***
Беллатрикс решила остановиться у своей сестры Нарциссы, ибо отношения с мужем в последнее время не ладились. Ингу, такую же обнажённую, заперли в подземельях. Женщина сидела в комнате Нарциссы, такой же роскошной, как и весь мэнор, и попивала красное полусладкое. Малфой сидела напротив, скрестив ножки. — А ты неплохую игрушку себе отхватила, — проговорила Нарцисса и усмехнулась, отпивая из своего бокала. — Да, Цисси, я уверена, что с ней будет занимательно поиграть, — оскалилась Беллатрикс, — если хочешь, я могу даже поделиться с тобой этой красавицей. За услугу. — Интересно узнать, какую, — фыркнула Нарцисса. — Ты позволишь оставаться у тебя в мэноре столько, сколько я пожелаю, — Беллатрикс отпила из бокала и облизнула шершавые, потрескавшиеся губы. —Что ж, — усмехнулась Малфой, — я согласна. Дигги! Раздался хлопок. Перед женщинами возник домовой. — Иди отмой нашу заключённую, излечи её раны и приведи в покои мадам Лестрейндж, — приказала Нарцисса. — Дигги всё сделает, хозяйка, — и домовик исчез. — Отлично, — улыбнулась Белла.***
Инга забилась в самый дальний угол камеры, лёжа на холодном каменном полу. Здесь пахло затхлостью и плесенью. Девушка обнимала себя за колени, которые прижала к груди. Волосы спутались, тело было в пыли и грязи. Инга не плакала, обдумывая ситуацию, в которой оказалась. Она всегда хотела быть хорошей девочкой, которую хвалят учителя и любят друзья и близкие. Девушка училась на седьмом курсе Хаффлпаффа, когда война пришла на порог Хогвартса. Она никогда не водилась с героями, не искала славы и просто существовала день ото дня. Не высовывалась из своей норы. Инга мечтала стать целителем и дарить жизнь людям. Но теперь все её планы осыпались прахом. Она — никто. Лишь рабыня без права голоса и возможности существовать в счастье и покое. И этого у неё точно никогда не будет, ведь она отныне собственность Беллатрисы Лестрейндж... Девушка была наслышана о том, каким пыткам подвергались жертвы этого монстра. И что после этого они уже никогда не становились прежними. Как до этого дошло? Казалось, ещё недавно она была обычной, ничем непримечательной девочкой. С нормальной и благородной мечтой. Но теперь... Всего этого никогда не будет лишь из-за крови... Лишь из-за родителей-магглов, которых она безмерно любила, но была вынуждена с ними распрощаться навсегда и только надеяться на то, что с ними всё будет в порядке. От этих мыслей по щеке вновь скатилась слеза. Её родители были далеко отсюда, большинство друзей мертво, а объект её любви пал одним из первых в этой войне — Седрик Диггори. Её тайная юношеская любовь, которой не суждено было расцвести. Внезапно раздался хлопок. Инга оторвала голову от ледяного пола и посмотрела на ушастое чудо перед собой, что приветливо ей улыбалось. — Дигги сказали приготовить вас к встрече с мадам Лестрейндж и мадам Малфой, Дигги пришёл за рабыней, — сказал домовик. Девушка ощутила, как всё внутри связало в тугой узел. Она почувствовала страх, который смешивался с лёгким любопытством, что всегда было присуще Корбетт. Она еле поднялась сначала на колени, а потом на ноги, чтобы взять за руку домовика и трансгрессировать с ним в ванную. Девушка после трансгрессии упала на мраморный изумрудный пол, сгибаясь в рвотном рефлексе, но так как еды она не видела больше суток, из неё вышла только струйка слюны, стекающая по подбородку. Инга вытерла её, размазывая грязь по коже. Вся комната была выполнена в зелёных и серебряных оттенках. Мрамор, стоявший на вид целое состояние, очень удивил Ингу тем, как идеально подобраны плиты, благодаря чему узор идеально соединялся превращаясь в прекрасный рисунок. Раковина была сделана из