1
Ка Мин рассчитывал помочь другу отца ради улучшения отношений в семье, а в итоге был вынужден провести в Фонтейне мини-отпуск. — Подождите-подождите, — прервал он инженера, — как это, товар ещё не готов? Мужчина вздохнул с учёным видом, будто рассказывал незаинтересованной аудитории нелюбимую тему. — Юноша, ваш наниматель должен смыслить в товаре, который заказывает. Кто же изготовит ему циклические механизмы за такой короткий срок? — Мы ориентировались только на ваши слова. Ка Мин достал из внутреннего кармана свёрнутое письмо и протянул мужчине, строя на лице неловкость. Пусть лучше вредный инженер будет думать, что доминирует, потому что Ка Мину проще было разыграть карту беззаботного непричастного, чем пытаться доказать свою правоту. Мужчина бегал взглядом по строчкам, и лицо его вытягивалось от изумления. — Это я такое написал? — ужаснулся он, всмотревшись в собственное факсимиле на письме. — Во имя Архонтов, какое вопиющее недоразумение. Ка Мин подстроился под него, почти искренне удивляясь такому повороту событий. — Сроки в корне неверны, — всплеснул руками мужчина, словно и не давил на Ка Мина авторитетом минутой ранее. — Я попробую ускорить производство, в течение недели мы выдадим товар. — «Недели»?! — почти вскрикнул Ка Мин, выпадая из образа. — Господин инженер, я не могу пробыть тут целую неделю. Мора утекала у Ка Мина из рук в ожившем воображении. Вся та мора, которую за эту неделю он мог бы заработать, обеспечив себе пару вечеров беззаботных выступлений на публику. — Юноша, оставьте беспокойство: мы предоставим вам жильё в одном из наших цехов. — Мужчина сел за стол и на скорую руку начал писать новое письмо. — Если всё будет готово раньше, мы вас не задержим. Доставьте письмо в порт, я сейчас распишу уважаемому Вань Нину, что приключилось. Ка Мин вернулся в порт Люмидус так быстро, словно опаздывал на корабль, хотя последнее судно в Илун отбудет только к вечеру. Ему некуда спешить, но тело по привычке торопилось, сохраняя темп бега. Матрос в порту смерил его недоумённым взглядом. — С пустыми руками? — Ну… кажется, я тут задержусь. — Ка Мин виновато почесал затылок, сложив ладони перед лицом. — Прости, приятель, я не думал, что так будет. Воспользовавшись своей хорошей репутацией, Ка Мин смог упросить матросов отправиться в море на день раньше. Теперь перед ними было неловко настолько, что кровь прилила к лицу. Или же это был жар от тела появившегося Ман Чая. Зверёк покружил в воздухе и приземлился Ка Мину на плечо с тихим пищащим звуком, тем самым потешив сурового моряка, на лице которого проскочила радушная улыбка. — Ла-а-адно. — Мужчина махнул рукой, свистнув команде. — Загружаемся! Отчаливаем. — Я обязательно угощу вас ужином, когда вернусь, — заверил Ка Мин. — Вы реально выручили меня. — Ловлю на слове. Но теперь плаваем только по расписанию: в море какие-то проблемы последнее время. Ка Мин стоял на пристани и наблюдал за уплывающим кораблём, пока Ман Чай не начал елозить пушистой лапой по его щеке. — Чего ты? — Зверёк смотрел на него знакомым сверкающим взглядом. — У нас не так много моры, дружок. Ман Чай жалостливо прижал уши к голове и состроил самую грустную из своих заученных мордашек, на которые Ка Мин вёлся из года в год. Он ладонью спихнул актёрскую морду с плеча, добродушно закатив глаза. — Хорошо-хорошо, купим чего интересного. Надо же как-то развлекать себя в свободное время… Ка Мин привык бежать. Он всегда чем-то занимался, совершенно не зная, как бездельничать. Он много работал, а если не работал, то практиковался в танце или выступал. Отпуск для него было незнакомым словом на языке, случались лишь редкие выходные, которые он тратил на подработки и практику. Иногда ему казалось, что надо что-то менять. Заняться бы больше собой, поиграть с племяшками, отбить ладони на концертах невероятной Юнь Цзинь, хотя бы завещание, что ли, написать с такой-то работой. Заказать церемонию заранее в похоронном бюро Ваншу, чтобы отцу не докучать. А потом в сумке начинали звенеть остатки моры, и Ка Мин замечал, как облегчал кошелёк. Ну уж нет, надо бы взять парочку заказов, обновить снаряжение и костюмы, вложиться в финансирование, спланировать бюджет на еду… Слишком много дел. И так было по кругу. — Вот даже если мы скупим половину еды в Кур-де-Фонтейне, что дальше-то будем делать? — спросил зверька Ка Мин, получив в ответ неразборчивое довольное урчание. — Тебе-то хорошо. Пошли давай. Что делать с таким количеством свободного времени? Очевидно, потратить его на изучение. Ка Мин часто бывал в Фонтейне, но не был. Маршрут из порта Илун до любой торговой развязки в Фонтейне Ка Мин пройдёт с закрытыми глазами даже в бессознательном состоянии. Он доставлял из Фонтейна сладости, книги, материалы для оружия и даже сопровождал некоторых жителей, но так ни разу и не останавливался банально попробовать, что продают на улице. Обычно как: вбежал, выбежал, вернулся в порт, уплыл. Одна из причин, по которой Фонтейн не был таким желанным регионом для отпуска, — вода. Слишком много воды. В силу ли своей стихии или детской неприязни Ка Мин — не любитель плавать. Он вырос в порту Илун, устойчив к любым штормам, дождям, рекам и озёрам, но добровольно лезть в воду ради развлечения — увольте. В Фонтейне вода была повсюду. Говорили, что подводный мир Фонтейна восхищал каждого, кто погружался в него хоть раз, но Ка Мин предпочёл обойти эти «водолазные экскурсии» стороной и пошёл на своих двоих в направлении оперного театра. Рассказывали, там можно разжиться местными сладостями. Суаньни выпросил себе десяток макарон в холле театра, оставив Ка Мину лишь несколько штук. В некоторых местах Ка Мин прикрепил импровизированное объявление о «разнорабочей помощи», за что пара мелюзин из Палаты Жардинаж чуть не увели его сразу под суд за вандализм. Чужая страна — другие порядки. В Ли Юэ на каждом углу висели листы с объявлениями, словно доски для них стоят на улицах только для украшения гавани. Ка Мин поспешил смыться после первого предупреждения и решил не показывать носа вблизи театра, пока хотя бы не сменится караул. Гулять по аллее станции было странно и непривычно. Люди обращали на Ка Мина внимание, замечали в нём чужестранца. Обычно публика его не смущала, но что-то сегодня вертелось внутри ужом, отторгая косые взгляды и нежеланный интерес. Только спрыгнув с аккуратной мощёной кладки в густую траву за пределами аллеи, Ка Мин смог выдохнуть с облегчением. Он сорвал парочку листовок с деревьев, Ман Чай пытался съесть объявления прямо в его руках, чтобы не дать заняться работой. Некоторые местные жители, видимо, не дойдя до Гильдии искателей приключений, оставили предупреждения. Для своих: «Осторожно! Хиличурлы!» А искателям приключений: «Награда за расправу». Ка Мин повеселел. Лёгкий заработок сам шёл в руки. Ман Чай за капюшон утаскивал его в противоположную от лагерей сторону, но в итоге сдался и ворчливо лавировал следом по воздуху, совершенно не разделяя воодушевления. Хиличурлы, казалось, были везде одинаковые. Строили однотипные арены и навесы, прятали под ними наворованную утварь. На секунду вместе со взрывом стихии, пока в кувырках мир превращался в смазанную абстракцию, Ка Мина одолел восторг, сопровождающий дома, в родных краях. От победы над врагом досада поутихла. Вместе с Ман Чаем они поковырялись в награбленном, взяли вещи, которые проще всего вернуть владельцам, а остальное решили припрятать, чтобы никто другой не позарился. — Давай, приятель, раз, два… взяли! — Ка Мин поднимал увесистый сундук, который с противоположной стороны Ман Чай с надрывным писком тащил лапами наверх. — Давай-давай! Ещё чуток… — Вот это да! А сокровища-то теперь и сами в руки идут! Ка Мин уронил сундук на песок, едва успев спасти от него ноги. Ман Чай растерялся на секунду и тут же утробно зарычал, глядя