Сделка века

— АААААА!!! Дома было тихо. Тишина оглушила Снейпа, а крик, вырвавшийся из его же собственного горла, прозвучал невыносимо громко. Молодой человек невольно умолк, вскочил на ноги и понял, что все это время он сидел в своем любимом кресле возле камина. Прямо на полу были разложены старые учебники из сундука, в кухонной зоне мерно шуршали ходики, в очаге потрескивали свежие поленья. Северус, еще несколько секунд назад пылающий в огромном костре и одновременно несущийся к земле с невероятной скоростью, обмяк и в изнеможении свалился обратно в кресло. Руки молодого человека дрожали, он бездумно поднес их к лицу, медленно ощупал голову, скулы, спустился на шею. Все было в порядке, ничего не болело, в доме не осталось ни одного признака недавнего пребывания тут Лили и годовалого ребенка, и Северус тихо всхлипнул: хорошо, что он смог выбраться из смертельно опасной ловушки, но начинать все сначала после того, как уже было пережито столько эмоций, оказалось для него невыносимо. Если в прошлый раз Северус был только рад тому, что он откатился к началу, ведь Лили была жива, ведь у него появился шанс все исправить, перечеркнуть былые ошибки, то теперь на него навалилось отчаяние, смешанное с густой темной апатией. Что теперь делать? Снова пробираться в Годрикову Впадину, снова уговаривать Лили перебраться к нему, снова выслушивать одни и те же упреки? Он ведь уже узнал, что она не осталась бы с ним ни при каких условиях, он ведь уже получил более чем исчерпывающие ответы на все свои вопросы. Оставить события развиваться так, как они должны? Нет, несмотря на тлеющую в груди обиду Северус не был готов бросить Лили на произвол судьбы, смотреть на то, как она погибает. Лили должна была жить, и Снейп все еще не сомневался в заключенной сделке. Мыслей, однако, у него не было от слова совсем. Ни одной идеи, как попробовать развернуть дорогу в ином направлении, как справиться с такими мощными врагами. Да, уж теперь-то он точно записал Дамблдора в свои враги и злейшие враги Лили, но что сделать с директором Хогвартса, понятия не имел. И как обычно, сейчас ему не помешала бы рассудительная помощь дракона, но второй участник сделки куда-то делся, на этот раз не удосужившись снизойти до объяснений. Видимо, теперь Северусу предстояло разбираться со всем в одиночку. И для начала было бы неплохо понять, в какой точке времени он оказался. В лесу, где были зарыты останки Петтигрю, зловеще завывал восточный ветер. Он должен был принести с собой оттепель, но лишь нагло заглядывал за ворот мантии, пытался добраться до самого сердца. Пальцы с зажатой в них палочкой, стыли от холода, но смерзшаяся земля послушно разошлась в разные стороны, обнажая невзрачный сверток. Итак, от предателя Северус избавился, можно было двигаться дальше. Оставалось лишь выбрать направление. Календарь настойчиво показывал, что до Хэллоуина оставалось лишь несколько дней, и с планом требовалось поторопиться, но вместо этого Северус просто раз за разом аппарировал в Годрикову Впадину, всматривался в ярко освещенные окна гостиной, наблюдал за жизнью Поттеров и чувствовал себя все хуже с каждым проведенным там часом. Они были счастливы. В прошлый раз Снейп заметил немало опасных моментов, способных разрушить любую, даже самую крепкую любовь, но истина крылась в том, что на самом деле Лили все это устраивало. Они с Поттером регулярно закатывали друг другу скандалы, едва ли не каждые два часа, затем бурно мирились. Наверное, в отсутствие других развлечений это казалось им неплохим способом отвлечься от скуки. А еще они постоянно возились с ребенком — и тоже оба. Поттер вовсе не отлынивал от отцовских обязанностей, если не считать тех моментов, когда раздражение и скука полностью овладевали им. Вот тогда он выходил из себя, требовал убрать от него сына подальше и доставал заветное зеркальце, куда жаловался с прямо-таки неистовой силой. Лили плакала и огорчалась, хватала Гарри на руки и птичкой взлетала наверх, чтобы там выплеснуть свое горе, свои обиды и сомнения. Она