ВЫБЕРИ МЕНЯ

Едва освещённый лампами накаливания длинный серый коридор больше напоминает бесконечный бетонный лабиринт с вереницей железных дверей, ведущих, нужно полагать, в ещё более замысловатые архитектурные конструкции. Тут и там снуют какие-то люди; одни из них одеты в потрепанные худи, а на головах их красуется творческий беспорядок, другие — напротив, облачены в изысканные костюмы, с элегантно уложенными волосами, но все они не обращают ни малейшего внимания на идущего вдоль стены высокого мужчину в дорогом смокинге от немалоизвестного бренда. Ассистентка, семенящая впереди, иногда оглядывается на гостя, но даже она больше занята решением куда более важных задач в своём смартфоне, чем статным брюнетом, размеренно попивающим свой утренний кофе. Будь Арсений чуть бодрее, он бы обязательно пошутил что-нибудь о том, как современное общество привязано к своим гаджетам, или отпустил бы колкое замечание в адрес архитектора, спроектировавшего эту унылую бетонную коробку, отличающуюся от парижских катакомб лишь отсутствием замурованных в стенах трупов. Впрочем, если задержаться взглядом на едва ли выспавшихся завсегдатаев этого места, по поводу наличия трупов, бродящих между серыми стенами, можно было бы и поспорить. Но мужчина явно не был сегодня расположен ни к шуткам ни к рассматриванию прохожих, единственной целью на день стало выпить свой кофе и склеить пару красавчиков или красавиц, и свой кофе Попов уже почти выпил. — Вот мы и пришли, — девушка в строгой юбке так быстро отворила железную дверь, что гость чуть не врезался в неё своим невыспавшимся лицом. То, что ассистентка называла студией, конечно, разительно отличалось от цеховских безликих коридоров, но едва ли отличия эти были в лучшую сторону. Свет софитов во всей красе показывал пошловатый интерьер сцены, оформленной преимущественно в розовых тонах. Посредине круглого подиума стоял минималистичный бархатный диван, от его горчичного цвета в животе неприятно заурчало. За мягкой мебелью тысячами бликов сверкали зеркальные пайетки, заставляя чуть щурить глаза каждый раз, когда на них смотришь. Вишенкой, а точнее двумя вишенками, выступали мягкий ворсистый ковёр цвета фуксии и огромные глянцевые буквы на единственной стене, гласившие «ВЫБЕРИ МЕНЯ», и тоже выполненные в стиле «барби». Всё это буйство ярких красок заставило Арсения брезгливо поморщиться, но сдавать назад было уже поздно, поэтому мужчина слегка нерешительно последовал за ассистенткой. — О, Сеня! — радостный вскрик послышался откуда-то справа, но бьющие в глаза лучи не давали рассмотреть тощую мужскую фигуру, которой принадлежал слегка гнусавый голос. — Привет, Паш, — улыбнулся гость, протягивая руку куда-то в сторону приближающегося силуэта. — Ну и костюмчик у тебя, — Паша наконец загородил яркий свет своей фигурой, и охотно пожал протянутую ему ладонь, едва касаясь второй рукой локтя знакомого. — Ты, что, рассчитываешь сегодня всех претендентов на твоё сердце с собой увезти, а? — Да брось ты, — посмеивается мужчина. — У вас на шоу хоть раз кто-то с кем-то после съёмок уезжал разве? — Ой, только посмотрите какие мы скептичные, — он едва мотает головой, хмуря брови, но улыбка с его лица никуда не исчезает. — Вам ли, театралам, что-то говорить об искренности. — Не подтасовывай факты, — также улыбается Арсений, пожимая плечами. — Люди платят мне деньги за то, чтобы увидеть постановку, а тебе — наоборот. Немолодой продюсер чуть склоняет голову вправо, звучно щёлкая языком, будто сказанное заставило его о чём-то задуматься, но тут же придаёт выражению лица изначальную безмятежность. Он поправляет тонкими пальцами выбившиеся пряди