Чувства цвета киновари

Долго искать Сяо Дяо не пришлось: на момент, когда травница вышла из дома Дзинши и направилась к лавке чудес, девочка намертво прилипла к вольеру Хуан Дзюнь, силясь её погладить. Свинка, не больно жаловавшая незнакомцев, особенно тех, у которых в руках не было ничего вкусного, настороженно стояла аккурат по центру вольера, пока до неё пытался дотянуться пытливый ребёнок. – Постой тихонечко, и она сама к тебе подойдёт, – подсказала лекарка, дружелюбно улыбаясь. – Ладно, – сев по-турецки, Сяо Дяо было расположилось поудобнее, но, вспомнив о том, что ей одолжили хорошую одежду, живо подпрыгнула, принимаясь отряхивать полы одеяния, – Я не хотела! – Да ничего страшного, земля сухая, ты нигде не испачкалась, – по достоинству оценив бережное отношение к вещам, успокоила её травница, – Вот, смотри, действительно подошла. – О, и правда, – почувствовав прикосновение пятачка, Сяо Дяо присела на корточки, а затем почесала поросёнка по подбородку, – Она же домашнее животное, верно? Не для еды. – Как ты догадалась? – Да это несложно, по идее, во дворце есть места, где держат скотину, зачем бы вам иначе понадобилось делать для неё вольер прямо во дворе? – в тоне девочки не было самолюбования, скорее, она просто констатировала факт. – Это верно, – Маомао открыла лавку чудес, убираю табличку о том, что приём не ведётся. Надо сказать, сегодня посетителей почему-то не было. Вот и хорошо, объяснит кое-что молодой. – Ах, да. Работа, – оторвавшись от Хуан Цзюнь, девочка снова пригладила одежду. Было заметно, что ей непривычно носить что-то настолько дорогое, хотя это был не самый роскошный наряд из всех. Наверное, это было что-то из гардероба Дзинши, поскольку более походило на мальчишечий наряд, нежно-голубой, по краю отделанный цветами магнолии. Несмотря на загар и жгучие карие глаза, Сяо Дяо он неведомым образом шёл. Наверное, дело было в том, что природа её с самого рождения была двойственной. Грешным делом Маомао подумала о том, чтобы ещё раз полистать трактат Жёлтого императора, ведь там значились и редкие болезни, но совершенно иных свойств. Бесполезно: травница была более чем уверена, что таковых там не найти. Воистину, мир слишком велик, а заболевания разнообразны, так что, возможно, Сяо Дяо такая одна на всём белом свете. Если Байлу в её родной деревне чурались, словно ведьму, то здесь что? По сути, живое воплощение инь и ян, а с другой стороны, не мальчик, не девочка. Какие к ней требования предъявлять? Как ей говорить? Кому служить, чему учиться? Да, она считает себя девочкой, но детородные органы говорят иначе... Хотя, надо сказать, не противоречат друг другу. Будь это опухолью, должно быть, можно было иссечь, но опыт подсказывал Маомао, что лезть в эту область чревато. Да и кто она такая, чтобы вмешиваться в план небес? Хотя… Разве же люди такого никогда не делали? Взять хотя бы Дзинши и те шрамы, которые она периодически нащупывает самыми кончиками пальцев, когда они ласкают друг друга в темноте. Отвращение и гнев ненадолго поднялись в ней волной, а затем также резко опустились. Аж по спине холодок прошёл. Когда ты воспринимаешь нечто как должное, это одно, но когда это касается лично тебя, или ты видишь примеры того, что это неправильно, ситуация становится прямо противоположной. Вот сама же негодовала от того, что лекари-мужчины годами сидят на должностях, не делая ничего полезного, а она трудится не разгибая спины. И вот теперь жизнь словно показывала ей, что может быть и по-другому, так, как не видела вся Поднебесная. Её нельзя отдавать – мелькнуло в голове Маомао. Её нельзя отдавать ни в коем случае. Никому. Нужно было взять Сяо Дяо, заставить остаться. Там, снаружи, такого необычного ребёнка может ждать что угодно. Если не станет анатомической диковинкой, то, быть может, попадёт к