Мир 1.2

      Руслан и Джей снова оперативно ретировались из квартирки. Они прошли несколько кварталов, на улицах было темно — толи провода оборвались, толи после бомбардировки горожане не включали свет, но неспокойно. Служащие разбирали завалы строительного мусора с улиц, освобождая проезд, распиливали стволы упавших деревьев, электрики уже приступали к ремонту поврежденной сети, возле домов толпились граждане, опасаясь подниматься в свои квартиры. В небесах громыхало. Собиралась гроза. Впереди показалось здание, и в нем, единственном из всего района освещении было включено.       «Резервные генераторы, стало быть больница?»       Подойдя еще чуть ближе, Руслан действительно увидел на фасаде бело-голубого здания большой красный крест. Внутри было многолюдно, медсестры прямо в коридоре перевязывали раненных, кого-то отвозили на каталке в палату с громкими стонами, кого-то везли в обратном направлении, уже укрытого одеялом с головой…       Джеймс крутил головой, пытаясь кого-то отыскать в толпе. В итоге поймал какую-то санитарку в уже окровавленном халате.       — Вы, говорите, Смит? Пришли на опознание?       — …о… опознание?! — прохрипел, запинаясь, Джеймс, все краски разом сошли с его лица.       Но тут за плечом раздался голос:       — Не надейся на скорое единоличное распоряжение наследством, Джей! Эти дебилы опять все напутали.       — Джесс! — полицейский вспыхнул радостью в сто солнц, развернулся, в полете обнял сестру, приподнимая ее от пола, — Как ты, Джесс?       — Аккуратнее, дебил, рука! — вырвалась девушка из его объятий, — да и так… Пара синяков, царапины…       — Врешь, негодяйка!       — Ну руку, да, немного раздраконило, — с неудовольствием признала Джесс, — Так что сегодня развлекайся, проведу остаток ночи тут, говорят, надо еще швы накладывать и перевязка… да ладно?!       Джесс тут же прервала свой рассказ, и кажется совершенно позабыла о раненой руке. Она наконец-то обратила внимание на спутника брата.       — Тот самый русский! Ты ведь этот ученый из братовых комиксов?       — Джесс, он не говорит по-английски.       — Ладно! Тогда скажи ты — откуда его взял?       — Спас от барыг!       — Ничего себе, какой герой! — с нотками сарказма протянула Джесс и хотела по привычке сложить руки на груди, но зашипела, коснувшись раны под повязкой, продолжила куда тише, уводя брата чуть дальше, — Слушай, Джей, балбес, я все понимаю, мечта юности и детства, но он в первую очередь русский! Злобный русский, диктатура которого бомбит день и ночь наши берега!       — Да ты с ума сошла, Джесс! Руслан из другого мира прилетел! Он даже не в курсе, что у нас тут войны!       — А ты не думал, что кэгэбэшные шпионы или диверсанты именно такую развесистую лапшу и вешают на уши таким простоватым оболтусам, как ты!       Пока брат и сестра активно жестикулируя что-то горячо обсуждали на неизвестном языке, Руслан рассматривал больницу и вдруг увидел в конце холла того, кого искал.       «Это же Ли! Ли!»       Оставив американцев за их увлеченной беседой, Орлов стрелой бросился к товарищу.       — Ли!       — Руслан!       Раздалось одновременно сквозь гомон голосов. Кореец попытался встать со стула в приветствии, но так и не смог сделать это самостоятельно. Ему на помощь пришла медсестра. Она заботливо и с долей ласки поддержала пациента.       — Спасибо! — сказал девушке товарищ, и Руслан понял, что она понимает китайский. Поэтому он заговорил на русском.       — Ли, слава великой партии, ты живой! Я нашел тебя! Теперь нам срочно нужно вернуться на Бурю!       — Товарищ командир! Я так счастлив, что с тобой все в порядке! Я чуть с ума не сбрендил от тревоги! — Не менее восторженно отзывался кореец, не выпуская из ладоней рук Руслана, — Но…       Взгляд Ли вдруг помрачнел.       — Я не могу сейчас вернуться, мое ранение серьезно, не позволит мне уйти далеко.       — Я понесу тебя на руках! Сколько угодно, до самого звездолета!       — У меня осколок в сердце… одно неверное движение, и я двести…       Ли беспомощно смотрел, как метался горящий взгляд командира, который судорожно пытался выдумать, что предпринять.       — Возвращайся без меня, — сказал, наконец, Ли.       На эту фразу Руслан буквально запылал в негодовании и оборвал резко, не принимая подобные варианты:       — Нет! Я тебя не брошу в беде, значит, остаемся тут вместе!       Сяо на этот возглас болезненно прикрыл глаза, опустил голову, а правую руку прижал к сердцу. Руслан распахнул голубые очи, казня себя за несдержанность и готовый умолять о прощении. Но его порыв прервал встревоженный мелодичный голос:       — Не нужно, господин! Не нужно его волновать! Прошу вас! — говорила медсестра по-китайски, успокаивающе поглаживая маленькими белыми ладошками плечи корейца.       — Это Хина, медсестра, которая за мной присматривает, — Ли светло улыбнулся, а в его глазах заплясали огоньки и лучики. — Она настоящая волшебница! Хина, это мой друг, его зовут Руслан…       Орлов посмотрел на девушку подозрительно сощурившись. Та, не выдержала его взгляда и сконфуженно опустила глаза в пол, прошептав:       — Сейчас осмотр и дополнительное исследование ультразвуком. Я с трудом смогла записать вас в очередь. Нужно идти…       Руслан чуть помедлив горестно вздохнул и кивнул.       — Рус, ты знаешь, почему я называю Хину волшебницей? Тут тааакоооое твориться, в этом мире! Я всего день в этой больнице, а потоки раненных не прекращаются! Людей в коридорах перевязывают и даже производят мелкие операции. Тьма народу! А она смогла и палату мне предоставить и договорилась на сложную операцию от какого-то именитого здесь хирурга! После этого, говорят, я пойду на поправку. Я ей верю! Она словно ангел.       Орлов, переводил тяжелые взгляды с медсестры на товарища. И ответил в итоге:       — Ну что же… видно, придется согласиться с обстоятельствами. В любом случае, твоя жизнь и здоровье сейчас для меня основное. Я буду навещать каждый день, как только ты будешь вне опасности — сразу же вернемся домой!       Руслан, поддерживая товарища за плечо, проводил его и Хину до отделения и в полной растерянности замер перед закрывшимися за ними дверьми, в которые посторонних уже не пускали. В этот момент к нему подошел Джеймс.       — Уф, думал, что потерял тебя… Я отправил Джесс, теперь можно идти домой. Или… только не говори, что тебе пора улетать!       — Похоже, что пока придется остаться, — заторможенно ответил Руслан, — У меня товарищ здесь.       — Ну и прекрасно! — засиял полицейский, но видя печальный вид Орлова, тут же добавил: — Нет, это, конечно же, ужасно, что Ли тоже зацепило, это же он был рядом с Хиной?       — Ты и Ли знаешь?       — Всю вашу команду и Ли, конечно! Северный кореец, не такую крутой, как ты, но тоже персонаж интересный. И не беспокойся, он в надежных руках, я тебя уверяю, а у нас есть шанс наконец-то выспаться.

***

      На следующее утро неизвестного, без документов и страховок, но благодаря заступничеству Хины, особо ценного в хирургическом отделении пациента, который называл себя Ли Сяо отвезли в операционную. Сложнейшую операцию производил лично заведующий отделением, профессор Мото.       Все эти шестнадцать часов и двадцать три минуты, пока длилась операция, в свой заслуженный выходной после суточной смены Хина провела в палате Ли. Ей казалось, что больничная койка вся усыпана еловыми иголками.       «О, Ками! Только бы все прошло хорошо, только бы ты выжил!» — молила она своих богов.       К полуночи девушка распахнула окно, зажгла палочку с благовонием, чтобы легкая струйка дыма отнесла ее горячие молитвы прямо в чертог небожителей. В чистые небеса выплыла огромная полная луна и повисла тяжелым желтым кругом в прозрачном воздухе.       В этот самый момент дверь в палату тихо отворилась. Хина вздрогнула в темноте.       — Все прошло успешно, малышка, — устало проговорил седой японец, — Твой незнакомец вне опасности. Сейчас под анестезией, но утром, думаю, ты уже сможешь его навестить.       — Ваш талант, великий мастер жизни, трудно переоценить. Я верила, что все будет хорошо, и знала это, — мягко улыбнулась отцу девушка, а он взял в ладонь ее руку.       — Осколок бы неоперабельный. Но Богам лучше ведомо, о жизни и смерти, и о нашей судьбе.       После заслуженный хирург простился с дочерью и отправился на покой. Хина оставила створки открытыми, снова прилегла на казенное ложе и уснула, укрытая лунными лучами.       А на утро, ни свет ни заря, она уже стояла перед интенсивкой. Как только сестра палаты разрешила, Хина тут же оказалась возле койки. Ли бы бледным с огромными синими кругами под глазами, весь опутанный проводами и датчиками, но живой. Девушка смущенно улыбнулась, спасенный ее молитвами и мастерством хирургов «китаец» показался ей самым прекрасным человеком во всей Вселенной. И расстаться с ним даже на час она уже не представляла возможным. Поэтому, к счастью других сестер, забрала почти все смены.       