Ка Мину за спину. Нервно хихикнув, Ка Мин повернулся, до последнего надеясь, что это просто кто-то из жандармов пришёл на шум. Но его надежды разрушились о звонкий смех кучки Похитителей сокровищ. Видимо, не было ни одной страны, которая ускользнула бы от лукавого взгляда этих ребят. — Хэй, парни, — задорно махал им Ка Мин, предвкушая отличное сражение, — на чужой медок не разевай роток. — Ты попутал, что ли? — возмутился один из похитителей, дунув в писклявый свисток на шее. — Наша работа — отбирать «чужой медок». Давай сюда сундук. Ка Мин рассмеялся. Эти парни и правда хотели подраться с ним за пожитки местных? — Эм, боюсь, сегодня не ваш день. — Он приоткрыл сундук, показывая груду бесполезных вещиц. — Ноль сокровищ. Только краденные вещички. — Ты посмотри-ка на него, — отозвался крупный мужчина, перекинув молот через плечо, — брешет нам. Думаешь, мы не признаем наёмника? Такие, как ты, не слоняются по округе без дела. Вы всегда таскаете что-то ценное. — Вообще-то… — Ка Мин отвёл взгляд, с озорством переглядываясь с Ман Чаем. — Ну, ладно, парни, я бы не хотел решать дела силой. Просто хочу вернуть вещи владельцам. Несколько поджарых охотников выудили из-за пазухи закупоренные бутылки, когда те, что покрупнее, обменялись снисходительными смешками. Ка Мина утомило их тщеславие — огонь заструился по венам, разжигая неподдельный азарт. Ка Мин завёл руку за спину, хватая сформировавшийся по призыву костяной меч, и принял боевую стойку. Каждая клетка в его теле дрожала, готовая взорваться от нетерпения. — Очаровательно, ты достал кость для своей собаки? — усмехнулся разведчик, повертев свисток в руках. — Боюсь, она тебе вряд ли поможет. Грохот выбил Ка Мина из настроя, стряхнув боевой мандраж. Со стороны горы к ним бежали ещё двое Похитителей сокровищ, а рядом с ними возвышалась грохочущая внушительная конструкция, катящаяся следом и размахивающая двумя загребущими конечностями. Третьим с похитителями с характерным механическим скрипом бежал здоровый спецмек, руки которого переходили в стрелковое снаряжение. Ка Мин видел и раньше меки у организации города и на службе у Палаты Жардинаж, но не сталкивался с нелегальными роботами под руководством Похитителей сокровищ. Опомниться не дал взрывной коктейль, почти угодивший в плечо, но Ка Мин отбил его, отправляя обратно обидчику. Обстановка накалилась, разрывая внимание Ка Мина в разные стороны. Он отдался своей стихии, растворяясь между похитителями сокровищ и нанося меткие удары, от которых мужчины теряли устойчивость в ногах. Лёгкость переполняла тело, жар накапливался с каждым кувырком в воздухе и ловким выпадом. Ка Мин почти был готов выпустить переполняющую его стихию, когда оглушающий удар в бок отбросил его в сторону нахлебаться воды на мелководье. Слишком много противников было. Крупный механизм, грохоча, покатился к Ка Мину, а спецмек не дал выдохнуть боль в боку и сразу выпустил шквал выстрелов. Ка Мин подпрыгнул, завертевшись в воздухе, чтобы огонь защитил его, но несколько пуль всё равно оцарапали его по рукам и ногам. Ман Чай выскочил из-за спины Ка Мина и обрушился на противников сверху, раскидав часть Похитителей сокровищ по земле. Тёплая энергия суаньни распространилась по пространству, и царапины затянулись. Ка Мина взбодрил прилив сил, растущий внутри, пламя охватило руки, помогая держать меч. Уставившись на спецмека, мерящего шагами воду, Ка Мин задумался, где могло быть уязвимое место, которое его… — Какого хрена?! — возмутился похититель. …выключит. Спецмек покрылся искрами и загудел, после чего завалился вперёд на железное пузо. За ним пряталась небольшая в сравнении фигура человека в чёрном облегающем костюме. Ка Мин в недоумении уставился на водолаза с инструментом в одной руке и какой-то деталью в другой. Шлем незнакомца светился, тёмное стекло не позволяло рассмотреть лица, а в обманчиво тонкой юношеской фигуре просматривалась сила. Незнакомец, казалось, стушевался от внимания, повертев в руках запчасть. От гнева Похитителей сокровищ его спасли выбегающие на берег жандармы. — Всем стоять! Не двигаться! Похитители сокровищ не рискнули противиться большой группе жандармов и послушно сложили оружие, бросая озлобленные взгляды на водолаза. Меч Ка Мина растворился в воздухе, когда он позабыл о нём, намереваясь догнать своего спасителя. Ведь последний норовил под шумок ускользнуть обратно в воду. — Эй, постой! — окликнул Ка Мин и, не успев сделать и шагу, упал на землю. Мир погрузился в темноту, грохот и взволнованные вскрики поглотил назойливый звон в ушах от сильного удара. Голова, словно чугунный колокол, вибрировала изнутри. Сквозь гул Ка Мин услышал некоторые голоса, а всмотревшись в расплывчатую реальность, различил мельтешащих людей в синей форме. В глаза бросилось чёрное пятно, ссутулившееся над ним, пока остальные люди отошли. Картинка фокусировалась раз в несколько секунд, и вот над ним уже не светящийся шлем, а светловолосый парень, чьи синие глаза забирали весь остаток сознания Ка Мина. Последнее, о чём он подумал, прежде чем потерять сознание, — то, что у паренька были забавные веснушки.2
— Слушай, а каковы шансы, что ты можешь помочь найти человека, эм… по описанию? Ка Мин выжидательно смотрел на опешившую Катерину. Если она не сумеет помочь, то Ка Мин мог не искать дальше вовсе. Разве что вломиться в городскую администрацию и умолять мелюзин выдать ему имя своего спасителя. Катерина вернула себе будничное самообладание и механически улыбнулась. — Всех, конечно, я не знаю, но что мешает нам попробовать? Может, ты знаешь имя или прозвище? — С этим небольшая проблемка, я его лица особо-то не помню. Но он блондин? И, полагаю, водолаз. Ростом с меня. Если роботы могли испытывать неловкость, то именно она сейчас исказила лицо Катерины. Ка Мин решил потратить пару минут на объяснение того, что с ним случилось и зачем ему нужен этот человек. — Поняла, — кивнула Катерина. — Может, ещё какие признаки? Блондинов водолазов у нас довольно много. — Ну-у-у, он вырубил спецмека одной… отвёрткой? — неуверенно протянул Ка Мин. — Вероятно, он какой-то механик. Широкая улыбка озарила лицо Катерины. — Думаю, есть кандидат. Это похоже на младшего брата местных звёзд. — Она указала за спину Ка Мина. — Иллюзионистов Лини и Линетт. Ка Мин заинтересованно обернулся. На большом рекламном стенде за защитным стеклом высился баннер артистов-фокусников. Близнецы на нём совсем не были похожи на незнакомца в водолазном костюме, но кто знает, как гены «пошутили». — Может, ты даже могла бы сказать, где я могу его найти? — с надеждой спросил Ка Мин, опираясь локтем на стойку. Катерина не оправдала его ожиданий. — Боюсь, что нет. Он очень тихий молодой человек, незаметный. Я иногда вижу его, когда передаю поручения от Гильдии в Дом Очага. Иногда он приходит за заданиями, но он так молчалив и застенчив, что я обычно просто отдаю ему список и не беспокою. Когда Ка Мин уронил от досады голову на стойку, она мягко рассмеялась с сочувствием. — Ты можешь попробовать найти Лини и Линетт в театре «Эпиклез». Или попытать счастье на улицах. Иногда они развлекают фокусами детей на площади в районе Пассажа Визари. — А Пассаж Визари — это примерно?.. — Ка Мин вопросительно показывал пальцем в разные стороны улицы. Катерина вернула себе механическую улыбку и указала раскрытой ладонью направо. — У Модного Дома вниз по лестнице. Если они там, ты не пропустишь шум толпы. — Спасибо! Ты лучшая! Увы, спускаться на площадь даже не пришлось. Ка Мин уныло посмотрел с лестницы в нужном направлении, посчитав глазами обычных фонтейнских горожан. Ман Чай появился рядом, подхватив настроение, и тоскливо заурчал. — Да, дружок, опять не повезло. Прямо неуловимый герой этот наш водолаз. Вообще, искать этого парня было вовсе не обязательно, но Ка Мин зациклился на нём, как