«--•--»
Цзян Чэн ненавидел ливни и грозы. Терпеть не мог ощущение капающего с неба дождя, застилающего взор, вспышки молний, что тут и там мелькают, сопровождаемые частыми раскатами грома. В такие моменты хотелось закрыться в своей комнате в Пристани Лотоса, желательно с Вэй Усянем под боком и с несколькими кувшинами вина на двоих. Но Вэй Ина рядом нет, в резиденцию ему путь закрыт, а сам он превратился в презираемого всеми тёмного заклинателя, что покрывает убийц. Сколько ни тверди людям правды, они склонны верить только в то, во что хотят верить. В то, во что верить удобнее. Им плевать на невиновность Вэней, плевать, что они были обыкновенными целителями, не отнявшими ни одной жизни. Вэнь Нин после присоединения к ордену Юньмэн Цзян вообще воевал против Цишань Вэнь, рискуя собственной жизнью, а Вэнь Цин беспрестанно лечила всех раненых, не отходя от их коек сутками. Но какое кому дело, правда? Цзян Чэн злился. Эта злоба окутала его целиком, порождая немыслимую ярость. Если они хоть как-то пострадали, он и камня на камне не оставит. Ланьлин Цзинь ответит за все свои преступления, и плевать, чего ему это будет стоить. Ваньинь добрался до тропы Цюнци, решительно направляясь в ту сторону, откуда слышались голоса. Сырые ветки с силой хлестали по лицу, а ноги увязли в грязи, затрудняя движение. — Где мой брат?! Где А-Нин? Что вы с ним сделали? Надрывный крик Вэнь Цин заставил Цзян Чэна замереть на месте, а после вновь встать на меч, чтобы больше не терять время. Он оказался около горного ущелья, перед которым располагались временно выстроенные бараки для военнопленных. Рядом с ними бродил одинокий сгорбленный силуэт, по которому тут же узнавалась бабушка Вэнь, что держала тяжёлый флаг с изображением кланового узора ордена Ланьлин Цзинь. Несколько мужчин находились чуть дальше, и именно на них кричала Вэнь Цин, едва не впадая в истерику. Тропа Цюнци ранее принадлежала павшему и ныне всеми ненавистному ордену Цишань Вэнь, теперь же её прибрал к рукам орден Ланьлин Цзинь, по всей видимости, желая полностью реконструировать тропу. Избавиться от нынешних изображений на камнях, воспевающих подвиги великого Вэнь Мао — основателя ордена Цишань Вэнь — и заменить на новые. Военнопленные превратились в бесплатную рабочую силу, многие считали, что таким образом они искупят свои грехи, что, несомненно, было всего лишь красивыми словами под жесткой подоплёкой. Заметив приближающегося к ним Цзян Чэна, лица надзирателей из скучающих сменились на испуганные. — Глава Цзян, какая честь! — с почтением и лёгким страхом поклонился один из них. — Чем я могу помочь? — Цзян Чэн! Вэнь Цин кинулась к Ваньиню, и тот смог наяву узреть истинное отношение к военнопленным в этом треклятом месте. Складывалось впечатление, будто их даже за людей не считали. Целительница сильно хромала, а по всему телу виднелись кровоподтёки. Сердце Цзян Чэна сжалось от вины и сочувствия. Если бы он только мог всё изменить… — А-Нин пропал, я его не видела уже два дня, — по лицу девушки лились слезы, размазывая грязь и кровь в неприятное месиво. Он коротко кивнул, тут же обращаясь к надзирателям, что с удивлением смотрели на то, как какая-то девица так фамильярно обращается к одному из великих заклинателей. — Где он? — холодно спросил Цзян Чэн, вопросительно вскинув бровь. Адепты ордена Ланьлин Цзинь хмуро переглянулись, не до конца понимая, какие отношения их связывают. Цзысюнь недавно привёл остатки Вэней, приказав обращаться с ними чуть лучше, чем со свиньями. Это единственное, о чём они знали. — Глава Цзян, я не совсем понимаю… Взгляд Ваньиня сверкнул каким-то тёмным, замораживающим до костей ледяным холодом, от которого непроизвольно хотелось закрыться и