Часть 2 Февральский выходной
11 марта 2024 г. в 09:53
Ветер завывает за окном, и кажется, не спасают даже плотно закрытые пластиковые окна. Звук слышен – какое-то шуршание и шорохи в вентиляционных трубах. Понятно, откуда пришли байки о барабашках, неупокоенных душах, и прочей чертовщине.
Дом очень старый, он вздыхает и молчит. Он спит и ждет весну.
А до весны еще далеко, ох, как далеко. Еще снег лежит плотным слоем на земле, только асфальт местами черный. Да у входа в метро он превращается в кашу из грязи и химических веществ, которыми посыпают улицы.
Но это там, где веет теплым воздухом. А тут, во дворе ничего не посыпают, дворник-таджик расчищает дорожки лопатой – по-старинке. Сбрасывает снег по сторонам, и сугробы становятся выше и выше.
И, кажется, зима отсюда никогда не уйдет. Останется все такой же белой, морозной и будет хрустеть настом под редким питерским зимним солнцем. А вечерами завывать метелью, бросать колкие пригоршни снега в лицо, если возвращаешься домой. Светить окошками напротив.
- Кирюшка, пей чай, пока не остыл.
Так всегда говорит бабушка, она считает, что остывший чай – это не чай, а ерунда какая-то.
Киря улыбается из-за чашки, глотая горячий чай. Хотя обычно предпочитает чуть остывший, говорит, что рот обжигает кипятком. И кофе пьет, чуть остудив.
Но в феврале он замерзает. В офисе и в машине тепло, Кир не надевает теплых вещей. Дорогое пальто поверх офисного костюма, на ногах – легкие туфли. И в таком виде дойти от гаража до дома – уже холодно. Вот и соглашается на горячий чай, сидя на теплой кухне в разноцветных шерстяных носках. Это – подарок бабушки, она вязала их давно, из остатков шерсти. И греют замерзшие ноги, будто в детстве.
- Ну что, отогрелся?
- Ага. Дим, завтра у тебя выходной? Верно?
- Да, мы же решили вдвоем отдохнуть.
Кир счастливо жмурится, будто сытый кот и устало улыбается. Завтра – выходной.
Утро будит солнечным светом. Он ласковый и неяркий, через плотные шторы. Но видно – день будет ясным.
Обычно, в будни мы встаем еще в кромешной темноте, подсвечивая телефоном, чтоб узнать, сколько времени, и можно ли поваляться еще пару минут, или надо бежать.
Сейчас бежать не надо, можно полежать, понежиться под пуховым одеялом. Оно, по словам Кирилла, «берет в заложники», и нет никаких сил и желания выбираться из теплого плена. Короткий отдых в середине недели.
Завтрак я готовлю, а Кир сзади обнимает меня и таскает с тарелки кусочки колбасы и сыра, веточки укропа и помидорки.
А потом – на улицу, как в детстве. Только надо напомнить Кириллу, что мы будем гулять, а не ездить на машине, от парадной до парадной. И нужен пуховик и зимние ботинки. И – шапка, смешная шапка, которую мы купили в Праге. Кирюшка в ней милый и смешной, и похож не то на малыша, не то на плюшевую игрушку. Немаленькая такая игрушка, ростом метр девяносто почти.
Сугробы во дворе – белые огромные подушки и перины. А солнце светит почти по-весеннему. И снег кажется голубоватым, тени – длинные, будто вытянутые, сизовато-голубые на снегу.
И наши тени тянутся, одна поменьше, другая – побольше. Киря тоже замечает тени, начинает махать руками, ставить мне «оленьи рожки» и веселится совершенно беззаботно. Даже не приходит в голову, что вчера Кир застрял на работе почти до десяти вечера, занимался сделками и ездил на склад лично, хотя это не его обязанность. Но поехал, потому что надо иногда самому проверить.
Кирилл Гречкин – давно уже не тот шалопай, каким был пять лет назад. Его отец может гордиться сыном, только они почти не общаются между собой. Разве что по работе, и то очень редко.
Зато в нашей семье его любят и ценят, и Кирилл ценит такое отношение к себе.
- Димка, смотри, вот магазин, в нем есть нежареные орехи.
Крохотный магазинчик «Овощи-фрукты», когда-то тут была «Галантерея», потом , кажется мясной.
Идем закупаться угощением для белок в парке. Улыбчивый продавец, Ашот, щедро насыпает в кулек чищенный фундук.
- Ай, берите жареные, вкуснее будет.
- Нам для белок, - говорю я и тоже улыбаюсь.
- Ай, как хорошо, добрый ты человек, белок любишь!
И сует в кулек поверх орехов засохшую до каменного состояния чурчхеллу.
- Бэри так!
Благодарю за угощение, и мы снова топаем по скрипящему снегу.
Вот и парк. Утонули в снегу качели, лавочки, у деревьев и кустов – снежные шапки. И только солнце светит, чертит тени на снегу, словно студент-отличник. Ровные, прямые, подсиненные небесной голубизной.
Кир грызет каменную чурчхеллу.
- Вкусно?
- Ага. Дим, половинку оставить?
- Ешь сам, если тебе нравится.
Хочу сказать, что мне зубов жалко, но тут слышится легкий шум, и с ветвей падает белоснежный пух.
- Белка! Кир, гляди, пришла!
- Будто знает, что мы орехов принесли.
- Знает, конечно!
А тут и вторая – легкие, пушистые, словно клубочки серого дыма. Соскочили прямо на ладонь в серой перчатке, берут орешки безбоязненно. Я снимаю на видео, как Кир смеется, тихо, чтоб не спугнуть лакомок.
Перекусив подношением, белки начинают гоняться друг за другом по стволу состы, прячась в густых ветках, наверху. Там уже снимать не получается, очень быстро носятся. Только снег слетает на голову.
Пора и нам перекусить – в кафе, неподалеку от парка. Уютно и тепло пахнет выпечкой, кофе, чем-то сладким и, будто в детстве, со стены улыбается веселый медведь с гармошкой. А рядом с ним – пляшет заяц в косоворотке и лиса в сарафане. Ах да, кафе же называется «Русские сказки».
Кофе тут вкусный, а пончики – просто сказочные. Напоминают те, что покупали с бабаней в детстве. И так же здорово было их есть в пышечной, глядя на заснеженную улицу. Мечтать о том, как вечером с сестрой пойдем кататься с горки.
- Кирюш, на горку идем?
- А давай!
Жаль, специальные горки сегодня закрыты – не суббота-воскресенье. В новогодние каникулы они работали ежедневно и, кажется, круглосуточно.
Зато можно взять лыжи напрокат. Лыжня тут неплохая, и для новичков и для тех, кто умеет кататься.
Мы едем три круга, солнце прячется за тучку. Кажется, сейчас повалит снег опять – день становится серым, словно теряет свои краски.
- Киря, не устал?
- Не-а. Давай еще по кругу!
- Почти час прошел, мы ж на час брали.
- Доплатим, ерунда!
И мы катаемся еще, пока ноги не становятся какими-то чужими от усталости. И холода.
Вечером я открываю банку вишневого варенья, с дачи, домашнего. И можно пить чай – долго-долго.
И потом, выключив свет, смотерть на заснеженный двор.