Elementary

Утро проходит не совсем так, как планировал Хёнджин. Он должен был пойти на бранч с Сынмином (потому что Сынмин продастся за бранчи), но Хёнджин проснулся, чувствуя головокружение и жар — оба явных признака того, что начинается течка. Хёнджин стонет от неприятных ощущений в животе, выкатывается с кровати, чтобы взять обезболивающее из ванной — и обнаружить, что их нет. Он скулит из-за возникшей проблемы. Он не сможет пережить эту течку без обезболивающих, но, вероятно, она не настигнет его еще пару часов… Поэтому он делает то, что должен. Он не утруждается попытками выглядеть полноценным членом общества: надевает толстовку двухдневной свежести, какие-то спортивные штаны и сандалии с носками, прежде чем, шаркая ногами, отправиться в круглосуточный магазин ниже по улице. Он молится, чтобы не встретить никого из своих знакомых, просматривая нужный отдел магазина. Не потому, что ему было стыдно быть пойманным за покупкой жаропонижающих, а потому, что никому не нужно видеть Хёнджина за пару часов до течки. И… он почти уверен, что его волосы похожи на птичье гнездо. — Мистер Хван! — пронзительный вопль отвлекает Хенджина от выбора между обезболивающими (брендовые или обычные, здесь что, есть разница???). Хёнджин оборачивается, его глаза расширяются при виде щенка, ростом не выше уровня своего живота, несущегося к нему на полной скорости. К счастью, щенку каким-то образом удается остановиться, прежде чем врезаться в Хёнджина. Пухлощекая яркая улыбка — это все, что нужно Хёнджину, чтобы улыбнуться щенку в ответ. — Джисон-а, — приветствует Хёнджин, это один из его учеников. Один из его любимых учеников, хотя учителям не положено заводить любимчиков. (И Хёнджин не делает этого, он очень справедливый, но он ничего не может поделать с тем, что некоторые из его учеников нравятся ему немного больше, чем другие). — Джисон-а, не бегай так, — раздается голос позади него. Хёнджин поворачивается и видит идущего к ним мужчину. — Папа! — Джисон визжит, оббегая Хёнджина, чтобы обнять ноги мужчины. — Смотри! Это мистер Хван! Хёнджин напрягается не только потому, что, черт возьми, он знакомится с родителями ученика в таком виде???, но еще и потому, что, черт возьми, этот мужчина определенно альфа, и от него чертовски хорошо пахнет. Хёнджин сглатывает, выпрямляясь и подсознательно приглаживая волосы. Он пытается подавить собственный запах, насколько это возможно. Хёнджин вежливо кланяется в знак приветствия: — Здравствуйте, приятно познакомиться. Вы отец Джисона? Мужчина смотрит на него с любопытством, Хёнджин не может не заметить, какой он потрясающий. Очаровательный разрез его острых, медовых глаз, идеальная форма носа, то, как мягко его волосы спадают на лоб… Хёнджин сдерживается, чтобы не дать своему рту раскрыться, и не дает профессиональной улыбке упасть (даже если в этот момент она немного натянутая). Пока он стоит там, его симптомы течки усиливаются, и теперь ноги кажутся ватными (он совершенно уверен, что это не из-за горячего отца Джисона… Наверное). Хёнджин просто хочет купить себе обезболивающее и убраться оттуда, чтобы подрочить в свое удовольствие, в удобной кровати. — Да, я отец Джисона, Ли Минхо. Приятно познакомиться, мистер Хван. Хёнджин не знает, что еще они должны сказать, и ему не терпится уйти, прежде чем он выставит себя еще большим дураком. Он начинает потеть и мысленно проклинает магазин за паршивый кондиционер. Не говоря уже о том, что опасно находиться на улице во время течки, если она накроет его в полную силу. Отец Джисона выглядит хорошим парнем, и Хёнджин не чувствует никаких угрожающих запахов, исходящих от него, но он не может рассчитывать, что каждый будет относиться к нему с уважением. — С Вами все в порядке? — интересуется отец Джисона, и Хёнджин действительно не может стоять и ждать, пока они поймут намек и уйдут. Он наклоняется и хватает с полки одно из обезболивающих — только для того, чтобы согнуться пополам, когда острая боль пронзает его живот. Хёнджин задыхается, изо всех сил держась за полку, костяшки пальцев белеют, в попытке пережить приступ боли. Он потерял контроль над своим запахом и уверен, что он распространяется в воздухе, как лесной пожар. — О нет, — раздается голос Минхо, гораздо ближе, чем раньше. Хёнджин почти готов оттолкнуть его (его омега не согласна, омега хочет его ближе). Он действительно не помогает. — Папа, что случилось с мистером Хваном? — любопытный голос Джисона