убежать. — Где юноша, о котором спрашивала вас дева Вэнь? — повторил Цзян Чэн, теряя всякое терпение. Один из надзирателей гулко сглотнул, запричитав: — Орден Ланьлин Цзинь и Юньмэн Цзян в хороших отношениях, вам не стоит… — Смеешь угрожать мне? — несколько удивлённо произнёс Цзян Чэн. Говоривший недавно мужчина тут же затрясся, отрицательно мотая головой. — Что вы? Как я посмею? И в мыслях не было, помилуйте, глава Цзян! Цзян Ваньинь достал свою цитру, и все присутствующие, кроме самой Вэнь Цин, немедля отступили назад. Даже остальные военнопленные, словно почувствовав исходящую от этого человека в чёрных одеждах угрозу, отошли чуть дальше. — Это ведь призрачная цитра Шэнси! — воскликнул кто-то вдалеке. По толпе пронеслись встревоженные шёпотки. — Вы можете ответить по-хорошему, и я просто уйду с моими людьми, которых у меня нагло забрал ваш поганый орден. А можете попытаться выступить против, и тогда вас ждёт смерть. Улыбка на его прекрасном лице выглядела инородно и искусственно, словно неумелый художник решил испортить великолепную картину своим безвкусным штрихом. Надзиратели сражаться с Цзян Чэном, практически в одиночку истребившим орден Цишань Вэнь, желания не имели. Поэтому тут же принялись выкручиваться, как только могли. — Глава Цзян, конечно, мы вам ответим, но Вэнь Нин и правда уже давно пропал. Может, сбежал, пока никто не видел? — заискивающе промямлил адепт. Цзян Ваньинь посмотрел на него так свирепо, что тот не осмелился говорить дальше и просто прикусил собственный язык. — Хочешь сказать, что мой лучший боец оставил в плену своих родственников, не забрав даже ребёнка, а сам мог трусливо сбежать? Вэнь Цин, стоящая за его спиной, всхлипнула, утыкаясь лицом в грязный рукав надетого на неё тряпья. — Не пытайтесь меня обвести вокруг пальца, и хватит глупых разговоров. Цзян Чэн плавным движением руки провёл по струнам. Рёв восставших мертвецов отражался от каменных стен, отчего создавалось громкое эхо. Звук был столь устрашающим и пропитанным истинной злобой, что люди начали в панике разбегаться. — Убейте своих убийц, — тихо шепнул Цзян Чэн, отдавая приказ. Несколько десятков мертвецов вступили в схватку с адептами ордена Ланьлин Цзинь. Из-за сильного ливня видимость снизилась, поэтому заклинателям пришлось отбиваться практически вслепую. Раскаты грома перебивали лязганье мечей, предсмертные крики и злобный рёв восставших мертвецов, которым дали шанс отплатить за отнятые у них жизни. — А-Нин! Вэнь Цин пыталась пробраться к одному из лютых мертвецов, лишь благодаря удаче не попадая под руку другим сражавшимся. Цзян Чэн обернулся на её голос, проследив за тем, куда она бежала. Юноша с искажённым от ярости лицом неистово терзал одного из адептов Ланьлин Цзинь, раздирая его грудную клетку до костей. Земля окрасилась в кроваво-красный цвет, а сам заклинатель почти мгновенно погиб от рук мертвеца, так и не дождавшись подмоги. — А-Нин, это я, ты слышишь меня? Вэнь Цин подошла к младшему брату со спины, надеясь на то, что сможет до него достучаться. Но когда он посмотрел на неё, девушка в ужасе отшатнулась и попятилась назад, споткнувшись об лежащий под ногами камень. Целительница широко раскрыла глаза, глядя на то, как Вэнь Нин с безумной ненавистью двигается в её сторону, готовясь напасть в любой момент. Цзян Чэн появился так неожиданно, что лютый мертвец на мгновение затормозил. Алые глаза сверкали в ночи, а иссиня-чёрные волосы цвета вороного крыла прилипли к бледному лицу, на котором было сложно прочитать хоть какие-то эмоции. — Стой. Ровный, строгий приказ Ваньиня достиг слуха Вэнь Нин. Шаг его замедлился, а его сознание будто на секунду прояснилось. Вэнь Цин радостно улыбнулась, воскликнув: — А-Нин! Лишённые