Чувства цвета киновари

Маомао уже давно усвоила одну простую истину: если дамы при дворе не знают, что делать, они просто меняют платье. Поскольку излюбленная одежда крайне отчётливо отдавала консервирующим раствором, девушка достала запасной комплект. Он отличался от привычного зелёного одеяния простолюдинки и был цвета азурита, испещрённый изогнутыми облачками, в чертах которых угадывались силуэты летучих мышей. Подарок от Шуй Лан, «на счастье». Няня и по совместительству главная служанка господина Дзинши была из тех людей, у которых не забалуешь. На самом деле Маомао было не привыкать, старуха, содержавшая «Медяный дом», тоже по характеру была далеко не сахарная, но одно дело, когда ты живёшь в отдалении, и совсем другое, когда для того, чтобы прийти к кому-то в гости, тебе достаточно просто пересечь двор. Пусть Шуй Лан и встретила её ласково, и даже была несказанно удивлена, заметив, что на Маомао не распространяются чары её драгоценного воспитанника, но всё же случались недомолвки. Травница была не против поработать, как-никак, именно за этим её изначально и выкрали во дворец, однако тут в позу становился уже Дзинши. Со времён появления лавки чудес – кажется, с этим названием придётся смириться – господин главный евнух стал пресекать всяческие попытки пожилой леди вовлечь более молодую, но всё же служанку в управление домом. – Шуй Лан, она травница, и ей нужно заниматься тем, что сообразно её стремлениям, – бывало, выговаривал ей Дзинши, думая, что Маомао его не слышит. – Вот я в её возрасте успевала всё, – принималась ворчать старая служанка, складывая руки на груди, – И вообще, я уже в возрасте, а сами знаете, здесь кроме меня и неё работать никто не в состоянии! Маомао, помнится, в ответ на это хотела было предложить прогонять господина Дзинши палками, а потом пускать вовнутрь специально обученных людей, которые бы убирались там в предельно сжатые сроки, но сочла нужным оставить эту мысль при себе. Всё же для Шуй Лан этот павлин оставался самым чудесным мальчиком на свете, а любовь слепа, особенно если она схожа с материнской. Порой Маомао казалось, что старая служанка ревнует её к своему воспитаннику, и эта одежда в качестве подарка воспринималась двояко: и «вижу, ты прижилась» и «найди себе уже кого-нибудь». Кстати об этом. Косичка растрепалась. Ох уж этот атрибут незамужних, мозолящий глаза всем кому не лень. Убеждаясь, что причёска симметрична, Маомао невольно вспомнила об одной из своих речей, которую она с лёгкой руки толкнула перед Дзинши. Вот так вот, раз – и монолог о детях. Действительно, самое то для евнуха. Надо было хоть добавить, что улица кишмя кишит беспризорными детьми, и можно набрать себе семью на любой вкус. Хотя… Он же не отреагировал, должно быть, и не думал об этом. Зачем ему? А вот её сейчас поедом есть начнут, не сегодня так завтра, восемнадцатая весна, а о браке ни с кем не условилась. Хочется верить, что господин Дзинши в один прекрасный момент не подберёт ей пару, чтобы… А чтобы что? Нежданные мысли даже отвлекли её от манцинеллы, опасно нежащейся в нескольких слоях ткани, не говоря уже о коробке. Протестировать бы прямо сейчас, но что-то подсказывало Маомао, что лекарка, прилежно выворачивающая нутро аккурат перед покоями одной из главных наложниц зрелище пусть и неожиданное, но не то чтобы приятное глазу. Ну вот. Снова думы о Дзинши. Сестрицы из «Медяного дома» не мешкая назвали бы это опасной ситуацией. Их клиентам полагалось быть несколько влюблёнными, но если страсть застилала глаза… Да о чём она вообще? Тут всё гораздо проще, вьётся вокруг, да и конец на этом. И