Ветер унесёт твою боль.

Сяо удивлённо поднял брови вверх, немного не ожидав такого ответа. Странно, прошло относительно не так много времени. Он помнит, как послушно тот вёл себя по отношению к Райдэн, полный решимости и непоколебимой воли. Что могло вообще сподвигнуть Каэдехару так внезапно предать свою госпожу, если, конечно, он действительно это сделал? — И почему же? — не то, чтобы Сяо это сильно интересовало... Хотя нет, в нём на самом деле пробудился интерес. Возможно, ему просто больше хотелось понять, какой, всё-таки, человек перед ним... сидит. — Просто война это уже слишком. Я был готов закрыть глаза на любой её поступок, но не на этот. А ещё... Были личные причины. Казуха опустил взгляд на серую землю, чуть помрачнев. Хотя... В нём, скорее, читалась какая-то необъяснимая грусть и тоска. Каэдехара верил и следовал идеалам госпожи Сёгун. Он видел в этой вечности что-то действительно прекрасное, безмятежное и спокойное. Он бы и сам хотел, чтобы все страдания и мучения разом закончились, раз и навсегда. Разве это было возможно? Это не слишком волновало Казуху. Во всяком случае, Боги могут всё, как считал наш молодой друг. Но он знал, что у всего есть цена. Иногда цена бывает слишком высокая, но ради чего-то поистине светлого и прекрасного можно пойти на жертвы. Тренируя удары, нанося смертельные раны, лишая жизни невинных, он верил, что всё это ради будущего счастья всех народов. Как бы не было больно, как бы не было тяжело — нужно идти вперёд за своим идеалом. Но жизнь не работает так, Райдэн не была всемогущей. Казуха никогда не верил ей безоговорочно и слепо, в нём всегда были нотки сомнения, о чём он, конечно, никогда не говорил, и, тем более, чего он никогда не показывал никому. Кроме... Одного человека. С этим человеком Казуха был достаточно близок: они оба прекрасно владели своими катанами. Он неустанно сражался изо дня в день, преследуя свои идеалы, — Казуха считал, что из-за этого они были очень похожи. Но всё же было что-то, что отличало их друг от друга. Казуха нёс в душе бремя сожалений, постоянных сомнений и тоски о потерянном когда-то, когда как другой был чист и светел в своих помыслах, в мыслях и в сердце. Может быть, он был немного слеп по отношению к жизни, так как никогда не выглядел поникшим и расстроенным, а может быть, он всё прекрасно понимал, просто прятал где-то в глубине своей души это осознание. Как бы то ни было, Казуха восхищался им и его мастерством, его отзывчивостью и пылкостью. Не было для него ничего более приятного, чем осознавать, что такой смелый и упёртый человек стоит по одну сторону с ним, сражаясь за их идеалы. От него Казуха научился не только этой светлости и гордости, но и умением замечать прекрасное даже в самых незначительных вещах. Каэхедара всегда был душой чуткой и внимательной, но вечные бои и упорные тренировки во имя великой цели всё меньше позволяли просто насладиться моментом, жить в настоящем, а не в мечтах о будущем. Иногда Казуха в самом деле закрывал глаза на то, что было вокруг него в данный момент. И как же иногда Каэхедара жалеет о том, что не сильно-то ценил то время, тех людей, что его окружали... Ведь теперь этого не было. Теперь в королевстве было слишком мрачно. Война у всех забрала что-то. У кого-то больше, у кого-то меньше, у кого-то она забрала совершенно всё. Люди голодали, дома серьёзно пострадали от многочисленных сражений, оставившие за собой только хаос. Казуха не был рад объявлению о войне, но он, стиснув зубы, принял это. Он знал, что битвы — неотъемлемая часть его тяжелого, тернистого пути к истинному счастью. Однако серьёзный удар ему нанесло разрушение королевства Сумеру. Столько невинных, столько людей, вовсе не причастных ко всему этому, ради счастья которых Казуха был готов на что угодно... Все они потеряли родной кров. Но он, сжав волю в кулак, закрыл глаза и на это. Остановиться уже было нельзя, надо идти, идти дальше, а прошлое оставить позади. Когда война окончится, всё будет лучше. Но лучше не стало. Теперь стало даже хуже, чем было когда-либо. Райдэн не хотела перемен, она пыталась залатать огромную дыру старыми методами, затыкая рты недовольным. Она была слишком упёртой и не хотела слушать то, о чём ей говорят другие. И это был не конец... Казуха точно знал, что Райдэн не остановится даже на этом. Одной войны ей, очевидно, мало. Даже после этого, несмотря на все ужасы, что его окружали, Казуха продолжал быть ей верен. Но когда-то даже такой терпеливый человек может не вытерпеть. Даже такой, как Казуха рано или поздно не выдержит. И он не выдержал. Его преданный и близкий друг пропал, когда начались военные действия. Не то, чтобы у Казухи было время думать о нём, но он был озадачен. Вдруг его убили? Может, он сбежал? Его держат в плену? Что