радужки глаза, полностью белые с вкраплениями капилляров, воззрились на неё с таким гневом, что девушка тут же замолчала, глотая солёные слёзы. Мертвец побежал в её сторону, игнорируя приказ Цзян Чэна, с громким рёвом направляясь к родной сестре, что закрыла лицо от страха, сотрясаясь в рыданиях. Отрывистые ноты цитры превращались в такую же грубую мелодию, лишённую былого спокойствия. — Остановись! Снова приказал Ваньинь, тут же налепив на спину Вэнь Нина один из сдерживающих талисманов. Лютый мертвец затормозил, глаза его закрылись, а сам он свалился навзничь, больше не смея никого тревожить. — Вставай, Вэнь Цин. Цзян Чэн подал ей руку, чтобы она на неё оперлась. Девушка с благодарностью приняла помощь бывшего главы, с невысказанной болью глядя на погибшего брата. — Ты спасёшь его? — целительница схватила Ваньиня за рукав, с безумием и отчаянием хватаясь за последнюю имеющуюся возможность. — Глава Цзян, спаси его, он ведь так верно тебе служил! Мы отступились от своего ордена, поверили тебе, в итоге А-Нин погиб! — девушка кричала, тряся Цзян Чэна за руки. Цзян Чэн молча отвёл взгляд в сторону, не решаясь ничего ответить. Внутри него была кромешная пустота, наполненная сожалениями и горем. Он никогда раньше не пытался вернуть разум лютому мертвецу, а обещать невыполнимое не в его характере. — Цзян Чэн, не ты ли самый великий тёмный заклинатель? Я умоляю тебя, — добавила она тихо, севшим от крика голосом, — умоляю, попробуй его спасти. Ваньинь смотрел на самую искусную целительницу всех времён, что при их первой встрече казалась непоколебимой и суровой. Не способной пролить ни слезинки. Сейчас же от той самой девушки осталась лишь оболочка. Она захлёбывалась в истерике, рыдая над трупом брата. Молила о помощи, совершенно позабыв о гордости и чувстве собственного достоинства. Когда речь идёт о жизни наших ближних, люди готовы переступить через свои принципы, невзирая на последствия. — Я сделаю всё, что в моих силах, — поджав губы, сказал Цзян Чэн. — Я привезу повозку, а ты приведи остальных. Нам здесь больше нечего делать. Вэнь Цин засияла, несколько раз утвердительно кивнув, и пошла за своей семьёй.«--•--»
— Гэгэ, а куда мы поедем? Круглые чёрные глаза ребёнка вопросительно уставились на Цзян Чэна, отчего он слегка улыбнулся, потрепав мальчишку по голове. — В одно безопасное место, где нас никто не тронет, — ответил Ваньинь, не обращая внимания на мрачную целительницу, что сидела рядом. — Мы едем домой? — радостно воскликнул А-Юань, хлопнув в ладоши. Естественно, под словом «дом» малыш подразумевал Пристань Лотоса. Что-то внутри болезненно сжалось от одной мысли о том, что их пункт назначения разительно отличается от желаемого. — Теперь у нас будет новый дом, — уверенно проговорил Цзян Чэн, игнорируя фырканье Вэнь Цин. Они уже обсудили, что некоторое время поживут на горе Луаньцзан, где бывший глава провёл несколько месяцев. Там вполне неплохо можно обустроиться, а мертвецов превратить в охранников, которые будут сторожить вход и предотвращать появление случайно заблудших путников. В конце концов, выбора так и так особо не осталось. — Глава Цзян… прошу прощения, бывший глава Цзян настолько глуп, чтобы бросить ради нас свой орден и прослыть преступником, — не сдержавшись, ядовито процедила девушка. — Что нам какая-то проклятая гора с тёмной энергией, всего лишь мелочи, правда? Об этом они уже тоже поговорили, и Вэнь Цин несколько часов уговаривала Цзян Чэна не глупить и вернуться в Пристань Лотоса. На её слова Ваньинь парировал тем, что перебил почти всех адептов Ланьлин Цзинь, исполнявших роль надзирателей на тропе Цюнци, а уж за это его точно по головке не погладят. Если не заточат в темницу, то точно