорвал тебя с каких-то занятий? Кое-как придя в себя, Юно срывается с места, на бегу раскрывает рюкзак. Он неуверенно крутит в руках коробку, когда всё же достаёт из той понятный круглый светильник. Но когда Тэён тянет руки, чтобы взять вещь, Чон отступает и краснеет щеками: — Это подарок тебе. Это то, что сделал способностью огня. — Что ты… имеешь в виду? — Тэён упускает момент, как большой палец Чона давит на кнопку, и на их лицах пляшут разноцветные пятна. — Я плавил стекло, обрабатывал, чтобы было достаточно тонким и послушным. И создал вот, — пока Ли молчит, он продолжает, — Когда ты был только тенью, я думал, что на свету твоя тень тоже изменит цвет, я читал, что это возможно. Мне захотелось попробовать. А сейчас я просто хочу, чтобы на память о моей способности, кроме шрамов, осталось что-то прекрасное. Это банально по отношению к Тэёну, но он не может оторвать взгляда от гладкой поверхности стеклянного шара. Его пальцы скользят по нему, будто повторяя движения рук младшего. Сердце Тэёна тает в ничто и испаряется. Ищите его на другой планете новой звездой, ибо для этого мира он потерян. — Юно-я, дурак, — неспособный больше сдерживать слёз, Тэён позволяет им течь ниже по щекам, — Я … Я тоже, тоже люблю тебя, — осторожно прижимая подарок к груди, пытаясь вложить весь внутренний свет творения в самого себя, парень хмыкает, — Чёрт, так сложно говорить это. Но это правда./// Месяц спустя
Юно просыпается от странного шороха по комнате. Первое время ему кажется, что это кто-то из стариков заблудился, однако ухо юноши различает также и тихий мат, и простукивание стены. В этих маленьких деталях Чон узнаёт одного вполне конкретного человека: — Десятка? — Огневичок? — когда Чон приподнимается на локте со своего места, то видит в темноте комнаты старого друга. Хотя головой Десятка повёрнут в нужную сторону, его болотные глаза, сверкающие звёздами чужих способностей, смотрят слепо по пространству комнаты. Спросонья Юно требуется время на то, чтобы осознать: — Ты не видишь меня? — Ты лишился силы. И я больше не вижу твоего света, Юно, — Десятка щёлкает пальцами, усаживаясь на кровать рядом с Юно, тихо смеётся, — Я как-то попал на твою бабулю, кажется, она очень сильно испугалась. — О Боже, так вот, чего она всё бредила о призраках, — Юно принимается тереть лоб, вспоминая тот случай, когда он с дедом сошлись во мнении, что бабе совсем плохо, и перестали оставлять её одну в квартире и на улице. — Прости. Я не хотел. Я просто…., — выгнув шею, Десятка смотрит мимо окна, но не видит ничего, и Юно вдруг понимает, что способность начинает поглощать его, не позволяя даже кратких мигов просветления. — Тебе становится хуже. — Я не могу ничего видеть. И перемещаться становится всё сложнее и сложнее, — тяжело вздохнув, он завершает, — Я расстался с той девушкой. Потому что мы не можем сосуществовать в таком ритме вместе. Она не справится с полуслепцом. Но я …. На его губах возникает странная улыбка, а потом он резко поворачивается к Юно, едва не сталкиваясь с ним носами: — Я нашёл человека, который поможет мне выжить. И я чувствую, что влюбляюсь в человека, которого не вижу. — Поэтому ты решил навестить меня? — понимающе улыбается Юно. — Да. Кто любит сильнее: тот, кто делает шаг, не видя предела и лица, или тот, кто всегда может завести тебя за грань, но бережёт? — лёгким движением руки Десятка оказывается на подоконнике, машет оттуда Юно перед тем, как хлопнуть дважды в ладони. Ниже которых, на запястьях, Юно различает два странно узнаваемых браслета. Будто читая в его мыслях сомнение, Десятка поясняет: — Да, это Джонни. Мой проводник в мире способностей. — Десятка, спасибо! Юно успевает запечатлеть, как Десятка сгибается в театральном поклоне, положа правую ладонь на сердце. Способность видеть чужой «свет» ослепила Десятку. Способность Юно сожгла бы его заживо через пару-тройку лет. Глядя на зажившие ладони, ведя пальцем по «Ли Тэён», Юно мягко улыбается — в его сердце нет сожалений, но есть надежда, есть желание — он хочет догнать Тэёна снова, став старше, хотя бы завершив обучение в школе. Он сделает всё, чтобы Ли не разочаровался в нём, он проживёт жизнь без горечи и печали, проживёт самим собой. — Джехён-и? — баба без стука входит в его комнату и тут же включает свет, мигом ослепляя себя и внука, — Он ушёл? — Кто? — растирая глаза кулаками, спрашивает Юно. — Джехён ушёл? — старушка влажно моргает, оглядывая пространство, снова замирает взглядом на внуке и шмыгает носом, — Юно, неужели, ты всегда был тут один? Юно поражённо выдыхает. На миг его сердце обрывается болью облегчения и страдания. Не зная, что именно ответить, он кивает, на что баба удивляется: — Так что же это я ищу Джехёна? — Потому что ты не видела меня? — Может, Юно-я, может. Спокойной ночи, — она также резко гасит свет, одной только ей понятным образом возвращаясь в нужную комнату. Оставляя Юно рыдать на полу своей комнаты. Будто древнее заклятье спало с него и его семьи./// Полгода спустя
