Тёплые коты

— Черт бы побрал эту вашу систему обучения! Ненавижу Сяньчжоу! Пусть горит в огне Лофу! И так на протяжении последних пяти минут. Юань старается прикрывать улыбку ладонью, но вырывающиеся смешки сдерживать становится все труднее — поначалу ему было искренне жаль «друга», завалившего экзамен по сяньчжоускому уже в третий раз, но сейчас это становилось все больше похоже на комедию. — А из-за чего ты в этот раз провалился, Инсин? — Ну ты как думаешь? — В прошлый раз, не подумав, ты заговорил на диалекте Чжумина и сказал экзаменатору, что тебе тридцать пять тысяч лет, а потом с серьезным лицом убеждал его, что так и есть, и это просто он ничего не смыслит в числах. Инсин на секунду вспыхнул румянцем и отвернулся — все же, меньше всего он хотел выглядеть глупым перед Цзин Юанем. — В этот раз это было чистописание, — но вот, вспомнив, видимо, о чем-то, ремесленник вновь распалился. — Ну вот какая разница, как я пишу! Понимаешь, выражаюсь я поскладнее любого из присутствовавших на тот момент в академии преподавателей — какая разница, как я пишу! — Син-Син, если в твоих отчетах для комиссии по ремеслам будет через слово красоваться нечто вроде «шистиренки», я сомневаюсь, что ты надолго там задержишься. Инсин, наигранно надув губы, стукнул лейтенанта по плечу. — Ах, так мы теперь говорим на языке насилия? А я только хотел тебе предложить учить вместе со мной сяньчжоуский, — Цзин, озорно подмигнув, улыбнулся хитро-хитро. «Так, как только он умеет,» — сразу мелькнуло в голове у ремесленника. — А ведь это и вправду неплохая идея… Юань, помоги, пожалуйста — хватит пары сотен базовых иероглифов! — Инсин мог найти себе и профессионального наставника, зарплата кузнеца позволяла, но идея об учебе именно с «другом» была настолько привлекательной, что даже привычная гордость притихла, позволяя так слезно просить помощи. Рыцарь, до этого немного щурившийся от яркого солнца Лофу, уставился на Инсина широко распахнутыми глазами, но, переварив услышанное, радостно кивнул и приобнял «друга» за плечи. — Научу всему, что знаю. *** Юань стоит у распахнутого настежь окна, вдыхая прохладный ночной воздух и любуясь многочисленными мерцающими на темном фоне бесконечного космоса точками. «Может, научить Инсина первым делом иероглифам из названий звезд? Они достаточно широко используемые, пригодятся всегда и обладают при этом неким символизмом…» На самом деле, Цзин Юань сейчас был готов включить свет, взять листок бумаги и выписать на него все приходящие в голову идеи — так интересно ему было придумывать план обучения. Но, к сожалению, сделать этого он не мог: его комната, предоставляемая Облачными рыцарями, располагалась в непосредственной близости от комнаты Цзинлю, а делалось это для того, чтобы наставница могла контролировать режим своего подопечного и в случае чего укладывать его вовремя спать — вялые солдаты никому на поле боя не нужны. Так что сейчас он старательно притворялся, что прилежно спит, а не ждет Инсина в гости. Вдруг что-то теплое ударяется о лоб замечтавшегося Цзиня — это оказывается лоб самого Син-Сина, подкравшегося к окну первого этажа незаметно. — Доброй ночи, учитель, — шепчет ремеселенник. — Опаздываешь. — Серенаду для тебя сочинял, дорогой, — шутливо отзывается темный силуэт — Инсин влезает в окно. — Ну если серьезно, то я просто решил захватить шахматы, а квартирка моя располагается, как знаешь, на противоположном от комиссии по ремеслам краю Лофу. — Произношение бы лучше оттачивал — все еще иногда звучишь как рядовой шпион КММ на Лофу. Так зачем же нам шахматы? Дорогой ученик, ты учиться пришел, — смеется Юань, когда балансировавший на подоконнике Инсин все же падает в его объятия. — На всякий случай. Вдруг захотим сделать перерыв — а тебе шахматы очень нравятся. *** Прошло около часа, а на странице принесенной Инсином тетради под светом луны поблескивало чернилами всего с десяток иероглифов: Юань, начав со звезд, так увлекся рассказом связанных с созвездиями легенд, что совсем не заметил, как его глупый ученик отбросил в сторону перо, а затем и вовсе положил голову учителю на плечо. — Партейку? — Неужели твой энтузиазм сдать экзамен так быстро угас? «Рядом с твоей красотой меркнут любые другие мысли» — так и крутилось шутливое у ремесленника в голове, но он просто улыбнулся и предложил: — Давай на желание. Все равно меня обыграешь — вот и попросишь, чтоб я дальше учился. А если я обыграю — это будет мой шанс избежать чистописания. *** Юань лихорадочно ищет среди клеточек на шахматной доске подсказку — как поставить хотя бы шах оппоненту (на мат и рассчитывать нечего). Но черные и белые квадратики молчат, как бы своей безразличной, ограниченной четырёхугольностью говоря, что ему пора признать поражение. — Ладно, я сдаюсь. Давай, я же вижу по смешинкам в твоих глазах, что ты придумал, как надо мной поиздеваться. Заставишь сбегать к Цзинлю и наврать, что я боюсь темноты? Или прикажешь выйти сейчас на улицу в одной футболке? Или- — Поцелуй меня, — разводит руками Инсин, улыбаясь немного сонно уголками губ. — И не рутинно и коротко, как ты делаешь это всегда по утрам или на прощанье, а так, чтобы языковой обмен прошел наверняка. Ты ведь меня упрекнул, что я все еще говорю с акцентом — покажи, как надо. Повторять Юаню дважды не нужно. Оба «друга» так или иначе знали, чем закончится их урок Сяньчжоуского языка — но все же фразу «я тебя люблю», произносимую исступленным шепотом после долгого поцелуя, стоит отточить до идеала произношения.