Чувства цвета киновари

Испытание нового устройства, по разумению Маомао, обязано было произойти в течение ближайшего месяца, но чтобы так скоро и так нестандартно… Воистину, у небесной канцелярии свои планы. – Негодная шишка совсем замучила, – кряхтела одна из посудомоек, пока Маомао разглядывала образование на сгибе её кисти размером с мышонка. – Раньше она была меньше, верно? – Да, а как ты узнала? – Пока гигрома не мешает, с ней, как правило, спокойно живут… Здесь больно? – Ай! Не надо так! – Прошу прощения, я лишь убедилась, что это именно она, – осторожно прихватив кожу, Маомао убедилась, что та свободно перемещается относительно опухоли. А вот от кости не оторвёшь. Точно гигрома, не жировик. Вариантов для лечения было два, от традиционного отец только что не вставал на дыбы. В Поднебесной гигромы давили, стремясь втиснуть негодную болячку обратно. Но тут тебе не грыжа, а то, от чего, как и от жировика, надлежит избавляться. И только теперь Маомао вдруг осознала, что её новое устройство можно использовать не только для того, чтобы впрыскивать что-то в тело, но и выкачивать оттуда. – Скажите, – в экспериментальном лечении следовало соблюдать не только осторожность, но и такт, – Если я предложу Вам менее болезненную процедуру, после которой шишка не появится, согласитесь ли Вы на это? – Ох, – завидев воплощённый в жизнь чертёж Хэпина, пациентка двинула губами, будто что-то пережёвывая, – Видимо, ничего не поделаешь. Хорошее лекарство горькое на вкус, верно? – Практически всегда, – вскипятив воду, Маомао обдала иглу кипятком. Сделала вид, что управлялась с этой штукой ещё когда и ходить-то не умела. Проткнула гигрому по направлению к пальцам пациентки, и, мягко потянув поршень, заметила, как содержимое опухоли, слегка розоватое, словно вытопленный прозрачный жир, потихоньку просачивается внутрь устройства. Ещё поддавить, аккуратно… Успех! – Никак не пойму, кудесница передо мной или ведьма, – крайне удивлённая, покачивала головой служанка, пока Маомао ловко накладывала на отныне свободную от шишки руку повязку, – Столько всего слышала об этой лавке, как и о тебе, и вот, теперь вижу своими глазами. Ты очень талантлива для своего возраста… А это правда, что ты можешь изготовить яд? – А зачем Вам яд? – словно бы невзначай вскинула брови Маомао. Пациентка аж закалялась: – М-м-мне? Совершенно низачем! Я лишь слухи хочу узнать! – Что ж, – завязав аккуратный узелок, Маомао взялась писать инструкцию по уходу за рукой, – Любое из моих лекарств при несоблюдении пропорций может стать ядом, когда слабым, а когда и очень сильным. Мне часто приходится иметь дело с ядовитыми травами и плодами, чтобы приспособить их на пользу пациентам. – Выходит, каждый лекарь – потенциальный отравитель? – Каждый человек потенциальный отравитель, – сказала как отрезала Маомао, – Вопрос лишь в том, что у человека внутри. Если внутри он гнилой, то может без раздумий причинить другому боль, а то и убить, неважно, своими руками или же при помощи яда. Мы вычищаем гниль знаниями и милосердием. Искореняем её. И впоследствии спасаем, а не кличем смерть к больным. Порядком введённая в ступор, пациентка только и могла, что покинуть лавку чудес с завидной поспешностью, а Маомао вышла наружу, едва закончила с чисткой изобретения, прошедшего полевые испытания в полном объёме. Вот и день почти пролетел. А кажется, всего-то и сделала, что с этой болячкой разобралась, да к Луанши сходила, дабы обработать след от волчьих зубов. Тот, казалось, уже и вовсе забыл о ранах: из-за них Гаошунь на всякий случай перевёл мула в стойло, где тот, пофыркивая, будто рассказывал кобыле о своих приключениях. Хуан Цзюнь, в который раз пытавшаяся перевернуть корыто в поисках неизвестно чего, обратила свой взор на хозяйку. – Ты бы знала, как тебе повезло, мелкая, – Маомао усмехнулась, упирая руку в бок, – Мало