Расчесаться. Поправить галстук. Пуговицы на рукавах. О нет, на штанах — замятина. Тэён снимает серые штаны, заменяет их на тёмно-зелёные, идеально наглаженные им самим вчера. Всё должно сочетаться в его внешнем облике. Так что — тёмно-зелёные штаны. Он уже настроен на такую цветовую гамму сегодня. Духи. Духи тоже должны сочетаться с одеждой. Под правильный оттенок — нужный аромат. Из ноздрей ничего не должно торчать. И лучше ещё раз провести ватной палочкой за ушами. — Тэён, опоздаешь! — кричит мама с кухни. Тэён завтракает до того, как одевается, чтобы ещё раз почистить зубы, снова умыться и одеться в чистое. Да, он признаёт, что помешан на своей внешности, но он просто не понимает, как люди могут ходить по улице …. Видимыми. Видимыми со всех сторон во всех ракурсах. А если вон тот старик — дальнозорок, то он точно видит черные точки Тэёна. И лишние волосинки в линии бровей. И вот эту вот каплю воды из лужи на самом низу брючины. Тэёну безумно тяжело оставаться видимым всё время. Он прячется от общества на дальних рядах, против воли тем самым привлекая к себе только больше внимания — идеально красивый парень на последнем ряду — мечта любой девушки! Телефон вибрирует входящим сообщением. Напряжение на несколько секунд сходит с лица Тэёна, когда он читает: «Ты сегодня отлично выглядишь! Ты не можешь выглядеть не отлично» — и недовольный смайлик. Следом Ли получает на свой телефон фотографию. Открыв её, парень прикрывает рот ладонью, с трудом удерживая смех. На фото Юно сидит перед зеркалом, пока его бабушка что-то говорит (её рот широко раскрыт), в одной её руке — пластиковая расчёска, а в другой — ножницы. На лице же самого Чона — только ужас. Видно, что он не очень рад инициативности бабушки, но как-то терпит её проснувшуюся активность по отношению к нему. Юно просто рад, что она пришла в себя, лишь изредка просыпаясь ночами в поисках сына, но узнавая внука. И Тэён очень рад, что их отношения наладились. И что, несмотря на разницу в два года, статус обучения, он и Юно сохраняют отношения, поддерживая друг друга в подобного рода мелочах. Оказывается, они настолько хорошо сочетаются во вкусах и настроениях, что за последние полгода даже каким-то немыслимым образом синхронизировались в выборе обеда в школе и университете. Соулмейты, не иначе. Поднимая на уровень глаз «Чон Юно», Тэён улыбается только шире. Оставив краткий поцелуй на имени, как если бы целовал настоящего человека, которого, кстати, теперь не совсем корректно целовать по причине того же возраста, Ли замечает на себе удивлённый взгляд незнакомки. Однако впервые он выбирает не прятаться, а — ещё шире улыбнуться её случайному интересу. Заметив на себе его внимание, незнакомка спешит прикрыться волосами и скрыться в неизвестном направлении. Засмущавшись самого себя, Тэён всё же забирается на самый последний ряд большой аудитории, считая, что на сегодня с него хватит подвигов./// Четыре года спустя
На первой ступени лестницы Консерватории сидит парень. Его белые волосы частично собраны в хвостик, рассыпаясь каскадом над ушами и по шее. За его спиной — чехол с нашивками-флагами пяти разных стран. Внутри большого чехла, разумеется, лежит новая гитара, ещё без кривых записей самого парня и царапин безруких сотрудников аэропорта. Его пальцы сжимают телефон, а имя соулмейта на запястье обведено жёлтым фломастером всего пару часов назад, и на смуглой коже выглядит чем-то светящимся. Впрочем, кто будет отрицать, что Ли Донхёк — солнышко. Марк Ли ждёт такси до вокзала, готовясь в который раз проводить свою любовь в путь-дорогу, чтобы через пару месяцев неизменно встретиться в новом городе. Встречи-разлуки-вокзалы-гитары-стихи-песни — между ними случилось пол земного шара, и ещё добрая половина ждёт переплетения их голосов в новых песнях. Марк говорит, что мир ждёт совершеннолетия Ли Донхёка, чтобы отдаться ему на покорение. На что Донхёк всегда спрашивает, почему этот тупой мир просто на сдастся Марку Ли. У них свой особенный флирт, даже посвященные в который, люди не вникают раза с пятого. С этим талантом надо родиться двум и строить его годами. Усаживаясь на заднее сидение такси, Марк с трудом находит, куда же деть ноги, на что Донхёк закатывает глаза: — Неужели ты всё ещё растёшь, Марк? — Ты боишься снова быть ниже меня? — смеётся Марк, переводя на соулмейта игривый взгляд. За эту наглость он тут же получает кулаком по плечу и дурачливо стонет, строя самое страдальческое выражение лица на свете. Потерпев его глупость какое-то время, Донхёк все же касается губами его скулы и ворчит: — Милк, прекрати сейчас же. Я на нервах, а ты не помогаешь, — едва его взгляд соскальзывает с очаровательной улыбки Ли на гитару, как недовольный вопрос срывается с губ, — Зачем ты приволок её с собой? — В зале ожидания после регистрации обычно безумно скучно. А у меня есть для тебя новая песня. Загадочно подмигнув, Марк всё же приобнимает Донхёка за пояс, придвигая того ближе к себе, сталкиваясь с ним висками и уже сейчас мурлыча сладкое и только им двум понятное.