Потухшее солнце

Цзыдянь был где-то поблизости и звал своего обладателя к себе, бешено дёргая за незримую связь, огибающую душу Цзян Чэна. Сердце разрывалось от тоски по собственному оружию, которое практически являлось продолжением его сути, источником огромной силы, памятью… Эта внезапная искра танцевала на пальце, радостно сверкая, готовая вести блудного хозяина к его заждавшемуся сокровищу. Вэй Усянь на том конце их ментального единства тоже чувствовал весь спектр эмоций, что на данный момент клубились в его шиди, замершем посередине золотого дворца. — А-Чэн, возвращайся. — голос главы ордена Цзян был напряжён. Мужчина чувствовал решимость Ваньиня, взволнованно поджимая губы. — Умоляю тебя… не рискуй. Цзян Чэн, мы вернёмся за ним, как только… — Вэй Ина наглым образом перебили. — Он зовёт, Вэй Ин. — Цзян Чэн… — страх сковал всё тело бывшего заклинателя. Это тихое «Вэй Ин» послужило триггером похлеще, чем мягкая улыбка, заставляя мужчину забыть как дышать. Нет, нет, нет, неужели все повторялось… Неужели… — Ты мне доверяешь? — вырвало мужчину из тревожного водоворота мыслей, вновь переключая внимание на главное. — Да. — без замедления раздался ответ. Даже без золотого ядра, даже в тощем худом теле Мо Сюаньюя Вэй Усянь доверил бы Цзян Чэну свою жизнь, сердце и тело. Он ему доверял без каких-либо сомнений. — Тогда поверь. Поверь в меня, Вэй Ин, я справлюсь. А вот тут было сложнее. — Я верю в тебя, А-Чэн, но… — Твоё «но» — это не вера. — лиловые глаза блеснули раздражением, а после спрятались под веками. — Я боюсь тебя потерять. — произнесенное с другой стороны сразу же потушило весь гнев, что скопился у сердца подселенца. Брови Ваньиня страдальчески заломились, а губы поджались. Чужие чувства накатились волной на всё его существо, показывая тоску Вэй Ина, боль, страх — всё, что не читалось ранее. — Вэй Ин… — Цзян Чэн был поражён… Он не знал, что его, хоть и выросший, раздолбай шисюн мог настолько сильно… Любить? — Я тебе верю. — тихо раздалось в черепушке и подкрепилось незримой уверенностью, которая дёрнула у самого основания связи. — Но если хоть волос упадёт с твоей головы… —аметистовые омуты потонули в чужом красном мареве. — Ланьлин Цзинь будет гореть. Что с тобой случилось, пока меня не было… Вэй Ин… Цзян Чэн неловко почесал макушку, мысленно возражая: — Я не прекрасная дева из твоих весенних книжек, чтоб защищать меня и мстить за меня после моей смерти. Ответом ему было: — Правильно, ты лучше. И смущенный Цзян Чэн направился за искрой, что должна была привести его к кольцу или тому, что осталось от Цзыдяня.