Полёт

      Проснулся Петя часов через пять от непонятного глухого рокота в капитанской рубке, натянул форму и почему-то крадучись подошёл к двери. Жорик сидел на полу и пинал какой-то переходник, тот ударялся о стену и откатывался снова под жуткую лапу с зазубренными когтями, покрытую редким синим ворсом.       一 Слушай, 一 буркнул невыспавшийся Петя, 一 а чё ты на Пандею-то не хочешь, если рудименты эти мешают?       Жорик вздохнул и поднял переходник с пола.       一 Кэп, сложно всё. Понимаешь, у нас бывает от шести до восьми линек, и хрен пойми, отчего это зависит. Чаще всего шесть, семь намного реже. Восемь… Ну, мало кому так не везёт, мне вот, например. Я после седьмой успокоился, решил, что всё уже, отлинялся. Анализы сдал на гормоны, результат был сомнительный, но я ж больно умный. Не хотел на Инсекте сидеть, невмоготу там казалось. Летал три года без сбоев, думать даже про эту дурацкую линьку перестал. И тут на тебе, создал тебе проблемы.       一 Да ладно, какие там проблемы. Проехали, 一 Петя поёжился от тоскливого и безжизненного голоса, которым Жорик рассказывал про эти свои линьки, прошёл в каюту и плюхнулся в капитанское кресло.       一 Меня после операции с Пандеи прямиком на Инсекту отправят. Последний полёт у меня, кэп, 一 теперь Жорик крутил переходник в передних лапах, и это бесило Петю так, что хотелось переходник отобрать, а инсектоиду дать леща.       一 А чего последний? Ты же уже без крыльев будешь, сможешь опять звездолёт пилотировать. Где логика? 一 Не то, чтобы Петя искренне сочувствовал, но как пилот он мог понять Жорины страдания. Полёт 一 это действительно особенные ощущения.       一 Подвёл капитана, нарушил все нормативы, допустил линьку на звездолёте. У меня отберут лицензию, перестану быть пилотом. На Инсекте другую рабочую позицию назначат.       Звучало логично и не то, чтобы очень страшно, если вспомнить тысячу подробностей о должности второго пилота.       一 Слушай не то, чтобы твоя нынешняя позиция 一 это отличный оффер. Денег на старость не накопишь, карьеру не сделаешь, отпуск не положен, вон даже жрать и то можно только кашу и рагу.       一 Знаешь, какая у нас конкуренция в лётном училище? На моём потоке было восемьсот девяносто особей на место. Каюта отдельная, а не место на нарах. Еда нормальная, а не белковый концентрат. И работа: летаешь, смотришь другие миры. Командует тобой один только кэп. А гуманоиды редко бывают по-настоящему рациональными. Вот ты меня вчера зачем стейками кормил? Апельсиновый джем… 一 сказал Жора с такой убийственно печальной интонацией, будто вот-вот разрыдается.       一 ИскИн предупредил, что ты голодный будешь после линьки, а ты сказал на мой вкус, 一 пожал плечами Петя. 一 Подожди, а чего плохо-то так у вас? Матки эти ваши совсем озверели. Руководят, а нормальных условий создать не могут. У них-то, небось, не нары.       一 Ой, Петь, не начинай. Маткой быть тот ещё ужас. Жрёшь белковый концентрат как не в себя и яйца круглосуточно откладываешь до полного истощения яичников.       一 Ну, у них хоть секс и прочие удовольствия.       Жора так замахал усиками, что коммуникатор не нашёл ничего лучше, чем зайтись в нездоровом, истерическом хохоте.       一 Внешнее оплодотворение, кэп! Внешнее! Какой нафиг секс? Удовольствие… Если только от проделанной работы!       Петя сходил в кухонный отсек, сварил себе кофе. Хотелось накатить грамм двести, но уже десять минут, как началась его смена, так что на спиртное в ближайшие двенадцать часов можно было не рассчитывать.       一 Подожди, 一 сказал он, вернувшись. 一 Ну, а кто руководит тогда?       一 Инстинкт. Нужно размножаться, увеличивать численность, занимать новые пространства. Все ресурсы туда. Индивидуальной особи минимум, необходимый для выживания. Рабочие особи из одного улья 一 это вообще генетические копии, сдохнет 一 не велика беда. Рациональность. Крылья перестали выполнять свою функцию, не летаем больше. Поэтому удаляют, чтобы питательные вещества на них не тратить. Ну, а если формально, то есть совет старшин. Матки, которые уже не способны откладывать яйца, занимаются организационными и дипломатическими вопросами. Забей, короче, кэп.       Петя так собственно и собирался сделать. Плевать ему на все эти ульи, их глобальные проблемы и этого конкретного таракана. И всё таки человеческое неуёмное любопытство и жажда справедливости зудели и не давали успокоиться.       一 А у тебя тоже инстинкты? Экспансия, захватить мир, да?       一 Другие инстинкты. Я же рабочая особь. Следовать правилам. Подчиняться. Не возражать старшим по званию. Быть удобным и незаметным.       一 Ага, 一 улыбнулся Петя. 一 Незаметный такой двухметровый амбал со жвалами и огроменными крыльями. А уж удобный какой, зашибись просто... ИскИн, верни корабль на прежний маршрут. Не вижу необходимости в посещении Пандеи. Спать иди, Жорик.       От радостного визга из коммуникатора чуть барабанные перепонки не лопнули. Эмоциональный человек всё же этот капитан Ивасюк, куда там стандартному переводчику.