какому-нибудь извращенцу, а там уже никто не поручится, что за судьба её ждёт. При этом Сяо Дяо могла умереть от голода и холода в любую близлежащую зиму, даже если она привыкла питаться чем-нибудь в лесу, одним умением собирать грибы да ягоды тут не обойдёшься. – Сестрица, так ты дашь мне что-нибудь или нет? – окликнула её Сяо Дяо, замерев на пороге, – А у тебя тут и правда лавка чудес. – Да, сейчас всё дам, заходи, не стесняйся, – Маомао попятилась с прохода, давая девочке пройти, – Можешь взять вон тот пестик и ступку из чёрного мрамора. – Тяжёлая, – гостья с любопытством взвесила предмет в руке, а затем, присмотрев удобное место, села на циновку, – Готова делать, что необходимо. – Вот, держи, – порывшись в ящичке, Маомао принесла ей мешочек, туго набитый гладкими коричневыми конусами размером с указательный палец, некоторые из которых были обломаны. – Это что, ракушки? – Сяо Дяо с любопытством понюхала один из стерженьков, – Пахнут солью. – Как ни странно, ты права. Отец говорил мне, что это маленькие раковины детёнышей морских чудищ, которые периодически выносит на берег. – И из этого делают лекарства? – девочка посмотрела тонкий осколок на просвет, но, не найдя ничего интересного, снова положила его в мешочек. – Перемолотые, эти раковины очень хороши для заживления ран. Промоешь царапину, засыплешь её таким порошком, укроешь чистой тканью – и можно сказать, заживление обеспечено. Местные чиновники очень часто режутся об бумагу, так что средство в ходу, но я не могу молоть его денно и нощно, словно лунный заяц, – пояснила Маомао, насыпая ей несколько в ступку и вручая практически пустую склянку, на дне которой виднелась едва заметная белая пыль от прошлой партии лекарства, – Сделай столько, сколько сможешь. – Да я всё перемелю, дай время, – рассчитав усилия, девочка со всей решимостью опустила пестик на стерженьки, и те с хрустом раскололись. Дальше дело пошло веселее, хотя и было видно, что физические усилия всё же требуются. Но надо же, какая упрямая, тяжело работать, а не жалуется. Как бы мозоли не натёрла. – Госпожа лекарка, добрый день, могу ли я войти?.. О, у вас помощница появилась! – постучалась в дверь очередная посетительница. – Ага, заходите-заходите, – надо сказать, появление третьего человека стало для Маомао своеобразным облегчением. Не то чтобы ей тяжело было находиться с девочкой наедине, просто после тишины в лавке отца хотелось какой-никакой, но практики в привычном ритме, – Чем могу помочь? – Да что-то в последнее время как не поем, начинаются боли в желудке, – решив, что на ребёнка можно не обращать никакого внимания, служанка села на отведённое место, пока Маомао принялась её осматривать, в частности, прощупывать пульс, – И все нормально идут работать, а я это... То пучит, то покалывает. – Встаньте-ка, – попросила её лекарка, и, ощупав живот, удовлетворительно кивнула, – Ничего страшного, должно быть, в последнее время понервничали или съели что-то не то, но сейчас всё хорошо. Пропишу Вам порошок из корня водяного проса, принимайте до еды, всё должно прийти в норму. Погодите, выпишу рецепт. – Такая старательная, – пока Маомао возилась с иероглифами, выводя их на бумаге, обратила внимание на усердно работающую Сяо Дяо пациентка, – Ваша ученица? – Пока не знаю, – улыбнулась ей Маомао, заметив, что девочка и сама покосилась на неё, скорее полувопросительно. Когда пациентка вышла, Сяо Дяо ненадолго отложила работу: – Почему она так сказала? – Вероятно, потому, что здесь не так много людей, которые могли бы просто отрабатывать еду, вот и интересуется. Дворец место очень практичное, знаешь ли. – Да, понимаю… – она задумалась, а затем резко выпалила, – Я тебе не нравлюсь, верно? – С чего ты это взяла? – Ну ты выглядишь так холодно, а я это... Мне показалось, ты меня презираешь. Точнее, я тебе