снимут с поста главы, значит, смысла в возвращении не было. — А Сянь-гэгэ тоже будет в нашем новом доме? — с воодушевлением спросил Вэнь Юань, сжав свои маленькие ручки в кулачки. Дети по своей природе незлопамятны, а в столь раннем возрасте сознание старается вытеснить из воспоминаний все негативные моменты. Поэтому, как только А-Юань вместе со своими близкими покинул то ужасное место, да ещё и с помощью Цзян Чэна, ребёнок жутко обрадовался и с нетерпением ждал, когда же они окажутся на новом месте. Цзян Чэн от его вопроса опечалился ещё больше, нежели от язвительных комментариев Вэнь Цин. Они с Вэй Ином столько лет были неразлучны, а последние месяцы сблизили их ещё больше, так что теперь он совсем не представлял себя без его глупых шуток и непрекращающегося потока слов. На душе как-то резко опустело, и Ваньинь пропустил внимательный взгляд целительницы, будто видящий насквозь все его переживания и страхи. — Не знаю, А-Юань. Поспи немного, ладно? Я разбужу, когда мы доедем. Мальчик кивнул, тут же сонно зевнув, и улёгся на колени Цзян Чэна, закрывая свои сверкающие в ночи глаза. Его мерное дыхание успокаивало, а безмятежный вид вызывал какое-то тёплое чувство в груди. — Вы не обязаны столько ради нас делать, — сказала бабушка Вэнь Юаня своим старческим, но полным благодарности голосом. — Не стоило от всего отказываться из-за кучки немощных стариков. Заберите А-Юаня и идите с миром, а мы уже сами как-нибудь выкарабкаемся. — Я сделал свой выбор, не нужно меня переубеждать. К тому же идти вам некуда, как и мне. Теперь в заклинательском мире нет места для каждого из нас. Поэтому, надеюсь, вы будете не против моей компании. Бабушка Вэнь печально улыбнулась, покачав головой. — Спасибо вам, глава Цзян. — Я больше не глава, — отозвался Ваньинь, опустив отрешённый взгляд на собственные руки, испачканные в чужой крови. — Для нас вы навсегда останетесь главой Цзян. Ваши благородные поступки говорят за вас, именно такими качествами должен обладать настоящий глава ордена. Цзян Чэн коротко усмехнулся, думая о том, что с её словами вряд ли бы кто-то согласился. Кроме его шисюна, конечно.«--•--»
Внеплановое собрание всех кланов на территории Ланьлина в Башне Кои вновь всколыхнуло волнение среди людей. Весть о случившемся на тропе Цюнци массовом убийстве адептов ордена Ланьлин Цзинь привнесла смуту и породила страх в сердцах и простого народа, и совершенствующихся. Цзян Ваньинь был фигурой неоднозначной, часто поступал сумасбродно, забывая о принятых нормах поведения. Однако многие уважали его как грамотного главу и человека со своими принципами, не боящегося высказаться против того, что ему не по нраву. Это происшествие стало подобно грому посреди ясного неба. Слухи разносились с неимоверной скоростью, обрастая всё большими подробностями и несуществующими деталями, которых и в помине не было. В Башне Кои творился настоящий хаос. Прибывшие заклинатели разводили жаркие дискуссии, выражая крайнюю степень возмущения. Где это видано, чтобы глава одного из великих кланов позволял себе подобную дерзость? Да будь ты сто раз тёмным заклинателем, наисильнейшим и наихрабрейшим, существуют определённые правила, применимые ко всем. Например… — Нельзя убивать адептов другого ордена, что бы ни случилось! — Всё верно, двадцать адептов ордена Ланьлин Цзинь умерли ужасной смертью, а Цзян Ваньинь забрал с собой вэньских псов и закрылся на горе Луаньцзан, явно замышляя нечто страшное. В один голос все твердили о немыслимой жестокости Цзян Чэна. Разве можно так легко лишить неповинных людей жизни? — Это всё тёмная дорожка, — со знающим видом произнёс один из юношей. — Не зря все предпочитают светлый путь. — Точно-точно! Говорят, он на днях посещал