только пришёл в себя в больничном крыле Палаты Жардинаж. Расплывчатое лицо не выходило из головы, Ка Мин даже помнил совсем немного интонацию его тихого голоса. Ка Мин придерживался принципа, что непременно стоило благодарить тех, кто помог ему. А тут поди узнай, кому он должен жизнь? Или хотя бы свою уцелевшую голову. Внезапно Ман Чай встрепенулся и, задорно заулюлюкав, рассёк воздух дальше по улице. — Ман Чай! Куда?.. Ка Мин бросился за прытким суаньни. Бежать за летающим зверьком на своих двоих — почти как ползком плестись за изворотливым геовишапом. Когда Ка Мин поднял тормозную пыль перед отелем, Ман Чай уже увильнул дальше по лестнице. — Ман Чай! Парочка, что сидела на лавочке, пригнулась, когда Ка Мин разбежался и перепрыгнул перила рядом с ними. Приземлившись через кувырок, он схватил Ман Чая за задние лапы и со всей силы потянул назад, затормозив. — Ман Чай, куда тебя понесло? Зверёк громко и восторженно заурчал, продолжая тянуть уперевшегося в пятки Ка Мина. Ка Мин поднял глаза и столкнулся с удивлённым взглядом Лини и поражённой Шарлоттой, которые стояли на лестнице перед ним. — Господин Лини! — успел окликнуть он, прежде чем Ман Чай исчез и Ка Мин с громким «ой» упал назад. Ман Чай появился над ним через секунду, заливисто урча. Шарлотта не растерялась и сразу сделала для себя два кадра, рассмеявшись. — Я всегда востребован, но с таким рвением меня не искала даже ты, — прокомментировал Лини, оправившись от ступора. — Возьму на вооружение инновационный метод Ка Мина по привлечению внимания. Уверена, вышли отличные кадры. Ка Мин поднялся, потерев многострадальный затылок. Если не мек, то его угробит Ман Чай своими салочками. Шарлотта помахала ему рукой. — Ка Мин, загляни, как будет время! Тороплюсь! — крикнула Шарлотта и пожала Лини ладонь. — Спасибо за интервью. Фанаты будут в восторге узнать больше о вас двоих. Она скрылась за дверьми издательства. Ка Мин опомнился, что всё еще сидел на земле, как нерадивый разнорабочий, и сразу же поднялся, отряхивая одежду. — Фух, я думал, что уже не найду ни единой зацепки. — Ка Мину не скрыть своей радости. — И вот вы здесь. Ка Мин подстраивался под людей, чтобы на его доброту ему отвечали тем же, но под подобных Лини не подстроишься. Они были вежливы, улыбчивы, маска их отработанного для общества поведения была непробиваемой. В господине Лини Ка Мин узнал родственную душу, играющую на публику, но если Ка Мин по натуре был простодушным, то в нём он чувствовал тень: у этого человека скрывались скелеты в шкафу. — Чем же могу услужить? — елейно спросил иллюзионист, покрутив шляпу в руках. — Вижу, что ты прибыл издалека. — О, об этом… Ну, это долгая история. Вообще, я тут не должен был задерживаться, а потом бам — и у меня внеплановый отпуск. — Выжидающий взгляд заставил Ка Мина собрать своё волнение в кучу и перестать тараторить. — В общем, кажется, я ищу вашего брата. Но я не уверен точно, что… — Добрый день. Ка Мин подпрыгнул от внезапного появления Линетт. Она материализовалась почти из воздуха, иначе как бы она подкралась к наёмнику? Лини не обратил не неё совершенно никакого внимания, прищурившись. — Зачем ты ищешь его? — Кого? — тихо спросила Линетт. Лини ответил ей одними губами, и она кивнула, посерьёзнев. Может, иллюзионистка и выглядела безэмоциональной, но Ка Мин ясно отслеживал, как менялись её черты лица. Она смотрела на него с подозрением. Должно быть, они опасались произносить имя брата при незнакомцах. Неужто какая-то важная персона? Занервничав от напряжения в воздухе, Ка Мин примирительно выставил руки перед собой. — Прошу, не переживайте. Тут приключилось такое дело… Можно сказать, он выручил меня, когда я попался Похитителям сокровищ. Конечно, с самими похитителями не было проблем, просто ваши эти машины… Не суть, в общем, если бы не он, думаю, меня бы уже скормили рыбам. Я хотел поблагодарить его. — Думаю, твоей благодарности при вашей прошлой встречи было достаточно, — подметил Лини, не снимая с себя маску подозрений. — Ну… скажем, я не успел с ним ничем обмолвиться, — нервно усмехнулся Ка Мин, вспоминая свой исключительный провал как наёмника. — Меня вырубили. Восстание машин, так сказать. Осмотрев Ка Мина ещё раз, близнецы переглянулись. Казалось, что они общались без слов, просто смотря друг другу в глаза. Ка Мин буквально видел, как напряжение сползало с их плеч и они расслаблялись. Лини вернул себе артистичный тон голоса, заявив: — Мы рады, что братишка помог тебе. Он очень чуткий к чужим проблемам. Но раз он так и не свиделся с тобой сам, боюсь, он не хочет разговаривать. Такой уж он у нас. Подобного ответа Ка Мин не ожидал, в груди потяжелело. Его отвергли, даже не познакомившись? Он собирался было возразить, но Лини пресёк его движением руки. — Не стоит его искать, если он этого не хочет. — Он махнул на прощание и двинулся в сторону отеля. — Мне пора. Долг зовёт. Когда иллюзионист ушёл, Ка Мин выдохнул всё скопившееся волнение. Было в Лини что-то такое, как в старшем товарище, на которого пытаешься равняться. У Лини была доминирующая аура, он летал высоко, и Ка Мин от этого боялся с ним спорить, даже если виду старался не подавать. Ман Чай появился в воздухе вверх тормашками, вопросительно урча, и тыкнул мягкой лапой в щёку. Тоска не сцапала Ка Мина только благодаря вечно слоняющемуся вокруг суаньни, который грел его душу. — Какой интересный… Кто это? Испугавшись Лини, Ка Мин и забыл, что Линетт тоже находилась здесь. Она была такой тихой и незаметной, что растворилась в диалоге, как тень. Казалось, Лини был решающим голосом близнецов, поэтому Ка Мин даже не лелеял надежды узнать что-то. — Это мой друг, Ман Чай, — натянув увеселительную улыбку, представил зверька Ка Мин, подтолкнув его к ней. — Не переживайте, он не кусается. Только залижет до смерти. Она смотрела на суаньни заинтересованно, это выдавал блеск в непроницаемых глазах. Стоило Линетт протянуть руку, как Ман Чай закружился вокруг, облизывая её пальцы. Осмелев, зверёк осел у иллюзионистки на плече и задорно заурчал, приводя её в молчаливый восторг. Кошачьи уши от её умиления прижались к голове, и она улыбнулась, позволяя Ман Чаю потереться о её щёку. Ка Мин, одолевая расстройство, начал заражаться её улыбкой. — Может, вы передадите брату слова благодарности? — с надеждой спросил он. — Если он однажды окажется в Ли Юэ, пусть найдёт меня в охранном предприятии «Меч и Ножны». Я угощу его чем-нибудь. Ман Чай вернулся к Ка Мину, удерживая на себе заинтересованный взгляд Линетт. Она промолчала, задумавшись, и вдруг, уподобившись брату, пошла дальше по улице. Она остановилась и добавила через плечо: — Я собиралась навестить Фреми сегодня. Возможно, мы могли бы пойти вместе, если ты сопроводишь меня бесплатно в качестве пробного раза. Ка Мин едва не подпрыгнул от радости, будто взорвавшейся в животе. Если бы он мог сиять, подобно Ман Чаю, уже бы осветил весь Кур-де-Фонтейн своим восторгом. Закивав, он поравнялся с ней шагом. Линетт только казалась замкнутой. На удивление, она охотно выслушала недовольство Ка Мина местным устройством улиц, по которым он плутал без надежды найти нужную лестницу, и даже поделилась парочкой секретов, как гулять по Кур-де-Фонтейну и не растерять терпение. Ка Мин не стал спрашивать ничего о «Фреми», чтобы не спугнуть свою удачу. Когда они покинули стены города и шли по пляжу, Ка Мин решил спросить: — Разве вы не живёте все в Кур-де-Фонтейне? Или он поселился отдельно? — Фремине любит уединение, когда работает над новыми проектами. У него есть небольшие временные базы на побережьях. Вечером он возвращается домой. — О-о, великие умы требуют тишины, — закивал Ка Мин. Линетт бросила ему мимолётную улыбку. — Возможно. Казалось, она хотела сказать что-то ещё, но так и не решилась, продолжив молча шагать по песку. Базу легко было узнать