Люпин

      Римус быстро умылся, переоделся в пижаму, плотно задёрнул балдахин и лёг. Несмотря на усталость, нервное напряжение не давало уснуть. Он лежал на спине и думал, что скажет завтра Джеймс и как поведёт себя при встрече Сириус. Римус чувствовал, что история со Снейпом затянула его в какой-то немыслимый социальный клубок, а распутывать такие клубки он не умел.       Люпин услышал, как кто-то крадучись идёт по лестнице в спальню, подходит к самой его кровати.       — Римус, ты спишь? — раздался полушёпот Питера Петтигрю. — Да?       Питер замолчал, прислушался.       — Ну, если вдруг не спишь… хочу сказать, что я с тобой. Если Сириус тебя обидит, я буду за тебя, да… Ты спишь?       Он подождал ответа, но Римус продолжал изо всех изображать ровное дыхание спящего. От этих слов поддержки стало почему-то ещё хуже на душе. Петтигрю ведь даже не стоял рядом. Он не знает точно, что произошло и почему!       Питер прокрался к своему месту и стал укладываться, а Люпин с трудом подавил желание ударить подушку от досады. Когда на соседнюю кровать резко приземлился Джеймс, Римуса настиг новый укол волнения и стыда. Казалось, друг вот-вот встанет, отдёрнет балдахин и накричит на него. Но тот лежал не шевелясь.       — Джеймс, мне очень жаль, — тихонько сказал Питер. Ответа не последовало.       Проснувшись утром, Люпин несколько минут сидел поверх одеяла, прежде чем нашёл в себе силы открыть балдахин. Первым, что он увидел, было хмурое лицо Поттера. Он уже стоял у застеленной кровати полностью одетый, повязывая форменный галстук.       — Привет, — осторожно сказал Римус.       — Привет, — Джеймс серьёзно посмотрел на друга. — Я собираюсь навестить Сириуса перед завтраком. Пойдёшь со мной?       — Да, конечно! — Римус вскочил и начал одеваться. Не всё ещё потеряно, если Джеймс позвал его с собой, а не ушёл один.       В молчании двое направились по пробуждающемуся замку. Люпин чувствовал: нужно что-то сказать, но фразы не склеивались в его голове. Поттер же выглядел так, будто тишина его не тяготила. На втором этаже он вдруг бросил:       — Здорово вы спелись.       Римус остановился. Джеймс тоже.       — Это вовсе не так.       — Разве? Сперва ты просишь меня не трогать Снейпа, потом вы вместе бьёте Сириуса оглушающим заклинанием. Что дальше? Перейдёшь на Слизерин? Займёшься тёмной магией? Примкнёшь к…       — Ты в своём уме?! — перебил Римус. — Послушай. Я ужасно раскаиваюсь в том, что выбрал именно это заклинание. И мне очень стыдно за то, что я вскипел из-за глупых шуток Сириуса и стал подначивать его в ответ. Мне правда очень, очень жаль, что не смог удержать себя в руках!       Мучившее Люпина чувство вины наконец нашло выход в словах. Ему стало немного легче.       — Но я не жалею о том, что вступился за Снейпа!       Джеймс ошеломлённо глянул на него и отпрянул на шаг. От возмущения он не мог найти слов. Римус продолжил твёрже:       — Потому что Сириус просто отыгрался на нём из-за того, что был зол на меня! И то, что Снейп оглушил его в ответ — совсем не удивительно. Скажешь, ты иначе поступил бы, если бы кто-то без всякой причины тебя атаковал?       Джеймс нервно хохотнул:       — Да, наверное, я бы так и сделал. Но друзья этого кого-то вряд ли поддерживали бы меня, как думаешь?       — Я думаю, это зависит от контекста. Если бы ты был прав…       — А! То есть, по-твоему, Снейп прав!       — По-моему, мы все трое не правы. Но у Снейпа хотя бы была причина драться: он постоял за себя.       — Помнится, совсем недавно ты говорил, что нужно ставить щит, а не отвечать ударом на удар. Не проходит и суток, как ты делаешь ровно наоборот! И оправдываешь Снейпа, который Сириуса тоже далеко не щитом огрел! Тебе не кажется, что это странно выглядит? И… немного не по-дружески, а?       Повисла тяжёлая пауза. Римус заговорил.       — Ты и Сириус — мои самые близкие люди в Хогвартсе. Вы оба мне очень до́роги. Но я не стану потакать тому, с чем принципиально не согласен. И я бы не хотел потерять вас из-за этого.       Джеймс задумчиво провёл рукой по волосам, взвешивая свой ответ.       — Я понял тебя, Римус, — он подошёл ближе и хлопнул друга по плечу. — И никто никого терять не собирается.       Они двинулись вперёд по коридору. Чем дальше, тем явственнее становилось беспокойство. Джеймс, не сводя глаз с приближающегося входа в больничное крыло, пробормотал: — Надеюсь, с ним уже всё в порядке.       Римус кивнул и постучал в дверь.       Скоро скрежетнул засов, створка открылась, и из-за неё выглянула мадам Помфри.       — Доброе утро, — начали друзья.       — А! Вы к Блэку, — она впустила их и повела в лазарет. — Имейте в виду: ему всё ещё не рекомендовано волноваться.       Мадам Помфри оставила посетителей у постели больного и скрылась в своём кабинете.       Сириус, несмотря на ранний час, выглядел уставшим.       — Привет, дружище, — улыбнулся Джеймс и сел на стул у кровати. — Как ты?       — Привет. Что этот здесь забыл? — буркнул тот, смерив Римуса брезгливым взглядом.       — Мы очень волновались за тебя и пришли проведать, — мягко проговорил Джеймс, — Так что? На какое число нам заказывать гроб?       — На сегодня, — мрачно проговорил Сириус, — Для Сопливеруса. Вот только встречу его. А если этот, — он обратил к Люпину пышущее яростью лицо, — не уберётся отсюда сейчас же, то и для него тоже!       Римус словно оцепенел. Он стоял молча и неподвижно, не зная, что сказать и что сделать. Он не ожидал от Сириуса такого приёма. Тот вдруг рявкнул:       — Уходи отсюда! — и дёрнулся в сторону Люпина, так что Джеймс едва успел удержать друга в кровати. Сириус закричал, с каждым словом пытаясь вырваться и лягнуть Римуса: — Убирайся! Иди скажи своему новому приятелю, чтобы не показывался мне на глаза!       — Что за шум?! — мадам Помфри ринулась к ним, обеспокоенная и раздражённая, — Я же предупреждала вас: его нельзя волновать! Всё! Визит окончен!       Она произнесла заклинание, от которого Сириус перестал кричать и биться и слабо опустился на подушки, живо выпроводила обоих посетителей и закрыла за ними дверь.       Друзья с минуту потерянно стояли у входа в больничное крыло.       — Всё наладится, — наконец выдавил Джеймс. — Со временем.