интересна как медицинская диковинка, но не более того, – остаток фразы Сяо Дяо произнесла тише некуда, уткнувшись глазами в пол. – Я вовсе не презираю тебя, просто я сама по себе такая, довольно молчаливая и тихая, только если дело не касается работы. И да, я склонна очень долго думать, а ты появилась в нашей жизни довольно внезапно, – со всем терпением и тактом пояснила ей лекарка, – Если честно, ты мне даже по-своему нравишься. – Нравлюсь? Я? – на лице девочки появился лёгкий румянец. – Ну да, ведь ты не стесняешься говорить так, как ты думаешь, а если что-то идёт не так, обращаешь это в шутку. Я так не умею. Обычно, если я открываю рот, не подумав, мне потом достаётся. Ты бы знала, сколько раз я за это получала. – Так и я получаю, – она дёрнула плечом, намекая на синяки. – Это другое. Тебе... Не знаю, может, мне просто кажется, но вроде бы ты в состоянии подняться и идти дальше. Я бы, скорее всего, провела бы несколько дней в одиночестве, если бы что-то не получалось. Ты более пробивная. Что-то такое есть и в Дзинши, когда он может ходить и всем улыбаться, и при этом умудряться очень долго взаимодействовать с другими людьми, под конец дня не чувствуя себя разбитым. – Никогда не задумывалась об этом, – совершенно честно сказала Сяо Дяо, примериваясь к банке, чтобы ссыпать готовую порцию порошка, – А можно мне соломинку или вроде того? – Да, конечно, держи, – Маомао протянула ей сколотую с одного угла тростинку, которую сама использовала, засыпая очередную порцию лекарства на весы. В этот самый момент их снова прервали, на этот раз посетителем оказался один из евнухов. Ну всё, если один пришёл, следом и другие потянутся. – Отставить дёрганья, я Вашу голову не чесала, если бы не лазили руками, была бы маленькая язвочка, а не этот кошмар, – увещевала его Маомао, накладывая на горемычный участок мазь из платикарии. – Надо же, ещё и пахнет хорошо, – для приличия поойкав от промывания раны, наконец-то отвлёкся пациент. – Конечно же хорошо пахнет, его иногда во смеси для ванн кладут, – убедившись, что не намазала следом и волосы, Маомао как можно аккуратнее вернула головной убор на место, – Чесать запрещаю, но мазать нужно продолжить, пока не уйдёт зуд и ранка не затянется. Только прощупывать, пальцами не лазить, а лучше попросите кого-нибудь, чтобы смотрел, как заживает. И, – снова порывшись в ящичке, лекарка протянула ему порошок, – Вот, заваривайте как чай, у него сладковатый вкус. Но только не на ночь, а то он бодрит. – А что это было? – поинтересовалась Сяо Дяо, когда пациент вышел вон. – Что именно? – Чай, который не чай, – она нахмурилась, – Ума не приложу, как ты всё это отличаешь. – А, это, – Маомао улыбнулась, – Он называется кошачий бодяк. И да, соглашусь с тобой, когда всё это в порошке, отличий не так уж и много, разве что неявственный запах или цвет. Поэтому я всё подписываю. Но, поскольку большинство из всего этого приготавливала я сама, мне не составляет труда отличить упаковки даже в случае, если те просто белые. – То есть если я возьму и ткну вон туда, – палец девочки указал на нужный ящичек, и лекарка, сверившись, отодвинула его и достала один из пакетиков наугад, – Ты прямо расскажешь мне, что это такое? – А то как же, – Маомао тряхнула мешочком в воздухе, – Вот это, например, гирча. У её семян много применений. Лучше всего благодаря ей лечить гнойники и вскрывшиеся пузыри ожогов, но при желании можно ещё изготавливать и мази. – А вон там? – совершенно забыв о том, что она делает, Сяо Дяо перевела указующий перст в другую сторону. – Это корень марены, когда ты видишь красную ткань, скорее всего, окрашена она именно ею, тот красный, который ближе к бордовому. Отец учил меня, что эта трава сама рассказывает о том, чему служит: я даю её тем служанкам, у которых болезненные месячные. Она помогает