хотелось бы Маомао верить, что главный евнух в восторге от её компании как человека, но едва ли. В конце концов, с основами жизни не вырезают сердце. Пришлось помотать головой, дабы вытрясти оттуда этот бред. Она инструмент, спору нет, хороший, но требует особого обращения только лишь потому, что тяжело заменить. Не везёт двору на лекарей, только и всего. А ум женщин порой действительно притягивает наряду с умением петь или танцевать. Плюс, нельзя забывать о том, что сам по себе Дзинши тот ещё баловень, и просто спит и видит, чтобы от него были в восторге каждый и каждая. Одна не поддаётся? Прельстила сложность задачи, только и всего. И всё же… Маомао негодующе прищурилась. Эта теория давала течи словно сплетённая из ивовой лозы корзина, в которую пробовали наливать воду, при этом надеясь, что жидкость каким-то чудом задержится внутри. Сосредотачиваться на собственных чувствах лекарка не привыкла, но рано или поздно это надлежало сделать. А то вот так затянешь, а он возьмёт – и признается. По венам тут же пробежала волна жара, да такой силы, что пришлось опереться на дверной косяк. Хуан Цзюнь покосилась на хозяйку с любопытством, даже прихрюкнула, словно спрашивая, в порядке ли Маомао. Вот ещё новости! Идиотка, идиотка! Это бестолковое тело, которое обязано быть инструментом познания мира, как оказалось, восторгается от самой идеи чьего-то признания! Глупый кусок мяса! – Ничего ещё не случилось, а ты тут раскатала не пойми какую драму, – заворчала сама на себя Маомао, наконец выходя вон из своего обиталища и решительным шагом прокладывая себе путь до дома Дзинши, откуда уже доносился соблазнительный запах угощений. Паровые булочки. А ещё вроде пахнет пирогом с бобами мунг. Обещали ещё гостинцы… Что за напасть, её слишком легко подкупить! Сесть за стол просто так было, увы, невозможно. – О, надела мой подарок, – прищуренные глаза Шуй Лан были такой себе обманкой, – Вот и славно. Помоги накрыть на стол. – Шуй Лан, я же просил, – негромко, но всё же проворчал Дзинши, входя в столовую. Маомао сразу увидела, что он чем-то озабочен, серьёзнее обычного. Даже с бумагами в руках не расстался. Только это вроде были не документы, а какое-то письмо, сбоку виднелось пятно сургуча. Не, лучше не соваться, только если сам допустит до этой тайны. – Всё в порядке, всё же я тоже буду есть вместе с вами, – быстро отозвалась травница, позвякивая тарелками. Наверняка для Шуй Лан это была ни дать ни взять победная мелодия. Молчание, исходившее от главного евнуха, было настолько угнетающим, что Маомао, едва сев за стол, принялась искать подходящую тему для разговора: – Я увидела на входе мешок земли. Решили разбить садик? – Земля? – он даже вздрогнул, видно, погрузившись в собственные мысли, – А, это для тебя. Я испросил садовника, что может стать подобием почвы Киренаики, и он дал мне это. Если нет горшка, лучшим вариантом будет сходить к нему, заодно извинишься за ободранные плюмерии. – Киренаика? – внутренне порадовавшись, что горшки у неё как раз имеются, Малмао с готовностью взялась за поиск смысла в словах главного евнуха, – Погодите. Для сильфия, что ли? – Я хотел купить тебе ещё, но выяснил, что растение истреблено. А у тебя есть семена, так что ты можешь попробовать его прорастить. – А. Вот как. Да, почему бы и не попробовать, в конце концов, здесь, в стенах дворца, мне едва ли пригодится противозачаточное. – Сяомао!! – мигом отреагировала Шуй Лан, но Дзинши поднял руку, мол, медицина есть медицина, и служанка негодующе затихла. – Сегодня во время закупок тканей для гарема Гаошунь заметил это, – главный евнух вытащил