Девушка для Камина

— Я отказался. «Почему!» Похоже друзья Камина негодовали даже больше его самого. — Я не знаю. Она так внезапно предложила, что я запаниковал и… — Камин тяжело выдохнул. — Я сам не понимаю что со мной. Там у неё дома я будто что-то осознал. Утро началось с чашечки чая у порта. Сам Камин, оказывается, никогда не был именно в этой закусочной, хотя здесь подавали много холодных блюд с морепродуктами. — Осознал что? Камин отпил чай, чтобы занять свой рот и выиграть время для обдуманного ответа. Поставив чашку, он наконец сказал. — Мы живём в слишком разных мирах. Боюсь, что в будущем я попусту не буду ей соответствовать. — Так разбогатей, — предложил Син Цю. — Как будто это так просто. Син Цю приложил к подбородку ладонь. Недолго обдумывая сказанное, он вдруг осознал. — Слушай, Камин, — получив внимание он продолжил. — Ты ведь до этого никогда не думал о будущем. С чего это ты вдруг решил, что нужно начать сейчас? Ударив по столу рукой, Камин встал и ушёл не сказав ни слова. Друзья лишь проводили его взглядом в сторону кораблей. «Похоже я понимаю даже меньше чем они…» *** После того, как он признался в своих чувствах к Ке Цин, капитан львиного авангарда всегда чувствовал, что пытается обмануть кого-то. Он понимал, что Ке Цин красива, умна, богата и была просто лучшей во всём Ли Юэ. Другие должны были бы локти грызть от зависти. Почему говоря Ке Цин «Я люблю тебя» он не чувствовал ничего необычного? Будто в его чувства впрыснули яд. — А-а-ар-ргх! Что со мной?! Почему хоть это не может даться легко! Стена тёмного переулка получила удар. Не жалея рук, он колотил проклятую стену, будто это и была главная причина его проблем. — Так глупо! Нет даже виноватого, кому можно было бы врезать! Кладка уже начала покрываться красной влагой, а в костяшки рук парня начала отдавать тупая боль. Выбившись из сил, он упёрся в стену спиной и начал уже биться затылком. — Какой же идиотизм… *** «Он кричит. И бьёт в стену. Всё из-за меня?» Ху Тао не смела приблизиться ближе. Хоть Чун Юнь и пригласил её и Синь Янь позавтракать в этой закусочной, но она так и не подошла. Не подошла, потому что там будет Камин. — Эй. Я тебя повсюду ищу! Где эта закусочная? Ты уже нашла? Смуглая подруга вошла в тень, где сидела Ху Тао. Сидела, обняв колени, и перебирала камешки на полу. — Чего хандрим? Что случилось? — Ничего. Синь Янь пнула подругу. — Знаю я твоё «ничего», засранка! Улыбайся сколько влезет, а я-то вижу всё! — ногой она заставляла выбиться подругу в угол. — Я-то вижу, что ты, дура, после всех стараний взяла и сдалась! Я-то вижу, что этот недоумок теперь страдает из-за твоей ну просто космической тупости! Тем не менее пинки пусть и были громкими, но не более того. А на её слова Ху Тао всхлипнув лишь ответила тихо «сама тупая.» Лицо её было закрыто от глаз подруги, вжавшись в колени. Сделав вид, что защищается от её притворных пинков, она на самом деле опять искала предлог, чтобы спрятать слёзы. — Э. Ты когда это такой плаксой стала? Что? Обидно упускать единственный шанс, тупица? Обидно бросить всё на полпути, а тупица? Синь Янь села плюхнулась рядом и негромко прорычала. — Ух, я бы этого придурка так по голове огрела… — Не надо… — столкнув пальцем слезинку, Ху Тао широко улыбнулась. — У него и без тебя много болячек. А ещё я этого придурка люблю! *** «Шаг, шаг, шаг.» — Суаньни с пылающей яростью стремился вверх, рыча и извергая огонь, точно живой огненный лев. «Прыжок, обернуться, не упасть.» — Танцевать ушоу проще, чем думать. Главное не подставить товарища. «Длинный прыжок на сцену.» — Лев взмыл в воздух. В полёте, под его личиной, на миг блеснули злые глаза молодого парня. С громким хлопком он приземлился на сцену в последний удар барабанов. С окончанием представления расширившаяся публика аплодировала всё громче. Но чувство радости от успешного представления омрачали внутренние распри исполняющего. В публике он искал кого-то. Ту, которую видеть не желал бы, чтобы не жалеть о своих решениях. Ту, что позорно оставил ждать, как последний козёл, идиот и бабник. За занавесом он скинул с себя костюм и плюхнулся на пол. Камин будто был совсем не рад тому, что сделал. Или он злился на своего напарника. — Я чуть не упал. — Прости дружище, просто ты делал всё так… Агрессивно? — Хорошо, что всё прошло как надо. Не хватало ещё упасть прямо в зрительский зал… — Что с тобой, Камин? На что ты так зол? Напарник подсел ближе, предложив тыкву с водой. Её тут же выхватил Камин и начал жадно опустошать её. — Уф. Прости. Просто в последнее время сложно всё как-то. — Может возьмёшь перерыв, тогда? «Перерыв. А можно ли взять перерыв в отношениях?» *** — И всё же. Камин, после выступления собирал вещи, чтобы доставить посылку в Разлом. Не то чтобы ему были нужны деньги, но ему нужна была работа. Что угодно. — Та ночь. О чём же она говорила? В прошлую ночь их разделяла ширма. Сердце билось как бешеное, а мысли потоком горячей крови били в голову. Но потом она начала говорить про мечту. Мечту, где Ли Юэ будут управлять люди и всё в этом мире станет понятным. Мечта, где