Башню Кои перед тем, как устроил кровавую резню на тропе Цюнци. Цзян Ваньинь утверждал, что люди ордена Ланьлин Цзинь силой забрали из Пристани Лотоса тех самых Вэней, которых он принял к себе во время Аннигиляции Солнца. Беседующий с ним заклинатель удивлённо на него уставился. — Так в этом всё дело? Я уж думал, что-то серьёзное произошло. Перебить парочку вэньских псов — разве это преступление? Думаю, погибшим на тропе Цюнци надо памятники поставить за верную службу, а глава Цзян устроил такое побоище, словно родную семью защищал. Невольно подслушавший их диалог заклинатель в дорогих одеждах с вышивкой белоснежного пиона на груди презрительно фыркнул. — Я вам так скажу, братцы, этот психопат ещё получит своё, вот увидите! Мы всего лишь выполняли свой долг, а он лишил нас друзей и товарищей, спасая своих шавок. Царившая в зале возбуждённая атмосфера тут же поугасла, стоило входным дверям открыться и впустить молодого юношу в фиолетовом ханьфу. Тот, не обращая внимания на косые взгляды, уверенной походкой направился к своему месту. Рядом с ним шёл адепт ордена Юньмэн Цзян — Цзян Лимэй. Он был довольно известным лучником и умело орудовал мечом. Пару раз в отсутствие Вэй Усяня и Вэнь Нина этот ученик сопровождал Цзян Ваньиня на важных заседаниях, поэтому многим его лицо показалось знакомым. Цзинь Гуаншань то ли специально, то ли нечаянно опаздывал на совет. Заклинатели поумерили свой пыл и теперь переговаривались вполголоса, то и дело поглядывая на Вэй Усяня, который смотрел в одну точку с нечитаемым выражением лица. Кривотолки ходили по миру разные, и об их взаимоотношениях с Ваньинем тоже судачили немало. Конечно, никто не мог подтвердить, что эти двое являются обрезанными рукавами, но зато все прекрасно видели, как почитал и уважал своего главу Вэй Ин. — Жалко мне его, всё-таки они с Цзян Чэном были практически братьями, — сочувствующе прошептала девушка своему товарищу по ордену. — Слышал, их называли обрезанными рукавами, — хохотнул юноша, тут же получив подзатыльник. — Больно же! — пожаловался он, потирая ушибленное место. — Извращенец! Совсем стыд потерял? — возмутилась заклинательница. — В любом случае, для Вэй Усяня это был сильный удар. — Для моей головы тоже, — пожаловался паренёк, предусмотрительно отходя на пару шагов назад. — Кого ты жалеешь, милая девушка? — с явным сарказмом протянул глава Яо. — Этот Вэй Усянь ничем не отличается от своего дорогого шиди, разве что высовывался чуть меньше, поэтому и стоит сейчас здесь, а не покрывает вэньских псов. Они оба проклятые убийцы, не имеющие представления о совести. Девушка окинула его скептическим взглядом, ничуть не убеждённая столь резкими речами. — Но ведь они помогли победить орден Цишань Вэнь, разве это не говорит о них, как о хороших людях? Глава Яо негромко рассмеялся, опасаясь привлечь к себе лишнее внимание. — Помогли, а потом Цзян Ваньинь убил двадцать адептов чужого ордена и спрятал военнопленных на горе, полной тёмной энергии. Он не более чем садист, получающий удовольствие от убийств. Вы не видели, каким взглядом смотрел глава Цзян на корчащихся в муках Вэней, что молили о смерти, пока он измывался над их и без того изуродованными телами. И Вэй Усянь точно такой же. Они не люди, а настоящие звери. Попомните мои слова, когда-нибудь Цзян Ваньинь потопит наш мир в крови. Наконец, дверь снова открылась, впуская главу ордена Цзинь, выглядящего до того уставшим и осунувшимся, что у большинства присутствующих потяжелело на сердце. Они искренне верили в то, что этот человек действительно страдает из-за гибели своих учеников. Купаясь в лучах сострадания и сочувствия, Цзинь Гуаншань дошёл до места, возвышавшегося над всеми остальными. Мужчина с