издалека: небольшая постройка на фундаменте из деревянных досок. Ка Мин с нетерпением всматривался в каждый предмет, ожидая появления его спасителя. Шелохнулась тканевая дверца мини-домика, и оттуда показалась сначала спина, замешкавшаяся в проёме, и только после парень вышел на свет, держа в руках маленький механизм. Ткань стянула с головы Фремине берет, и тот растерянно посмотрел на него сверху вниз. Ка Мин не думая оказался рядом и поднял вещицу с досок, отряхивая. Он не заметил вопросительного взгляда, с нескрываемой радостью рассматривая чужое лицо. Вот он и нашёл своего спасителя, у которого были незабываемые синие глаза и россыпь веснушек на щеках. Чувства схожи с моментом, когда он наконец отыскал заковыристо спрятанное сокровище. — Эм… спасибо. Голос был тихий и почти лишённый эмоций, такой же, каким Ка Мин его запомнил. Фремине не выражал своим голосом ничего, и это разнилось с бурей эмоций, проносящихся на его лице. Его брови удивлённо приподнялись, после сошлись на переносице, и в итоге он растерянно забегал взглядом, пока не заметил Линетт. — Линетт. — Показалось, что он просил о помощи, только называя её имя. — Привет. — Она помахала ему рукой, присев на ближайший к ней деревянный табурет. — Я принесла тебе поручения от Гильдии. И привела твоего друга. — Он не… — Фремине замялся, подбирая слова. — Эм, мы не знакомы. — Поэтому он здесь. Уголки её губ поднялись, и улыбка показалась такой неестественно широкой, словно она намеренно делала её комичной. Фремине смотрел на неё несколько секунд, а после тихо вздохнул с таким выражением лица, будто испустил последний вздох социальной активности. Ка Мин воодушевлённо протянул руку. — Я наконец-то нашёл тебя! Меня зовут Ка Мин. Уверен, что ты помнишь меня и то, как я позорно свалился перед тобой на колени. Фремине уставился на его ладонь, словно на той было восемь пальцев. Он бросил ещё один взгляд Ка Мину за спину, на сестру, и наконец заговорил: — Меня… Меня зовут Фремине. Не нужно рукопожатий. Ка Мин сконфуженно посмотрел на свою руку и тут же спрятал её за спину, рассмеявшись от образовавшейся в воздухе неловкости. — Ой, прости, приятель, это, ну, не то чтобы я хотел тебя оскорбить этим… У вас так не здороваются, наверное. Хотя у нас тоже не все так приветствуют друг друга. Но я имел в виду, что рад встретить тебя, грубить точно не собирался. Прости. — Нет! — громче обычного воскликнул Фремине, и, испугавшись собственного голоса, снова заговорил тише: — Нет, я имел в виду… можно без церемоний. Это ни к чему. Ка Мин впервые за долгое время не нашёл слов, чтобы хоть что-то сказать. Мысли на скорость носились в голове: он пытался вспомнить, что вообще говорил людям раньше, когда встречал их впервые, и что спрашивал. Он вдруг позабыл всё, что мог рассказать про себя, и начал распаковывать факты о себе по мере того, как они приходили ему на ум. — Л-ладно, это… я, в общем. — Ка Мин мысленно встряхнул себя. — Я хотел поблагодарить тебя! Да. Эти ваши меки… Видимо, наши наёмники не берутся сопровождать грузы по Фонтейну, чтобы не иметь с ними дел. Я впервые дрался против мека. Ну, как мы помним, не особо удачно… Шишка у меня на затылке точно помнит. — Тебе оказали помощь? — Фремине интересовался с неподдельным волнением, и уверенность Ка Мина воскресла из мёртвых. — Да, конечно, не парься. На мне, как на собаке, всё заживает. Если меня не размолотили десяток Фатуи, то и меки ваши не растопчут. Фремине задели некоторые слова, но он неумело скрыл это. Показалось, что он испытал укол от чувства вины, хотя для Ка Мина он последний, кто виноват в инциденте с Похитителями сокровищ. — О, кстати, да, я наёмник. Вроде как даже лучший в нашем предприятии, — потише пробормотал конец Ка Мин. — Не то чтобы я хвастаюсь! Не подумай. Но если тебе надо будет сопроводить груз или, ну, тебя или друга, я к твоим услугам. И я хорошо выполняю свою работу! С меками это был единичный случай. Я понял, что к ним нельзя поворачиваться спиной. Даже если рядом крутой механик. Фремине отвёл взгляд, и плечи его немного приподнялись от напряжения. Ка Мин было подумал, что задел его, обидел, но, завидев розовеющие щёки парня, осознал, что тот смутился. Была правильная точка. — Ты очень крутой, — продолжил Ка Мин. — У меня был меч, а у тебя — отвёртка, и ты положил этого спецмека за несколько секунд. Я так удивился! Линетт сказала, что ты ещё что-то мастеришь, можно будет посмотреть? — Это мелочи, кхм. — Фремине покачал головой. — Вряд ли тебе будет интересно. Без берета волосы совершенно не слушались Фремине и открывали лицо. Чёлка, которой он закрывался, когда только вышел, норовила ускользнуть вбок, ближе к скулам. Фремине тщетно раз в несколько секунд качал головой, чтобы пряди расположились как раньше. Ка Мин посмотрел на берет в своих руках. — Точно, вот. — Он осторожно спустил на половину его лица чёлку и надел берет. — Удобнее будет. Ка Мин столкнулся с ошарашенным взглядом синих глаз, будто он облил Фремине ледяной водой, и тут же одёрнул ладони. Он едва не шлёпнулся назад, оттоптав своей левой ногой правую. — Ой! Прости!.. То есть вот, давай это мне. — Ка Мин забрал механизм из его рук, начиная считать доски под ногами. — А ты поправь, как тебе удобно. Я подержу это. Не осмелившись посмотреть на Фремине снова, Ка Мин мысленно отвесил себе хорошую затрещину. Нельзя, нельзя входить в личное пространство людей только потому, что сам о нём не задумываешься. Мадам Пин бы разочаровалась в нём, увидев такое вопиющее нарушение этикета с незнакомым человеком в чужой стране. Если он хочет подружиться с Фремине, надо играть по его правилам. Иначе парень даже разговаривать с ним не будет. Фремине ожидаемо сделал шаг назад и поправил свой берет. Он вздохнул с облегчением, видимо, почувствовав себя более защищённым, когда часть его лица оказалась скрыта. Он указал пальцем на стол. — Поставь, пожалуйста, туда. Ка Мин послушно поставил механизм и отряхнул ладони от тёмной маслянистой жидкости. Ему протянули белое полотенце, и он бросил на Фремине короткий неловкий взгляд. — Спасибо. — Ка Мин. — Вспомнив о Линетт, он снова вздрогнул, услышав её голос. — Сопроводи меня обратно в город. Мне нужно сегодня ещё решить некоторые вопросы. Он уже и забыл, что сопровождал Линетт, а не просто пользовался её добротой. Положив полотенце рядом с механизмом, Ка Мин вновь протянул Фремине ладонь. — Тогда я приду завтра, если ты не против. — Он вдруг опомнился и спрятал руку за спину. — Точно. Без формальностей. Ка Мин сбежал прежде, чем Фремине успел ответить. Признаться, он испугался, что Фремине скажет не приходить. Он корил себя за каждую глупость, которую сморозил, пока Линетт и Фремине разговаривали наедине.3
