Громкий сосед

Интерьер дома был чертовски великолепным, таким, какой можно купить только за настоящие деньги, с высокими потолками, безупречной сантехникой и поистине впечатляющей винтовой лестницей. С точки зрения вкуса, это было в значительной степени противоположно тому, что знала или любила Лиса. В этом не было ничего теплого или уютного. Стены были нейтрального цвета, мебель расставлена так, словно ее доставили по воздуху прямо из каталога. Даже фотографии в одинаковых рамках казались идентичными, безличными и двумерными, а в комнатах почти не было пыли, что было безошибочным признаком нанятой службы уборки. Столовая с длинным столом из красного дерева, на котором были сервированы традиционные корейские блюда, казалась больше, чем вся квартира Лисы, хотя она, вероятно, драматизировала. Стол был битком набит людьми, и, к счастью, они пришли не первыми, как планировала Дженни. Мать Дженни приветствовала их троих в дверях с небрежной улыбкой, проводила их внутрь и заверила, что должным образом познакомит за ужином. Она была так похожа на Дженни (хотя и более высокая, более подтянутая и холодная версия), что Лиса молча позволила отвести себя внутрь, застенчиво поправляя свой наряд. Лиса надела одежду от Chanel, пытаясь позаимствовать часть силы Дженни, но осталась в брюках и хорошо сидящем топе, которые одобрили Минни и Миён. Она все еще чувствовала себя недостаточно одетой в своей шкуре - все за столом вокруг них были в дизайнерской одежде с головы до ног. Ногти, запонки, все. Их безупречный корейский с сеульским акцентом был таким же пугающим, как и их гардероб, но тайка заставила себя не поддаваться этому, проведя рукой по руке Дженни под столом и встретившись с ней глазами в молчаливой попытке утешить брюнетку, которая слишком жестко сидела на своем стуле. Как только они вошли в столовую, к ним обратился отец Дженни, высокий мужчина с проницательным взглядом, и Лиса почувствовала, что напряглась, когда все взгляды обратились к ним. "Дженни! Джису! Так рад, что вы наконец смогли присоединиться к нам!" Его голос казался громким и фальшивым, и Лиса отчетливо увидела, как застыла его улыбка, когда он перевел на нее свой пронзительный взгляд. Она увидела, что Дженни унаследовала его острый взгляд, хотя в нем была дополнительная острота, или, возможно, это были просто ее собственные нервы. Она вежливо поклонилась на все 90 градусов, почувствовав, что Джису сделала то же самое рядом с ней, и позволила Дженни говорить за нее. "Это Лалиса Манобан, она участница RE, которая сыграла важную роль в сделке с Таиландом" Лиса отметила, что Дженни решила представить ее не просто как их нового инструктора по танцам, хотя она подумала, что, учитывая родословную за столом, это было хорошее решение. "О? Манобан… звучит, как..." Иностранка, говорили его глаза, и она пожалела, что не могла остаться в коридоре, просто чтобы не видеть этого, чувствуя себя более чужой, чем даже в свой первый рабочий день. Это был бренд высшего сеульского общества, к которому она якобы не принадлежала. Она знала это, и все вокруг знали это. "Может, присядем?" Спросила Дженни, когда Джису положила руку ей на спину, чтобы подтолкнуть ее к речи. Ее отец вернулся к своему громкому, очаровательному облику, провожая их к их местам, и было подано первое блюдо. Еда, вероятно, была изысканной, но Лиса едва могла ее попробовать. Что-то подступило к горлу и в уголках глаз защипало, но она решительно сделала глубокий вдох. Дженни. Ты здесь из-за Дженни. На самом деле какое-то время все было в порядке, поскольку родители Дженни были сосредоточены на беседе со своими гостями. Как упомянула брюнетка, ужин был действительно поводом для бизнеса, в окружении изысканной еды и красного вина. Был мужчина, занимающийся пластикой, и еще один, более лысый, занимающийся развлечениями. Была женщина, занимающаяся недвижимостью, и ее муж, занимающийся финансами. Было много, много других, каждый из которых заставлял ее чувствовать себя такой же неполноценной, как и следующий. Не позволяй им заставить чувствовать себя