Хамистаган

      — Как только человек, который не умеет пользоваться заклятием перемещения, самый быстрый вид транспорта так и не освоил? — Се Лянь, стоя в конюшне, оглядывается по сторонам.       — Я их боюсь, — отвечает он.       — Боишься?       — Неудачный опыт, — уклончиво отвечает тот. — Да и пешком… Мне как-то спокойнее, — Хуа Чэн непонимающе переглядывается с только что подошедшим Инь Юем, ждущим указаний       — С лошади упал что ли? — безэмоционально выдаёт тот. — Кто ж не падал? Это часть обучения, — Се Лянь не подтверждает, но и не опровергает его предположения. По нему видно, что он чего-то недоговаривает, однако Хуа Чэн никак это не комментирует.       Он лишь тяжело вздыхает, понимая, что состояние того при виде лошадей да и отсутствие времени вообще не благоприятствуют обучению.       — Подготовь повозку. Крытую, — на выдохе говорит он Инь Юю. — Кучера только посади из тех, кому доверять можно… Чтобы вопросов не задавал.       — Слушаюсь.       Пятнадцать минут, и из дворцового сада выезжает повозка, похожая на ту, в которой Се Лянь уже однажды ехал пленником. Только теперь внутри не было металлических прутьев решётки.       — Куда едем?       — Знаете, где старое русло реки Сян? — кучер кивает. — Нам нужно к нему.       Мужчина переглядывается с принцем, желая как бы услышать подтверждение маршрута, и тот кивает.       — А тебя так и тянет к болотам, — комментирует он, залезая в повозку.       — А я вас со мной идти не принуждаю, Ваше высочество, — он улыбается, устраиваясь на полу и сразу же раскладывая карту. Здесь почти нет света, поэтому он беззастенчиво зажигает маленький огонёк, оставляя его на весу.       — Настолько много в тебе наглости? — Се Лянь поднимает на него взгляд, косится на огонёк, а потом продолжает без зазрения совести водить пальцем по карте, что-то высчитывая. — Эй. Мы нарушаем закон из необходимости, но без подобных мелочей можно и обойтись.       — То есть мы собираемся пересечь границу, кстати, не единожды, вы сотрудничаете с магом вне закона, мы собираемся снимать мощное проклятие, а ты запрещаешь мне зажечь какой-то жалкий огонёк, чтобы я мог сделать расчёты как раз чтобы спасти вашего императора? — Хуа Чэн тяжело вздыхает и массирует веки.       — Хотя бы не при мне.       — Можешь бежать за повозкой. Постараюсь не скучать без тебя, — Хуа Чэн ждёт от него какого-то послушания ещё минуту, нервно стуча пальцем по ноге, и Се Лянь недовольно на него косится, всем своим видом показывая, как его это раздражает.       — Что? Уже всё посчитал? — Хуа Чэн натянуто улыбается. Се Лянь искусственно улыбается ему в ответ.       — Да. Посчитал, что ты самый привередливый и невыносимый спутник из всех, с кем мне доводилось ездить, — он показательно расправляет карту и через минуту заключает: — мы будем ехать до места всю ночь. Потом… часа за четыре в лучшем случае доберёмся до его дома. Затем нужно будет около часа на передышку и подготовку к отправлению. Потом пару часов на поиски утки… Потом обратно до границы…       — А почему этот твой друг не сможет перенести нас сразу к цветам? Или следующему ингредиенту, — Се Лянь вскидывает бровь. — Ах да, точно. «Духовные силы».       — А ты, я смотрю, всё схватываешь на лету, — он снова тычет в карту. — Даже за эту помощь я буду ему обязан. Да и он не идиот, если узнает ещё хотя бы один компонент — сразу поймёт, что мне нужно. А если ещё тебя узнает, то быстро сложит, два и два. Тебе нужны подозрения и слухи?       — Не нужны.       — Вот. Да и нам всё равно придётся вернуться в мой склад, потому что мне нужно оставить скорлупу на какое-то время среди целебных трав, чтобы они вобрали в себя плохую энергию. Так что это совсем не вариант, — он убирает карты в сумку и, глядя на Хуа Чэна с выражением «доволен?» задувает огонёк. — А сейчас, с вашего позволения, — он достаёт из одной из коробок с провизией одеяло, положенное на случай холодной ночи, и укрывается им. — Ночь обещает быть долгой, так что я предпочитаю поспать, — он отворачивается, ложась на бок.       Хуа Чэн еле заснул в ту ночь. Поспав всего пару часов сидя, он был разбужен резкой остановкой и тем, что солнце уже светило ему в глаза. Се Лянь от этого тоже подскочил, и они оба вылезли из повозки.       — Мы на месте, — маг поворачивается к кучеру. — Если не вернёмся через сутки, езжайте обратно. Мы доберёмся сами, — он направляется в сторону леса, начинающегося вдоль старого русла. Хуа Чэн снова кивает кучеру, как бы подтверждая слова мага. Мужчина кивает, и Хуа Чэн спешит за Се Лянем.       — Почему сутки?       — Если он всё же поможет нам, то мы сэкономим время. А бедный кучер так и останется на границе ждать нашего возвращения? Это совсем не дело, — Хуа Чэн хмыкает.       — И здесь проходит граница с Юнанью? — Се Лянь кивает. — Интересно, сколько людей здесь может перейти незамеченными?       — Мало. Здесь почти никто не выживает, — говорит он и уверенно шагает вперёд, спускаясь в низину к лесу.       — И ты так спокойно об этом говоришь? Что здесь такого творится, что все погибают?       — Болото. Его никак не обойти, оно тянется на несколько ли в стороны, если не знать, где переходить, можно легко утонуть, и некоторые участки выпускают галлюциногенный газ.       — Какой газ?       — Будет мерещиться всякое, если его вдохнуть. Но не переживай, мы от них далеко пойдём, такого произойти не должно, — Хуа Чэн, не слишком доверяющий таким заверениям, тормозит его.       — Неужели мы правда не можем как-то его… Ну, не знаю. Миновать?       — Никак. Хватить бояться, я генерал или ты? — Они подходят к болоту, и Се Лянь ломает два старых деревца, одно бросая Хуа Чэну. — Когда-нибудь через болота переходил?       — Не доводилось.       — Значит слушай. Этими палками нужно ощупывать перед собой дно, чтобы убедиться в том, что вперёд ступать можно. Там, где мы сейчас, мель, выше груди под водой не скроемся. Пойдёшь вслед за мной, не отставай. Как только поймёшь, что тонешь — говори. Жоэ сможет вытащить нас, но не рассчитывай на неё. Чем дальше придётся её тянуть, тем больше тратится магических сил, а у Цидиан они нам ещё пригодятся. Всё понял? — Хуа Чэн кивает, без особого энтузиазма, но кого это сейчас волнует? — Отлично. Идём, — он снимает сумку и одной рукой держит её над головой, чтобы не промочить карты.       Дорога проходит легко, и до берега им остаётся уже совсем немного, когда Се Лянь замечает впереди шевеление. Он резко останавливается, и в него чуть не врезается Хуа Чэн.       — Стой, — предостерегает он, глядя перед собой. Тот смотрит в том же направлении и видит в чжанах шести от них большого волка.       Его шерсть была чёрной и длинной, сам он на первый взгляд был в три раза больше здешних особей. Он навострил уши, увидев странников, и повернул морду к ним.       Вся она была в крови, что было почти не различимо в тусклом свете, едва пробивающемся черед кроны многовековых деревьев. Вся его шерсть была местами сырой, и Се Лянь может предположить почти наверняка, что то тоже была кровь. Глаза волка были неестественно голубыми, умными, не как у обычных животных, и выражение его не говорило о гневе или ненависти, с какой обычно смотрят на других существ хищники, только что расправившиеся с добычей.       Волк слегка повернул голову, и в слабом свете луча что-то сверкнуло у него на лапе. Какой-то кулон висел на ней, примотанный тонкой цепью, и взгляд Се Ляня сразу же зацепился за него.       — Это…       — Спаси… Спаси нас… — Се Лянь вздрогнул, оглядываясь по сторонам. Пасть волка не открывалась, лишь изредка с неё падали капли крови и пачкали собой растения. Но кто-то всё же говорил эти слова. — Помоги нам… Нам больно… Я не могу дышать…       — Да кто здесь! — Се Лянь разворачивается к Хуа Чэну. — Ты слышишь их? — тот смотрит на него, как на ненормального, прислушивается, но всё же мотает головой.       — Спаси…       — Вот опять!       — Я ничего не слышу, — спокойно заверяет он. — Может, ты отравился газами?       — Да нет же! — он поворачивается в сторону волка, что всё ещё пристально смотрит на них… Нет, на него. Он смотрит прямо Се Ляню в глаза и будто ждёт чего-то.       — Как же горячо, как больно! — Се Лянь больше не может это выдержать, он затыкает уши руками, но это не помогает. Голоса будто идут изнутри, заполоняют его мысли.       — Хватит! Перестаньте! — они снова и снова повторяют одно и то же, и Се Лянь вновь встречается взглядами с волком.       — Спаси, — уже более отчётливо раздаётся у него в голове, и он осознаёт.       — Это всё ты, — он пытается быстро выбраться из болота. Хуа Чэн окликает его, предостерегает: так ведь и утонуть недолго! Но Се лянь игнорирует все его выкрики и пытается выйти к берегу из этой пучины.       — Гэгэ! Стой! — он пытается схватить его за руку, но не успевает. Тот слишком быстро оказывается далеко от него, пока Хуа Чэн пытается за ним успеть. — Утонешь ведь!       Волк всё это время не двигается с места, внимательно наблюдая за Се Лянем, а тот смотрит в глаза волку, не разрывая зрительного контакта.       Когда он почти оказывается на берегу, зверь, как ни в чём ни бывало, разворачивается и уходит. Се Лянь на секунду отчаивается, что не успеет, что тот сбежит и пропадёт из виду.       — Стой! — он бьёт кулаками по воде и делает последний рывок, выбираясь на берег. Мокрая одежда неприятно облепляет тело, утяжеляет его. Сумка летит в сторону, чтобы не мешала в погоне, и только его ноги чувствуют под собой твёрдую землю, он несётся в сторону, где скрылся волк.       Тот идёт медленно, а Се Лянь бежит как ненормальный. При этом отчего-то никак не может догнать его, постоянно оставаясь на расстоянии нескольких чжанов.       Вслед за волком тянется дорожка из крови, и до Се Ляня отдалённо доходит, что ранен сам волк. Он слышит где-то позади крики Хуа Чэна, но всё его внимание сейчас сосредоточено на волке.       — Спасите нас… Мама, мама, ты умираешь… я тоже, тоже, — Се Лянь протягивает руку, наконец оказываясь совсем близко с к нему, но в миг они оказываются на светлой поляне.       Солнце сильно бьёт в глаза. Он щурится с непривычки, и в этот миг волк перепрыгивает через ручей, бегущий среди камней. Он напоследок разворачивается и раскрывает пасть. Отчётливый, но неестественно низкий голос произносит:       — Ты умрёшь, человек. Умрёшь в муках, как они, — он слышит резкий звон в ушах. Се Лянь закрывает их и отшатывается, врезаясь в чью-то грудь. Когда он открывает глаза, его уже разворачивают к себе, и теперь перед собой он видит гневное лицо Хуа Чэна.       Тот держит его за плечи и что-то говорит. В ушах лишь звон, и он не может разобрать ни слова. Возможно, Хуа Чэн понимает это по его выражению, потому что замолкает.       — Гэгэ, ты меня слышишь? За каким… ты куда-то побежал? — Се Лянь глупо смотрит на него, открывает рот, но не может ничего сказать.       — Я… — только и произносит, когда в глазах резко темнеет, и он теряет сознание. Хуа Чэн удерживает его за плечи и осторожно опускает на землю, параллельно пытаясь привести в чувства.       — Гэгэ! Гэгэ! Ты слышишь меня? — Се Лянь никак не реагирует на него. Тогда Хуа Чэн измеряет пульс, проверяет дыхание — вроде живой. Он тяжело выдыхает, думая, что худшее осталось позади и ему теперь просто нужно подождать, когда он очнётся.       — Что принц Уюна забыл в Юнани, ещё и без свиты? — Хуа Чэн вздрагивает. Он медленно поворачивает голову на звук.       — С чего ты взял, что я принц? — молодой мужчина, на вид одного с ним возраста, стоит, скрестив руки на груди. На нём чёрная одежда с синими вставками, а на пальцах серебряные перстни, так что Хуа Чэн не может понять: он кто-то из знати, или всё же просто зажиточный купец? Крестьянин? Воин?       — Я вас в лицо знаю, — он склоняет голову на бок и открывает рот, чтобы сказать что-то ещё, но вдруг его взгляд цепляется за мужчину, лежащего не земле. Лицо его тут же сменяется с надменного на обеспокоенное. — Что ты с ним сделал? — забывая про все приличия, он вмиг оказывается у Се Ляня, уже готовясь протянуть к нему руку, но еле успевает её вовремя одёрнуть, когда прямо перед ней Хуа Чэн выставляет меч. Незнакомец поднимает на него непонимающий взгляд, когда тот подтягивает тело Се Ляня к себе ближе.       — Не трогай.       — Как мило с вашей стороны покрывать его, Ваше высочество, — язвительно бросает он. — Кто вам этот маг?       — С чего ты взял, что он маг? — мужчина закатывает глаза.       — Я Лянь-гэ давно знаю, — он поднимается на ноги, отряхивая колено от грязи. — Так что вы с ним сделали?       — Ничего я не делал. Он просто неожиданно потерял сознание, — мужчина щурится.       — Ладно. У меня дом на окраине леса, здесь недалеко. Несите его сами, если мне не доверяете, — он разворачивается и делает несколько шагов, но когда замечает, что Хуа Чэн не идёт за ним, разворачивается и вскидывает бровь. — Ну? Я десять раз предлагать не буду. Или хотите заночевать под открытым небом в сырой одежде, воняющей болотом? — Хуа Чэн тяжело вздыхает. Деваться некуда.       Он поднимает Се Ляня на руки и в сапогах, заполненных водой, идёт за незнакомцем.       Совсем скоро они окончательно выходят из леса.