Фремине не ждал, но Ка Мин вернулся. От людей лучше в целом ничего не ждать, особенно от таких воодушевлённых и энергичных, потому что они могут разочароваться быстрее остальных. Фремине всегда заранее был готов стать разочарованием, но подобные Ка Мину согревали даже его ледяное сердце. Фремине им поддавался, очаровывался, но внутри всегда боялся того, как сильно они ударят по мягкому сердцу, когда растопят его. — Утречка. — Ка Мин топтался у подножия деревянного фундамента. — У вас тут столько всего делают на вынос… Вообще, у нас, конечно, тоже, но чай с собой — это какое-то вопиющее расточительство чайных листьев. Он же остывает! Ну и у меня тут вот. Он показал картонную коробочку с радужными макаронами. — Но я сначала купил, а потом понял, что без понятия, любишь ли ты такое. Надеюсь, что да. — М-м, я не против, думаю, — протянул Фремине, и Ка Мин сокрушённо опустил голову. — Не будь со мной таким вежливым, у тебя на лице написано, что сладости не твоё. — Нет, мне нравится, просто… немного. Отказаться не позволяла совесть. Ка Мин для него встал в такую рань, потратил свои время и средства, чтобы сделать приятно. Фремине чувствовал себя обязанным порадоваться. Ка Мин всё меньше казался опасным, подозрительным и на глазах обретал простоту и искренность. Фремине побаивался внимания к себе: он не верил, что к нему могут просто так прийти без какой-то цели. Он обрезал общение с незнакомцами, чтобы сразу узнать, чего они хотели. С Ка Мином он собирался поступить так же, но… Ка Мин чем-то был похож на путешественницу. Фремине искал в ней подвох, второй слой характера, пытался разглядеть щель между маской и истинным лицом, но ничего не нашёл. Она говорила всё, что думала, искала встречи, когда действительно хотела, дарила подарки и своё время искренне и от всего сердца. Отличие лишь в том, что путешественница обладала спокойным темпераментом, размеренным. Когда Фремине разговаривал с ней, чувствовал, что общался с тихой гаванью. Ка Мин же был как шальной ветерок, от которого Фремине привык прятаться под гладью воды. Вдруг снесёт? Фремине спустился к нему с пьедестала и забрал коробку. — Мне нравятся оранжевые. Они на вкус как пузырины. Ка Мин засиял ярче праздничных огней гавани. Фремине смутился — как знал, что снесёт. Слишком много чужих эмоций, с которыми резонировали его собственные. Отведя взгляд, Фремине заметил сумку, которой с Ка Мином не было вчера. — У тебя… Ты принёс что-то ещё? — А… а! Это? — Ка Мин приподнял сумку в руке. — Это мой вклад в здоровое восприятие чая для жителей Фонтейна и твоей семьи. Подарок. Это чайный набор. Я хочу провести тебе небольшую чайную церемонию. Жаль, что меня тут никто не пустит на кухню… Чаепитие без стола с закусками — это одно название. Я купил два праздничных круга, потому что это показалось мне чем-то знакомым… Ты вот пробовал димсамы? Фремине помолчал пару секунд, обрабатывая услышанное. Его позабавило застывшее в экспрессии выражение лица Ка Мина, пока тот ждал ответа. Словно его поставили на паузу, как в кино. — Нет. Сняли с паузы. — Тебе обязательно надо попробовать! Завтрак с димсамами даст тебе фору аж до ужина. У меня часто нет времени на обед, так что… А ты был в гавани Ли Юэ? Неловкость заворочалась в животе и начала подниматься комом к горлу. Фремине за ним не поспевал — столько новых слов, информации, ещё и вопросы. Но очередное застывшее выражение лица почти заставило Фремине улыбнуться. Смущение, как дрессированная сумерская змея, опустилось обратно в кувшин — Ка Мин ждал, не торопил, и в нём не было и капли недовольства. — Мы были там с Лини и Линетт несколько раз. — И вам никто не предложил димсамы?! Я несомненно угощу тебя, если ты приедешь. Уверен, что в порту Илун вам бы обязательно посоветовали. А вы вообще там останавливались? Поток его слов оборвался. Он положил руку на свой урчащий живот и неловко посмеялся. — Ой, это потому, что в Фонтейне нет моего привычного плотного завтрака. Что думаешь? Не против чая? И… эм, закусок праздничного круга? — Не стоило так заморачиваться, — совестно произнёс Фремине, следя за его реакцией из-за чёлки. Ка Мин расплылся в довольной улыбке и отмахнулся. — Да ладно, это я не заморачивался. Я мог бы приготовить что-то получше, если бы мы были в Ли Юэ или, скажем, ты бы рассказал мне, что любишь. Его голос игриво исказился, намекая. Фремине стушевался и пошёл обратно к своей крытой пристройке, вслушиваясь в лёгкие шаги позади. Схватив первый попавшийся маленький механизм, Фремине начал крутить в нём слаженно встроенные шестерёнки — хотелось чем-то занять руки. — А ну отдай, это не тебе! — прошипел Ка Мин, а в ответ ему раздалось улюлюкающее урчание. Фремине обернулся, растерявшись, и опешил. Ка Мин удерживал на расстоянии шага от стола парящего зверька. Огненное тело малыша, казалось, совершенно не обжигало руки Ка Мина. Зверёк рвался к закускам, размахивая в воздухе мохнатыми лапами. Мордашка выглядела суровой из-за широкого силуэта бровей над глазами, но жалобный стрекот разрушал образ. Животные умилительные: Фремине нравилась их молчаливая индивидуальность. Зверёк не разговаривал, издавал только свои природные звуки, однако в этом прослеживался его темперамент. Фремине хотелось гладить животных, играть с ними, но он боялся им не понравиться или навредить. Они ведь не скажут, что гладиться им не в радость, а догадаться без явного сопротивления было сложно. Зверёк приковал к себе взгляд. Яркий, шебутной, шёрстка лоснилась на солнце и соблазняла проверить на мягкость. Он исчез в воздухе, отчего руки Ка Мина соединились в пустом пространстве, и сразу же появился над столом, своровав куриное колечко в панировке. — Ман Чай! — взвыл Ка Мин. Ман Чай уставился на Фремине, застыв с колечком в зубах. Золотые глаза заискрились, и зверёк с журчанием бросился вперёд, но Ка Мин перехватил его, крепко прижав к груди. — Нет! Ман Чай! — Ка Мин держал зверя поперёк брюшка. — Нельзя на него прыгать. Он не… — Его… можно погладить? Ка Мин замолчал на полуслове, удивлённо моргнув. — А… да! Конечно. Он не кусается. Но он облизывается. Много. Ман Чай потянулся к Фремине всеми четырьмя лапами, сжимая и разжимая когтистые пальчики. Фремине взволнованно взял в руки его мягкую лапку, приходя в детский восторг. Какое сказочное существо, оно словно вышло из удивительной истории гавани Ли Юэ, рождённое, чтобы вызывать необъятную радость. Когда Ка Мин ослабил хватку, Ман Чай, немного успокоившись, вопросительно заурчал, неуверенно витая в воздухе. Фремине на пробу осторожно погладил его нежные уши кончиками пальцев, а тот прильнул к руке целиком, довольно зажмурившись. Не успел Фремине опомниться, как Ман Чай занырнул под предплечье и уже радостно жался к груди, щекотя шею усами. Растрогавшись, Фремине испустил тихий вздох и обнял зверька. Тёплые волны от огненного тела и правда не обжигали, лишь приятно покалывали. Ман Чай ткнулся сухим носом Фремине в подбородок, облизывая. На сердце полегчало, а мысли улетучились, оставив только тихое умиротворение. Фремине впитывал в себя искренность небольшого зверька, разделяя счастье от встречи. Ман Чай, как маленький уголёк, выпавший из домашнего очага, принёс с собой кусочек уюта. Фремине приподнял уголки губ. Иногда, когда радость переполняла, улыбка чувствовалась привычной и правильной, а не чужеродной. В редкие моменты Фремине любил улыбаться: когда Лини показывал забавный фокус, Линетт приглашала на чашечку горячего чая или когда удавалось добавить в программу Пер новый танец. Фремине улыбался, совсем немного приподняв уголки губ, опасаясь, что мог спугнуть радость. В список радости Фремине занесёт объятия тёплого маленького зверя из солнечной гавани Ли Юэ. Фремине вспомнил, что у зверька был хозяин. Он посмотрел на Ка Мина с готовностью извиниться за беспардонное посягательство на его питомца, но столкнулся с растерянным взглядом. Ка Мин сразу отвернулся и замешкался, не зная, куда деть пиалы в руках. — А… эм, вот! — Он вернул себе привычную весёлость, поставив чашки на стол. — Осталось только заварить. Фремине кивнул и сел на стул, наглаживая урчащего зверька, пригревшегося на груди. Ка Мин суетливо раскладывал приборы, его движения были отработанными и точными. Он отмерил в руке горсть чайных листьев, черпнул на берегу воды в отдельный чайник и расположился напротив Фремине, удерживая чайник на раскрытой ладони. Заметив замешательство Фремине, Ка Мин рассмеялся. — Грею воду. Чтобы зря тут костёр не разводить. Присмотревшись, Фремине увидел тонкую полосу между рукой Ка Мина и чайником — энергия пролегла между, нагревала дно чайника и не давала обжечься. Фремине захотел задать несколько вопросов и неуютно поёрзал, привыкая к этому. Хотеть задавать вопросы — это не про него. — Он… — начал Фремине. — Я… Они одновременно замолчали. Ка Мин помахал свободной рукой, уступая. — Ты был первый. — Ман Чай — животное или… может, фамильяр? Ман Чай завозился в