своих русых волос и снова возвращает взгляд на гостя, хитро сощуривая глаза. — Костюм-то у тебя дорогой, но видок твой… — мужчина громко вдыхает носом, поджимая губы. — Так себе, нужно тебя загримировать хорошенько. — Что, совсем не жених? — Арсений нарочито обеспокоено пытается поправить наскоро зачёсанные набок тёмные волосы. — А это мы уже в конце передачи узнаем, — Паша широко улыбается и тут же принимается что-то выискивать, пробегаясь взглядом по студии. — А где Лиза? — Кто? Брюнет пару раз осматривает помещение, хотя и не знает, кого конкретно он здесь должен увидеть. Однако, так и не найдя глазами загадочную Лизу, он замирает на пару секунд, ловя на себе безразличный взгляд юноши в вычурном пастельно-розовом костюме. Парень тут же переключает своё внимание на звукоря, цепляющего неприметный микрофон за его чуть оттопыренное ухо. Работник, судя по недовольному лицу юноши, случайно цепляется за кудрявые русые волосы, и тот, нетерпеливо отмахиваясь от чужих рук, решает надеть аппаратуру самостоятельно. Однако, когда дело сделано, русоволосый незнакомец будто намеренно игнорирует присутствие постороннего, демонстративно поправляя свои блестящие запонки в виде сердечек на манжетах. — Лиза, ассистентка моя, которая тебя сюда привела, — в сознание врывается недовольный Пашин голос, мешающий собеседнику поморщиться от настолько очевидного выбора аксессуаров на шоу про «любовь». Продюсер ещё с секунду пытается отыскать девушку, но тут же переключает своё внимание на приглянувшегося Арсению молодого человека. — О, Антош, — он негромко выкрикивает, обращаясь к стоящему на сцене, и изображает приглашающий жест рукой. — Иди-ка сюда. Если сравнивать людей с книгами, то Антон был бы не просто самой открытой из них, а открытой прямо на последней странице, той самой, где раскрывают личность убийцы-дворецкого. На его молодом гладком лице тут же отражаются все эмоции негодования, как только к нему общается собеседник Арсения. Если бы в театре мужчины работники смотрели на него с таким же пренебрежением, то Попов, наверное, их уволил. — Да, Павел Алексеевич? — юноша чуть ли не плетётся к стоящему за камерами продюсеру. — Лиза куда-то от меня сбежала, — Паша ни на секунду не теряет своего беззаботно веселого выражения лица. — Так что покажи-ка Арсению Сергеевичу его гримерку и позови туда ребят, пусть размалюют его как следует. Парень почти не пытается скрыть свой недовольный вздох, и усталость на его лице отчетливо выделяется на фоне безмятежности его руководителя. Антон нехотя протягивает длинную руку гостю передачи, и второй с удивлением замечает, что юноша на пол головы выше. Издалека он казался высоким, но не настолько, чтобы пришлось вздергивать подбородок в попытке заглянуть в его зелёные глаза. — Антон, — безразлично произносит молодой человек и несильно сжимает ладонь собеседника в вынужденном рукопожатии. — Приятно познакомиться, Антон. Арсений улыбается, рассматривая приятные черты лица парня, и пальцы сами чуть задерживаются на тонких фалангах нового знакомого, заставляя того слегка нахмуриться. Антон явно замечает этот неловкий жест, но виду не подаёт. И мужчина уверен, что это вовсе не из вежливости, а скорее от того, что ему эти знаки внимания глубоко безразличны. Когда они оба проходят за пёстрые декорации сцены, гостя встречают всё те же унылые стены, будто он и не покидал безликий коридор. В этой уменьшенной версии бетонного лабиринта только двери по бокам от идущих не железные, а обычные межкомнатные, спрессованные из дешевых деревянных опилок. Атмосферу какого-то зачуханного провинциального офиса приятно дополняет гудящий где-то вдалеке