того, что я не приспособила тебя для изготовления сыворотки, так ещё и это устройство, которым бы я эту сыворотку собиралась вводить, пригодилось совершенно для других целей. Видимо, то, что Небо желает, то и положено делать. Поросёнок полувопросительно хрюкнул. Должно быть, ещё помнила тот случай, когда не разрешили играть в грязи. – О жизни болтаете? – краем глазом Маомао заметила, что к ним приближается Дзинши. Свинка поначалу ногами притопнула, затем, увидев в руке главного евнуха печенье, совершенно позабыла свои обиды, потрусив к нему для почёсывания. – Какое счастье, что она не злопамятная, – потрепав животину по жёсткому загривку, выпрямился главный евнух, – Ты идёшь ужинать? – Да, только что закончила. Спасибо Вам большое за Хэпина, без него у меня бы не было нового изобретения. Только что испытала. – Да ты что? Уже? – изумился главный евнух, – Прямо смогла ввести лекарство в рану? – Как ни странно, наоборот, выкачать, – Маомао даже затылок зачесала, – Так менее травматично, и наверняка заживёт гораздо быстрее. – Ты умница, – похвалил её Дзинши, – Мои часы приёма тоже закончились. А ещё мне принесли вот это, – порывшись в широком рукаве, он достал оттуда уже было позабытую лекаркой зеленоватую ткань с лисичками, – Твоё новое платье готово. Примеришь? Обычно Маомао открещивалась, мол, то руки грязные, то вспотела вся, возясь с травами или с пациентами, но на этот раз она не выглядела слишком умотанной, чтобы провернуть привычный финт. – Да, конечно, сейчас. Только, с вашего позволения, я не буду укладывать волосы. – Конечно, просто примеришь, и всё, если будет великовато, попрошу портниху укоротить. – Да я сама в состоянии, господин Дзинши, Вы же знаете, – раздалось в ответ из-за прикрытой двери. Главный евнух напряг слух, различая шорох снимаемой одежды. Если прикрыть глаза, можно представить, как именно она это делает, и как прохладные ткани ласкают руки и плечи, облекая девичий силуэт. Дожил, вы подумайте. А помнится, со смеху покатывался от рассказов чиновников, что один из них, влюблённый в публичную девку, ходил за ней по пятам, и когда та ушла справить нужду, в итоге написал ей полное страсти письмо про то, что звук её мочеиспускания был похож на журчание горного водопада. Нет, если он до такого дотянет, то уж лучше сразу на шёлковый шнурок и прощаться с этим миром. Оставалась буквально последняя надежда: день влюблённых Цисидзе, чествование встречи Пастуха и Ткачихи, и тогда… Интересно, раз стихи не признала, быть может, узнает образ знаменитой фразы «Я тебя люблю», заключённый в число 520? В принципе, можно написать цветными чернилами, в тон ей зелёными, а после завернуть какое-нибудь лакомство, получится даже мило. Нет, с Маомао мило не прокатывает. И деликатно не прокатывает. И вообще... Ничего не прокатывает. Хотя в последнее время, она, кажется, потеплела, но слишком уж медленно это продвигалось. – Готово. Всё пошито как раз по фигуре, нигде не нужно укорачивать, – Маомао вышла наружу, и главный евнух в который раз залюбовался её силуэтом. Девушка никогда не спрашивала его, но на самом деле Дзинши терпеть не мог тех пышногрудых барышень, которые обыкновенно обитали на территории дворца. Что в этом красивого? Эдак и корову, и козу можно считать красавицей только из-за того, что у неё свисает вымя. Маомао, пусть иной и назвал бы её журавлём среди кур, была сложена чудесно, ничего лишнего, ъоть она иногда и считала, что плоская, как доска, но нет, под одеждой наверняка… Да что же это за напасть такая, ну не при ней же мечтать! – Мне не идёт, что ли? – озадаченная его молчанием, приподняла бровь лекарка. – Что ты! Хоть сейчас можно покорять города и погубить государство! И лисички на подоле чудесно смотрятся. Тебе самой как? – Непозволительно дорого, но я привыкну. В конце концов, это не каждый день носить, только на