руках, услышав своё имя, и заинтересованно поднял все четыре уха. — Не-а, он самый настоящий величественный суаньни! — В подтверждение Ман Чай горделиво крякнул, жуя куриное колечко. — И мой лучший друг. Он всегда говорит, когда танец нереалистичный. Ой! Точно, я танцор Ушоу. Мы с труппой выступаем в гавани. Например, на прошлый Праздник Морских Фонарей наш номер был заключительным! Фремине слышал об этом празднике и о танце Ушоу, когда Лини изучал магическое искусство других регионов. Но никогда не видел ничего из этого вживую. — Я не был на Празднике Морских Фонарей. Ка Мин воодушевился, собираясь что-то сказать, но засомневался на долю секунды и передумал, сменив тему. — В общем, Ман Чай выглядит маленьким, но он очень грозный противник. И учитель. Когда ему не нравится танец, он вынуждает меня повторять его по несколько сотен раз. Но без него я бы никогда не осмелился создать свою танцевальную труппу. Он поддерживает меня. Фремине с сомнением смотрел в сторону навеса. Ему хотелось ответить искренностью на искренность и тоже показать близкое себе существо, пусть и неживое. Ман Чай наверняка поражал каждого встречного своими аурой и видом. Сравнится ли с ним скромный механизм, который Фремине смастерил ребёнком? — У меня, — неуверенно начал Фремине, — тоже есть лучший друг. — Правда? Он как Ман Чай? — Не совсем. Осторожно отпустив Ман Чая в воздух, Фремине скрылся под навесом и бережно взял в ладони Пер, словно это не боевой механизм, который сопровождал Фремине в битвах, а хрупкая драгоценность. Он вынес пингвинчика к Ка Мину, неловко отводя взгляд, слишком боясь увидеть реакцию. — Это Пер. Он… не живой. Я сделал его. Это механ… — Ты сделал его? — поражённо воскликнул Ка Мин, перегибаясь через стол поближе. — Я знал, что ты отпадный механик, но настолько… Ты буквально сделал компаньона. Он такой хорошенький… Он может ходить? Ман Чай выглянул из-под стола, показавшись только на полголовы, словно крокодил-раджа на поверхности воды. Фремине под пристальными взглядами завёл Пер ключом, нажал на несколько кнопок под плавником, и пингвин запрыгал на месте, приводя Ка Мина и Ман Чая в громкий восторг. — Он такой хорошенький. — Ка Мин погладил Пера пальцем по берету и рассмеялся. — Посмотри-ка, вы с ним так похожи! Одно лицо. Смущение переполнило Фремине настолько, что он не выдержал. Концентрируя энергию в ладонях, он материализовал на голове водолазный шлем, скрывшись прежде, чем его красные щёки увидит кто-то ещё. Ка Мин повернулся к нему и оторопел. — Ой, что случилось? — Мне… Мне так проще. Не обращай внимания. Это просто моя личная причуда. В шлеме голоса окружающего мира притупились, как при погружении в воду. Знакомое чувство спокойствия опустилось на плечи, словно Фремине уносило плавное течение, подхватив под водой. — Я же не обидел тебя? Может, я что-то не так сказал? — Нет… мне так проще. — Заметив чужое замешательство, он решился объяснить: — Ты когда-нибудь смотрел на мир из-под воды? Кажется, что ты наблюдаешь реальность со стороны. Меня это успокаивает. В эти моменты… Фремине глядел на Ка Мина и Ман Чая, и слова покидали его. Когда он надевал свой шлем, будь он из его элементальной энергии или самый обычный, спрятанный под навесом, он замечал то, чего не видел под прямым углом. Шлем помогал посмотреть со стороны, и Фремине видел, как оживала часть его воображения. Ка Мин светился. Его и Ман Чая окружал нежный ореол света, как героев из сказок, которые утешали Фремине в самые тёмные моменты одиночества. Каждый человек в иллюминаторе шлема обладал чудинкой, которую Фремине не замечал, поглощённый своим стеснением. Ка Мин — источник света, такой же тёплый уголёк, как Ман Чай, и, должно быть, такой же согревающий, если его обнять. Глаза Ка Мина в солнечном свете сияли, как янтарный корляпис, и казалось, что в них отражалась его душа нараспашку. — Что «в моменты»? — напомнил Ка Мин. Фремине опомнился и, прочистив горло, продолжил: — Кажется, что я сторонний наблюдатель. Иногда так можно разглядеть чудеса, которых не заметил сразу.4
— Я настаиваю! Ты выручил меня, и теперь я хочу помочь тебе. Чай был потрясающим. Фремине слышал, что в Ли Юэ этому напитку присваивают разные свойства, например, снятие тревоги или повышение тонуса. До нынешнего дня Фремине не верил в это, но две пиалы чая сотворили с его волнением что-то воистину невероятное: оно исчезло. Фремине чувствовал напряжение всегда, будто в его конечностях были натянуты заводные пружины. Чай избавил его от скованности, смущения и подарил телу плавность и покой. Движения стали непривычно лёгкими, захотелось даже немного размяться и прочувствовать новые ощущения. Ка Мин вызвался помочь с зачисткой лагеря Фатуи. Помимо поручений от Гильдии, Линетт передала письмо от Отца: несколько дезертиров собирались скрыться с запечатанным боевым отчётом. Они даже не могли его прочесть, но всё равно додумались украсть и требовать выкуп. Пока Лини и Линетт отправились на задание от руководства, Фремине нужно было разгромить предателей и вернуть отчёт. — Это всего лишь небольшой лагерь с воришками. Они забрали кое-что чужое. Ка Мин умел располагать к себе. Он был одним из тех, с кем было комфортно: они не давили на Фремине, при них не нужно было выдавливать из себя слова — они сами находились, если им было место. Фремине не понимал, чем привлёк подобных людей в свою жизнь, потому что он мог только исследовать подводные руины и мастерить механизмы. Ничего увлекательного. Но терять интерес Ка Мина сейчас не хотелось. Они с Ман Чаем быстро пригрели его, как костёр на заснеженном Драконьем Хребте. Рассказать им, что в Доме Очага Фремине исполняет поручения одного из предвестников Фатуи, было страшно… Путешественница разочаровалась в Лини и Линетт, когда узнала правду. Потребовалось время, чтобы заслужить её прощение, а Фремине не был готов столкнуться с разочарованием в янтарных глазах. Он не был готов быть отвергнутым Ман Чаем и не был готов извиняться перед Ка Мином. Нельзя привязываться к людям, но из раза в раз Фремине тонул в этом омуте. — Я очень полезный боец, — продолжил Ка Мин, а суаньни поддакивал ему с плеча. — Мы с Ман Чаем лучшие в нашем агентстве. Никто не уходил от нас безнаказанным. К тому же вдруг этих воришек там много и они задавят тебя количеством? Вдвоём их будет проще вывести на чистую воду! Фремине пробежался взглядом по строчкам письма ещё раз. Среди предателей были члены отрядов бомбардиров и молотобойцов — серьёзные противники. Их тренируют с особым вниманием, это далеко не посредственные бойцы. Возможно, принять помощь Ка Мина было не такой уж и плохой идеей. Прикрытие никогда не будет лишним. — Хорошо, — с неохотой согласился Фремине. — Будь осторожен. Не подставляйся под удар. Сначала найдём лагерь и посмотрим, кто наши противники. — Буду внимателен к себе, как к самому ценному грузу! — бойко отсалютовал Ка Мин, поднявшись из-за стола. Когда Фремине двинулся в сторону воды и уже вошёл по колено, Ка Мин сконфуженно потоптался на песке. — Подожди, а мы вплавь? Фремине пожал плечами. — Так быстрее всего. Ты можешь взять мой шлем и баллон. Или… ты не любишь плавать? — Люблю! — нервно выкрикнул Ка Мин и, стушевавшись, понизил голос. — Ха-ха, я же вырос в порту Илун. Я отличный пловец. На самом деле они могли и доплыть на волноходе, но Фремине захотел успокоить бушующие эмоции. И помолчать, чтобы тихо прожить некоторые мысли. Ка Мин явно пытался сблизиться, и Фремине хотел дать ему шанс, но его не покидал страх. Он привязывался к людям, но уставал отдавать им энергию. Хотел с ними проводить время, но внутри загибался от стресса, потому что чувствовал себя слишком скучным. Ему нравилось слушать, впитывать чужие эмоции и проживать их вместе, но Фремине не любил много говорить, утомляясь от этого. А когда люди, считывая это как