из-под стола обрез ткани, – Показал мне. Я счёл, что тебе могло бы понравиться. – Господин Дзинши, – едва коснувшись свёртка кончиками пальцев, Маомао замерла, – Это же дикий шёлк, мне не по статусу… – И всё же. Разверни, – наконец-то на его лице появилась хотя бы тень улыбки. Зная, что сопротивляться не имеет смысла, Маомао сделала, как он просил. И не смогла не улыбнуться в ответ: по краю зеленоватой ткани располагалась сценка из жизни диких зверей. Пятеро лисят, пушистых словно зрелые одуванчики, играли в догонялки в высокой траве. Как же разительно эти малыши отличались от лис, которых обычно изображали что на тканях, что на предметах интерьера, тощих, с хитрым мордами и хвостами, в которых животное могло завернуться в два слоя! – Только не говорите мне, что это не хотели покупать, – Маомао с искренним сочувствием погладила спинку нарисованного зверька. – Я тебе больше скажу: это положили в довесок. Подмастерье отошёл от канонов, и в наказание ткань изъяли и сунули в общую кипу даром. Маомао хотела было что-то сказать, но тут же поняла, что любое её возмущение потонет в своеобразной философии государства, так что лишь пожала плечами, мол, что сделано, то сделано. – Так ты берёшь? – поднялись на неё глаза цвета спелого винограда. – Да, большое спасибо, – отбив приличествующий случай поклон, Маомао бережно сложила обрез так, как он был ей подан. – Как будешь возвращаться от госпожи Рифы, зайди к портной, сними мерки, чтобы сразу пошили, а то знаю я тебя, положишь в угол и будешь до последнего жалеть. В конце концов, – взгляд его потеплел, – Вероятнее всего, ты будешь приглашена на свадьбу, как раз есть повод надеть. – И то верно. Ещё раз большое спасибо, господин Дзинши, – не успела девушка распрощаться с одним подарком, как на столе появился другой. – Это тоже тебе, только пожалуйста, не торопись выпивать всё, – увидев, как загорелись её глаза не то что от банки, а от её содержимого, усмехнулся главный евнух. Скорее всего, Маомао нравился алкоголь потому, что благодаря его парам девушка хотя бы ненадолго могла откинуть свою привычную серьёзность. – Что Вы, что Вы, – мигом забыв о еде, травница обошла посудину полукругом, разглядывая со всех сторон, – А змея… Могла и не спрашивать, сама прекрасно видела. В посудине покоился гремучник, а его специально раззявленная пасть сверкала двумя смертоносными клыками. Алкоголь с ядом, лучше и выдумать нельзя! – Это напиток с островов, и название ему хабосю, – пояснил Дзинши, отставляя посудину в сторонку, дабы не мешала обедать, – И змея неотъемлемый атрибут настоящего качества. – Где-то живут ценители, – мечтательно протянула девушка, уже представляя, как ощутит это: мимолётные уколы змеиного яда на языке. Конечно, гораздо слабее той отравы, которую она обычно тестирует, но всё равно. Пожалуй, вечером можно будет отведать чарочку-другую. – Когда часы приёма истекут, я хотела бы пригласить Вас попробовать, – несмело произнесла Маомао, пытаясь выловить его взгляд, который несмотря ни на что оставался каким-то печальным. Фиолетовые глаза поднялись на неё снова: – Спасибо, с удовольствием загляну. Только, возможно, я вернусь поздно, поскольку отчитываюсь о закупках перед Его Императорским Величеством. – Вы знаете, я долго не сплю. Главный евнух кивнул. Порой ему даже приходилось стучаться в дверь лавки чудес, дабы девушка не засиживалась до зари. Пусть она и посвятила свою жизнь науке, но всё же сон необходим. Да, конечно, слишком уж она привыкла то прислуживать, то бегать туда-сюда в попытке найти то траву, то корешок, и теперь у неё было собственное место, свободное