какие-нибудь торжества. – Кстати о торжествах, – Дзинши даже вздохнул, – Похоже, госпожа Рифа довела до Императора радостную весть. Госпожа Риишу, узнав об этом, довела до него ещё одну радостную весть, так что, вполне возможно, что завтра я как сумасшедший буду с ног сбиваться, готовя гарем к августейшему визиту. Я очень надеюсь, что те обалдуи успеют отстирать треклятые простыни, пусть Императору и вряд ли будет до них дело. – Мероприятие в гареме? – озадаченно повторила следом за ним Маомао, – Почему там? Почему не во дворце одной из супруг? – Это что-то вроде... – главный евнух свёл пальцы домиком, – Показательной порки, только не такой, которая наказание, а... Урок, что ли. Представь только, как их разоденут, и сколько будет литься восторженных, но притом фальшивых речей. Мои подопечные же скучают, им заняться нечем, а тут раз – и снова две фаворитки. Боюсь, следующий месяц я буду их разнимать. Воистину: тот, кто силён, имеет волю, а тот, кто слаб – лишь желания… Ещё мне кажется, что это такая проверка на порочность меня самого. Не удивлюсь, если что-то случится. – Я и раньше замечала, что у Вас очень развита интуиция, – синие глаза вопросительно прищурились, – Пусть Вы о ней практически не говорите, но она есть. – Не будь у меня интуиции, боюсь, я бы не дослужился до такого чина, и дело не только во внешности, – Дзинши окончательно спрятал руки в рукава, задумываясь, – Подобные вести в гареме – всё равно что ядовитое варево, только и нужно, чтобы кто-нибудь сделал глоток, а уж эффект не заставил себя ждать. – Но… – Маомао усмехнулась, – Вам повезло, ведь у Вас в распоряжении есть отличный специалист по ядам. – И, к тому же, очень скромный. – О, скромности ей не занимать. Лицо Дзинши тронула тёплая улыбка, и девушка ответила ему тем же. Пусть солнце и клонилось к закату, холодный вечерний ветерок не смог добраться в слои дикого шёлка, согретого сердцем лекарки. – А хотите... – она вдруг запнулась, недоуменно моргая, – То есть... Я хотела ещё раз попробовать сварить этот треклятую кахву. На этот раз попробую меньше держать на жаровне, и дам немного отлежаться. – Да, конечно, чего только не сделаешь ради эксперимента, – пусть Дзинши и не особо понравился этот напиток, из её рук он мог принять и не такое, – Неси и пойдём. – «Пойдём»? – Маомао искренне удивилась, – А я хотела Вам пилюли из манцинеллы показать, да ещё и рассказать об эксперименте с этим самым прибором, который сделали по чертежу Хэпина. Дзинши не отрицал существование у себя интуиции, но в этот раз она его, похоже, подвела. – От чего же нет, давай посидим, в конце концов, у тебя уютно, – главный евнух искренне надеялся, что его слова звучат не как у слишком заинтересованного человека. Только теперь он понял, что каждый такой визит, когда они остаются один на один, и Маомао что-то ему рассказывает, заставляет нечто внутри него посверкивать, словно молнии летних гроз. Среди придворных дам такое общение считалось бы верхом неприличия, но вот тут был тот единственный раз, когда разница статусов оказалась полезна. Будь Маомао его невестой, им точно не разрешили бы посидеть вдвоём, какая-нибудь старая карга стерегла бы каждую их встречу, шумно дыша через нос. А так… А так, если подумать… О, небесный владыка. – Маомао, я никогда тебя не спрашивал, но... – эта мысль впервые пришла юноше в голову, а потому он даже не знал, как облечь её в слова, – Тебя не напрягает, что я захожу к тебе просто так? Иногда даже вечером, с выпивкой. – А что в этом такого? Днём вот я пользую пациентов, тоже оставаясь с ними наедине, да и Вы мой господин, как ни крути. – Просто… – сев на предложенное место, он ещё немного подумал, озвучивать это или нет, но затем всё же решился, – Твоя репутация... Всё же ты у нас девушка незамужняя. Мало ли кто что подумает. – А... – её брови коротенько скакнули вверх, но