нежелание общаться, уходили, он сильно по ним скучал. Когда Лини и Линетт надолго пропадали на задании, Фремине приходил посидеть в их комнате и почитать книгу, представляя, что они здесь, рядом. Он писал письма путешественнице и Паймон, с нетерпением ожидая, когда они вновь посетят Фонтейн и расскажут о новых приключениях. Даже Шарлотта, которая не переставала пытаться откопать у Фремине «скелеты в шкафу», забавляла его, и он позволял ей рыть под себя, опасаясь, что их игра в догонялки закончится. Ка Мин и Ман Чай так легко располагали к себе, что Фремине быстро к ним привык, начал привязываться. Но они были в Фонтейне лишь проездом. Они уедут обратно в Ли Юэ, и Фремине останется для них приятным воспоминанием, в то время как они будут долго лежать у него на сердце и тянуть на дно моря от тоски. Фремине всегда думал, что он не способен принести людям пользу, отчего они его непременно покинут, но такое искреннее внимание заставляло всколыхнуться мысль: «Может, всё-таки во мне что-то есть?» Когда они проплывали Салосское морское плато, Фремине заметил неладное: опытный водолаз всегда видит, когда кто-то из группы начинает суетиться. Ка Мин изначально плыл как-то напряжённо, и Фремине поглядывал на него. Он указал пальцем на поверхность, пристроившись рядом с Ка Мином. Взяв его под руку, Фремине подтвердил свои опасения: каменное напряжение в руках выдало Ка Мина. Они всплыли возле горячих источников на берилльской мини-базе, и Ка Мин сразу на четвереньках пополз к берегу. — Фу-ах, — резко вздохнул он, стянув с себя водолазный шлем. — О Архонты, думал, меня поглотит ваше море. Фремине снял шлем и пригладил волосы. — Это скорее большое озеро. В Фонтейне пресная вода. — Он посмотрел на Ка Мина непонимающим взглядом. — Ты… всё-таки не любишь плавать? Волнение взвилось в животе, скручивая внутренности. Фремине заметил, как Ка Мин отвёл глаза, рассевшись на мелководье, а Ман Чай виновато прижался к его боку. — Ну-у, не то чтобы не люблю, это, наверное, не так просто, — протараторил он, похлопывая ладонью по воде. — Может, немного побаиваюсь? В смысле погружаться. Я хорошо плаваю, но вот нырять… В этом, конечно, мне с тобой не сравниться. — Тебе страшно под водой? Фремине не знал, как вода способна пугать. Она обнимала его, когда всё вокруг казалось сущим кошмаром, и словно утешала его, глушила крики и вытирала слёзы. В приюте Фремине нашёл свой дом, а под водой обрёл себя. Его расстроило виноватое выражение лица Ка Мина, замявшегося с ответом. Но расстройство утонуло в море нахлынувших чувств. Однажды люди-проводники отправлялись с Фремине в разные места, где было страшно, и показали всякие чудеса, которых он не знал: радости встреч, красота фестивалей, веселье в кругу близких, вкусности из чужих стран. Это его шанс стать проводником для кого-то другого. Шанс показать Ка Мину мир, который Фремине видел прекрасным. Он протянул Ка Мину руку, и последний понуро посмотрел на Фремине снизу вверх. — Если страшно, не нужно себя заставлять. Потом я могу провести тебя по морскому дну за руку, чтобы ты увидел его с другой стороны. Если, конечно, ты захочешь. Столь самонадеянные слова горчили во рту, ведь Фремине был уверен: от него не было пользы за пределами исследований и механики. Зачем кому-то лишнее время с ним? Разве он мог поддержать человека в страхе и расстройстве? Это он, и только он всегда нуждался в помо… Ка Мин улыбнулся и взял его руку. Улыбка отличалась от его озорной и весёлой, будничной и дежурной: она была немного натянутая, но искренняя, с проблеском грусти в глазах. Он поднялся, не сразу отпустив ладонь Фремине. — С тобой можно и по дну. Как же снова захотелось надеть шлем. Взгляд Ка Мина переменился, лицо посветлело, и более радостная улыбка озарила его. Ман Чай закружился в воздухе, довольно покряхтев что-то на своём суаньниньском, и повис у Фремине на предплечье, заставив подхватить себя. Фремине всё ещё чувствовал тепло чужой руки в своей, даже за жаром тела Ман Чая. Они оставили снаряжение на мини-базе, и Фремине по заученной дороге повёл Ка Мина в обход, чтобы зайти к врагам с тыла. Когда они достигли отвесной скалы, он остановил Ка Мина и дёрнул вниз за плечо. — Подожди… ваши воришки Фатуи?! — шёпотом воскликнул он, уставившись на Фремине. — Как ты собирался в одиночку забирать ворованное у Фатуи? Ты прихватил с собой пару улётных механизмов или типа того? А у нас вообще есть план? Из механизмов с Фремине всегда был только Пер. Что до плана… Ещё на мини-базе Фремине запустил механического почтальона к ближайшему отряду жандармов. Они прибудут сюда в течение двадцати минут. До этого времени их задача заключалась только в том, чтобы уложить разведчиков и забрать письмо. — Нужно вернуть украденное. С остальным разберутся жандармы, — прошептал Фремине. — Они скоро будут. Было шесть противников, среди которых больше всего тяжеловесов. Всего было два заклинателя, остальные — борцы, бомбардиры, но самый выделяющийся — электро-молотобоец. Мужчина явно долго служил: его лицо покрылось шрамами, а неподъёмный молот он вертел в руках как древесную ветку. Фремине прикинул свои возможности, осмотрел противников и выбрал первые цели. С эффектом неожиданности он сможет оглушить в падении нескольких сразу. — Я попробую разобраться сам. Если начну проседать — вмешайся. — Постой! Увесистый прохладный меч материализовался в ладони, и Фремине, разбежавшись, спрыгнул со скалы на двух заклинателей. Последних снесло ударной волной. Прежде чем они поднимутся, Фремине выбил оружие у них из рук и приложил торцом меча по головам. Поддавшись инстинктам, Фремине отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от тяжёлого кулака анемо-борца. На месте, где он только что был, образовалась вмятина в земле от сильного удара мужчины. Фремине перехватил меч и отбил новую атаку, выпуская волну льда в грудь противника. Не замедляясь, Фремине нанёс ему серию ударов, уже намереваясь запустить в него заряженного Пер, но завеса ледяного тумана обожгла руку морозом. Фремине отпрыгнул, не ослабляя хватки на мече. Он позволил крио-застрельщику подойти слишком близко. Фремине пробежал глазами по противникам и остановился на гидро-бомбардире. Последний выпустил заряженный пузырь воздуха анемо-борцу, который оправился от нанесённого урона. Энергии накопилось достаточно, она начала колоться в кончиках пальцев. Фремине закрыл глаза на секунду, спрессовывая холод внутри себя, и звуки мира погрузились в толщу воды. Шлем скрывал его лицо, меч вибрировал от вырывающегося из лезвия мороза. Тогда Фремине сделал выпад и побежал к гидро-бомбардиру, которого отправил в нокаут, несмотря на то, что серию атак пытались прервать более умелые боевые товарищи Фатуи. Теперь их раны никто не вылечит, силы никто не восполнит — они стали на равных. Остатки ледяной энергии начали выдыхаться, и Фремине снова готовил Пер к атаке: он сосредотачивал весь урон на анемо-борце и его щите. Под натиском грубой силы мужчина быстро сдался и позволил себя обездвижить. Очередная порция льда обожгла руки и спину. Собственный Глаз Бога не защищал от чужого мороза, и это нередко раздражало в бою. Бомбардир упорно теснил Фремине, давая молотобойцу возможность атаковать. Дыхание начало сбиваться, колени сильнее прогибались под ударами молота. Фремине провёл серию ледяных ударов, жертвуя свои руки морозу, и запустил Пер прямо в дуло крио-пушки. Следующая атака стала решающей: Фремине нанёс сокрушительный удар снизу мужчине в подбородок, лишая его сознания. Боевой инстинкт сжался в груди. Над Фремине навис молотобоец, уже занеся заряженную электро-кувалду над головой. Счёт на миллисекунды. Перехватить меч Фремине не успеет: слишком сильным был замах перед ударом. Увернуться он мог, но урон от молнии молота всё равно настигнет его со спины. «Думай, думай». Молот