величественным видом уселся на стул, что больше напоминал трон, и посмотрел сверху вниз на заклинателей. Лицо его исказила скорбная улыбка, а глаза были полны боли. — Мои дорогие друзья, к сожалению, наш повод для сегодняшней встречи далек от желаемого. Как вы уже слышали, глава ордена Цзян пошёл против нас. Безжалостно убив всех адептов, что являлись надзирателями на тропе Цюнци, он объявил нам войну. Я позвал вас для того, чтобы мы вместе разобрались, какие действия нам следует предпринять в дальнейшем, дабы избежать ещё большего кровопролития. Надеюсь выслушать ваши предложения, если, конечно… — Прошу прощения, глава ордена Цзинь. Холодный и резкий голос Вэй Ина прервал речь мужчины, вызывая всеобщее негодование. Как он вообще смеет говорить без разрешения, когда глава его ордена совершил нечто столь ужасное? Все просто обомлели от такой наглости, поэтому юноша, пользуясь всеобщим замешательством, продолжил. — Не хотел вас перебивать, однако в ваших словах прозвучала неверная информация, из-за которой возможно возникновение недопониманий. Полностью игнорируя чужое недовольство, Вэй Усянь стоял, ни на кого не глядя, обращаясь лишь к Цзинь Гуаншаню, что внутренне приготовился к выгодному для него ходу событий. Ещё немного, и он сможет избавиться ещё и от этого заносчивого юнца, тогда можно сказать, орден Юньмэн Цзян практически полностью в их руках. Цзысюань женится на Яньли и впоследствии возглавит два великих ордена. Заклинатели ополчатся против Цзян Ваньиня, и тот под натиском уговоров и угроз будет вынужден выдать Шэнси в руки Ланьлин Цзинь. — Молодой господин Вэй, в чём же я ошибся? — с доброжелательной улыбкой поинтересовался Цзинь Гуаншань, мысленно ликуя. Конечно, сейчас Вэй Усянь начнёт утверждать, что его глава невиновен, что Цзысюнь забрал из Пристани Лотоса остатки клана Вэнь силой, а Цзян Чэн всего-навсего спасал людей, ставших частью их ордена, а может, даже семьёй. После этого все главы орденов убедятся в виновности Вэй Ина и пособничестве в преступлении Цзян Ваньиня. Разве можно сравнивать ценность жизни адептов Ланьлин Цзинь и вэньских псов? Немыслимая глупость. — Глава ордена Юньмэн Цзян теперь я, — люди ошеломлённо замерли, до конца не веря в услышанное. — Цзян Ваньинь покинул орден, впредь не связывайте его преступления с нами. Случившееся на тропе Цюнци — поистине ужасающая жестокость. Прошу главу Цзинь принять мои соболезнования, это большая потеря для каждого из нас. Цзинь Гуаншань мысленно взвыл, не понимая, что могло произойти. Может, они поссорились? План медленно рушился подобно карточному домику, рассыпавшемуся из-за порывов ветра. Зал тут же загудел, будто беснующийся улей после неожиданной встряски. Конечно, кто-то слышал, что Цзян Чэн говорил нечто подобное, когда испортил частный приём своим показательным выступлением. Но никто не отнёсся к этому высказыванию всерьёз. В конце концов, разве придёт кому-то в голову оставить всё, что имеешь, ради кучки жалких остатков клана Вэнь? Вскоре удивление сменилось испугом. Не может быть, чтобы Ваньинь так поступил из благородных побуждений. Вероятно, он захочет отомстить обидчикам и соберёт армию, дабы покарать виновных. У людей затряслись поджилки. Встречаться с мощью самого могущественного тёмного заклинателя, способного в одиночку противостоять армии Вэней во времена Аннигиляции Солнца, никому из них не хотелось. Цзинь Гуаншань прав, действовать необходимо как можно скорее. А если уж на их стороне Вэй Усянь — и того лучше. Юноша обладал большими способностями на пути к совершенствованию. Его техникам и навыкам боя не было равных. Разве что Нефриты из клана Лань и Чифэн-цзюнь смогли бы стать ему достойными противниками. — Глава Вэй, так это