с ним стало? Как бы Каэхедара ни пытался просто не думать о нём, ему было тяжело. Будучи столь спокойным и безмятежным, это всерьёз заставило его переживать о нём. Но, к счастью, с ним всё было хорошо. Если можно так об этом сказать. Да, тот действительно сбежал. Однако его друг объявился, когда война закончилась и в королевстве начался кризис. Наполненный гневом, яростью, негодованием, он бросил вызов самой Сёгун Райдэн. Смотря на ужасы, происходящие в королевстве после войны, он не мог смириться. Он не мог смириться с войной в принципе, а потому сбежал, словно трус, совсем забыв о своих идеалах. Потому что война не стоит того. Далеко не все цели стоят того. И это было главное различие между ними, так как Казуха считал иначе. Потому Каэхедара опешил, услышав о поединке. Негодуя с безрассудности друга, за которого так переживал, Казуха не мог найти себе места. У того просто не было шанса на победу в дуэли с Богиней, Казуха прекрасно это осознавал. Он бежал со всех ног, желая вмешаться в битву. Да что там, он уже тогда был готов предать свою госпожу, лишь бы не дать этому дураку так глупо лишиться жизни. Но было поздно. Ворвавшись в зал, от его друга осталась лишь бездыханное тело, бренный сосуд и верная катана, сломанная и испорченная ударами молний, прослужившая другу столько лет, которую он поднимал когда-то во имя своей Богини. Райдэн гордо стояла напротив Казухи, холодным взглядом смотря на мёртвое тело. На ней было куча пятен крови, и, что очень удивительно, настоящая рана, скорее всего, нанесённая сломанной катаной. Лишь спустя немного времени Сёгун подняла свой взгляд на Казуху, и тогда-то он всё осознал. Тогда-то всё внезапно поменялось для него. Нет, это не были глаза, полные решимости сделать мир лучше, сделать людей счастливыми, забыть об ужасах жестокого мира. В них не было совсем ничего светлого, лишь жестокость, холод и апатия. В них читалось рвение, но рвение не к светлым целям. Это было желание рвать и метать каждого, кто пойдёт против. Наказать каждого, кто не согласен, кто посмел перечить ей. И этот пустой взгляд равнодушия не принадлежал тому, за кем Казуха хотел следовать. Именно в этот момент он понял, что это конец его терпению. Каэхедара отрёкся от всего, что даровала ему Богиня. Ему больше не нужен был высокий статус, почёт и уважение, он больше не готов идти по одному пути рядом с тираном, стремящийся к вечному разрушению и хаосу. И такого предательства Райдэн точно терпеть была не готова, за что Казуху одарили клеймом опасного преступника. Впрочем, Казуха был готов на то, что его, возможно, изгонят. Но ему больше нечего терять, ведь Райдэн забрала у него абсолютно всё. Так и ушёл он. Теперь скитается, сам не зная где, куда, зачем. У самурая не было цели, был только путь. А прочем, и сам Казуха изменился. Смерть его друга заставила его серьёзно задуматься:"Неужели единственный способ отстаивать идеалы - постоянно сражаться с другими?". Все эти события изменили Каэхедару, и он отрёкся от своих идеалов. Возможно, он даже многое осознал. Будто целая жизнь пронеслась вихрем в голове Казухи. Сколько времени прошло с того момента? Как же быстро всё меняется... Никогда не знаешь, когда наступит твой конец. Сяо внимательно глядел в лицо этого загадочного странника, безнадёжно следуя по неизведанному ему пути, разглядывал его печальные глаза. Что-то было в них ему родное, знакомое, но при этом совсем непонятное ему. Он даже не представлял, что творилось у Казухи внутри, где-то там, в голове, в его душе. Никто из них не решался наконец нарушить гробовую тишину, произнеся хоть что-то. Было слышно лишь то, как дул холодный ветер. Даже Сяо чуть призадумался. — И что же теперь? — как бы невзначай спросил Сяо, возможно, немного смущенный неловким молчанием. — Теперь — только странствия, неизвестность, незнание того, каким будет завтрашний день. Со мной отныне лишь небо и облака, свежий ветер... И наслаждение полной свободой, — поэтично ответил ему Казуха, мечтательно подняв голову, глядя куда-то вверх, на неприкосновенное небо. Теперь на его лице была слабая, нежная улыбка, а в глазах снова безмятежность вместе с чем-то... Необъяснимым. В этом таинственном самурае точно было что-то нечитаемое для Сяо, что-то, что тот не мог в нём понять. Каким он был? Что он замышляет? Откровенен ли он, врёт ли ему? Какова не была правдой, Сяо сильно казалось, что Казуха был необычным. Высок шанс, что эта их встреча будет последней, если же Каэхедара не врёт ему. Сяо, покрайне мере, надеялся, что тот не объявится в Ли Юэ со злыми умыслами, а по-настоящему отправится дальше в неизведанный путь странствий. Здесь нельзя было верить другим, но Сяо хотел верить, что людидействительно способны измениться за такой короткий, как ему казалось, срок.