куллер, и Арсений готов поставить всё своё имущество на то, что в этом чуде техники не работает кран с горячей водой. Хотя, кому вообще нужен кипяток, когда здесь есть такой горячий Антон, уверенным шагом идущий куда-то в самый конец недлинного коридора. Он заметно ускорился с того момента, как они вышли за пределы сцены, и теперь, казалось, собирался преодолеть эти пару десятков метров за пять шагов, используя для этого свои длинные стройные ноги. — Антон, а Вы давно работаете с Пашей? — мужчина старается выглядеть уверенно, но что-то внутри яро противится этому образу, неприятно сжимаясь от неловкого начала диалога. — Не с ним, а на него, — безразлично замечает юноша, даже не поворачивая голову в сторону говорящего. — Ну так? — Попов чуть приподнимает густые брови, изображая любопытство. — Давно? — Арсений… — Антон на секунду задумывается, пытаясь отыскать в памяти полное имя собеседника. Он хмурит брови, но уже через секунду продолжает: — Арсений Сергеевич, Вы же наше шоу не смотрели? — Может пару раз натыкался по телевизору… — вальяжно врёт мужчина, кривя губы в пренебрежительном жесте, намекающем на его отношение к этому всему телемылу. — И кем я тут, по-Вашему, работаю? — он едва вздёргивает бровь, выдавливая из себя улыбку. Такой откровенно странный и слегка нагловатый вопрос заставляет Арсения чуть смутиться. Парень будто пытается подловить его на вранье, но делает это так открыто, что так и хочется утереть ему нос, доказать, что это он тут высокомерный засранец, а вовсе не сам Попов. — Очевидно, что ты ведущий, — хрипит брюнет, делая акцент на первом слове. В его голосе так и слышится вызов, тонкий намёк на то, что предыдущее утверждение было ложным. — С такой-то внешностью… — Угадали, — так же безразлично замечает ведущий, не собираясь вступать в затеянную собеседником игру. Русоволосый юноша резко останавливается около невзрачной двери в конце коридора, и Арсений чуть не врезается в его широкую спину. Второй раз за утро. — На время съёмок это Ваша комната, — произносит парень, не обращая внимания на неловкую заминку. — Гримёров я сейчас позову. Он уже собирается уходить, когда мужчина властно преграждает ему путь вытянутой ладонью, которую Антон чуть задевает полами розового пиджака, делая шаг в противоположную сторону. Гость навязчиво не даёт пройти, едва касаясь пальцами ткани светлой рубашки ведущего. — А тебя уже загримировали? — Попов произносит это куда более заинтересованно чем стоило бы, и тут же внутренне съёживается от своего же напора. — Нет, — юноша растерянно оглядывает чужую руку, которая вот-вот окажется на его животе, и недоуменно вскидывает светлые брови, поднимая взгляд на собеседника. — Поэтому мне тоже стоит идти. — А выглядишь уже на миллион баксов, — лукаво мурлычет гость, наконец отстраняя свои пальцы от светлой рубашки. — Ты случайно не модель? Эта реплика заставляет Антона шумно выдохнуть через нос в попытке скрыть недовольную усмешку. Он отводит глаза в сторону, едва заметно качая головой, и с неохотой вновь возвращает взгляд на собеседника. — Спасибо, конечно, — он негромко сглатывает и пытается развернуться чтобы уйти. — Но нет, я не модель и никогда не был. — А хочешь попробовать? — не унимается гость. — У меня есть связи в очень крупных агенствах, я всё устрою. — Арсений Сергеевич, я предпочитаю зарабатывать на жизнь своими талантами, а не тем, к чему мне не пришлось прикладывать никаких усилий. Ответ застаёт мужчину врасплох. Люди, которым делают такие предложения, так не отвечают. Люди, до которых Арсений снисходит со своими возможностями, бросаются к нему на шею, с придыханиями восторгаясь им, будто он спас