белого мрамора, но с серебряными краном и вентилями. Всё это освещали свечи в серебряных подсвечниках на стенах. Посреди комнаты стояло большое джакузи из того же белого мрамора и серебряных элементов, в котором уже бурлила вода. — Рабыне надо помыться, Дигги поможет, — улыбнулся ей домовик. — Не надо, — отмахнулась девушка, — я сама. И зови меня Инга, это моё имя. — Как скажете, Инга, — пошевелил ушами домовик, а потом протянул ей мыло, приятное на запах и выглядящее таким же дорогим, как и всё вокруг, и мочалку, — помойтесь, пожалуйста, а потом я залечу ваши раны. Иначе хозяйка накажет непослушного Дигги. — Хоть тебя не будет ждать наказание, — усмехнулась Инга и залезла в горячую ванну. Тело сразу же расслабилось, и девушка позволила себе понежиться в воде, наслаждаясь минутами спокойствия. Тепло разливалось по телу, даря ощущение расслабленности и некоторой неги. Корбетт взяла мыльную мочалку и стала натирать ею кожу, морщась от боли, когда та проходилась по синякам и ссадинам. Грязная пена стекала с кожи, смешиваясь с чистой водой. Когда тело было вымыто, Инга взялась за волосы. Дигги протянул ей шампунь. Девушка намылила волосы и хорошенько прополоскала тёплой водой из душа. — Я всё, — тихо сказала девушка, обращаясь к домовику. Тот кивнул и дождался, когда Инга вылезет из ванны. Он подошёл к девушке и стал водить вокруг неё своими ручонками. Следы от синяков и ссадин стали бледнеть, а потом и вовсе исчезли. Девушка с удивлением смотрела на чистую кожу, а потом грустно улыбнулась домовику: — Спасибо, Дигги, — промолвила она. — Дигги рад быть полезен Инге, — обрадовался домовик и заулыбался, — теперь надо трансгрессировать в покои мадам Лестрейндж, нашей почтенной гостье. — Веди, — кивнула Инга, ощущая, как подкрадывается неминуемое.***
Девушка очутилась в роскошной комнате, наполненной чёрно-белой мебелью. Ветерок тихо колыхал занавеску. Луна заглядывала в комнату, бросая свет на огромную кровать с балдахином. — Садитесь, Инга, хозяйка и её гостья сейчас придут, — и домовик с хлопком исчез. Корбетт села на кровать и, сжав бёдра, положила руки на острые коленки, осматривая комнату. Она заметила на столике магическое радио. Вода с волос стекала по спине, вызывая мурашки по телу. Было холодно после горячей ванны оказаться в прохладном помещении. Девушка сидела, но никто не приходил. С каждой минутой становилось всё тяжелее сидеть, ожидая неминуемого. Словно кто-то специально тянул время, изучая, как долго продержится Инга в более или менее спокойном состоянии духа. Наконец она услышала смех за дверью. Внутри всё скрутило в тугой узел. Она была готова ко всему и одновременно не была готова ни к чему. Страх парализовал её. Инга сглотнула подступающий ком к горлу и не могла отвести взгляд от ручки двери, что стала медленно поворачиваться. Вскоре раздался щелчок, и дверь открылась. В комнату вошла Беллатрикс. Женщина с безумным взглядом, она прошла в комнату, а за ней ступила статная леди Малфой. Обе прекратили смеяться и смерили девушку взглядами. Нарцисса — задумчивым, а Беллатрикс — предвкушающим. — А вот и наша пташка, — улыбнулась Беллатрикс и подошла к Инге. Потрепала ту по щеке и провела пальчиком по бледным от холода губам и подбородку, — готова немного развлечь неприхотливых дам? Инга словно воды в рот набрала. Шлепок. Девушка ощутила пылающую щёку от пощёчины, но побоялась к ней притронуться. — Я не слышу ответа! — воскликнула Беллатрикс. — Да… — Хозяйка, — усмехнулась Лестрейндж. — Да, хозяйка, — Инга проговорила это одними губами, не шевелясь. Это был неминуемый конец её и без того неспокойной жизни. И в какие краски она будет раскрашена, знал только сам Мерлин.