Потухшее солнце

Мэн Яо был знаком с Мо Сюаньюем не понаслышке, правда, мало кто об этом знал. Сумасшедший юноша возвел свою братскую любовь на новый уровень и лип к его скромной персоне, стоило Гуанъяо приехать в дом Мо, как муха на мед, что бесило и раздражало… Но убивать щенка не хотелось: всё же верховный заклинатель находил забавным столь явный фанатизм, потому и разрешал околачиваться негожему поблизости при условии полного молчания и отсутствия каких-либо физических контактов. Сейчас же, услышав, что этот пёс шелудивый повадился жить в Юньмэне и бегать хвостиком за их главой, чужие уста при упоминании господина Мо больше так явно не растягивались в ухмылке. И представьте, каково было удивление Верховного заклинателя, когда ему доложили, что эта деревенщина приползла в их обитель, да ещё с требованием. ≫> Это не Мо Сюаньюй. С первого взгляда Цзинь Гуанъяо понял, что перед ним стоит другой человек: осанка, манера общения и невозможные лиловые глаза. Весь лик незнакомца в теле деревенщины был чужеродным, возвышенным, не присущим оболочке — и это пугало. Что или кто сейчас говорило столь спокойным тоном с его скромной персоной? — Господин Мо. — прерывая размеренную речь, Гуанъяо сверкнул золотыми глазами, побуждая Цзян Чэна инстинктивно подобраться. — Мы так давно не виделись, я слышал, вы променяли меня на Вэй Усяня… это правда? Тот самый Вэй Усянь на втором конце ментальной связи, образованной талисманом, даже перестал бурчать, полностью обращаясь во слух. Это было тревожной новостью. Цзинь Гуанъяо не должен был знать новое амплуа Цзян Чэна. Неужели Мо Сюаньюя раньше что-то связывало с Цзиньской змеей, помимо одной крови? — Простите? — Ваньинь на секунду замялся, возводя удивлённые очи на хитреца, а сам хитрец выдавил из себя скромную улыбку и спустился на несколько ступенек со своего пьедестала. — Не строй из себя дурака, А-Юй. — Цзян Чэна передернуло с этого слащавого обращения. Глава ордена Цзинь же попросил адептов временно выйти из помещения. — Ты так ко мне лип во времена моих приездов, а сейчас отдалился. — поравнявшись с незнакомцем, Мэн Яо невесомо провел кончиками пальцев по выпирающей скуле, сдерживая рвотные позывы. Если перед ним действительно был этот пройдоха, он бы купился. Мо Сюаньюй верил всему. — Не рад меня видеть? Вэй Усянь уже в мечтах отрывал смертнику конечности, заставляя Цзян Чэна в полной мере ощущать Дьюей гнев, исходящий от бывшего тёмного заклинателя. Да, чужие эмоции сбивали с мыслей, которые и без того были спутанными и обрывочными… Наверное, всё наложилось друг на друга, и Саньду Шэншоу в столь давящей атмосфере, царящей в его черепушке, за неимением другого варианта ухватился за самую отвратительную и поверхностную, но, как оказалось, действенную идею. Не Хуайсан тоже говорил, что Мо Сюаньюй к нему приставал? Значит, Мо Сюаньюй был обрезанным рукавом. Он тоже обрезанный рукав… Что делают обрезанные рукава в таких ситуациях? «Надо сделать что-то, что бы я повторил с Вэй Ином…» — было результатом долгих и скрупулезных раздумий. Ну… И результат не заставил ждать. Цзян Чэн решил не тратить времени на ментальные дискуссии с возлюбленным и уложил свою конечность на полупопие верховного заклинателя, нежно улыбнувшись. Актерище!!! Мэн Яо застыл на месте соляным столбом, глядя вперёд за мгновение помертвевшими глазами. Вэй Усянь на другой стороне их связи, кажется, захлебнулся воздухом, откашливая лёгкие на мокрую землю. Цзян Чэн же просто хотел оторвать себе руку и разбить свою обновленную голову об одну из золотых стен павлиньего ордена. Это было тупо… Так тупо!!!!!! Вэй Ин, видно услышав душевный крик шиди, собрался и аккуратно проговорил: — Всё… Хорошо, Цзян Чэн… — сейчас он должен был быть взрослым мужчиной и успокоить избранника, а не ревновать того, как малолетка. —Судя по физиономии Мэн Яо это сработало.— а после в дрожащем тоне появилось ехидство. — Ты правда хочешь потрогать мой зад? Ваньинь не ответил, тем самым только сильнее закопал себя в могилу. — Я весь твой. — замурчали прямо в его черепушке, и грозный Саньду Шэншоу окончательно превратился в варёного рака. Гуанъяо прочистил горло и отвернулся, вышагивая обратно к золотому седалищу. Это был прекрасный момент подкинуть талисман, и Цзян Чэн от всего сердца запульнул прослушкой в ближайшую вазу, тут же выпрямляясь под напряжённым взглядом золотых глаз. — Если вам нечего сказать… Я попрошу вас уйти. — дважды предлагать не надо было. Ваньинь вылетел из приёмного зала и побежал по многочисленным коридорам. Остановиться парня заставил щелчок, который резко раздался сбоку на полпути, крайне похожий на звук, издаваемый Цзыдянем. Лиловые глаза расширились, замечая искру на пустом пальце. Вэй Усянь тут же всполошился. — А-Чэн? — Кажется, я нашёл то, что вы потеряли.