из пожара любимого кота их бабушки. Люди, которым он делает такое одолжение, уж точно никогда не пытаются отмахнуться от него как от надоедливой мухи. — Красота тоже ведь может быть ресурсом, — Попов произносит это куда более надменным тоном, чем раньше. — И не нужно считать, будто она не требует вложений. — Если красота и ресурс, то самый ненадёжный из всех, — грубо бросает юноша, — Когда Вы умеете писать пьесы, Вы будете уметь писать их и в пятьдесят лет, но Вы никогда в пятьдесят не будете выглядеть так же как в двадцать, — он делает небольшую паузу, безразлично пожимая плечами. — Хоть вкладывайся в свою красоту, хоть не вкладывайся. — Может, поэтому и стоит пока отложить в сторону свои «пьесы», — мужчина изображает пальцами кавычки, пренебрежительно окидывая взглядом собеседника. — И воспользоваться своей внешностью, чтобы чего-то добиться? — Да, можете попробовать, — Антон наигранно улыбается, впервые обнажая свои белые зубы, незаметно переводя стрелки на оппонента с ловкостью заядлого спорщика. Эта дерзость в тоне собеседника вовсе не выглядит непредсказуемой, но всё равно обезоруживает мужчину, и ведущий, воспользовавшись секундной заминкой, ускользает из диалога куда-то в сторону ярких софитов. Худощавый силуэт в броском костюме исчезает из вида за поворотом, оставляя Арсения наедине со своим негодованием, не утруждая себя даже сказать хоть что-то напоследок. Мимолётная злость быстро проходит, сменяясь живой заинтересованностью. Брюнет лишь легко ухмыляется такому откровенному поведению сбежавшего собеседника, поправляя растрепавшиеся короткие пряди кончиками пальцев. Через пару минут мужчину увлекают за собой быстро пришедшие гримеры, но из головы никак не выходит эта ехидная усмешка, которой Антон одарил гостя перед своим уходом. Из зеркала тускло освещённой подвальной комнаты на Арсения смотрит статный мужчина, вокруг которого суетятся работники студии. Невысокий парень с выразительной азиатской внешностью активно орудует кистями, нанося на лицо гостя тонны корректирующих средств, а его коллега, девушка с интересной стрижкой в стиле шегги-боб, аккуратно закрепляет лаком непослушные тёмные волосы, придавая локонам объём и структуру. Когда напарники заканчивают свою работу, Попов едва ли узнаёт в отражении зеркала себя, на него смотрит красивый мужчина, чьё лицо будто никогда не касались бессонные ночи, а старение и вовсе обошло стороной. От тёмных кругов под глазами и заметных морщин не осталось и следа. — Сень, мы готовы. А у вас как? Знакомый голос заставляет мужчину оторваться от зеркала. В дверях небольшой комнаты, расслабленно опираясь на косяк, стоит продюсер, небрежно поправляя манжеты своей рубашки, чуть выглядывающей из под рукавов дорого лоснящегося пиджака. Арсений едва заметно кивает, вставая с кожаного кресла, и вальяжно оттягивает воротник-стойку на своей чёрной сорочке. Он вскользь благодарит гримёров за проделанную ими работу по преображению, и удаляется из комнаты вслед за Пашей, который наконец нашёл свою ассистентку, и теперь важно раздаёт ей указания, неспешно шагая по длинному безликому коридору. Они втроём, в дорогих строгих костюмах, выглядят совершенно неуместно на фоне высоких бетонных стен. Будто три топ-менеджера многомиллионной компании, явившиеся в заводское помещение, чтобы проследить за работой линейных сотрудников. Но как только на их одеждах начинает поблескивать свет софитов, неуместность будто исчезает. Большая студия, профессиональные телевизионные камеры, нагревающие воздух прожекторы, — в такой обстановке Арсений чувствует себя куда более уютно, чем в небольшой комнатушке в конце длинного офисного