Молния и птица

      Старая дверь с тихим скрипом открылась. Зери зазвенела ключами, копошась с замком.       — А я все думал, кому хватило наглости здесь поселиться.       Она удивленно подняла голову, стряхивая с плеч холодные капли дождя. У витража стоял Миркул, непривычный без своих алых одеяний, и задумчивый. Он вглядывался в цветное стекло, будто искал в нем ответы, лишь испачканные чернилами пальцы нервно то переплетались, то снова расплетались.       — А он считал, что тебе духу не хватит появиться здесь. — Зери невозмутимо сбросила вымокшую мантию прямо на пол к сапогам и подошла к витражу, щелкая пальцами и призывая крохотную алую молнию.       — Мне и не хватило. — Миркул снова потерялся взглядом в узорах витража. — Ровно пять лет прошло.       — Ты считаешь?       — А ты нет?       — Какой в этом смысл? — Зери неторопливо закурила. — Мертвые не возвращаются. Так стоит ли терзать лишний раз душу?       — Может, ты и права. — Он устало потер виски.       — Паршиво выглядишь, великий инквизитор. — Зери выпустила облачко дыма в приоткрытое окно. — Микаэль не станет заменять тебя, если сгоришь на работе.       — Знаю. — Он снова вздохнул, нахмурился, выдавая изнуренную бледность лица и глубокие тени под глазами. — Но я должен…       — Не помереть на работе. — Следующую порцию дыма Зери нагло выпустила ему в лицо. — Прекрати изображать святого мученика, Миркул! Ты не бог, ты всего лишь маг, который к тому же совсем себя не жалеет! Миркул с досадой отмахнулся от дыма. Его пальцы на миг вспыхнули солнечным золотом, и воздух мгновенно очистился.       — Вот смотрю на тебя, Птица, и сразу вижу, чья ты дочь и чья ученица, — досадливо пробормотал он.       — Кто еще, кроме меня, скажет тебе правду? — Она усмехнулась. — Дядюшка мог бы, но слишком уж занят. А больше у тебя никого и не осталось.       — Ну уж спасибо. — Миркул поморщился, развеивая очередную порцию дыма. — Кто только учил тебя тактичности? Ах да… никто.       — Это был сарказм? — Зери щелчком испепелила догорающий фильтр. — Да ты не безнадежен.       — Прости. — Миркул устало махнул рукой. — Я надеялся помучить себя воспоминаниями в одиночестве, сейчас же просто отнимаю твое время.       — Остынь, инквизитор. — Затрещали алые молнии. Старое кресло врезалось Миркулу под колени, вынуждая упасть в него. Мгновением позже рядом возник шахматный столик с двумя стопками и здоровенной мутной зеленой бутылкой с неопознанными нипонскими иероглифами заместо фигур. А еще через мгновение Зери уже с плеском разливала содержимое бутылки по стопкам, варварски восседая на подлокотнике кресла Миркула.       — Может, лучше вина? — Он с сомнением покосился на светлую жидкость, ярко пахнущую спиртом.       — Это лучшее сакэ, что я нашла! — Зери возмущенно взмахнула бутылкой. — Собиралась распить его в гордом одиночестве на могилке любимого учителя, но, так и быть, тебе оно сейчас нужнее.       — А говорила, что не считаешь. — Миркул опрокинул в себя содержимое стопки, на языке тут же загорчило. Миркул закашлялся. — Ты уверена, что оно лучшее?       — Нет. — Зери последовала его примеру, даже не поморщившись. — Но я взяла самое дорогое.       — Кто только учил тебя выбирать алкоголь?       — Пошути еще раз свою черную шутку.       — Хотя бы Рëдзо уж мог бы этим озаботиться. — Миркул меланхолично налил новую стопку. — Что-то такое явно входило в его таланты.       — Где-то между мастерством геноцида и любовника? — Зери деловито закинула ногу на ногу.       — Видит солнце, твои шутки стали еще отвратительнее. — Миркул поморщился. Зери довольно рассмеялась.       — Ты не пытаешься меня за них прирезать, значит не так уж они и плохи. — Она плотоядно усмехнулась. — Когда попаду в ад, обязательно пошучу их всех учителю. Там у него уже не будет возможности от меня избавиться. Миркул хотел было возразить, что нет никакого ада, а колесо перерождения давно уже повернулось, но промолчал. Птица и так знала все это не хуже него.       — За плохие шутки. — Он глухо чокнулся с ней стопками из паршивого стекла.       — За плохие шутки, — поддержала Зери, опрокидывая в себя новую порцию спиртового пойла. — Ох, кажется, я и правда не умею выбирать алкоголь.       — Мне стоило принести что-то приличное из своих запасов. — Миркул покрутил бутылку, с сомнением рассматривая полуистертые столбцы иероглифов.       — Разве церковники вообще пьют алкоголь? — Зери лениво откинулась на край спинки, покручивая в пальцах опустевшую стопку. — Или великому инквизитору правила не писаны?       — Иногда попадаются такие дела, после которых остается только напиться. — Миркул потемнел, вновь потеряв едва зародившееся приподнятое настроение. — Но до беспамятства последний раз я напивался пять лет назад.       — Ровно пять лет было неделю назад. — Зери вдруг замерла, задумчиво пуская алые молнии по пальцам. — И нет, я не считаю. Просто не могу забыть, как бы не старалась. Миркул молча наполнил стопки.       — Мы как-то с отцом на спор пили на скорость, — она тихо засмеялась. — Знаешь, это что-то из экспериментов «а что если», когда тебе нужен второй такой же отбитый идиот, чтобы решиться.       — И в чем заключался эксперимент? — Миркул с сомнением покосился на свою собеседницу.       — Кажется, мы пили шоты с какими-то подпольными настойками от мамы Эльвы «по традиционному рецепту». Под магическим ускорением, кто больше успеет за минуту. — Зери с сожалением вздохнула. — Отец выиграл, обошел меня на какой-то жалкий один шот.       — Оно того стоило?       — Не помню. — Зери виновато потерла переносицу. — Я вырубилась как раз на этом шоте. Помню только, как Мира на следующий день ругалась.       — Какое варварство. — Он покачал головой.       — Ах, это варварство! — Зери насмешливо фыркнула. — Сколько раз ты чуть не сломал этот шахматный стол своей святой и невинной задницей?       Миркул открыл было рот, но тут же снова закрыл, заливаясь краской под восторженный смех Птицы, похожий на клекот одичалой чайки. Под громкий стрекот молний она мгновенно переместилась с подлокотника на стол, сдвинув в сторону бутылку и уперевшись босыми ногами в мягкое сиденье по обе стороны от Миркула.       — Как же я люблю, когда все те шизанутые предположения о моем мастере оказываются правдой, — протянула она, смакуя каждое слово. — Кара за проигранную партию?       — Обвинить бы тебя в ереси. — Миркул быстро совладал с собой, отвел взгляд, стараясь не встречаться с пробирающим до неясной дрожи взглядом янтарных глаз.       — Найди тогда смертника, что рискнет связаться со мной. — Она лениво прищурилась, не скрывая нахальной улыбки.       — Кажется, один уже бегает за тобой хвостом. — Миркул вернул улыбку.       — Новый Седьмой. — Зери пожала плечами. — Милый мальчик. У меня от него мурашки по коже. Я все еще уверена, что ко мне его приставили в воспитательных целях. Меня воспитательных.       — И работает? — Миркул живо заинтересовался.       — Как думаешь, работает ли, если сейчас я напиваюсь в компании великого инквизитора, поминая своего террориста-учителя? — Зериколь иронично вскинула бровь. — Я думаю, нет.       — О мертвых либо хорошо, либо…       — Либо никак. — Зери закатила глаза. — Много ли хорошего ты можешь рассказать о Хаттори Рëдзо?       — Достаточно. — Миркул потянулся за быстро пустеющей бутылкой. — Я знал его еще в то время, когда он не был ни убийцей, ни мстителем.       — Не знал, если говоришь так. — Зери перехватила бутылку. — И если не видел кладбище на границе.       — Значит я был наивен. — Он откинулся на спинку кресла. — Но тогда весь мир вокруг казался куда светлей.       — И моря были чище, и люди добрее, и Рëдзо милым щеночком. — Она хрипло рассмеялась, снова наполняя рюмки из полуопустевшей бутылки. — Утопи свое прошлое, пока оно не вскрыло тебе душу. Ты, может, тот еще мазохист, но зачем уж так то?       — Может я хочу, чтобы мне вскрыли душу. — И рюмки снова наполнились. — Что плохого в воспоминаниях о времени, когда я был счастлив? — Миркул горько улыбнулся. — Я променял свое счастье на счастье других. Я не жалею, но, ты не представляешь, как же порой мне от этого плохо. Хоть вой и лезь на стену. Да только и вся моя власть и тогда, и сейчас, оказалась бессмысленна, когда я хотел лишь удержать рядом одного единственного человека. Зери склонила голову на бок, точно синица, рассматривающая любопытную добычу.       — Как вы считали шаги от твоей башни до площади? Он чуть удивленно поднял брови, но даже тени непонимания не мелькнуло в усталых голубых глазах.       — Сто четырнадцать шагов. — Он опустил голову, утопив взгляд в пустой рюмке. — Я так часто ждал его к вечеру, что едва замечал его магию, бросался к окну, смотрел, как он идет ко мне через всю площадь, считал его шаги и просто ждал. Следующие две рюмки они выпили молча.       — Эй, Птица, выпьешь со мной на брудершафт? — Миркул улыбнулся ей с хмельной тоской в глазах. Зери неторопливо разлила сакэ, что так славно бил в голову и душу. Соскользнула ему на колени, тихо мурлыча одну из своих странных жутковатых песенок:       — Кто-то плачет, что-то хочет       Но ни с кем не говори       Не пугайся этой ночи       Просто жди меня внутри.       Алкоголь стал безвкусен, поцелуй отдавал терпкой горечью. Она целовала его с нежностью, которой ему так не хватало, с тихой, но властной страстью, забирая себе все заржавевшие в чистой душе гвозди тоски и одиночества. Она обнимала его плечи, ластилась, точно бродячая кошка. Великий инквизитор слишком устал, чтобы думать, слишком был пьян, чтобы держать в узде все глупые порывы. Зери любила носить мужские черные рубашки. Миркул любил расстегивать на них пуговицы.       Старый шахматный стол снова качнулся под двойным весом, но устоял, как и пять, и десять с лишним лет назад. Пустая бутылка со звоном разбилась, торопливо сброшенная и не замеченная всесильными магами, поглощенными собой и своим прошлым. И поцелуи превращались в укусы, разгоняли жаром застоялую кровь, опаляли заледенелые души.       — Если хочешь, можем поменяться. — Зери хищно ухватила его за подбородок, ненавязчиво проводя большим пальцем по влажным губам. Миркул вздрогнул. Слишком знакомый жест, слишком его… Зери прекрасно знала, что не ее Миркул сейчас увидел перед собой.       — Может, в другой раз. — Он все же совладал с собой, заскользил ладонями по ее обнаженным бедрам. — Я не забыться пытаюсь и не вспомнить.       — Как знаешь, Солнышко. — Она улыбнулась шальной и развязной улыбкой. Алые молнии пробежали от плеч до самых ступней, лишь подчеркивая экзотическую красоту своей хозяйки.       Миркул улыбнулся в ответ свободно и пьяно, потянулся к ней, целуя потемневшие от поцелуев губы.       Прошлое не исчезнет, останется навсегда старыми шрамами, но пусть хотя бы сегодня они перестанут так ныть.