Ненавижу эту улыбку

Тучи висят низко над городом, Накрапывает дождь, Но ты продолжаешь верить в меня И держишь над моей головой зонт. Wayv — Invisible

— И чего ты кислый? — улыбается Тэён, рассматривая приунывшего из-за начавшегося дождя Юно. По деревянной крыше детского домика стекает вода, некоторые капли залетают через широкое окно, за которым раскрывается вид на сине-зелёный пустырь их общего места, где всего несколько минут ребята веселились, пробуя новые грани способности Чона. Тэён всё ещё придерживается мнения, что его соулмейту нужно учиться владеть огнём, контролировать себя. И хотя родители теперь предоставляют ему шанс выбрать из двух рубашек и пар носков, а мозг выкручивается на максимум для совершения обычных бытовых дел, слова Десятки о том, что это именно Тэён сломан, и что проблема изначально в нём, подстёгивают парня верить в Юно. Наверное, Тэён даже слишком сильно верит в маленького засранца. — Думаю о том, как теперь добираться до дома, — ниже опустив голову, юноша дует губы. — Хах! Это будет нескоро. Я уверен, что у нас есть дела поважнее, — Ли хлопает в ладоши, но младший никак на это не реагирует, тогда Тэён толкает его колено своим, — У меня есть вопрос. О, он уже больше недели настаивал этот вопрос, всё время боясь спросить, опасаясь ответа. Но чем чаще они общались с соулмейтом, чем ближе становились, тем невыносимее оказалось оставаться в неведении. — Да? — Юно соскальзывает ниже по деревянной лавке, зажимая бедра старшего своими, и эта битва длится какое-то время, пока Ли не уступает своему любопытству. — Когда ты получил свою способность? Как сильно она проявилась? С чем это связано? — Это… — он отворачивается к окошку, — Это три вопроса. — Выбери один и ответь хотя бы на него. Тэён цепляется своими щиколотками за его, пряча ладони в карманах ветровки, продолжая наблюдать за тем, как нервничает Юно. Как скачет его взгляд, губы мнутся под зубами. На его месте Тэён выбрал бы первый вопрос и, назвав свои семь лет, закрыл тему. Но, кажется, Юно хочет дать ему три развёрнутых ответа. Может, Тэёну просто нужно снова убедиться в том, что всё, что он делает — не напраслина? Может, он в очередной раз хочет убедиться, что его прозрачность — это небольшая жертва в угоду чужой способности? Может, ему важно понять, почему Юно никогда не выберет его? Никогда не выберет человека, в которого «втрескался», и который точно также «втрескался» в него. Тэён хочет убедиться, что он один сломанный. — У меня сразу появился определённый талант к огню, — лёгким взмахом руки Юно в который раз демонстрирует, как жёлтое пёрышко пламени танцует по его пальцам, — Но в пять лет пришлось особенно постараться, — оторвав спину от деревянных блоков их укрытия, он задирает рукава куртки, демонстрируя застарелые шрамы на запястьях. Витиеватая белая линия на наружной стороне предплечья становится в тон кожи только около левого локтя, где указательный и средний пальцы Юно замирают: — Этот самый большой с того времени. Хотя врачи сказали, что с возрастом пройдёт, этот не исчезает. Юноша так и смотрит на шрам от ожога, когда Тэён подбирается всем собой, пряча ноги под лавкой: чужие шрамы — деликатная тема. — Мои родители скончались в мои пять лет. В пожаре. Иронично? Его взгляд ищет Тэёна, но Тэён не может дать ему видимый сигнал. Он показывает своё понимание прикосновением: накрывая ладонями сжатые кулаки младшего. — Мне страшно не успеть спасти кого-то ещё. Я даже научился понимать, когда огонь съедает что-то живое, — он вздрагивает от того, как пальцы Ли с нажимом проскальзывают меж его, — Сначала испаряется влага, и огонь становится тише. Это только на время. Ему нужен всего лишь сухой лепесток, чтобы ухватиться за него, стать злее и сильнее, и уничтожить цветок полностью. С животными это происходит также. Думаю, что с людьми… Когда Юно дёргается, пытаясь отвернуться, спрятать лицо, Тэён только крепче сжимает его ладони в своих. Наблюдать слёзы откровения младшего безумно больно, хотя там же, в них же таится трагедия самого Ли. — Выходит, ты освоил силу бОльшую, чем мог бы унести, в свои пять? — когда Чон, утеревшись о ворот куртки выглядит чуть лучше, чем несколько минут назад. — Пришлось стать сильнее тогда, в свои пять, — судорога сводит его пальцы, и Тэён позволяет их ладоням поменять положение, но не разлучиться, — Иначе не выжил бы и я. — Я старше тебя на два