прорезается сквозь боль, и Хёнджин втягивает столько воздуха, сколько может, прежде чем подкрадется очередной спазм. — Со мной все в порядке, Сонни. Я просто чувствую себя не очень хорошо сегодня, — практически хрипит Хёнджин. — Позвольте мне помочь Вам, — говорит Минхо, а Хёнджину хочется смеяться и плакать одновременно. Он действительно не уверен, как ему следует к этому относиться. Разумеется, он же не имеет в виду, что поможет Хёнджину, когда его сын здесь??? Оказывается, Минхо говорил об обезболивающих. — Вам действительно не обязательно… — Хёнджин пытается возразить, но Минхо уже выхватывает баночку из его рук, направляется к стойке и выуживает из кармана бумажник. — Это действительно не проблема, — говорит Минхо, поблагодарив кассира, прежде чем с беспокойством повернуться к Хёнджину. — Вы сможете добраться до дома? Хёнджин мог заплакать (и он винил в этом течку). Отец Джисона не имеет права быть таким добрым и обеспокоенным, когда они познакомились буквально пять минут назад. Омега Хёнджина пытается убедить его схватить этого альфу, пока есть возможность! В то время как остальная часть Хёнджина напоминает ему, что этот мужчина — отец твоего ученика! У него есть ребенок! И, возможно, пара! Хёнджин только мычит утвердительно, слегка улыбаясь. Его рука спрятана в кармане толстовки, прижатая к животу. Правда в том — он не уверен, что сможет вернуться в свою квартиру, но это отец его ученика, и он уже поставил себя в довольно неловкую ситуацию. — И все же… мне было бы лучше, если бы я помог Вам. Лишняя осторожность не помешает, — говорит Минхо с серьезным лицом. Хёнджину снова хочется смеяться и плакать. Минхо не тянется, чтобы прикоснуться к нему (слава богу), и в то же время Хёнджин неловко ковыляет рядом с ними, а Джисон бросает на него растерянные взгляды. Он не единственный. Хёнджин чувствует на себе взгляды других людей, но, возможно, они не приближаются к нему из-за того, что он идет с альфой и ребенком. Эмоции Хёнджина в горячке берут над ним верх, и он пускает слезу, благодарный, что отец Джисона зашел так далеко, что проводил его домой в его-то состоянии. Хёнджин ругает себя за неподготовленность, ему следовало просто остаться дома и пережить течку без обезболивающих. Что, если бы Минхо не было рядом с ним? Смог бы Хёнджин вернуться домой? Чонин убьет его, когда Хёнджин расскажет ему об этом. Если он расскажет об этом Чонину… — У Вас болит животик, мистер Хван? — спрашивает Джисон, и правда, это так мило, что он обеспокоен. Хёнджин бы понежничал с ним и успокоил бы его в любом другом случае, но разум Хёнджина начинает затуманиваться, и все, на чем он действительно может сосредоточиться — это боль, гремящая в животе. — Мхм, — Хёнджин судорожно кивает головой, — совсем немного, Сонни. — Нельзя есть слишком много сладостей за один раз, — серьезно причитает Джисон. — Так папа говорит мне, когда у меня болит животик. Хёнджину хочется улыбнуться милым советам Джисона, но именно тогда его пронзает особенно острый укол боли. Хёнджин издает: «Ох!», и почти падает вперед, но быстрая рука Минхо стремительно подхватывает его. Хёнджин с ужасом обнаруживает, что издал жалобный стон от простого прикосновения, запах альфы почти что накидывается на Хёнджина, и Хёнджин фактически течет, скользкая смазка выделяется и стекает по его штанам. — Черт, блять, — ругается Хёнджин, не в силах сдержаться в той поистине ужасной ситуации, в которой он оказался, даже ради Джисона. Боль в конце концов утихает, и его глаза расширяются, когда он понимает, что сказал. Он смотрит вниз и обнаруживает, что такие же широко раскрытые глаза Джисона смотрят на него с трепетом. — Мне очень жаль! — почти кричит Хёнджин, выдергивая руку из хватки Минхо, и игнорируя ошеломленное выражение лица мужчины (так же, как и внутреннюю плачущую омегу), когда Хёнджин почти вбегает в свою многоэтажку, сжимая мятый пакет с покупками в мертвой хватке. И только снова оказавшись в своей постели, и скинув с себя всю одежду, он наконец осознает что произошло. Хёнджин кричит от стыда в подушку, и течка наконец-то наступает в полную силу. Дрожь пробегает по его спине, волна жара накатывает на него, заставляя пот капать по линии роста волос, дорожки смазки стекают ручейками по обнаженным бедрам. Он не может поверить, что отец ученика увидел его таким. Он не может поверить, что выругался прямо перед своим учеником и его отцом. Он никогда больше не выйдет на улицу.