Ненавижу эту улыбку

На краю твоей улыбки Недопетой песней тихо Тает Мой поцелуй Торба-на-круче — Улыбка

Тэёну не хватает Юно. Хотя бы уставшего и отстранённого. Тоска по человеку, который вмиг стал ужасно близким, который смог увидеть Тэёна, почувствовать его, угадывать его, находить, предвосхищать — тоска по сильному, смелому Юно кусает Ли одиночеством и желанием быть ближе. Его острый язык впервые выворачивает в адрес соулмейта кучу комплиментов, отмечая мягкую внешность младшего, его преданность, его ответственность и силу духа — и всё это делает Тэёну только хуже, умножая желание быть ближе и побуждая к действиям. Телефон пиликает уведомлением входящего, и парень, уже разобравшись с кое-какими фичами, слушает механический голос: — «Сообщение от контакта «Пироманьяк»: ‘Тэён, привет. Как ты.’». — Окей, Сири, отправь ответ контакту, — Тэён дожидается, пока приложение оповестит о готовности, и надиктовывает, — ‘Я в порядке. Что делаешь вечером? Прогуляемся? ’ — ‘Если недолго. Хотя не знаю. Я думаю, что смогу и задержаться. Устал сидеть дома’. — ‘Я жду тебя на лавке под окнами перед вторым подъездом’. Спустя десять минут Тэён начинает сожалеть, что не занял качели, потому что сидеть на одном месте в ожидании подобия свидания становится просто невыносимо. Наушников Ли сегодня не захватил с собой, а если честно, то он не уверен, что не потерял их где-то: уже шесть дней он тупо не видит их. К счастью, Юно приходит довольно скоро. Его глаза кажутся особенно странными в этот вечер: будто юноша чего-то ищет, но сам не знает — чего же. Тэён обозначает своё присутствие едва слышимым: — Я здесь. Однако растерянность Юно не проходит. Более того, он начинает волноваться ещё больше, когда предлагает: — Прогуляемся? — его ладонь замирает в сантиметрах от лица Тэёна. Точно, пироманьяк же видит его. Однако Ли игнорирует этот порыв, только подскакивает на ноги, смешками обозначает направление своего движения. Петляет по плиткам тротуара, то отдаляясь от младшего, то приближаясь, едва касаясь плечом плеча. Разговор не идёт: Тэён не ощущает огня чужой способности и опасается спросить. Юно заговаривает сам: — Тэён-а, так что же, мы с тобой встречаемся? Он напряжённо сглатывает, останавливая шаг около одной из аллей, когда Тэён спотыкается на ровном месте от прямолинейности вопроса. Оборачиваясь, Ли долго подбирает ответ, потому что сам ещё не до конца уверен в статусе их отношений. Действительно ли они вдвоём встречаются? Можно ли назвать их встречи «свиданиями»? Нравится ли ему Юно, как парень может нравиться парню? Или Тэён руководствуется симпатией к человеку, который может дать ему свободу — и ради этой свободы, ради полноты жизни Ли готов лебезить перед тем? Корыстность спадает с плеч после лёгкого кивка головы: Тэён давно признал свою симпатию, свою первую влюблённость, но видеть себя в отношениях — в том самом страшном слове — определённо пугает. Что же, если не сейчас, то — когда? — Да, мы встречаемся, если ты не против. Юно отрицательно машет головой. Однако напряжение не покидает Ли, и он всё же соглашается: — Я могу взять тебя за руку, если тебе станет спокойнее. Но со стороны это может выглядеть ужасно. — Я и так ужасно выгляжу со стороны, — он зажимается плечами, пряча взгляд, и протягивает ладонь, за которую старший в этот раз цепко хватается. — Ты нормально выглядишь. Возможно, что ты красивый, — поддевает Тэён, на что слышит неуверенное бурчание о том, что он сам — красивее. Лето вступает в свои права мягко, щекотно. Лёгкий ветерок играется с каштановыми прядями Юно, открывая печальные глаза его соулмейту. Пальцы Тэёна сильнее сжимают его ладошку, и старший наблюдает, как скоро по коже Юно бегут оранжевые искорки. Принимаясь раскачивать их замочек, Тэён замечает: — Твоя способность выдаёт твои чувства с головой. Она такая бестолковая. — Пожалуй. Внезапно Юно тянет Тэёна за собой в сторону с улицы, долго петляет дворами, проскальзывает между домом и металлическим заграждением, помогает пройти старшему, чтобы оказаться у небольшого, забытого всеми пруда. Вероятно, тот образовался случайно, когда был вырыт котлован — от воды тянет тиной, а зелень вокруг — мрачная, предупреждающе гнилостная. Обходя ствол давно уже высохшей ивы, Юно рассказывает: — Я нашёл это место случайно. Потом пару раз приходил сюда: слышал, что место заболочено, и что его стоит осушить, но власти этого не делают. Как думаешь, я смогу? — Конечно, — ни секунды не сомневаясь, отвечает Тэён, усаживаясь на землю подальше от линии берега. — Ты так уверен во мне, — в противовес жалкому смешку, ладони Юно дают жизнь огню, что злится и дымится, достигая мха и вынуждая воду кипеть. От пруда, от болота жутко воняет, и Тэён закрывает нос локтём, сквозь прищур наблюдая за тем, как соулмейт даёт больше жара, как ловко манипулирует дымом, поднимая тот выше в небо, не позволяя стелиться ниже верхушек деревьев. На месте прежнего болота остаётся блестящая гладь земли, оплавы песка, жар камней, и пепел того, что некогда покоилось нетронутым в водах годами. Тэён остаётся сидеть на прежнем месте, когда Юно, ещё пышущий жаром, стремительно подходит к нему, протягивая на ладони небольшое зеркальце — всего лишь круг, какой можно вытащить из настоящего