ничтожеством. Сосредоточься на Дженни. Она обратила свое внимание на брюнетку справа от нее. Она могла сказать, что Джису тоже наблюдала за ней, поддерживая нежную беседу, к которой время от времени присоединялась Лиса. Она могла понять, почему Дженни предпочла, чтобы Джису присоединилась к ней - черноволосая женщина демонстрировала свой обычный уровень социальной и деловой подкованности, придерживаясь легких тем, которые держали их в стороне от основных разговоров, и они красиво отходили на второй план. Лиса не могла придумать ничего другого, кроме как играть в это, на данный момент. Лицо Дженни оставалось невозмутимым, ее поза была такой совершенной, что Лисе захотелось протянуть руку и сгладить каждый резкий, едва заметный изгиб. Все в порядке, Нини, я здесь. На самом деле она не могла этого сделать, но позволила своей руке скользнуть к бедру старшей женщины под столом и ободряюще сжать его. Дженни быстро попыталась изобразить улыбку, которая нисколько не облегчила ее беспокойства, но привлекла внимание хозяев. "Дочь", - внезапно сказал отец Дженни, прерывая поток разговора, его лицо слегка покраснело от вина. "Что ты думаешь?" Лиса моргнула - она вообще не следила за разговором за столом, - но Дженни заговорила немедленно, как будто ждала этого. "Экспансия в небольшие страны Юго-Восточной Азии может быть прибыльным вариантом, особенно если вы один из первых в своей нише. Расширение - это всегда риск, но мы не смогли бы расти и развивать наши компании без небольшого риска" Несмотря на уверенность в своих словах, она была далека от Ким Дженни из залов заседаний, и она казалась моложе, слабее, окруженная аристократическим богатством и оценивающими взглядами. Ее руки скользнули под стол, чтобы скрыть, как они начали дрожать, и тайке больше всего на свете хотелось, чтобы она могла их обнять. "Хорошо сказано", - сказала женщина, с которой разговаривала ее мать, но отец Дженни просто отмахнулся от этого. "Я бы не ожидал ничего другого от человека, который совсем недавно расширился в другую страну Юго-Восточной Азии. Я уверена, что твоя Ким Джису повторит то же самое, так что же ты скажешь, Лалиса?" Я? У Лисы пересохло во рту, когда весь стол уставился на нее, хотя она заставила себя заговорить, пытаясь передать твердую манеру Дженни говорить, осознавая, что взгляд брюнетки прожигает ее справа. "Это не совсем расширение", - поправила она тихо, но с уверенностью, которой гордилась. "Это скорее партнерство". Она обратилась ко всему столу. "Компания Дженни-ши, Ruby Entertainment, недавно подписала контракт с OTG, a..." Отец Дженни прервал ее взмахом руки, легкая улыбка не сходила с его лица, он обменивался снисходительно-заговорщическим взглядом со своими деловыми партнерами, хотя некоторые из них выглядели впечатленными этим именем. "Да, да, эта тайская компания в разгаре смены власти, предпринимает решительный шаг в сфере развлечений. Я бы хотел надеяться, что RE не ускользнет от внимания - вы знаете, новая кровь может быть такой забывчивой, и они говорят, что новый генеральный директор такой молодой" Дженни напряглась - не от намека, а от упоминания Розэ. Впрочем, в этом не было необходимости, поскольку блондинка нежно улыбнулась ей, наклонив голову, как бы говоря: Не волнуйся, Нини, я справлюсь. "Она молода, но была так внимательна к Ruby Entertainment", - сказала Лиса по-прежнему ровным голосом. "Она наладила отличную связь, и тайско-корейское партнерство уже попадает в заголовки газет, конечно, благодаря Дженни-ши и Джису-ши" Отец Дженни пожал плечами, по-видимому, не убежденный, а ее мать быстро и умело перевела разговор на новейшее слияние, которым руководил лысый мужчина, но Дженни благодарно сжала руку Лисы под столом, хотя они обе знали, что это рискованно. Однако, похоже, отец Дженни уже ощутил вкус крови, потому что через несколько минут он снова прервал разговор, его лицо горело от вина. Лиса вспомнила, как Дженни упоминала, что ее родители никогда не соглашались с тем, чтобы она основала собственную компанию. Её мать казалась более сосредоточенной