восстановить цикл... Ой, наверное, ты об этом ещё не знаешь. – Нет, на самом деле, знаю, – она задумалась, – Не знаю только, будет ли у меня когда-то такое или нет. – Поверь мне, в этом состоянии мало приятного, – лишь покачала головой травница, – Можно подумать, это глупое тело не придумало ничего лучше, чтобы иначе оплакивать не состоявшуюся беременность. – И правда, – Сяо Дяо задумалась, а затем, снова спохватившись, принялась размалывать раковины дальше. – Слушай, – убедившись, что снаружи пока никого нет, Маомао присела на стул, – Ты уже думала о том, как будешь здесь жить? – Я знаю, что должна работать, – лицо её посерьёзнело. – А ты не хочешь? – Обычно люди не хотят, а не я. Особенно когда узнают меня поближе. – Это с какой стороны? – Со стороны паха, – не стало медлить девочка, на что Маомао лишь фыркнула: – Велика беда. До тех пор, пока ты работаешь руками, а не этим, думаю, всё у тебя получится. Но ты права, дабы с таким не разбираться, лучше пристроить тебя куда покомфортнее. – Не хочется это признавать, но поскольку Вы меня подобрали, я теперь в Ваших руках, куда определите, там и буду трудиться. – И сбегать не будешь? – Ночью я всё равно слазаю на крепостную стену, оценю этот ров, и если пойму, что безнадёжно, спокойно спущусь обратно. Полагаю, если я усвистаю и меня найдут, то эта голова расстанется с телом. – Ты совсем молода, а рассуждаешь как взрослая. – Просто рядом со мной большую часть моей жизни не было никаких взрослых, – тут же последовал ответ. Маомао задумалась над словами ребёнка, спрятав руки в рукава. Словно специально для неё пожаловал третий посетитель. – Сидите смирно, – приказав ему не моргать, Маомао ловко закапала тому в глаза отвар из корня паслёна, – Могу дать с собой, или можете заглянуть вечером, но процедуру придётся повторить. Если дам с собой, сможете сами закапать? – Дочка, у меня уже руки трясутся, – посетовал старой евнух, глядя на неё слезящимися глазами. – Ну ничего, ничего, дядюшка, – как можно ласковее произнесла Маомао, похлопывая его по плечу, – Лучше приходите, я закапаю Вам отвар снова. Старайтесь не чесать глаза, хорошо? – Спасибо тебе, дочка, и долгих и счастливых лет тебе в браке с нашим господином Дзинши, – крайне почтительно поклонился ей посетитель, выходя вон. – Быть может... – несмело начала Сяо Дяо, проверяя, осталось ли что-то в мешке, – Раз уж ты выходишь замуж, наверняка у тебя будет меньше времени на эту лавку... А я могла бы что-нибудь перемалывать, перемешивать, не знаю... Вроде бы не такая уж и сложная работа, если только ты не собираешься тестировать на мне яды. – А тебе самой такое интересно? – спросила травница. – Это сродни магии, и я бы действительно чему-то научилась, – она огляделась по сторонам, а затем робко улыбнулась. – Если так, и это правда твоё стремление, я не возражаю, но нам нужно будет согласовать это с Дзинши. – Скажи, старшая сестрица, – она перешла на шёпот, – Я знаю, что, наверное, это нагло, но я не могу удержаться. – Опять вопрос из разряда того, писают евнухи стоя или сидя? – стараясь не поменяться в лице, спросила её Маомао, и девочка буквально сдетонировала хохотом, живым и задорным, таким, как и положено ребёнку десяти лет, а не той вдумчивой маленькой женщине, которую она изображала из себя на протяжении всего времени пребывания в лавке чудес: – Нет-нет, ничего такого! Я просто меч у господина Дзинши приметила на стойке в гостиной. Он что же, умеет фехтовать? – Да, иногда они с Гаошунем тренируются. – Ух ты, а если я тут останусь, можно будет посмотреть? Если нельзя, я не настаиваю, знаю, что тут свои порядки! Просто мне всегда... – она снова покраснела, а затем вцепилась в собственные щиколотки, наверное, пытаясь удержать себя в руках, – Было интересно... И я так устала подглядывать то за мальчиками, то за девочками в