***

      Жизнь на космолёте потекла дальше размеренно и тихо. Полёт шёл штатно, чудес пилотирования показывать было не нужно. Обязательные два часа в сутки без автоматики Петя полностью взял на себя. А ещё завёл привычку в каждый приём пищи заказывать для инсектоида что-то новенькое. Он выяснил, что в память пищевого синтезатора занесено двести восемьдесят семь блюд, и ему почему-то захотелось, чтобы Жорик попробовал всё и сказал, что ему понравилось больше всего.       Но тот молчал, ел, сдержанно благодарил и не отсвечивал. По звездолёту передвигался бесшумно, стараясь не попадаться на глаза. Надраивал все поверхности до такого зеркального блеска, что Петя начал всерьез беспокоиться за покрытие панелей. Проводил бесконечные инвентаризации, так что однажды Петя обнаружил штих-код даже на своей любимой кружке с Бэтменом. Придерживался рекомендованного режима с такой точностью, будто за его нарушение полагался расстрел и вообще не выходил из своей каюты, когда по графику значилось, что у него свободное время. Петю всё это пугало и настораживало, хотя и не настолько, чтобы решиться на серьёзный разговор. Но когда однажды среди ночи из капитанской кабины послышался знакомый рокот, Петя обречённо вздохнул, сразу сходил за кофе, вошёл к Жоре с невозмутимым лицом и коротко сказал:       一 Рассказывай.       一 Нет, кэп! 一 возразил перепуганный инсектоид. 一 Честно, это не помешает работе! Мне просто время нужно, а так я…       一 Жорик, ты там чё-то про подчиняться говорил, да? Рассказывай, кончай мяться! 一 Петя казалось, что он готов к любой пакости: новым линькам, известию о заражении каким-нибудь мозговым слизнем и даже к погоне из Инсекты за этим крылатым недотёпой.       一 Крылья, 一 обречённо выдохнул Жорик, 一 это капец просто. Я и не думал…       一 Ну чего крылья твои? 一 рявкнул Петя, скрывая накатившее облегчение. 一 Болят? Чешутся? За двери цепляются?       一 Раскрываются. Самопроизвольно, 一 голос был таким сконфуженным, что Петя даже глянул на Жору внимательно, будто ожидая увидеть на голубом хитине смущённый румянец. 一 И летать хочется, прям до дрожи. Я же не летал никогда, как можно хотеть? Я не понимаю… Ночью снится всё время, что лечу. Прям потоки ветра и мембраны вибрируют, аж звенят. А потом бац, уже на полу лежу из-за этих дурацких крыльев. А если они раскрыты, то вообще невыносимо. Не больно, нет, но так сложно терпеть и сложить их не получается, ждать приходится, отвлекаться на что-нибудь. На инвентаризацию или на уборку. А если при тебе, кэп, такое?       «Он же молоденький совсем», 一 подумал вдруг Петя. 一 «Взрослые наверняка не линяют».       一 Значит так, не забивай голову ерундой. Раскроются и раскроются, тоже мне проблема.       一 Но это же стыдно, и мерзко, наверное. Я для тебя, кэп, и так чудовище, а тут ещё некоторые части тела не могу контролировать, и в голове дурные мысли вместо работы.       一 Ничего не мерзко, 一 отмахнулся Петя, 一 наоборот! Они у тебя прикольные, приятно глянуть. Раскрываются 一 значит надо так. Помаши ими там, повибрируй или ещё чего.       一 Так не выйдет взлететь. Тут, на звездолёте гравитация высоковата, кислорода мало и плотность воздуха…       一 Да не прям летать! Куда тут полетишь в этой коробке. Разомни их, отключи рациональность свою, сними напряжение.       一 Не понимаю, как это может сработать, 一 инсектоид приблизил голову к Петиному лицу и стал легонько крутить ею, чтобы получше рассмотреть выражение его лица.       Концепция самоудовлетворения явно была незнакома инсектоидам, а Петя абсолютно не был настроен на долгие объяснения, лучше уж сразу практика.       一 Давай, раскрывай крылья свои. Проверю их состояние. Массаж сделаю, может легче станет?       一 Сейчас. Так сразу не выйдет. Мне нужно сосредоточиться, представить себе полёт.       一 Вот это правильно, включай воображение на всю. А ещё спиной ко мне повернись и опустись пониже.       «Потоки ветра», 一 вспомнилось Пете, и он сбегал за переносным вентилятором, пока Жора устраивался на согнутых задних лапах и подгибал брюшко с рудиментарным яйцекладом, превратившимся у рабочих особей в ходе эволюции в дополнительный щуп.       Теперь крылья оказались прямо у Пети под рукой, и тот ловко их расправил, чтобы Жора не смущался лишний раз. Вблизи и в такой доверительной, почти интимной обстановке любоваться ими было особенно приятно. Мышцы были спрятаны вглубь тела, под мощную хитиновую кутикулу, поэтому классический массаж был тут технически невозможен. Петя провел вдоль крыла расслабленной ладонью, так что мелкие чуть колкие чувствительные волоски, больше всего похожие по ощущениям на трёхдневную щетину, едва коснулись кожи. Крылья затрепетали. Лёгкое почти невесомое вздрагивание. Петя включил вентилятор и снова легонько погладил, на сей раз пальцами вдоль центральных жилок. Словно проверил заточку пилы, именно так отзывались на коже, заострённые зазубрины.       Захотелось увидеть, как всё это голубое великолепие с радужными разводами придет в движение, ощутить на лице те самые воздушные потоки, и Петя ободряюще похлопал Жорика по грудному сегменту под крылом. Первая вибрация была лёгкой, но вполне ощутимой, а потом инсектоид замахал крыльями вверх-вниз так резко и отчаянно, что Пете пришлось податься назад, чтобы его не пришибли. Взлететь само собой у Жорика не получалось, но было видно, что он отчаянно пытается. «Как бы ему от этого хуже не стало», 一 подумал Петя, 一 «советчик, блин, я же не знаю о них ничего». Жорик исступлённо помахал крыльями ещё минут пять, вскочил, не опираясь на спинку, сел в кресло пилота как был, во всей своей крылатой красоте и буквально взмолился:       一 Автопилот отключите, кэп, и пристегнитесь. Режим имитации астероидного роя, включающий в себя фигуры высшего пилотажа.       一 Э-э, не разгоняйся только. 一 Петя плюхнулся в кресло, затянул фиксирующие ремни, и положил ладонь на пульт управления.       一 Йе-ху-у-у, сейчас полетаем! 一 завопил Жора, резко выворачивая штурвал.       Следующие десять минут Пете запомнились смутно. Последний раз он переживал подобное, пожалуй, на четвёртом курсе, когда их до одури тренировали на центрифугах. Он едва успевал отслеживать, как ловко Жора уворачивается от несуществующих астероидов, и отходить после очередной «мёртвой петли», «бочки» или «свечки». Добавлял веселья и тот факт, что Жорик был непристёгнут и удерживался на месте второго пилота во время перегрузок, смены вектора тяжести или отвесного падения только за счёт невероятных, резких и отточенных движений лопастями то одного, то другого крыла и цепких когтей на задних лапах. Так что Петя довольно живо представил себе, что будет, если эта хитиновая туша от души шмякнется на него при нескольких дополнительных g.       一 Девять минут тридцать восемь секунд, 一 сказал Жорик с благоговейным трепетом, складывая крылья и падая в кресло. 一 Мой личный рекорд! Минус двадцать четыре секунды по сравнению с прошлым. Йе-е-ес! Какой же кайф!!!       一 Жорик, ты это… дохнуть дай, 一 взмолился Петя. 一 Малость помедленнее. Потом ещё полетаешь.       一 Ой, кэп, ты как? 一 теперь голос из коммуникатора прозвучал взволнованно и даже испуганно. 一 Вот же я дурак, тело не предназначеное для полётов…       一 Жор, я вообще-то этот тренажёр проходил неоднократно, 一 не за десять минут, конечно, а за тридцать-сорок, но об этом Петя предпочёл промолчать. 一 Нормально всё. Лучше скажи, как ты? Всё ещё хочется летать?       一 Конечно хочется, ещё сильнее хочется, но не прямо сейчас. Легче стало, намного легче, ты гений, кэп! И ещё, 一 инсектоид поднял с пола чашку, слетевшую с пульта, поскрёб зачем-то лапой пятно от кофе, и из коммуникатора раздался какой-то особенно тёплый и проникновенный голос. 一 Я просто не знал, что может быть так здорово. Это не просто кайф от сделанной работы, это совершенно невообразимое удовольствие. Полная свобода, отрыв башки. Спасибо, кэп.       