Следующие дни, когда Ли окончательно пришел в себя, они провели в нескончаемых разговорах. Ли был увлечен и окрылен прекрасным ангелом в белом халате. Они много времени проводили вместе, но кореец предусмотрительно мало рассказывал о себе, своей работе и семье. Сообщил только, что он ученый… и еще намекнул, что его чудом спасенное сердце не занято. И конечно же пытался аккуратно выяснить, есть ли у прекрасного японского ангела муж или жених, и второй момент: что вообще происходит вокруг. У Руслана, который каждый день навещал друга в часы посещений, он узнать этого так и не смог.       — Потом, все потом, ты главное сейчас поправляйся быстрее, мы вернемся на Бурю, там посовещаемся и решим, что делать дальше, — тщательно, как понял Сяо, оберегал его от волнений командир, а сам при этом был чернее тучи.       На подобных разговорах и Хина тоже умолкала и плавно переводила тему. Ли томился в неведении, но не настаивал. Большую же часть времени они обсуждали весьма относительные понятия, устройство космических сфер, религию и место человека в мире.       К этим разговорам прибавлялись все новые. Особенно когда через два дня Ли было разрешено выйти на короткую прогулку во двор. Кореец был счастлив хотя бы ненадолго покинуть больничные стены. В компании Хины это казалось абсолютным блаженством.       Они договорились встретиться у выхода. Ли медленно дошел до ступенек и увидел Хину. Сегодня его личный ангел была не в белом халате — в нежно-розовом легком платье из струящейся ткани. Ее гладкие чёрные волосы были убраны от лица, заколоты шпилькой с маленьким алмазиком, а пряди струились по плечам двумя темными, как ночь, водопадами. Девушка улыбнулась смущенно, только уголками губ, а ее глазки заблестели. Она подала руку Ли, помогая сойти с лестницы.       В сопровождении своей обворожительной спутницы Ли чувствовал себя на седьмом небе от счастья, он гордо заглядывал в лица встречавшихся на пути людей, будто вещая взглядом: «Смотрите-ка! Любуйтесь! Какое чудо идет со мной под руку!»       Они достигли восточной части внутренней территории госпиталя. Там располагался сад камней. Ровная площадка, состоящая из мелких белых камушков была расчерчена волнистыми линиями. И тут и там попадались одинокие или собранные в пирамидки валуны, плоские, круглые, даже необыкновенных форм, издалека напоминающих застывших в лаве драконов. Линии на песке плавно огибали эти природные статуи, словно следы от волн прибоя. Редко среди каменистого пейзажа попадался витиеватый кустик с колючими жесткими листьями или маленькая стелющаяся сосенка с длинными и пушистыми иголками. Возле одного из таких изящных «танцующих» деревцов на низкой лавочке расположились Ли и Хина.       — Какое великолепное место, я не видел другого, настолько располагающего к созерцанию.       — Благодарю, уважаемый Ли, это мое самое-самое любимое место во всем городе… — Хина сложила руки на коленях и скромно опустила взгляд. От взмаха ее длинных ресниц и покрывшихся румянцем щек душа корейца затрепетала.       — Все здесь настолько выверено и гармонично, что кажется, этот уютный садик существовал в таком неизменном застывшем состоянии долгие и долгие века, — прошелестел он не дыша, почти совсем не понимая, что именно излагают его губы, желая найти им другое применение: припасть с поцелуями к шелковой ручке.       — Не века, но могу сказать, что трудились мы с отцом точно ни один год. Подбирали камни и растения, выравнивали площадку и заказывали песчаник с побережья.       — Так это твой… ваш садик? Волшебно! Невероятное мастерство! Тогда это и мое тоже любимое место в этом городе, а быть может и во всем мире…       — Жаль, что вероятно, это последнее спокойное место, где можно забыться ненадолго от всех страхов и печалей. Отпустить мысли и просто провести хотя бы несколько минут в молчании и созерцании, — девушка на миг погрустнела, попыталась убрать руку из рукопожатия Ли, удивляясь, как она пропустила тот момент, когда он взял ее. Спутник же в ответ мягко, но чуть крепче сжал ладонь девушки, не отпуская.       — Но я боюсь, что и нашему маленькому садику скоро придет конец, — смиренно проговорила японка.       — Почему, Хина? Ты и мой друг, вы скрываете от меня обстановку. Но это не справедливо! Умоляю тебя, ангел, не беспокойся обо мне, но расскажи, что происходит за этими стенами?       — Война ведь… и хоть русские воюют благородно, не стреляют по социальным объектам, в госпитале, как и абсолютно везде, все равно не безопасно. В любой момент мы можем попасть под случайный или скорее прикрытый чистой случайностью удар Вашингтона. Я думала, что ты в курсе политической обстановки, в Америке, говорят, давно работает крупная сеть китайской разведки.       Ли все-таки опустил ее нежную ручку, теплый взгляд его карих взгляд будто стал немного темнее и холоднее.       — Хина… я должен тебе признаться.