на деловой стороне вечера, в то время как ее отец носил свое недовольство на своем бриллиантовом рукаве с запонками. "Я думаю, что ваше расширение звучит слишком рискованно, чтобы быть прибыльным", - сказал он, обрывая объяснения лысого мужчины. "Родина всегда выгоднее, и я думаю, что сеульская публика - наша публика - всегда может предложить что-то лучшее", - многозначительно сказал он, и Лиса внезапно поняла, что родители Дженни безуспешно пытались наладить отношения с лысым мужчиной в деловом плане, убедить его обратить внимание своей компании на них и Сеул, а не на другие страны. Решение Дженни поддержать его слияние показалось дерзостью ее отцу, который теперь перегнулся через стол, не сводя глаз с дочери. Она также услышала фразу "наша публика", и позволила ей захлестнуть себя, позволила крови закипеть, хотя от его следующих слов она раскалилась добела. "Любое расширение связано с риском, нестабильностью. Как и нестабильность, которую вы видите сейчас в компании моей дочери" За столом заметно напряглись. Джису и мать Дженни открыли рты, чтобы вмешаться, но отец Дженни безжалостно продолжил: "Индустрия развлечений фундаментально изменчива, она больше зависит от общественного мнения, чем от каких-либо личных навыков. RE - хрестоматийный пример этого - теперь, когда они сосредоточили свое внимание за пределами Сеула, они наверняка проиграют в суде общественного мнения, который поддерживает любую развлекательную компанию. Иностранные айдолы - это риск в наши дни, и такие затраты ради крошечной выгоды в виде доступа к меньшему и менее прибыльному рынку. Любой генеральный директор, принимающий такое решение, принимая иностранные инвестиции или расширяясь как таковой, несомненно, приветствует слабость, нестабильность и упадок..." "Довольно" Голос Лисы был таким резким, что Дженни почувствовала, что ее саму пробирает дрожь. Она повернулась, чтобы посмотреть на тайку рядом с ней, которая выпрямилась в своей полной, идеальной для танцовщицы позе на стуле, слегка положив руку на стол, что контрастировало с резкостью ее тона. Дженни никогда не видела блондинку такой. Знакомая солнечная улыбка Лисы исчезла, сменившись грубой, неровной попыткой улыбнуться, хотя ее глаза выдавали ее настоящие чувства. Они были стальными, медово-коричневая внезапно потемнела, а пристальный взгляд приковал ее отца к месту, как насекомое, насаженное на булавку. Она изучала его, делая намеренно большой глоток вина, давая ему время поежиться под ее пристальным взглядом, наклонив голову. Когда она заговорила, ее слова были как ножи, спрятанные в легкий тон и вялую манеру, ее корейский произносился так точно, что она внезапно показалась частью их толпы, уроженцем Сеула высшего сорта, с их костюмами и их мнениями, всего на мгновение. "Я думаю, Дженни-ши проделала отличную работу, самостоятельно создав Ruby Entertainment и даже выйдя на зарубежные рынки. Я никогда не видела такой нестабильности, о которой вы говорите, как инструктор по танцам, частый член ее аттестационной комиссии или как участник обсуждений OTG, на самом деле..." Она взглянула на Дженни, ее глаза на мгновение потеплели, прежде чем снова устремиться на свою жертву. "Она самый сильный человек, которого я знаю" Дженни смутно задавалась вопросом, заметит ли кто-нибудь, если она поцелует Лису прямо здесь и сейчас, хотя она по-прежнему застыла на своем месте, поскольку весь стол затаил дыхание вместе с ней, тайка поглотила весь воздух в помещении. "И ее компания так же сильна, как и она сама. Что напомнило мне…", - продолжила Лиса, поворачиваясь к лысому мужчине рядом с матерью Дженни. "Я так понимаю, вы тоже работаете в сфере развлечений. Что вы думаете о недавнем переходе между..." Дженни потеряла нить того, что говорила блондинка, уголки ее рта приподнялись. Если бы кто-нибудь посмотрел сейчас на Лису, то мог бы сказать, что она провела свое исследование - лысый мужчина ответил оживленно, поскольку, очевидно, его племянник приложил руку к расширению, что бы это ни было. Джису тоже вмешалась, милосердно помогая сгладить