дожидалась, пока Джеймс закончит сеанс нытья и поднимется к ней, чтобы подолгу стоять возле нее на коленях, целовать тонкие ручки и щекотать весело хохочущего ребенка. Это была такая игра, которая доставляла немало радости всем ее участникам и вынимала душу из единственного незваного и нежеланного наблюдателя. Северус никак не мог оторваться от чужих окон и от чужой жизни. Время убегало куда-то прочь, там, за границами защитного барьера Волдеморт и Дамблдор строили коварные планы, гибли люди, рушился и ломался привычный мир, но Снейп позабыл о существовании хоть чего-то, кроме домика в Годриковой Впадине. Сначала он думал, что это просто исследование: ему жизненно необходимо нужно было понимать, почему тогда Лили согласилась пойти с ним. Быть может, он дожидался повторения ситуации, быть может, он желал бы начать все сначала. Затем он глотал чужое счастье крупными глотками, рвался на куски, терзал свою душу сожалениями, черной неприкрытой завистью и ненавистью, а еще глупыми бесплотными мечтами. И любовался счастливой Лили. Тем, как она улыбалась, когда плавно и неторопливо прохаживалась по комнате и качала ребенка. Тем, как она поднималась навстречу мужу и ласково обнимала ее, как прикрывала тонкие веки, подставляя счастливое лицо нежным невесомым поцелуям. Северус смотрел на женщину, которая так и не стала его, и не мог отвести взгляда от ее счастья, от ее наполненных любовью глаз. Еще немного, посмотреть на нее еще немного, поймать отблеск ее чувств, отразиться от них с такими же жадностью и самоуничижением, с какими луна каждую ночь ловит и дарит миру отблеск ярких лучей прекрасного солнца, — вот все, чем был наполнен Снейп в эти дни. Чувств оказалось слишком много для него, они захватили сознание молодого человека слишком сильно, понесли его за собой грубо и беспощадно, как тайфун безжалостно уносит за собой целые поселки. Северус опомнился от нахлынувшего на него наваждения лишь тогда, когда под вечер в один из дней совсем рядом с домом Поттеров, как ни в чем ни бывало, прошли обряженные в разрисованные простыни дети. В руках у каждого были пустые мешки, и они возбужденно переговаривались между собой, рассуждая о том, к кому лучше подойти в первую очередь, и как обогнать ненавистную Люси Маккинон, которой мамаша пошила самый классный костюм во всей округе. Задавака-отличница, переодетая ведьмой, раздражала их нещадно, и парни придумали целую тактику для того, чтобы заполучить все конфеты в этом районе. Хэллоуин. Северус тупо смотрел вслед беззаботным детям и медленно приходил в себя от страшного осознания: сегодня был Хэллоуин. Для тех, кто ничего не знал о тайнах окружающего мира, для тупых, слепых и упорно отрицающих все выбивающееся за пределы их понимания маглов это был просто праздник с переодеваниями, конфетами и жалким смехом. Для студентов Хогвартса — повод слопать невообразимое количество запеченной тыквы и вдоволь посмеяться над всеми, кто соберется переодеваться в колдунов и ведьм. Для знающих людей — хорошее время для хороших ритуалов. Северус Снейп точно знал, что именно в эту ночь Темный лорд придет в Годрикову Впадину, чтобы в один миг попытаться избавиться и от четы Поттеров, и от их проклятого сына. Поттеры уже готовились ко сну. Северус только что был немым свидетелем развеселого купания, в котором было больше брызг, баловства, заливистого хохота и мыльных пузырей, чем дела, так что Лили пришлось брать все в свои руки. В итоге она куда-то вышла, а Поттер держал чистенького, переодетого в синюю пижамку малышка и упрямо наколдовывал большие светящиеся пузыри волшебной палочкой. Гарри хохотал и пытался ловить медленно парящие шары ручками, Поттер хихикал вместе с ним. Затем пузыри надоели обоим, и из палочки полетели густые клубы разноцветного дыма. Полупрозрачный, видимый только Северусу купол над домом задрожал, застыл и принялся покрываться трещинами. Снейп спешно наложил на себя дезилюминационные и отступил в тень, чтобы остаться незамеченным, потому что к границе дрожащего купола уже подступала высокая, закутанная