Провожатый и Мария

Он проснулся утром, при ярком свете белого неба, оттого, что его душат, а ещё от женского леденящего душу крика.   — Нет! Не трогайте меня, гниды! А-а-а!!!  Её схватили двое и куда-то поволокли. Третий вытряхивал содержимое её рюкзака. Провожатый пытался вырваться, чтобы побежать на помощь девушке, но на него самого навалились всем телом. Он слышал её нечеловеские крики и такая ярость нахлынула на него в тот момент, что он завалил нападавшего, накинув на него его же оружие — веревку. Провожатый душил его и бил, бил по лицу, пока оно не превратилось в сплошное мясо. Обернувшись увидел испуганного мужика, что ковырялся в их вещах.   — Я-я... Никого не трогал! Оставь меня, дядь! — гнилые зубы, хитрые крысиные глазки, а под ногтями кровь и грязь. Разве это человек? Подняв выпавший у первого нападавшего пистолет с земли, Провожатый выстрелил в ногу крысиноголовому и побежал на звук всё ещё не стихающего крика. Они разорвали на ней одежду, но Провожатый успел вовремя. Воспользовавшись отсутствием штанов у одного из нападавших, от души ударил по неприкрытому месту. Под его завывания кинулся на второго, но тот выбил у него из руки пистолет кулаком. Соперник тут же выхватил нож.   — Осторожно, позади!!!   И в этот самый момент шею Провожатого сдавили две руки оставшегося без штанов мужика.   — Сдохни, мразь! — крикнул тот, долбанув Провожатого коленом по самому больному для мужчин месту. — Лучше бы я нахрен отстрелил тебе твоего дружка! — зарычал Провожатый. В нем бурлил адреналин. Он бился как в последний раз, ненависть кипела у него в крови.   Ему удалось выбить нож из руки, и повалить придурка. По привычной схеме забить его жалкую морду до мяса. И тут он почувствовал резкую и очень сильную боль под ребром. — Нет! — вновь женский крик... и выстрел. Провожатый почувствовал, как тело ранившего его человека завалилось прямо на него и не мог этому противиться. Боль немного отступила, но сознание всё же помутилось.   Провожатый постарался помочь Марии сбросить с него безжизненное тело человека, но у него это не особо получилось — девушка справилась сама. Она аккуратно помогла ему сесть, облокотившись о дерево. Оба тяжело дышали.   — Ты как? — она впервые прямо смотрела на его лицо, а он отметил, что впервые предстал перед ней без капюшона. Её лицо было грязным, в грязи и крови, как и волосы, и руки, но зеленые глаза заставляли лицо сиять и выглядеть самым красивым на свете. Он ей улыбнулся, понимая, что сознание стремительно его покидает. — Эй, не теряй сознание! Так не честно, я даже имени твоего не знаю, самоубийца. Я не позволю тебе умереть, слышишь! — на её глазах выступили слезы, она крепко сжала зубы от напряжения. Это последнее, что он увидел. ***   20 лет назад   — Мари! Мария, пожалуйста, проснись, не спи, детка! — женский голос раздавался отовсюду. Девочка распахнула глаза и заплакала, глядя на мать. — Мама! — Милая, тихо-тихо, ты просто сейчас побежишь с нами, ладно? Где твоя курточка?  — Алли, быстрее! — Мы бежим! — Мама, где мой Джордж?  — Вот он твой зайчик Джордж, он рядом, вы вдвоем! Не выпускай его, ладно? — Мне страшно, мамочка!  — Всё хорошо, просто дядя президент сказал всем мальчикам и девочкам спрятаться в бункер. Туда мы и идем.   Яркие вспышки в окне стремительно мчащегося по улице автомобиля, это всё, что запечатлелось в сознании четырехлетнего ребенка.   А дальше прыжок в люк канализации и взрыв где-то высоко. Её спасло то, что она находилась под толщей грязной воды, её никак не зацепили огненные потоки, через мгновенно проникшие в люк вслед за ней.   В люк успела прыгнуть лишь она. Остальные погибли. ***  Провожатый проснулся от тихого пения. Он долго удивленно моргал глазами, но зрение никак не хотело фокусироваться. Неужели несмотря на все испытания всё же очутился в раю?   — Я верила, что ты очнешься, — услышал он тихий голос у самого уха.  — А-х-х... — он зашелся в кашле, отмечая, что левый бок до сих пор отдает сильнейшей болью. На глаза выступили слезы и он зажмурился. — Я так рада, что ты жив, — он услышал, что она плачет, уткнувшись носом в его плечо, — я три ночи тебя с того света вытаскивала.  — Три... — выдохнул он и вновь закашлял. Чертов кашель. Впервые за такое долгое время он хотел сказать очень многое, а голос не позволял.   Они лежали в импровизированном шалаше между кустов, на груде сухих опавших листьев. Пахло спиртом и жаренными каштанами.   — Спасибо, — коротко ответил он. — Есть... вода?   Она тут же подала ему флягу и он жадно выпил целиком всё её содержимое, не заботясь об экономии. В горле была настоящая пустыня. Рука тряслась и какая-то часть воды пролилась, стекая вниз по бороде, но его это не заботило. Она сидела и смотрела на него и за всю жизнь он не встречал таких счастливых людей. Заплаканная, но с широкой улыбкой, она предложила ему жаренные каштаны или бульон из белки, которую она словила с утра.   Он вежливо отказался. Жар спал, но он чувствовал, что это ненадолго. Рана у него очень серьезная, ведь рукоятка ножа вошла под ребро полностью. Он уже заметил, что Мария извлекла нож, а это значит, что по-любому поврежден какой-то жизненно-важный орган. У него был бы маленький шанс, если бы были больницы и антибиотики... Но не в этой жизни.   А на счет улучшения состояния, то он уже встречал такое — когда рана серьезная у людей бывают промежутки, когда они в сознании, им внезапно становится лучше и все радуются. Но это самое опасное, что может быть. Ведь после таких улучшений чаще всего люди засыпают навсегда. Именно поэтому как бы он не хотел вновь лечь спать, он перебарывал себя. Ради неё, ради её улыбки. Мари что-то рассказывала, попутно помогая ему попить снова, перевернуться на удобный бок. И сама легла рядом. Она болтала без умолку, а он смотрел на неё и улыбался. Она — ангел, которому ему послал Господь бог. — Мари, — тихо сказал он, подкопив сил. Девушка замолчала, видя как тяжело это ему дается. — Знаешь, какой самый счастливый день в моей жизни? — Нет, — девушка покачала головой.  — Я был ребенком. Мы с отцом поехали на озеро купаться. Озеро окружал лес и мы разбили там... Лагерь, — он сглотнул и на несколько секунд замолчал. — Мы ловили рыбу и были только вдвоем. Весь мир был только для нас. И лес, и озеро, и каштаны... Мы тоже жарили каштаны. — Сколько тебе лет? — тихо спросила она.   Он рассмеялся. Но напоследок решил быть откровенен. — Мне сорок два года.  — Ты сильный молодой мужчина. Ты справишься, — прошептала она, поглаживая его по щеке. — И мы с тобой обязательно будем ловить рыбу! И не в озере, в океане! Ты же мой провожатый. Как я без тебя найду дорогу из леса? Я же иду к океану давно, ты помнишь? На самом деле, пока мы шли, я всегда надеялась, что ты пойдешь туда со мной, — на её глазах выступили слезы.  — Милая Мари, — тихо начал он. — Твоя цель скоро будет достигнута. Всего два дня на восток и ты у побережья.  — Всего два дня и мы у побережья. Мы будем ловить рыбу! — воскликнула Мари. Он не стал спорить. Он не хотел рушить её позитивный настрой. Он хотел насладиться последними мгновениями жизни с его милым ангелом, существование которого он пытался отрицать ранее. Раньше он видел в ней лишь его первую любовь, милую и инфантильную девочку, но теперь он понял, что она совсем другая. Безусловно, она тоже нуждается в защите и даже больше, чем может сама представить. И единственное, чего бы ему хотелось — всегда быть её Провожатым, куда бы она не пошла.   — Мария...   Она сама его поцеловала. Прижала к себе и сделала это нежно и от всей души. В этом поцелуе не было страсти или отчаянья, а лишь теплота и легкая горечь.   — Я буду с тобой, — заключила она тихо, поднимая взгляд в небо. *** Мария дошла до океана. Он был таким же большим, как она его представляла. Она села на грязный песок и подняла голову к серому небу. Она сидит у океана, цель выполнена. И что теперь делать дальше? Пару дней она ловила рыбу, ещё несколько сооружала жилье. Жить на пляже было холоднее, чем в лесу, но туда она больше возвращаться не хотела. Тринадцать дней она сидела на пляже и смотрела вдаль, представляя, что оттуда приплывет корабль. Красивый, как на картинках, что она видела на пожелтевших от времени страницах журналов. Она мечтала, что уплывет навстречу кораллово-красному закату. И на тринадцатый день она действительно увидела корабль вдалеке. И она поклялась себе, что несмотря ни на что попробует на него попасть.