Сон красного клена

Все, что я, Чон Соен, помнила — это небо над моей головой. Затянутое серым, будто великан курил сигареты без остановки. Холод был не снаружи. Он рос прямо из моих костей. И мы с ним постепенно становились одним целым. Я была частью меланхоличной картины, которую нарисовал одинокий художник с печальными глазами, бесконечно слезящимися. Он ни за что не смог бы продать ее — настолько примитивной она казалась. По туманным утрам я составляла компанию курящему великану. По вечерам заваривала чай. Ближе к ночи — настраивала гитару. И на последнем мое общение с инструментом заканчивалось. Впрочем, как и с самой собой. А ведь когда-то мир казался ярким. По крайней мере, в тех клубах, где выступала я, местная рок-звезда. Люди любили меня. Мой парень не был одержим своим тайным делом. О нем Минхо никогда не рассказывал, но и не уделял ему большую часть своего времени. Мы готовили всякую гадость и смеялись. Он слушал мои песни и убеждал меня, что посетители клубов будут рады их услышать. Но позже… Когда я подружилась с тишиной, неоновая вывеска любимого уютного клуба погасла, а мир превратился в тучу, мой парень стал запираться в холодной комнате с кучей книг и, шумно работающим, ноутбуком. Однажды я подарила ему миленькие очки, чтобы его зрение не испортилось, а он не обратил внимания на пыль, скопившуюся на комбоусилителе. Конец — вот, как обычно люди называют это. В начале пасмурного октября я сидела за рулем серебристой машины. Она и старенькая акустическая гитара розового цвета — все, что у меня осталось. Я оставила Минхо записку, в которой попрощалась с ним. Мне хотелось уехать далеко, чтобы ничего не связывало нас: ни отвратительная еда, ни клубы. За окнами машины все менялось: скромные дома исчезали, словно за моей спиной рушился картонный городок. Вместо них вырастали высокие деревья. Нечто за этой причудливой игольчатой стеной звало меня в запутанные дебри громким ветром. Оно стучалось в мои окна дождем. Но колеса продолжали поднимать пар — я нескоро смогла остановиться. Новый маленький городок встретил меня. На обшарпанной табличке, воткнутой в землю, я увидела его название — Хевон.