же прекрасно! — опомнившись, залепетал кто-то из заклинателей. — Вместе мы одолеем тёмного заклинателя и его приспешников! — Верно говорите! Как хорошо, что глава Вэй и орден Юньмэн Цзян выбрали верную сторону в возникшем конфликте, — напряжённо рассмеялся глава одного из мелких орденов. Люди то и дело кидали одобрительные фразы и складывали витиеватые речи, полные поддержки и сочувствия. — Кто бы мог подумать, что Цзян Ваньинь всё же оступится. Я уже было радовался, что тёмный путь на нём никак не отразится, но за всё приходится платить. — Глава Вэй, вам, наверное, тяжело переживать потерю товарища, но поймите, что настоящий Цзян Ваньинь погиб после падения Пристани Лотоса. То, что вернулось спустя три месяца, — тёмная тварь, поджидавшая нужного момента для нападения. Вэй Усянь молчал, не поддерживая, но и не пресекая все эти, безусловно, отвратительные речи. Заклинатели списали его настроение на печаль о дорогом сердцу друге, поминая о слухах, исходя из которых между этими двумя отношения куда более глубокие, нежели могло показаться изначально. Обрезанные рукава они или нет, сейчас неважно. Главное, что Цзян Ваньинь теперь полностью лишён поддержки со стороны заклинательского мира, а выжить одному гораздо труднее. Цзян Лимэй выглядел мрачным, хоть и явно старался скрыть своё настроение от окружающих. Любое негативное высказывание в сторону Цзян Чэна вызывало в нём неконтролируемую злость, однако под предупреждающим взглядом нового главы адепт тут же брал себя в руки, пряча истинные эмоции. Лань Сичэнь с тревогой всматривался в лицо Вэй Ина, не до конца понимая, что же хочет в нём разглядеть. Если бы всё происходящее оказалось несмешной и весьма жестокой шуткой, Первый Нефрит бы ничуть не обиделся, скорее, донельзя обрадовался. Сложившаяся ситуация напоминала театр абсурда, в котором он занял роль невольного зрителя. Он так долго был рядом со своими названными братьями, что совсем позабыл, каково жить, когда их нет. — Тьма, в которую погрузился бывший глава Цзян, морочит ему голову, — понимающе качает головой один из заклинателей. — Он даже разорвал братские узы с Цзэу-цзюнем и Чифэн-цзюнем! А ведь они были так близки всё это время, что вряд ли кто-то задумывался над таким вариантом событий. Правду говорят, жизнь непредсказуема. Напоминание о последнем разговоре с Цзян Чэном резануло где-то в области сердца, разбередив ещё не до конца зажившую рану. Лань Сичэнь нахмурился, не желая принимать участие в этих пересудах. Не Минцзюэ тоже напряжённо стоял, будто приготовившись в любую минуту начать отражать чужие нападки. Но их не последовало. Никто и не думал винить глав двух великих орденов, да и разве есть за что? — Цзэу-цзюнь, как вы думаете, возможно ли, что Цзян Ваньинь применил тёмную технику, подчинив вашу волю и волю главы Не, чтобы заставить вас стать с ним названными братьями? — возбуждённо спросил коренастый мужчина в светло-зелёном ханьфу. Сичэнь незаметно дёрнулся, как от удара, заработав встревоженный взгляд младшего брата и взволнованный Не Минцзюэ. В голове пронеслись их частые встречи, медленно переступавшие грань между союзниками и друзьями. Вечерние разговоры, полные откровенностей, увлечённые беседы по поводу различных техник ведения боя, составление стратегий, невпопад брошенные фразы, полные чего-то личного и сокровенного, но всё же переведённые в шутку и всеми забытые. Кувшины вина, распитые на троих, ночные гуляния под видом обыкновенных странствующих заклинателей, совместные охоты в богом забытых местечках. Внутри что-то болезненно сжалось, отчего Лань Сичэнь непроизвольно качнулся в сторону, едва удержавшись на ногах. Колени подкосились, а руки, скрытые длинными рукавами белых одеяний, мелко