коридора. — Так, ты стой здесь, — Паша аккуратно останавливает знакомого, придерживая его за рукав пиджака. — Сейчас Антон тебя объявит, и ты выйдешь на сцену. — Ладно, — кивает мужчина, но тут же хватает продюсера, чтобы задать только что пришедший на ум вопрос: — Слушай, а когда этот выпуск выйдет? Продюсер чуть нахмуривается и щурит глаза, прикладывая фалангу указательного пальца к своим губам. Он издаёт неопределённый звук, похожий на мычание, и, явно прикидывая что-то в голове, отвечает: — Премьера у нас на следующей неделе, — он ещё что-то прикидывает в уме. — Мы уже отсняли выпусков… — Подожди, премьера? У вас ещё ни одного выпуска не было в эфире? — Арс, ну обижаешь, — чуть посмеивается собеседник. — Нам как пилот одобрили, так я тебя сразу и позвал, ты же сам говорил… Окончание фразы растворяется в воздухе, и Арсений уже не слышит его. По телевизору ещё не показывали это шоу, а он соврал Антону, будто уже его смотрел. Теперь понятно, почему ведущий был настроен так скептично. Это же надо так по-идиотски попасться на вранье, ей-богу, какой-то по-детски нелепый прокол. От этого осознания даже щеки начинают краснеть, хорошо, что на них столько тонального средства, что никто и не заметит этого постыдного румянца. Размышления прерывает громкий хлопок нумератора, и мужчина вдруг осознаёт, что за кулисами стоит совсем один, а его сопровождающие разошлись по своим местам. На сцену, сияющую отблесками розовых пайеток, выныривает Антон. Его лучезарная улыбка может посоревноваться с блеском ярких софитов, и этот диссонанс в поведении ведущего заставляет гостя слегка нахмуриться. Теперь юноша весел и свеж, он широко улыбается на камеру, машет руками, выставляя напоказ свои длинные тонкие пальцы, раздаёт воздушные поцелуи воображаемому зрительному залу. И почему-то эти лукавые ужимки заставляют Арсения чувствовать себя обманутым. Что-то в горле неприятно колет тонкую кожу слизистой, когда незаинтересованный в мужчине Антон, разговаривающий гнетуще низким голосом, вдруг задорно декларирует со сцены свой текст. — Приветствую наших дорогих телезрителей и телезрительниц на шоу «Выбери меня»! — юноша активно жестикулирует, не прекращая улыбаться. — Меня зовут Антон Шастун, и сегодня у нас в гостях красивый, потрясающий, и невероятно успешный директор сети современных театров по всему Санкт-Петербургу, Арсений Попов! По инструкции, полученной от Паши, сейчас гостю нужно выйти на сцену, но по ощущениям, возникшим в ходе этой приторно-лестной вступительной речи, никуда выходить совсем не хочется. Арсений, безусловно, любитель спектаклей, но такая игра ему совсем не по нраву. Однако где-то за слепящим глаза светом прожекторов, стоит русоловолосый продюсер, которого действительно расстроит отказ от участия в шоу по каким-то надуманным причинам, и расстройство это будет совсем не наигранным, в отличии от того, что происходит сейчас на сцене. Гость ещё раз коротко смотрит в ту сторону, где по ощущениям должно стоять продюсерское кресло, и, тяжело вздыхая, наконец выходит в пошловатый розовый интерьер. — Привет, Антон! — он пытается изобразить на лице искреннюю улыбку, но выходит лишь какой-то неловкий оскал. — Здравствуй, Арсений! — юноша тут же оборачивается к гостю, и первым тянет свою руку для рукопожатия. Попов касается пальцев ведущего, который сразу же заключает его ладонь в свою, дополнительно касаясь второй рукой тыльной стороны ладони собеседника. Это усиливает неловкость происходящего, вызывая мурашки по коже. Ощущения от всего этого спектакля такое же, как от отца-алкоголика, который вчера поколотил тебя ремнём, а сегодня вдруг обнимает за плечи, говоря