женского зеркала. Колени младшего падают на землю совсем рядом с Тэёном, рука ложится на плечи тяжестью, а губы долго собираются в улыбку: — А как ты думаешь, Тэён, могу ли я сделать одного человека видимым? / Три билета. И Ли Тэён. Юно провёл выходные и ещё несколько дней, взвешивая свои шансы, усмиряя гордыню, смиряясь с тем, что он не нужен. Что не нужна его способность. Юно всё ещё против того, чтобы приравнивать ценность своего соула к ценности силе его огня, но шальная мысль пулей пробивает сознание насквозь: если огонь помог выжить ему, но забрал родителей, почему же Юно не обижается на тот, а потакает его силе и злу? Почему Юно никогда не обижался на пламя в своих руках? Почему он всегда думал лишь о спасении, о том, чтобы помогать другим, но никогда не думал ненавидеть огонь? Что с ним не так? Почему он такой… Неправильный. Он даже не думает о том, что с ним, на самом деле, всё в порядке, и винить один несчастный случай — это глупость, до которой ребёнок не опустился, но решил подняться и приумножить силу огня в своих руках для того, чтобы покорить ту, которая прежде казалась ему невозможно огромной и страшной. Юно постиг власть огня, сумел укротить его. Пожалуй, с него хватит.        Три билета. И Ли Тэён. У совершенства нет пределов, и Юно может захотеть однажды подчинить себе огонь Солнца, как Ил-Ила мечтает покорить магнитные поля Земли. А если огонь Солнца подчинится какому-то там Чон Юно, то чего он будет искать дальше? Какую силу посмеет возжелать? Что станет апогеем его силы и амбиции? Может, вершиной его силы станет это? Может, вершиной его силы был тот день, когда пятилетний мальчик несколько часов подряд держал страшный огонь своими руками, чтобы остаться в живых? А может, вершиной его силы — подлинной силы, той, что принадлежит одному ему, той, которой невозможно никоим образом лишиться — что, если такой силой окажется один простой поцелуй в губы с человеком, в которого Юно влюбился, с тем, который нуждается в нём. Величайшая сила Юно — подарить миру визуальную красоту своего соула, открыть её, освободить Тэёна от цепей их связи. Величайшая сила Чон Юно — осмелиться поцеловать Тэёна, отказаться от способности ради его счастья и собственного благополучия. Рискнуть всем ради их общего счастья.        — А как ты думаешь, Тэён, могу ли я сделать одного человека видимым? Он не дожидается ответа от старшего. Пользуясь силой огня, что пульсирует на дыхании, помогая определить нос на лице Тэёна, Юно скорее вжимается губами в уголок чужих губ, и ещё скорее исправляется, в этот раз попадая на губы. Юно жмурится, затаивает дыхание, крепче сжимает зеркальце ладонью, ощущая вдруг, как-то стекает по пальцам, обжигая. Коротко вскрикнув, юноша отодвигается от соула, принимаясь трясти ладонью, обращая всё своё внимание лишь на него. Боль проходит по телу волнами, а старый друг — маленькое пёрышко огня — лижет пальцы хозяина напоследок особенно сладко и крепко, оставляя поцелуи ожогов на фалангах и костяшках. Каждый новый ожог сотрясает тело в судорогах, и Юно болезненно кричит, не зная, что делать — впервые огонь не слушается его, самовольничает. — Тэён! Тэён, помоги! / Тэён упускает, как это происходит. Вот он был растерян чужой наглости, вот он ощущает на губах чужие, а вот — Юно кричит, ударяя ладонями по земле, зовёт его по имени. И вместо того, чтобы помочь, первое, что делает Тэён, спрашивает: — Что ты наделал? Будто в бреду, он оглядывает только что осушенный пруд, понимая, что воды у них нет, а как помочь Юно, Ли и сам не знает. Но о помощи соулмейту он думает на фоне, в первую же очередь Тэён прокручивает наглый поцелуй, которого никогда не должно было случиться. Прижимая Юно лопатками к земле, задавливая его горящие ладони своими коленями, цепляясь за красные уши кулаками, Тэён болезненно спрашивает: — ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ?!!! От резкого крика в лёгких становится пусто, от дыма — прогоркло, и Ли задыхается. Роняет слёзы на чужое лицо, сплёвывает на ладони, принимаясь втирать слюну в чужие ожоги, почему-то уверенный, что это поможет. В своём шоке Тэён пропускает, как начинает покрывать поцелуями испачканные пылью и землёй пальцы Юно, как слезами умывает его ладонь, как притягивает ближе вторую. Совсем не замечает, как свои пальцы — такие бледные и тонкие, проходят сквозь пальцы Юно, плотно закрывая замочек. Не замечает, как одетые в синие джинсы ноги до боли сжимают бока Юно, трясутся, пачкаются. Тэён замечает взгляд Юно. Замечает его глаза. Замечает в отражающей поверхности карих глаз тёмный силуэт против светлого летнего неба. Разглядывая внимательнее, приближаясь в своём любопытстве к чужому носу, он вдруг понимает, что смутно узнаёт себя. Он видит себя в глазах Юно. Видит ясно, моргая больше сотни раз, продолжает видеть. Наваждение плавно сходит с парня. С уходом напряжения из тела, с уходом волнения и ненависти сон наяву обретает больше красок и света. Принимаясь оглядывать себя, рассматривая свои ногти с белыми лунками, ища родинки на предплечьях, которые никуда не делись, находя на своих стопах именно ту обувь, которую и хотел обуть перед выходом, Тэён будто просыпается. И первое, о чём он думает по пробуждению: «Юно будет ненавидеть мою улыбку».