Два.
24 февраля 2024 г. в 10:01
Мне не хотелось его будить. Но этот момент должен был закончиться. Мы не могли вечно лежать на заднем сиденье моего пикапа. Было поздно, и уже наступил другой день, и нам нужно было возвращаться домой, иначе наши родители будут волноваться.
Я поцеловал его в макушку.
— Данте? Данте? Проснись.
— Никогда не хочу просыпаться, — прошептал он.
— Нам пора домой.
— Я уже дома. Я с тобой.
Это заставило меня улыбнуться. Как это похоже на слова Данте.
— Давай, пойдем. Похоже, собирается дождь. А твоя мама собирается нас убить.
Данте рассмеялся.
— Она нас не убьет. Мы просто используем один из ее взглядов.
Я поднял его, и мы оба стояли там, глядя в небо. Он взял меня за руку.
— Ты всегда будешь любить меня?
— Да.
— И ты любил меня с самого начала так же, как я любил тебя?
— Да, я так думаю. Я думаю, что да. Мне труднее, Данте. Ты должен это понять. Мне всегда будет труднее.
— Не все так сложно, Ари.
— Не все так просто, как ты думаешь.
Он собирался что-то сказать, поэтому я просто поцеловал его. Полагаю, чтобы заставить его замолчать. Но еще и потому, что мне нравилось целовать его. Он улыбнулся.
— Наконец-то ты нашел способ выиграть меня в споре.
— Ага, — сказал я.
— Какое-то время это будет работать, — сказал он.
— Мы не должны всегда соглашаться, — сказал я.
— Это правда.
— Я рад, что ты не такой, как я, Данте. Если бы ты был таким, как я, я бы тебя не любил.
— Ты сказал, что любишь меня? — он смеялся.
— Прекрати это.
— Что прекрати? — сказал он. А потом он поцеловал меня.
— На вкус ты как дождь, — сказал он.
— Я люблю дождь больше всего на свете.
— Я знаю. Я хочу быть дождем.
— Ты и есть дождь, Данте. — И я хотел сказать: «Ты — дождь, и ты — пустыня, и ты — ластик, который заставляет слово «одиночество» исчезнуть.» Но сказать было
слишком много, а я всегда буду тем парнем, который скажет слишком мало, а Данте
был из тех парней, которые всегда говорят слишком много.