задрожали. Лань Ванцзы, заметив, как побледнел брат, тут же оказался рядом, мягко поддерживая его за предплечье. — Брат? В тёмных глазах Второго Нефрита плескалась искренняя тревога, незаметная никому, кроме его самого близкого человека, что сейчас блёкло улыбнулся, совсем неправдоподобно отвечая: — Я в порядке, А-Чжань. На их короткий обмен репликами почти никто не обращает внимания. Люди всё ещё злы на Цзян Ваньиня, поэтому не прекращают выражать своё недовольство. Лишь спустя несколько минут заклинатель, так и не получивший ответа, опомнился, начав наседать с новой силой. — Цзэу-цзюнь? Так что вы думаете по этому поводу? Лань Ванцзы неодобрительно косится на брата, что позволяет подобную вольность по отношению к себе. Что бы ни случилось, Цзян Чэн и Лань Сичэнь были довольно близки, поэтому задавать такие провокационные вопросы в столь неподходящей обстановке — идея не из лучших. — Не думаю, что Ваньинь действительно что-то использовал против меня и главы Не. Наш уровень совершенствования не позволил бы тёмным силам подчинить нашу волю. Голос Лань Сичэня звучал мягко и плавно, но в карих глазах, что всегда лучились доброжелательностью, застыл холод. Однако юноша так хотел вывести на чистую воду грязные поступки Цзян Чэна, что совершенно не обратил внимания на резкую смену настроения главы Лань. Будучи подверженным всеобщему ажиотажу, он продолжал свой импровизированный расспрос. — Вы точно уверены? Знаете, глава Лань, тёмная энергия непредсказуема и коварна, поэтому обнаружить её не всегда так просто, как кажется. Я бы вам посоветовал сыграть песнь Очищения сердца, тогда вы точно сможете… Лань Сичэнь прохладным тоном прервал непрошенного советчика, от которого начал потихоньку уставать: — Вы полагаете, что разбираетесь в этом вопросе лучше меня? Непривычная интонация из уст Цзэу-цзюня заставила молодого человека поражённо замолчать. Заклинатель тут же замотал головой, уверенно отвечая: — Конечно, нет! Глава ордена Лань знает куда больше этого адепта, мне не следовало лезть не в своё дело, прошу прощения. — Извинения приняты, — коротко ответил Лань Сичэнь, не заметив странного блеска в его глазах. Собрание затянулось на долгие часы. Энтузиазм заклинателей не угасал, они подкидывали всё больше новых идей. Первые отряды добровольцев отправлялись на гору Луаньцзан уже завтра. Несмотря на опасность, людей набралось достаточно для вполне многочисленного войска. Перед тем, как разойтись, Цзысюнь нахально спросил: — Глава Вэй, не пойдёте с нами? Вэй Усянь посмотрел на него без всяких эмоций, игнорируя любопытные взгляды вездесущих самосовершенствующихся. — Боюсь, мне ещё предстоит укрепить своё положение и успокоить учеников. Что бы Цзян Ваньинь ни сделал, он всегда был добр к своим людям, за что его и уважали. И пусть для всех вас он убийца, для ордена Юньмэн Цзян же он был мудрым и справедливым главой. Прошу вас понять меня, если это возможно. Заклинатели неловко переглянулись, больше не желая разводить демагогию. За всеми громкими словами они совершенно позабыли о том, что у Цзян Ваньиня были близкие люди, которым он дорог. И Вэй Усянь, что обычно светился и одаривал всех улыбками, а теперь стоит опустошённый и мрачный, — живой тому пример. Собрание не прошло даром. Все ещё раз убедились в невменяемости бывшего главы ордена Цзян, а также поползли слухи о том, что глава Лань и глава Не были околдованы тёмной энергией. Люди встревоженно перешёптывались, ведь если двое из четырёх глав великих орденов больше не владеют собой, значит, ими повелевает Цзян Ваньинь, считающийся настоящим преступником и психом! Страх и паника потихоньку нарастали в заклинательском мире, больше никто не чувствовал себя в безопасности.