момент в своей типичной для Джису манере. Брюнетка не заметила прищуренного взгляда матери, устремленного на нее, и не заметила, когда он немного смягчился от осознания того, как Дженни смотрела на Лису. Остаток ужина, честно говоря, прошел без сучка и задоринки, если не считать одной женщины, уронившей себе на грудь кусочек мороженого - ее, как и следовало ожидать, больше не пригласили. Разговор не вернулся к Дженни, за что она была благодарна - ее отец, казалось, протрезвел после последних блюд, сосредоточившись больше на деловых разговорах, можно добавить, что ее мать разговаривала легко и более эффективно. Джису хорошо сыграла свою роль, ведя легкую беседу с Дженни и Лисой, занимая их, но привлекая к себе окружающих, чтобы не выглядеть исключительной. Дженни тоже была благодарна способности блондинки не отставать - она действительно провела свое исследование. Как дочери хозяев, ей пришлось задержаться допоздна, что было нелепо - конечно, она больше не жила дома, но все же. Все это было частью имиджа, напомнила она себе, улыбаясь и размахивая руками, как будто она это имела в виду, с безупречной осанкой и высоко поднятым подбородком. Когда последние гости разошлись, ее отец, извинившись, ушел в ванную, и она воспользовалась возможностью, чтобы жестом попросить остальных уйти. Джису вышла первой, Лиса последовала за ней, придержав дверь для Дженни, хотя, когда брюнетка собиралась выходить, чья-то рука протянулась, чтобы взять ее за локоть. Она инстинктивно замерла. В любом другом случае она бы отпрянула, но эта крепкая хватка была знакома. "Да, омма?" - спросила она, сохраняя как можно более невозмутимое выражение лица, благодарная за пальто, которое, как она надеялась, скрывало ее дрожь. "Ты счастлива?" Дженни резко обернулась, ее глаза мгновенно сузились. Это что-то новенькое. "Для тебя это имеет значение?" - спросила она, ее слова были холодными и ядовитыми вопреки ее воле. Теперь, когда они были практически одни, она не могла не снять маску, совсем чуть-чуть. Ее мать не ответила, ее глаза изучали лицо Дженни, как будто это была книга, которую она пыталась научиться читать. "Тебе нужно больше спать - у тебя мешки под глазами" Лицо Дженни потемнело, почти незаметно. Конечно, она нашла бы какой-нибудь изъян. Внезапно это стало утомительным. "Я так и сделаю, мам". Она сделала паузу, глядя туда, где Лиса все еще придерживала дверь. Тайка наклонила голову, ее вопрос был очевиден. Нужна помощь? Дженни едва заметно покачала головой, поворачиваясь обратно к матери. "Я работаю над этим", - сказала она, и, если мать Ким хотела сказать что-то о дрожи в ее голосе, она придержала язык, просто кивнув и отпустив Дженни. "Сделка, которую вы заключили с тайской компанией, впечатляет", - сказала она, и брюнетка возненавидела себя за то, что чувственно ухватилась за короткую похвалу, как будто она снова была подростком. "Даже если мы слышим об этом только сейчас. Тебе следует чаще звонить" "Я буду звонить тебе чаще" Ее мать заметила легкое пренебрежение к ее отцу, слегка прищурив глаза. "Он хочет для тебя только лучшего", - сказала она, и Дженни коротко кивнула, не желая начинать этот конкретный разговор. Лучшего для меня, с горечью подумала она. Нет, он хочет того, что, по его мнению, лучше для меня, не то чтобы кто-то из вас вообще что-то знал о том, что на самом деле лучше для меня. Она слегка склонила голову в знак прощания, поворачиваясь, чтобы уйти. Они так и не попрощались, ее семья. Они никогда искренне не желали друг другу счастливого пути, или хорошего вечера, или сообщали друг другу, когда благополучно добирались домой. Дженни поймала себя на том, что думает о теплом доме за много миль отсюда, с тайской жарой, громким смехом и домашней едой. Именно такую семью я хочу, подумала она, выходя за дверь, Лиса следовала за ней после короткого поклона матери. Это то, что я когда-нибудь построю. Она держалась за свою девушку всю дорогу до машины. Джису ждала их. "Все хорошо?" - спросила она, и Дженни молча кивнула. Ее усталость, должно быть, отразилась на ее