в черную мантию фигура. Северус узнал бы эту фигуру из миллиона, потому что полу именно этой мантии он с таким удовольствием целовал еще совсем недавно. Нужно было выступить вперед, попытаться дать отпор, но Снейп застыл на месте. Темный лорд небрежно держал руки в карманах мантии: тот жест, за которым он всегда сдерживал собственное предвкушение, а заодно показывал противникам полное презрение. Северус знал это, Северус помнил привычки Темного лорда едва ли хуже, чем свои собственные. Тот сейчас не колдовал, он просто шел к цели, упиваясь моментом торжества и победы. Купол сужался и трескался, осыпался крупными незримыми кусками, оставлял в себе бреши — и вот это было делом рук совершенно иного человека. Снейп осторожно заозирался, поймал взглядом один из особенно крупных осколков защитного купола и сумел проследить направление магии. Ему пришлось слегка отклониться в сторону, но он сумел увидеть, как в отдалении, совершенно из ниоткуда, в воздух отправлялись все новые и новые разрушающие заклинание Доверия заклятия. «Дамблдор! — с ужасом подумал Северус. — Колдует из-под мантии-невидимки!» Из дома послышался истошный вопль, и Снейп отставил в сторону яростное желание кинуться на того, кто пообещал Лили защиту, а вместо этого собственными руками передал ее врагу. Сейчас существовал более близкий противник, он уже вошел в дом, и счет велся на секунды. Хлопок аппарации за спиной заставил вздрогнуть, но не сумел остановить молодого человека, который уже ворвался внутрь. Он молнией метнулся на второй этаж, откуда доносились крики, и едва не упал, споткнувшись о труп Джеймса Поттера. Северус вздрогнул, подумав о том, сколько боли это принесет Лили, а затем решительно перешагнул через тело. Тонкий высокий смех Темного лорда уже слышался в детской, как и умоляющие слова Лили: — Только не Гарри, пожалуйста, не надо! Вокруг валялись отброшенные в разные стороны стулья и коробки, которыми Лили, кажется, пыталась загородить дверь. Лучшая чаровница своего выпуска… Во что она превратилась рядом с такой бездарностью, каким был Поттер? Почему женщины так часто выбирают убогое семейное счастье, привязывают себя к детским кроваткам, к кухонному очагу и крохотному дому вместо того, чтобы развивать и улучшать свой дар? Вопрос был горьким, но совершенно неуместным, Темный лорд издевался над Лили, требовал у матери отойти от кроватки своего сына, и следующий шаг был прекрасно известен всем присутствующим, кроме разве что мелкого Поттера, который продолжал глупо улыбаться. Снейп воздел палочку вверх и вложил в заклинание всю ненависть, все пожелание смерти другому человеку, на которое только может пойти один человек. Авада Кедавра резко ударила в спину Темного лорда, заставила его покачнуться. Он принялся медленно разворачиваться к Снейпу, увидел того, и тонкие губы скривились в издевательской усмешке. — Ты все же решился предать меня, Северус! Какая жалость, что тебе не было известно, что я гораздо дальше, чем кто бы то ни было прошел по тропе бессмертия. Как жаль, что тебе так и не удалось разглядеть истинную красоту и мощь моего величия. Тебе придется горько пожалеть о своем предательстве, но сначала я все же закончу то, зачем пришел в эту дыру. Авада Кедавра! Зеленая вспышка вылетела с кончика палочки и направилась в сторону маленького Гарри. Изумленно вытаращившаяся на появление Северуса Лили невольно отступила от кроватки своего сына на несколько шагов и теперь никак не успевала к ребенку. Она отчаянно закричала, но Северус на месте не стоял. Он выпрямился ровно между Темным лордом и Гарри Поттером, раскинул руки в стороны и смело встретил волну ослепительного зеленого света, защищая последнее, что осталось в жизни любимой женщины, отчаянно надеясь, что за то время, что он для нее выиграл, она сумеет найти выход. Луч проклятия коснулся груди Снейпа, откинул его назад, и все вокруг перестало существовать. Точнее, перестал существовать он сам, все-таки положивший свою жизнь за единственного человека, который был ему по-настоящему дорог.