года, — если бы Ли был видимым, то Чон бы дрожал от страха, видя перед собой такого «соула»: который сложил простые факты их связи и осознал, — Мне было семь, когда я стал полностью прозрачным, без шанса вернуться к видимости. Юно вскидывает голову и смотрит прямо ему в глаза. Тэён уже понимает, что в некотором роде, для некоторых способных людей он всё ещё остаётся более чем видимым. И его глаза — не такая уж большая тайна для кого-то вроде его соулмейта. Юно же и ломается первым: плечи вздрагивают, глаза прячутся под плотно сомкнутыми веками, но слёзы, по уже прочерченной дорожке, катятся вниз: — Тэ-ён-а… — Тебе жаль, — только теперь Тэён расцепляет свои пальцы, придвигается к противоположной стенке крошечного детского домика, — Тебе стыдно. Тебе больно. У тебя не было выбора, — сухо, давно выучив фразы-отмазки, которые сутью своей — искренность. Но Тэёну слишком едко осознать их связь с нового ракурса. Выходит, что Юно сломал Тэёна так давно, что это уже неважно. Выходит, что Тэён проиграл ещё тогда, уже тогда, и у него нет возможности выбраться из кокона бессилия перед жизнью, которой наполнен человек перед ним. Но разве не лучше оставаться прозрачным ради того, чтобы видеть улыбку этого маньяка? Этого живого маньяка. Живого. Сама мысль о том, чтобы утерять Юно много лет назад, остаться без своего соулмейта обжигает грудную клетку Тэёну изнутри. — Но это именно так, — заикаясь и всё же прячась под ладонями, Юно врывается в мысли старшего едким вихрем, теша внутренний костер эмоций. Проглатывая ком в горле, принимая ситуацию, беря на себя ответственность бОльшую, чем сможет легко проглотить, заранее зная, что подавится и помрёт где-то в процессе следующих месяцев, лет, Тэён натягивает на губы улыбку, опускается ладонями на колени младшего, ведёт выше в мягком, успокаивающем жесте: — У тебя, действительно, не было выбора. Ты не виноват, что так произошло. Это просто…. Просто ужасная случайность. То, что мы с тобой связаны. Я уверен, что без этой связи всё было бы хорошо. У каждого была бы своя способность, и мы бы оба наслаждались ей. Однако то, что выдаёт Юно, напоминает Тэёну о настоящей причине, по которой они так тесно сидят в этом пресловутом домике у чёрта на куличиках. — Но иначе мы бы не встретились. Внезапный жар проходит по лицу Тэёна, спирает дыхание, когда Юно повторяет, утирая слёзы и ища его глазами. — Если бы… Мы бы точно не встретились. Я бы не был тебе интересен. — А ты сам! — смущённый, Ли падает спиной на стенку позади себя, — Ты бы заметил меня? Конечно же нет! — Я думаю, что тебя было бы трудно не заметить. — Я буквально невидимый сто процентов своего времени! — Может, это и привлекло моё внимание? По тому, как пухлые губы юноши тянутся в улыбке, Тэён понимает, что младший пытается с ним флиртовать. Очень подходящее время и место — нечего сказать. И Ли не уверен, что убивает его больше: это пространство между ними, то, как Юно смотрит на него (даже если через него), то, что он кружится в карусели своих чувств и эмоций так скоро и рьяно, что у Тэёна нет способности поспевать? Или то, что он ведётся, что он уже смирился и уже отдаёт большее в топку жадности огня чужой души. Думает ли Тэён об обратном тепле? О том, что чем больше дров своей привязанности он кинет в Юно, тем жарче тот разгорится. Ни черта Тэён об этом не думает, не помнит, и не пытается с той точки зрения рассматривать своё отношение к Юно. Поэтому так пугается, когда… / Говорить откровенно — болезненно. Но Юно находится с ответами на все вопросы Тэёна, также готовясь получить честность со стороны старшего. Другое дело в том, что принять факт изменения Тэёна оказывается ещё сложнее. Чувство вины гложет и рвёт. Эта трагедия человека, сидящего меньше, чем на расстоянии руки, косит Юно сильнее остаточных, но драгоценных воспоминаний о родителях. В отличие от Тэёна, игнорирующего, опускающего, предпочитающего просто обнулять — Юно замечает в пустоте между ними взаимную симпатию. Он уверен во взаимности: без неё они бы не сидели тут, не разговаривали бы глубже и… Тэён бы не поддерживал его касаниями. Между ними точно есть что-то больше связи соулов, и это что-то сразу проскочило грани дружбы, начавшись с презрения и ненависти. Порой Юно думает, что он сам накрутил себя на чувства к «Ли Тэёну» на своём запястье, но, проводя время вместе с реальным человеком Ли Тэёном, осознал, что Тэён — особенный. В него легко влюбиться, даже не видя, но просто зная. В его невидимости есть влекущая тайна. Искра страха, искра боли, искра чувства, искра сожаления — огонь между ними двумя полон стольких искр, стольких разных видов горящих материалов, что Юно немножко сходит с ума, понимая, как глубоко горит изнутри желанием быть ближе к миру старшего, как сильно он хочет стать лучше для него, сделать что-то большее, быть полезным и показать, что его способность не для баловства. Он хочет быть тем, кто прекратит муки Тэёна. Или хотя бы облегчит его участь. Собираясь позаботиться о старшем, но не зная, как подступить к этому непростому делу, Юно протягивает руки перед собой, поднимая их на тот уровень, на котором подразумевает нахождение чужого лица. — Каждое такое признание не даёт тебе права трогать меня, — уворачивается Тэён, чем только веселит младшего. — Тогда зачем признаваться? — Потому что ты дурак малолетний, — бурчит Ли. Но ловит ладони Чона своими, подносит к щекам, позволяет ему дальше самому исследовать черты своего лица. Но в этот раз Юно касается куда осторожнее и просит: — Только не делай, как в прошлый раз. — Какой именно прошлый раз? — смеётся Ли. Его смех отзывается в памяти с двумя прецедентами случайных поцелуев со стороны Тэёна, когда Юно их не ждал. И каждый из двух моментов красит щёки и уши в алый, разжигая внутри огонь смущения. Хотя Чон и пытается контролировать пылающие мысли, по его волосам всё равно скачут искры — от них трудно избавиться, правда: если в его голове есть волнение перед касанием чужих губ к своей коже, то и вне его сознания способность демонстрирует это. Баланс. Весь мир построен на балансе. Тэён — его личный баланс. Обводя пальцами изгибы и ямочки на лице Тэёна, Юно начинает потряхивать от бьющейся всё громче мысли о балансе. Баланс. Баланс. Ба-ла- Ба- Ба-бам        Всё, что слышит Юно — стук своего сердца. Всё, что он видит перед закрытыми глазами — лицо Тэёна в своих ладонях. Скулы, нос, губы. Правая рука чуть поворачивает голову старшего в левую сторону. Большой палец проводит по гладкой щеке, которая дёргается в улыбке. Ба-бам-ба-бам-бам-бам-бам Тэён улыбается. Конечно, Тэён, вероятно, часто улыбается: по крайней мере, он довольно часто смеётся, даже когда это неуместно, или когда для смеха причин — кот наплакал. Разумеется, что Тэён улыбается. Но Юно не доводилось видеть его улыбку прежде. Не доводилось знать, что она — только для него. Хотя, может, Ли улыбается каким-то своим мыслям, насмехаясь над глупостью Чона. — Я глупый, — выходит совсем сипло. Юно просто не в состоянии контролировать свой голос, свои желания, что пылают, выжигая его всего изнутри, когда пальцы чуть сильнее давят на гладкую кожу. — Очень, — усмехается Тэён. Его голос — опасный, токсичный бензин, капли которого стимулируют горение. (Навряд ли Тэён помнит, навряд ли думает, навряд ли догадывается, что связь соулмейтов, что дрова в костре, что бензин для искры…) Юно подаётся всем собой вперёд, падает коленями на пол, уже почти, почти…. Когда Тэён подскакивает на лавку, а потом каким-то невероятным образом вываливается через окно на улицу, где идёт дождь: Юно слышит, как старший стремительно убегает от него по грязи и лужам. Секунда. Две. Юно осознаёт, что только что собирался сделать и даже пытается оправдать себя тем, что это мог бы быть поцелуй в щёку. Всего лишь в щёку! Он трижды убедился, что там щека! Но… Но почему…        Почему Тэёну можно вот так издеваться над ним, а Юно не может даже …? Как же стыдно! Как же обидно! До чего же невероятно сложно разобраться со всей этой соулмейтью-мутью, с прозрачным Тэёном, со своими чувствами, со своими желаниями! ДО ЧЕГО ЖЕ СЛОЖНО! За секунду Юно выдаёт огонь такой силы и температуры, что от прежнего деревянного домика остаются только щепки и оплывший дешёвый сплав каркаса, который не выдерживает нескольких секунд тишины дождя, обваливаясь остатками на свернувшегося с маленький жёлудь Чона. Выбираясь из-под обломков, обнимая себя за плечи, Юно с сожалением оглядывает приступ вспышки своей злости, досады, невысказанного чувства, от холода шмыгает носом. Но пустота разрушения чего-то материального и неживого облегчает ему душу. В отличие от Тэёна, у Юно нет пристрастия к одежде с капюшоном, так что он бредёт домой прямо так, продолжая мокнуть бездомным котёнком. Склонного к самовозгоранию бездомным котёнком.