лице, потому что Джису сняла шарф и обернула им её, согревая физически, чтобы утешить эмоционально. Она проверила свой телефон, затем застонала. "Звонили мои родители. Я должна перезвонить" Дженни заставила себя заговорить. "Ты хочешь, чтобы я..." Джису покачала головой, улыбаясь, хотя это было немного натянуто. "Нет необходимости. Я позвоню им по дороге домой - я приехала на своей машине. С тобой все будет в порядке, Джендыки?" Дженни протянула руку и обняла ее. Джису напряглась, потрясенная, но через некоторое время прижалась к ней. Брюнетка редко проявляла привязанность. Может быть, это был сезон отпусков, а может быть, это были просто две женщины, которые понимали друг друга и свои семьи. Они отстранились друг от друга, и Джису тихо выдохнула. "Ты в порядке?" - спросила она более грубым, чем обычно, голосом, и Дженни потребовалось мгновение, чтобы понять, что она разговаривает с Лисой. Тайка сделала небольшую, тусклую попытку изобразить свою обычную улыбку. "Я в порядке, онни. Серьезно. Нет ничего такого, чего бы я раньше не слышала" Прошло мгновение, прежде чем Дженни внезапно осознала значение слов ее отца, особенно в присутствии некой Лалисы Манобан. Черт. Она ненавидела то, что ей потребовалось так много времени, чтобы осознать это, ненавидела себя еще больше, когда поняла, что сидела сложа руки и ничего не делала, слишком парализованная резкостью слов, безжалостно врезавшихся в нее и в ее выбор. Я была настолько сосредоточен на себе, что даже не подумала о ней. Лиса, должно быть, прочитала ее мысли по лицу, потому что ее глаза расширились, и она энергично затрясла головой. "Нет, Нини, это была не твоя вина, я..." "Тебе не стоит говорить об этом здесь, Лиса-я", - вмешалась Джису, хотя в этом не было ничего недоброго, и она была права - они все еще были недалеко от дома, некоторые гости все еще слонялись по улице. Дженни сглотнула, чувствуя, как к глазам подступают слезы, не в силах говорить из-за комка в горле. Я должна был знать, что они причинят тебе только боль. Было очевидно, что она начинает сходить с ума, и Лиса быстро выдернула ключи из ее онемевших рук, подталкивая ее к машине. "Ты права, спасибо, онни, на обратном пути поезжай спокойно, хорошо? И все в порядке, не волнуйся за меня", - добавила она, пытаясь ослабить напряжение в челюсти Джису. Черноволосая женщина была не из тех, кто сидит сложа руки и позволяет оскорблять своих друзей. В конце концов, она была Ким Джису - верной, сильной Ким Джису, всегда готовой похоронить любого, кто мешал ее компании или тем немногим драгоценным людям, которые были ей небезразличны. Но ее роль в доме Дженни всегда заключалась в поддержке, тихом подбадривании, в том, чтобы потом собрать все по кусочкам. Она знала, что позвонит Дженни позже, но сейчас, казалось, двум женщинам перед ней нужно было что-то уладить, поэтому она коротко кивнула. "Дайте мне знать, если кому-нибудь из вас что-нибудь понадобится", - сказала она, медля одновременно из-за сильного беспокойства и страха перед поездкой домой на машине, из-за телефонного звонка, который ее ждал. "Мы сделаем это - и ты тоже, Онни", - ответила Лиса, также коротко обнимая Джису, прежде чем отстраниться и повернуть невысокую женщину рядом с собой. "Давай, Нини. Пойдем домой"

***

Менее чем через полчаса Ким Джису повесила трубку, огорченная от разбитого чувства облегчения в конце разговора. Это было коротко. Поверхностно. Рассеянные вопросы, смутные напоминания, и, по-видимому, ее родители оба должны были присутствовать на рождественской вечеринке, так что. Вот и все. Она закрыла глаза, чувствуя, как холод проникает в нее, прислонившись к капоту своей машины, припаркованной у какого-то закрытого торгового центра. Зимний холод все глубже проникал в ее лицо, но она наслаждалась им, позволяя ему оградить себя от бездны боли, которая умоляла поглотить ее целиком. Заботьтесь обо мне. Спросите обо мне. Любите меня. По какой -то другой причине, кроме обязательств. Это была старая боль, с которой она давно смирилась, но это не означало, что она не причиняла