надежде понять, во что они играют. А тут – видано ли дело, настоящее упражнение с мячом! – По правде сказать, – чуть понизив тон, склонилась над ней Маомао, – Он даже показывал мне пару приёмов. Карие глаза вознеслись на неё, оживлённо вспыхнули, а затем снова были отведены в сторону: – Оно и понятно, ведь скоро ты станешь его госпожой, можно было и таким побаловаться. – Он вообще-то хороший, если ты вдруг ещё не заметила. – Да заметила уже, – Сяо Дяо тяжело вздохнула, – В этом и проблема. Будьте вы последними подлецами, можно было бы сбежать от вас, да ещё и нос показать, мол, отработала и оставайтесь тут сами по себе, а теперь я прямо не могу. – А может, и не надо ничего мочь? Я считаю, что в служанки лучше принимать хотя бы лет с шестнадцати, а никак не с десяти. Тут я худо-бедно да чему-нибудь тебя научу, будешь мне помогать с пациентами, конечно, если тебя это не сильно пугает. Чёрные брови тут же нахмурились: – Вот ещё! Я смелая! – Не бахвалься раньше времени. А ну как попадётся нам больной с гнойником, который нужно будет вскрыть, сразу же и проверим, – Маомао хихикнула, но совершенно не издевательски, – В любом случае, я уверена, что Дзинши разрешит тебе остаться. И причина будет хорошая, мол, мне понадобилась подмога в лавке чудес, всё же поток посетителей большой... Да они издеваются! Ещё кто-то пришёл, подумать только. – Простите, госпожа лекарка… – пациента было не расслышать, и Маомао, только открыв его рот и увидев нагноившиеся гланды, вздохнула и тут же выдала ему порошок из дымянки: – Я напишу рецепт, но в целом от Вас потребуется отварить, остудить, а после полоскать горло трижды в день. Глотать не нужно. Пока травница возилась с пациентом, Сяо Дяо наблюдала за этой необычной взрослой со своего места, делая вид, что у неё ещё полно работы и на дне чёрной ступки осталось ещё очень много порошка, который нужно вытряхнуть в банку. Еда уже давно растеклась в ней самым настоящим блаженством, и девочка, словно волк, ждала ужина. Она плохо понимала, как и что с ней произошло, но от чего-то чувствовала, будто в коем веке это нечто хорошее. Жить при лекарской лавке? Чем не жизнь, её устроило бы и мытьё полов, а здесь, можно сказать, не такая уж и подвижная работа. Заодно и научится чему-нибудь. Надо же хоть как-то выживать. С другой стороны, редко те, кто попадал во дворец, выходили наружу, возможно, это тёплое место вполне могло бы стать её домом. Да и к её особенностям здесь отнеслись с пониманием. – Я закончила, – наконец поняв, что надо хоть как-то обозначить произошедшее, Сяо Дяо встала, протягивая лекаре банку. – Какая ты молодец, – абсолютно искренне похвалила её травница, возвращая новый запас на место. – Что ещё мне сделать? – Тебе нужно пройти вон туда, поставить ширму и как следует отоспаться, – сориентировала её Маомао. Глаза девочки даже расширились: – Что? Спать средь бела дня? – Не забывай о том, что твои синяки ещё не зажили, и ты ещё растёшь, а это значит, что тебе нужно восстанавливаться. Да и вообще, давно ли ты спала на хорошем матрасе, или перебивалась землёй да соломой? – Уже и не помню, каков матрас на ощупь, – неохотно призналась Сяо Дяо, почёсывая левую ногу пальцами правой. – Ну вот, – ловко перестелив грязную простыню на чистую, указала на нужное место Маомао, – Располагайся. После ужина тоже устроишься здесь. Здесь же и заночуешь. – А ты, выходит, спишь в доме? – Да... –Маомао помедлила, а затем тряхнула головой, – Теперь да. – Понятно, – лишь дёрнула худыми плечиками Сяо Дяо. И то верно: тот, кто привык жить под давлением стереотипов, редко отвечает тем же, встретив подобного человека. Зря девочка считала, что не нравилась травнице: в этот момент Маомао пусть и невольно, но почувствовала, что уже начинает привязываться к этому странному, но при этом чистосердечному ребёнку.