соцветие

ряса волочится по полу, и чан смотрит на всех глазами отступника, скрывающегося в кровавой тени. нигде и никогда не найдет он света, брошенный, застывший в сумраке времени-времени-времени. нигде он не найдет утешения - красным расползется по кафельному полу, клубком свернётся вокруг четок, змеем прошипит на ухо что-то сладкое, но на минхо не посмотрит. минхо взирает на чана с церковных витражей, гордая, мраморная решимость. минхо улыбается просящим, минхо дарит избавление от грехов и мук, минхо слышит всех. минхо видит чана насквозь. чан огибает белоснежное плечо минхо вороны крылом, сама смерть ангела держит за руку. пальцы минхо холодны - в рае холодно и пусто, белоснежные полотна вокруг солнца цвета пустоты. и минхо. минхо один, но не единственный - чан такой же. чан находит его в каждом времени, давит его шею чешуей и обещает не отпускать. потому что взгляд у чана отсупнический, но минхо видит его насквозь, минхо знает - от него чан не готов отречься. и никогда не будет готов. и ни за что не будет готов. чан в рясе, смирный и стриженый губами жмется к священным одеждам минхо..минхо проповедует, четки скользят в кулаке, а пальцы путаются в белоснежных кудрях. спрятаные от целого мира под невидящей Мадонной, столь близкие друг другу, что пьянит. целуют родинки под солнцем, рисуют новые галактики и звезды, готовясь танцевать на кончике одной единственной иглы. ведь... солнце и луна, рай и ад, добро и зло в эдемовом саду растут одним деревом. и очеловеченные, самые настоящие, они тоже почему-то вместе. почему-то всегда вместе.