боли. Она посмотрела на свой телефон, на время, которое он показывал. Было поздно. Очень поздно. Вероятно, слишком поздно, поэтому, когда Чеён взяла трубку, это застало ее врасплох. "Алло?" Она замерла, в горле у нее внезапно пересохло от этого голоса. "Джису-онни, все в порядке?" Джису прочистила горло, не обращая внимания на жжение в глазах, вызванное тем, что зимний ветер обжег ее непролитые слезы. "Да, извини, я..." К ее ужасу, ее голос сорвался. Она услышала, как Чеён резко вдохнула. "Онни?" Она заставила себя заговорить, впившись ногтями в запястье, пытаясь заземлиться, ненавидя морозный воздух за то, что он недостаточно холодный, за то, что он не пронзает ее насквозь, не превращает в ничто. "Извини, Чеён-а, все в порядке". Она попыталась вернуть своему тону обычную твердость, но он прозвучал натянуто даже для ее собственных ушей. "Я уверена, что ты занята, я..." "Я не занята", - тихо сказала Чеён, и, боже, почему ее голос такой чертовски красивый? Это заставило Джису задуматься о каждом, когда -либо написанном стихотворении о любви, о мирах, где голоса звучат как музыка, глаза могут говорить, а души танцевать. Она кивнула, хотя знала, что розововолосая женщина ее не видит. "Как... как проходит твое Рождество?" - спросила она, не в силах подавить заикание, проклиная себя за это. "Я... ну, я думаю, пока все идет хорошо, я..." "В итоге ты что-нибудь испекла?" "Да, я испекла имбирное печенье. Оно было действительно вкусным, жаль, что ты не можешь его попробовать" "Я". Значит, она была одна. Джису сглотнула, жалея, что не могла позвонить раньше, слишком хорошо зная эту разновидность одиночества. Когда-то она принадлежала ей, прежде чем она позволила себе заботиться о чем-то другом, кроме своих родителей, отчаянно желая, чтобы они дали ей то единственное, чего никогда не давали. "Я бы тоже хотела", - прошептала Джису, у нее перехватило горло при мысли о простом тепле, карих глазах и пряности корицы в воздухе. "Извини, все действительно в порядке, онни?" Джису тихо выдохнула, наблюдая, как ее дыхание образует облачко в холодном воздухе перед ней. Она закрыла глаза. Нет. "Мы можем просто остаться вот так?" - спросила она, ее голос был едва громче шепота, хотя его разнесло через тысячи миль, разделявшие их. "Всего на секунду?" "Конечно", - сказала Чеён, и ее тон был таким нежным, что Джису чуть не сломалась, прямо там, но она этого не сделала, потому что она никогда этого не делала. Вместо этого они оставались на связи некоторое время, дольше секунды, ее глаза все еще были закрыты, стеснение в груди ослабевало, когда она слушала, как женщина на другом конце провода медленно вдыхает и выдыхает. Она неохотно открыла глаза и тяжело сглотнула. "Хорошо. Хорошо. Я... извини за это, я просто..." "Тебе не нужно извиняться, онни" "Верно, да, я... я думаю, мне нужно идти, я должна вернуться..." Это была ложь, но необходимая. Ради нее самой, как бы сильно она ни хотела остаться, как бы сильно ни хотела составить компанию Чеён, пока они обе не уснут, позволив себе замерзнуть до смерти сеульской зимой еще хотя бы на несколько мгновений с этим голосом, этим присутствием. "Конечно..." Она повесила трубку, прежде чем розововолосая женщина успела сказать что-нибудь еще, зная, что позже почувствует себя виноватой за это и, вероятно, в конечном итоге купит им обеим новую игру в качестве покаяния. И она ругалась и притворялась, что все нормально, как будто ее сердце на мгновение не проявило себя, еще один секрет, который они должны хранить. Через несколько мгновений ее телефон загорелся, но ей потребовалось еще несколько часов и несколько бокалов вина, прежде чем она набралась смелости открыть сообщение. Она должна была знать, что Чеён не стала бы давить на нее, не стала бы задавать вопросы. Она должна была знать, что Чеён будет ее обычной доброй, простой, душераздирающе замечательной, мучительной личностью. Счастливого Рождества, Джису-онни. Она ответила всего за несколько минут до полуночи, прежде чем выключить телефон и забраться в постель. Счастливого Рождества, Чеён-а.