一 Да, ладно, Жор. «Крылья мешают пилотированию». Идиоты, хоть бы сами подумали, как абсурдно звучит.       一 Со сложенными летать не получится, так что в общем-то…       一 Ну, так логично. Будешь летать с раскрытыми. После сегодняшнего, я думаю, ты на высшую категорию пилотирования легко сдашь, с такими-то навыками.       一 На первую разве что, на высшую нужно пять лет реального лётного стажа, 一 начал было Жорик восторженно и тут же вздохнул расстроенно. 一 Я же не смогу при комиссии крылья раскрыть, никакой первой категории, так что мне зарплату не повысят.       一 Так тебе не платят всё равно, 一 зевнул Петя, 一 какая разница, сколько ты там формально получаешь.       一 Улей обманываю, меньше денег на расширение, на питание личинок.       一 Обойдётся улей твой, не заморачивайся, 一 Петя пошёл досыпать в свою каюту. Эмоций на сегодня было даже с перебором. И всё же в дверях он немного задержался и добавил. 一 И если станет невмоготу с крыльями, обращайся, полетаем.       Невмоготу Жорику становилось регулярно. Минимум дважды в неделю инсектоид набирался храбрости и обращался к капитану за разрешением очередного сеанса ручного пилотирования. Почему-то Жорику казалось, что этим он Петю жутко напрягает, хотя их совместные «полёты» только добавляли в пресную жизнь капитана драйва и остроты. Каждый раз в них было что-то новое и непредсказуемое. То Жорик тренировался махать каждым крылом по отдельности, то врубал вращение по максимуму, то покачивал лопастями легонько, совсем невесомо, будто парил, ловя воздушные потоки. А Петя восторженно трогал округлые края крыльев ладонями, оглаживал трепещущую мембрану, раз за разом прикасался к жилкам и чувствительным волоскам, восхищаясь тем, как всё ловко и здорово устроено. А ещё безумно красиво. Невозможно было не думать о том, как бы это выглядело, если бы Жорик смог летать по-настоящему.       Впрочем сеансы высшего пилотажа, которые следовали за разминкой, заставляли желудок подпрыгивать к горлу и ставили мозги на место покруче, чем кофе. Раз за разом мысль о том, а зачем, собственно, Петя на этом корабле, стала приходить в его русую голову. Пилотировал он, в сравнении с Жорой, отвратительно. Всю возможную работу на звездолёте благодарный инсектоид взял на себя, да и было её не так, чтобы очень много. Немногочисленные возможные на звездолёте развлечения надоели до отвращения. Единственное, что хотя бы немного отвлекало это физические нагрузки. Петя вообще не помнил, чтобы он когда-нибудь столько тренировался, но даже подросшие бицепсы и красивые кубики на животе почему-то не радовали. Кому они всрались, эти его кубики?       Настроение скакало, хотелось вызвериться на кого-нибудь, наорать, стукнуть кулаком, сломать, разорвать, растоптать и плюнуть сверху. И все душевные силы тратились на то, чтобы внешне оставаться спокойным. Петя прекрасно знал, что нужно делать в такой ситуации: обращаться к прошитому в программе ИскИна психологу и принимать препараты, ну или дрочить до мозолей, иногда помогает. Знал Петя и другое: ИскИн отслеживает любую психическую нестабильность. После первой парочки срывов будут обязательные часовые терапевтические беседы; если не поможет, медикаментозная терапия, дальше изоляция в каюте и лишение лицензии пилота. А что? Жорик, вон, и один справится, будет приносить ему еду трижды в день и следить, чтобы Петя таблетки принимал.       Вон он стоит, голубчик, сейчас начнёт своё «Разрешите обратиться». Инсектоид действительно застыл перед рубкой в странной позе, слегка покачиваясь с опорой на щуп и размахивая передними лапами. Петя уже выучил, что так Жорик собирается с мыслями и набирается смелости.       一 Кэп, можно спрошу что-то? 一 раздался взволнованный голос из коммуникатора.       一 Не сегодня, Жор. Вот реально не могу, голова раскалывается, 一 сказал Петя, и тут же посочувствовал бедному Жорику. Он-то тут причём, бедолага? Каково ему будет без разрядки? 