об отцовской любви. — Как у тебя сегодня настроение? — не унимается Антон, расцепляя их руки. — Готов к важному выбору? — Знаешь, Антон, погода сегодня промозглая, да и все пробки собрал по пути к вам, — с напором произносит гость, когда они оба присаживаются на мягкий бархат дивана. — Но, надеюсь, ты мне поможешь чуть развеселиться. Арсений улыбается, но тон его голоса кажется таким ледяным, что вот-вот о него разобьётся Титаник. — Даже не сомневайся! — снова посмеивается ведущий, хлопая мужчину по плечу. — Расскажи, на что сейчас можно сходить в твоих театрах? Может, есть какие-то новинки? Юноша либо настолько хорошо играет либо вовсе не замечает каким взглядом на него сейчас смотрят. Попов неотрывно изучает его, хищно ловя каждый из тысячи жестов костлявых рук. Где-то в этих притягательных зелёных глазах кроется подвох, и мужчина пытается его вскрыть, обнажить на виду у немногочисленной аудитории, развенчать обманщика. Он будто хищник в клетке, готовящийся к атаке, напрягающий все мышцы, суживая зрачок до тоненькой едва заметной полоски, чтобы ничего не мешало наблюдать за добычей. Но Антон беззлобно улыбается своей дружелюбной широкой улыбкой, поправляет кудрявые русые волосы, и чуть щурит глаза, дожидаясь ответа на свой вопрос. И Арсению вдруг становится кристально ясно: он действительно в клетке, но хищник здесь не он. — Спектакли у нас идут каждый день, — мужчина пытается поддерживать радушный тон беседы, несмотря на внутреннее напряжение. — Афишу можно посмотреть в интернете. Приходите, приводите друзей, мы всех рады видеть. Он едва закашливается, поднимая вверх указательный палец, чтобы сакцентировать внимание на следующей части, и продолжает: — Но и что-то новенькое мы тоже готовим. С мая мы ставим иммерсивное шоу, оно будет проходить в Ленинградской области, недалеко от города. Мы около года готовили эту программу, билеты на премьеру можно уже купить по предзаказу, для первых посетителей будут особые сувениры. — О, это очень интересно, — восклицает юноша, но Арсений не верит ни единому его слову. — А что это вообще такое? Впервые слышу об иммерсивном шоу. — Это спектакль с полным погружением, так сказать, — когда он оказывается на своём поле, разговаривать и правда становится легче, мышцы наконец расслабляются, давая удобнее устроиться на диване. — Шоу будет проходить в многоквартирном доме, в котором мы представим цикл семейных историй, их хитросплетения и предстоит выяснить зрителям, которые смогут беспрепятственно передвигаться от квартиры к квартире, выбирая за какой историей им смотреть. — А, как будто подсматриваешь за соседями! — восклицает ведущий, радостно хлопая в ладоши, будто ребёнок, разгадавший загадку. — Да, с той лишь разницей, что наши «соседи» действуют согласно основам драматургии, — Арсений окончательно позволяет себе расслабиться, облокачиваясь одной рукой на спинку дивана, и закидывая щиколотку правой ноги на колено левой. — Что ж, тогда будем ждать твоё иммерсивное шоу, — Антон едва склоняет голову, приподнимая бровь, продолжая обезоруживающе улыбаться. — А пока ждём твоё шоу, давай сыграем в наше? — С удовольствием сыграю с тобой, Антон. Он снова не может сдержать оскал, произнося эту фразу. И даже ведущий наконец перестаёт строить из себя добродушного дурачка. Кажется, двойное дно этой фразы даже его застаёт врасплох. Но лишь на секунду. Шастун звучно выдыхает через нос, закатывая глаза, и устало усмехается. Всего секунда, а потом на лице юноши снова сияет улыбка и его гладкие щёки очаровательно блестят в свете ярких софитов. — Тогда начнём первый этап! — задорно проговаривает парень, поворачиваясь к камере.