родители растят своих детей, не прося богов о мирном времени. О безопасном городе, где жизнь людей находится только в руках самих людей. Возможно, наступи такое время раньше, мама Камина была бы жива. Возможно ему бы не пришлось так долго мириться с отцом. Возможно она бы помогла ему разобраться в своих чувствах. Ке Цин говорила тогда без умолку, похоже где-то на половине начиная бредить во сне. Она говорила о том, что будущее наступит при ней и о том, чтобы оно наступило, ей нужно много работать. Она говорила о своих мечтах, таких далёких и малопонятных, для простого Камина. Она явно видела в своих мечтах и самого Камина, свободного от опасной работы. Чем дольше он слушал её хрипящий, сонный голос, тем меньше он видел себя в её мечтах. Он просто не мог представить себя, спокойно сидящим где-нибудь в богатом особняке. Не мог представить свою жизнь, лишённую приключений и самого вкуса жизни. В конце концов, она сказала, что раз уж у них с Ке Цин всё в серьёз, то она бы даже сняла с себя роль самой работящей пчелы Ли Юэ и начала бы просто наслаждаться спокойной жизнью. Спокойная жизнь. Камин так долго боролся за то, чтобы самому вершить свою судьбу и теперь, признавшись Ке Цин в любви, просто положил свою судьбу в её горящую мечту. Разумеется, сам Камин о чём-то конкретном не мечтал, а потому был не против помочь ей осуществить её мечту о светлом будущем для народа камня. — Действительно ли ради этого я сбежал из дома в тот день? Он всё шёл и шёл, пока дорога, вместе с его мыслями расстилалась перед его глазами. «Камин, я так рада, что ты тогда вошёл в кабинет. Рада, что ты вселил в меня эти чувства. Я, наверное, сейчас просто влюблённая дура, которая бредит. Но то, что я влюблённая в тебя дура — совсем не бред.» — Влюблённая в меня дура, да? Сколько не представляй в таком свете «госпожу Юй Хен», но, говоря эти слова, он представлял совершенно другую влюблённую в него дуру. Дуру, которую он слишком давно не видел. — Нужно будет с ней встретиться, если я успею в город к вечеру. *** Ветер выл в открытые окна особняка. Полнейший беспорядок и горы скомканных листовок у единственного стола, возле которого садилась владелица этого особняка. — Вечереет. Гулять что-ли пойти? Весь остальной дом, кроме маршрута Ху Тао со входа в постель и обратно, будто застыл во времени. Даже многолетний слой пыли томно дожидался, пока его уберут. Она понимала, что со смертью дедушки, как и этот дом, почти не изменилась. Внутри она так и осталась одинокой девушкой, чахнущей над своими стихами и прячущейся за глупой улыбкой. Словно капля, стекающая по струнам, она вышла из дома по единственному пути из него. Вечером стояла приятная прохлада. «Наверное она целует его, встретившись после работы.» Красивая улочка, приятные запахи и весёлые люди в выходной. Как она не замечала всего этого раньше? Теперь, когда у неё так много времени и снова так мало дел, она снова чувствовала, что готова упорхать далеко. «А Синь Янь, наверное, тоже гуляет с тем отморозком. Не буду её искать.» Главная улица с алхимиком, кузнецом и гильдией приключений. Когда герой Ли Юэ был в городе, он часто проходил по этой улице, вместе со своим крохотным компаньоном. Народный выбор тоже находится на этой улице и посетителей вечером там было очень много. «Сян Лин, должно быть, работает не покладая рук. Хорошо, что я закончила всю работу в бюро ещё вчера. Да и есть не особо хочется» Так она обнаружила себя на странно знакомой скамейке. Эта скамейка будто когда-то была местом самых ярких моментов её жизни. Даже и месяца не прошло, а это место уже смогло выжать слезу ностальгии. Слёзы тоже могут быть приятными, если бы их никто не видел… — Уф! Устал. Я подсяду. Ты же не против, Ху Тао? — скамейка проскрипела под ним. — А ещё я бы не отказался от массажа. Помассируешь мне плечи? Глаза точно обманывали её. Он ведь не должен был быть здесь. Он должен был гулять с другой, провожая её до дома. Он должен был сейчас держать другую, не её. — Эй. Ты будто призрака увидела, Ху. От него всё так же несло потом. Сейчас, смотря на это с трезвой головой, она точно понимала, что запах этот она терпеть долго не сможет. Но также именно этот запах она хотела бы сохранить для себя как его, если бы… — Нет. Зачем ты пришёл? Наигрался со своей Ке Цин, да? Думал, что можешь просто заставить меня ждать столько, сколько будет угодно и в один день как этот вернуться? Тихий голос сопровождала омрачённая обидой, горечью и осознанием улыбка. Издевательская улыбка, лицемерно глядящая на него сверху вниз. — Я уже вычеркнула тебя из своей жизни, Камин. Просто останься с ней. Живи и дай жить… — Про… — Не прощу! Никогда не прощу! Умри, вернись очищенным и умри снова — все равно не прощу! Ты разбил моё сердце, понял?! Умру, но не прощу! Сгинь с моих глаз! Уйди из моей жизни! Её крик прошёлся эхом по затихшей улице. Тишина. А по лицу вниз начала течь горячая обида. — А теперь: прости-и, я не должна была себя так вести. Что же я за человек такой страшный? ~ Она обернулась, хлопнув Камина по лицу подолом своей формы. — Прощай.