для экспериментов, но всё равно. Пожалуй, это рвение успеть всё за предельно короткие сроки даже восхищало. – Всё такое вкусное, – преодолев природную молчаливость, даже принялась нахваливать блюда Маомао. Её порядком обескураживало, что они в каком-то смысле поменялись местами. Задумчивый господин Дзинши, тот самый сердцеед, который постоянно улыбается? Вот это да. Неужели опять проиграл битву с абаком? Аккурат перед возвращением Маомао во дворец Дзинши снял с должности своего счетовода, узнав, что тот крайне выгодно обсчитывает купцов, кладя энную сумму себе в карман. Нового на эту должность пока не нашлось, а сам главный евнух был не силён в математике. Гаошунь раздобыл ему абак, чтобы можно было считать не на бумаге, но дело продвигалось туго. То ли Дзинши постоянно на что-то отвлекался, то ли в принципе не был рождён со склонностью к естественным наукам, но Маомао, порой помогавшая прибираться в его кабинете, не раз и не два выбрасывала огромные пачки бумаги, испещрённые колонками цифр. Хотя нет, вряд ли его могло расстроить нечто эдакое. Всё же коррупция была привычной составляющей дел дворца. По всей видимости, причина крылась в письме. Ладно. Была ни была. – Если позволите, господин Дзинши, Вы мрачнее тучи, – несмотря на упреждающие слова, прозвучало всё равно грубо, но Маомао было не до экивоков, – Я могу чем-то Вам помочь? – Есть кое-что, вызывающее треволнения, но я ещё не выяснил вопрос полностью. Сегодня вечером расскажу, так оно или нет, а если мои мысли ошибочны, то и говорить будет не о чем, – он снова поднял голову от тарелки, будто только теперь увидел присутствие девушки в комнате, – Скажи, тебе понравились подарки? – Да, очень, большое спасибо, – поблагодарила Маомао и замолкла, ожидая чего-то привычного. Ну же, давай, расскажи, что кого-то там отравили, или ограбили, или собираются отравить, это же нормальный обмен, ну же! В который раз изобрази тигра, обходящего бамбуковую рощу, только пожалуйста, не сиди с таким лицом! Но нет. Глаза снова опустились к остаткам пирога, а Маомао бросила тревожный взгляд на Шуй Лан. Та лишь губы поджала, но не из-за чопорности, а скорее из-за растерянности. Вот так дела! Атмосфера такая, будто умер кто. Может, и правда?.. Но тогда бы господин Дзинши, как полагается, надел бы траур, хотя... Возможно, новость пришла только сейчас, и он так и не успел этого сделать. – Господин, – окончание обеда прервало появление Гаошуня, – Мы собираемся раздавать девушкам гарема ткани, Вы всегда присутствуете, пришёл спросить, будете ли и на этот раз. – Да, обязательно, – главный евнух встал из-за стола, и Маомао сделала то же самое, – По дороге подбросим травницу до дворца госпожи Рифы, хорошо? А пока нужно отнести ткань и выпивку в лавку чудес. – Да я бы сама... – начала была девушка, но строгий взгляд буквально придавил её к полу. Поди поспорь, может хотя бы в повозке удастся поговорить?.. – Удачи, держи меня в курсе, – когда настала её черед выходить, лишь кивнул девушке Дзинши. Добирались они в гробовом молчании, и каждый смотрел в своё окно. – Разумеется, и Вам поскорее управиться с делами, – отозвалась она, поправляя на плече матерчатую сумочку. В ней меня не было ничего такого, только базовые настойки да припарки, но выглядело очень по-целительски. – Госпожа Рифа ждёт, – встретила Маомао одна из служанок, – Идёмте за мной… Вы чем-то встревожены? – Нет... – травница помедлила, и сама осознавая возможность такого развития событий. По всему выходило, что она и в самом деле волновалась за своего господина и то странное молчание, которое окутало и его, и весь его дом.