очень скоро опустились в обычное для них положение, – Не сочтите за дерзость, но разве же мужчины при дворце не для таких случаев сделаны евнухами, пусть мы оба и знаем, что это не гарантирует соблюдения прямо-таки всех приличий? При мысли о том, что они бы могли задержаться здесь в один из вечеров, творя такое, что ему и не снилось, в голове Дзинши возникла пустота почище той, что была в момент сотворения мира. – Кстати об этом, мой интерес чисто медицинский, – она села у жаровни, развязывая мешочек с кахвой, – А таких, как Хэпин, Вы встречали? – Я уж было испугался, что ты сейчас спросишь обо мне. – А скажете? – Ну знаешь ли, ты только что превзошла сама себя! – рявкнул он, только скорее не от обиды, а от жуткого смущения. – Простите мне мою дерзость, я не хотела, господин Дзинши. Но ведь я лекарь. – Понятия не имею, как работа определённых органов связана с лекарским делом! – На самом деле, знай я наверняка, пожалуй, могла бы понять, почему несмотря на операцию даже у того же Хэпина осталась настолько сильная тяга к женскому полу, что он даже решил жениться. – А что же он, только от этого женился, что ли? Или, раз мы евнухи, мы не можем любить? Маомао даже от жаровни отвлеклась, смотря на него во все глаза: – Я не то имела в виду. – Основы жизни не то же самое, что сердце. Нам точно также может хотеться проводить достаточно времени с каким-либо человеком, быть может, даже сидеть в обнимку и смотреть на звёзды, беседовать обо всём и ни о чём, да мало ли ещё чего! Ты всё сводишь к… – его пальцы нарисовали в воздухе прямоугольник, и Маомао пусть и не сразу, но поняла, что речь идёт о коробке. – Кстати, Вы так её и не принесли, – желая повернуть разговор в другое русло, с более чем серьёзным лицом произнесла травница. – А, точно. Сейчас, – он стремительно вскочил, выйдя вон. Вернулся аккурат к моменту, когда девушка уже разливала чёрный, словно тушь, напиток по чашкам. – Похоже, я опять пережарила. Там так тяжело поймать момент, никак не пойму, то ли когда они только начали потрескивать, то ли когда уже перестали. – Да нормально, бессонная ночь мне пригодится, завтра столько всего планировать, – подождав, пока частички перемолотых зёрен осядут на дно, Дзинши уже выверенным жестом зачеркнул себе немного соли, и, приправив таким образом содержимое кружки, сделал аккуратный глоток, – Никак не пойму, у меня глаза открываются от эффекта этого самого растения, или только от вкуса. – Мне кажется, и от одного, и от другого, – через силу допив это пойло, поморщилась девушка, качая головой, – Мне понадобится больше практики. – Понял. Подгоню тебе мешок. – Целый мешок я не выпью, так у меня желудок откажет. – Что ж, – главный евнух встал, на этот раз намереваясь идти ужинать, – Тогда зови меня, буду пробовать каждый твой эксперимент, и однажды с этим справимся. – Но зачем Вам это? – напрямую спросила Маомао. Он помедлил, затем улыбнулся: – Просто я так хочу. Достаточно ли тебе такого ответа? А теперь пошли уже ужинать, Шуй Лан будет снова ворчать, что всё остыло. Лекарка лишь кивнула, поражаясь что его ответам, что собственной реакции. На какое-то мгновение не захотелось выходить из лавки чудес, и дело было вовсе не в том, что в другом доме её ждало недовольное лицо старой служанки. И явно не в том, что провела пару дней отдельно от любимого уголка. А значит… Да, так и есть. Ей не хотелось выходить отсюда вместе с Дзинши, так и продолжая болтать обо всем и ни о чём, как он и говорил. И, быть может, намного позже, действительно вместе рассматривать серебряную реку, любуясь проклёвывающимися звёздами. В этот вечер Маомао окончательно поняла, что презрение, которое поначалу появилось у неё к этому человеку, напыщенному павлину, покинуло её сердце окончательно. И на смену презрению приходило нечто совершенно иное, путающее и при этом по-своему притягательное.