достиг высшей точки и двинулся на Фремине. Будто в замедленной съёмке, он видел, как молнии тянулись к нему, намереваясь оставить синие электрические следы на плечах. Этот удар теперь был неизбежен. Фремине не отвёл взгляд, чтобы сразу после атаки ответить тем же, но весь обзор ему закрыла стена огня. Рыжий вихрь пронёсся мимо него, отбивая молот. Искры рассыпались в воздухе, словно залп фейерверка. Свирепый рык разнёсся над поляной, и воздух рассёк объятый пламенем Ман Чай, падающей звездой обрушиваясь на молотобойца. Фремине хватило этой заминки, чтобы перехватить меч и принять боевую стойку. Но его оставил позади яркий светящийся силуэт. Сцена перед ним казалась красочной иллюстрацией сказки. Одежда Ка Мина покрылась нитями пиро-энергии: жёлтая, оранжевая, красная, она украшала его куртку и превращала боевое сражение в представление. Над Ка Мином возникла большая светящаяся морда Ман Чая, с которым он подпрыгнул в воздух и с кувырком разбил маску суаньни о врага в дребезги огненных брызг. Это был почти танец, а не сражение. Захватывающее дух шоу, в котором Ка Мин был героем, вышедшим из самых смелых фантазий, — яркий, как солнце, сильный и храбрый, как величественный дух суаньни из легенд, о которых рассказывал утром. Завораживающий, притягивающий взгляд. Фремине остолбенел, потеряв дар речи. В воздухе взрывалось пламя, оседающее на плечах, но совершенно не обжигающее кожу. Каждый залп попадал в такт сердца, и вот Фремине уже не понимал: гремела так пылкая сила Ка Мина или собственное сердце в ушах. «Восхитительный». «Поразительный». «Невероятный». — Ха-ах, так меня ещё не хвалили! Неужели Фремине сказал всё это вслух? Ка Мин улыбнулся во все зубы. Его капюшон всё ещё светился, а заряженный взрывной силой Ман Чай кружился над бессознательным молотобойцем, дразняще журча своим привычным голосом. Фремине опёрся на меч, чтобы удержаться на ногах от нахлынувших чувств. Ка Мин расценил это как слабость от травмы, потому сделал шаг к нему и взял под руку, взволнованно растерявшись. — Ты как? Не задело электро? — спросил он. Фремине с ужасом понял, что Ка Мин даже не осознавал, как выглядит. Что он являлся воплощением праздника, красоты танца и энергии. И Фремине, не удержав языка за зубами, сказал ему об этом, как о чуде света. Неужели это действительно такое простое дело? Неужели только у Фремине захватило дух и слова покинули разум? Неужели только его сердце выпрыгивало из груди, стоило взглянуть на Ка Мина в пылу сражения? Сможет ли тогда Фремине вообще пережить его танцевальное выступление с труппой? — Я в порядке, — тихо сказал Фремине, постепенно возвращая себе способность говорить. — Тебе бы присесть, пока не придут ваши жандармы, и… кстати, у тебя есть Глаз Бога?! Почему я его не заметил? И ты носишь двуручный меч? Шквал вопросов выбил Фремине из колеи до самого прихода жандармов.5
— Ох, так вот оно как… Фремине не поднимал на Ка Мина глаз. Утаивать от него правду оказалось невозможно, когда тот увидел зашифрованное письмо. Фремине объяснил как смог, насколько хватило сил. Он не говорил о своей матери, о своём глубоком детстве и отце, только о том, что он вырос в Доме Очага и чем занимался его директор. Ка Мин молчал всё время, пока Фремине пытался объяснить, что для него значит это место и эти люди, почему они важны для него и почему он согласен делать эту работу. Но чем больше он говорил, тем больше им овладевал липкий страх. Поэтому не стоит привязываться к людям. Фремине был уверен, что не делает ничего плохого, но чужое разочарование заставляло его чувствовать себя монстром. — Знаешь, — начинал Ка Мин, и Фремине перестал дышать, ожидая его слов, — ты так ловко обезоружил бойца и бомбардира… Поделишься секретом? Я не знаю, положено ли там по вашим правилам мне рассказать, просто они частенько пытаются отжать мой груз. Только имей в виду, что я не так силён в физическом уроне! Вот это ты, конечно, там задубасил их… Фремине рассматривал его в поисках лжи. Но Ка Мин выглядел лишь растерянным: его брови надломились, словно он сдерживал часть своих чувств, лезущих на лицо. — Не нужно… говори как есть. — Фремине дышал своим расстройством, оно пропитало его лёгкие. — Я смогу понять твою ненависть к Фатуи. И ко мне. — Нет, — сразу начал отрицать Ка Мин, отчего погрустневший Ман Чай у него на коленях вздрогнул. — Я не ненавижу тебя. Думаю… Знаешь, наверное, мне просто надо свыкнуться с этой мыслью. До тебя и твоей семьи я не сталкивался с… эм… нормальными Фатуи? Но я не ненавижу тебя. Мне нравится с тобой быть. Эти слова ударили Фремине под дых, и он прекратил дышать от волнения. Он смотрел на Ка Мина до тех пор, пока тот не взглянул в ответ, чтобы убедиться, что ему не послышалось. И блеск в янтарных глазах всё ещё был такой же озорной и игривый, как мягкая улыбка Ка Мина. Ман Чай заполз на его колени и вытянул лапу, положив её Фремине на руку. Грустная виноватая морда смотрела снизу вверх, тихо крякая. Тогда Ка Мин вдруг придвинулся ближе, что облегчило Ман Чаю возможность выпрашивать к себе жалость и внимание. — Мне, — начал Фремине, проглотив тошноту, подступившую к горлу от волнения, — тоже понравилось сегодня. — Правда? — воодушевился Ка Мин. — Мне кажется, Ман Чай бы не пережил, если бы ты отверг его. Думаю, теперь ты его любимчик. Фремине почувствовал острое желание надеть шлем. Он знал, что что-то изменилось в воздухе, но снова не мог увидеть этого. Волнение подбиралось к горлу, колотилось в груди, и вот Фремине опять отвёл взгляд, растеряв все свои мысли. — Я подумал, — сказал Ка Мин, мягко толкнув Фремине локтем, — может, ты хочешь съездить на Праздник Фонарей? Он через пару месяцев. Я буду выступать, если тебе так понравился бой, то… Фремине втянул голову в плечи. Ему казалось, что вся кровь прилила к лицу, делая его цветом ромарина: он то краснел, то бледнел. Говорить кому-то столь откровенные вещи, как Фремине умудрился сказать в бою… — Я… Я забылся. Я удивился, когда ты появился, не то чтобы… — Нет-нет, мне было очень приятно! Может показаться, что мне это неважно, но я слышу такое далеко не каждый день. И знаешь… — Ка Мин неловко посмеялся. — Я люблю внимание. Особенно такое искреннее. Мне бы хотелось однажды быть как госпожа Юнь Цзинь. Это певица, её все знают в Ли Юэ. Можем сходить на её концерт вместе, если захочешь. Фремине сгорал от стыда, отчего всё же решил надеть водолазный шлем. Он появился на голове, и Ка Мин ахнул от неожиданности. — Так вот откуда он берётся! Всё из-за Глаза Бога! — Он заглянул в иллюминатор, и Фремине отвернулся от его любопытного взгляда. — Эй, это преступление — прятаться в шлеме, когда я смотрю на тебя. Ты видишь в нём чудеса и прячешь их от меня. Фремине недоумённо повернулся. — Мне нечего от тебя прятать. Больше. — А как же твоя улыбка? Если бы Фремине был ледяной глыбой, он бы уже слился с морем. Он силился не отвернуться, чтобы не выдать своего смущения, и продолжал смотреть на Ка Мина, но тот, казалось, уже всё понял. — Ага-а-а, я вижу, что ты там прячешься! — Он рассмеялся громко и заливисто, касаясь плеча Фремине своим. — Я считаю, если мы смогли тебя развеселить, значит, мы действительно хорошие артисты. Место, где они соприкоснулись плечами, пронизало теплом. Фремине решился наклониться к нему ближе, и вот он уже почти несколько секунд сидел с Ка Мином плечом к плечу. Как же это работало? Ка Мин не столько грел сам, сколько разжигал огонь в других. Иначе как объяснить, что тепло разрасталось внутри и растекалось по конечностям? — Что думаешь? — вновь спросил Ка Мин. — Насчёт Праздника Фонарей. Голос в голове был громче собственных мыслей: «С тобой можно и на дно». Фремине снял шлем и собрал всё своё мужество, глядя Ка Мину прямо в глаза. — С тобой… — Он проглотил выскакивающее из груди сердце. — С тобой, наверное, можно.