一 Давай, я дам тебе полный доступ к автопилоту, а? Сможешь в свою смену летать, сколько влезет, да хоть каждую ночь по двенадцать часов! Предупреждай только, чтобы я ремнями к кровати пристёгивался.       一 Спасибо, кэп, конечно. Но я о другом поговорить хотел…       一 Не сегодня, ладно, не до бесед. Давай я лучше поесть тебе принесу. Может скажешь, наконец, что тебе нравится?       一 На ваш вкус, кэп, 一 протянул Жорик печально и зачем-то потащился на кухню вместе с Петей.       一 Ну валяй, 一 сказал Петя нетерпеливо, отхлебнув свежесинтезированный кофе, 一 рассказывай. Ты же не успокоишься!       一 Прошу вас помочь мне с удалением рудиментарных выростов, капитан, и перейти на стандартную программу коммуникатора, 一 так официально инсектоид обращался к нему в последний раз ещё до линьки.       Петя молча допил кофе, достал из синтезатора какую-то неведомую фигню под номером сто восемнадцать в списке по популярности и изо всех сил шлёпнул контейнером о стол.       一 Ну пошли пилить! Ты же там к болгарке переходник подобрал, да?       一 Для вашего удобства операцию лучше производить в медотсеке с использованием специализированного оборудования. На данном этапе эксплуатации… 一 инсектоид замялся, а Петя слегка отодвинув его от входа бодро пошагал в сторону медотсека. Там на столе всё было уже разложено и приготовлено. Зажимы, электрическая хирургическая пила и даже два запаянных пакета с зелёной жидкостью и надписью «Кровезаменитель №17-87».       一 Ага, так значит! Кому? Кому, на хер, от этого лучше будет, Жорик? Тебе? Маткам твоим? Улью с личинками? 一 Петя практически хрипел, стараясь не кричать. Защитает ли ИскИн это в качестве истерики?       一 Вам, капитан, 一 сказал вдруг инсектоид так веско, что Петя невольно осёкся, 一 Я не знаю причины, но вы эмоционально нестабильны в последнее время. И чем дальше, тем ваше состояние хуже. Нам нужно вернуться на исходные позиции, вам тогда намного легче было.       一 Да с чего ж ты это взял-то? 一 просипел Петя.       一 Ваши голосовые связки иначе вибрируют, а пальцы в кулаки сжимаются. Вы пьёте слишком много кофе, мало спите, заказываете алкогольные напитки и совершенно перестали пилотировать.       一 А смысл мне пилотировать? 一 заорал Петя, не стесняясь больше ничего и никого. 一 Это же ни в какое сравнение с тобой не идёт. Ты же создан для этого, понимаешь?       一 Это-то я понимаю, 一 ответил инсектоид и странно замахал передними лапами. 一 У меня крылья теперь, инстинкт приказывает: нужно летать. Не моя заслуга. У гуманоидов другие инстинкты: быть в группе, общение, секс, продолжение рода. Тело не создано для полётов: вестибулярный аппарат, мышцы, всё другое, неприспособленное. Вам же плохо каждый раз после симулятора. Как может вообще гуманоид хотеть летать? Настолько сильно хотеть, чтобы отказаться от всего, что для него по самой природе действительно важно? Пожертвовать всем и теперь не пилотировать? Вот этого я уже совсем не понимаю. Вы летаете во сне, капитан?       一 В детстве летал, Жор, 一 улыбнулся Петя, сам не понимая почему. 一 И даже с кровати падал. Правда, крылья при этом не раскрывались. И конкурс в лётное всего-то двадцать два человека на место, а не под тысячу. И не пожертвовал я ничем, глупости. Можно подумать, если бы не профессия, то прям гарантированы мне были бы друзья, любовь и куча детишек. Сворачивай всю эту лабуду. И это… Есть пошли. Там чего-то под номером сто восемнадцать готово уже.       一 Форшмак. Я запомнил с прошлого раза. Дрянь редкостная, 一 Жорик перестал махать лапами, а голос в коммуникаторе снова расцветили живые интонации капитана Ивасюка. 一 Будете на меня заказывать, учтите: мне нравятся стейки с апельсиновым джемом.       Петя хотел было сказать, что стейки не едят с джемом, но промолчал. Пусть жрёт. Больше всего хотелось прямо сейчас уйти из медотсека и не видеть включенную в розетку хирургическую пилу. А ещё было стыдно за то, что он совершенно распустился и забыл, кто тут на корабле капитан. Настолько, что, вон, стрекозлы жизни учат.