«Хочешь поспорить?»

– Уууу, кто это там такой красивый стоит? – Карлах непринужденно указывала огромной, пылающей огнем секирой в сторону и вверх, где за переплетенными ветвями деревьев, перекинувшимися, словно мост, с одного острого обрыва на другой, в тусклом фиолетовом свете располагался магический круг. Прямо возле него, спиной к Тав и компании, стоял высокий эльф, и стоило ему развернуться, вся женская часть компании невольно затаила дыхание. Уилл присвистнул, а затем усмехнулся: – Осторожнее, Астарион, учитывая любовь Тав к белокурым эльфам, у тебя может появиться конкурент. Вампир кинул злобный взгляд на колдуна и раздраженно скрестил руки на груди, задев краями своего паутинного доспеха плечи Тав, что наконец вывело ее из состояния зачарованного любования пепельными косами, острыми ушами и – ах! – кубиками пресса шадар-кая, в свою очередь созерцавшего чей-то хладный труп. – Не слушай его, бусинка: слова Уилла, в отличие от его огненных шаров, меткостью не славятся, – ответила эльфийка почти безучастным тоном, но не преминула возможностью со всей силы будто бы случайно наступить колдуну на ногу. «Не слушай его, бусинка, не слушай его» – вечером Астарион еще долго передразнивал у себя в голове Тав, раз за разом возвращаясь к их беседе. Тот, кто был потребовал доказательств вины Мэдлин, которые эльфийка услужливо согласилась найти, и Астарион не мог не заметить, как вместо хотя бы пары минут размышлений она потратила раз так в пять больше на разглядывание крепкой, подтянутой фигуры шадар-кая. Эти мысли нужно было срочно прекратить, и вампир знал один веками проверенный способ. Комната, которую занял их отряд, для целей Астариона совершенно не подходила, поэтому он короткими перебежками передвигался от одной двери к другой на втором этаже «Последнего света» в поисках тихого и свободного местечка. Он осмотрел балкон и по началу даже остался им вполне доволен, разве что вид на тени за пределами белесого купола оставлял желать лучшего, но затем на площадку ввалилась Карлах, притащившая с собой пару бутылок вина и Даммона, который не то чтобы очень сопротивлялся, скорее даже наоборот… В общем, балкон оказался занят. Затем обнаружился пустой и довольно просторный шкаф, но едва он зашел внутрь, нижняя полка злорадно хрустнула, треснула и раскололась, выставив наружу трухлявые неровные края. В какой-то момент он даже всерьез рассматривал перспективу под надуманным предлогом выгнать Изобель из ее же покоев, но сломался на том, что не смог придумать ничего достаточно убедительного для селунитки, разве что затеять драку между ней и Шэдоухарт. Все это время Тав стояла, привалившись к деревянной колонне между нижними залами таверны, и издалека наблюдала, как всех желающих, одного за другим, Мол обыгрывает в «Копейщики», пока из-за спины эльфийки не вышел новый кандидат на проигрыш – Рафаил, дьявол собственной персоной. Он вальяжно расположился в опустевшем кресле напротив девчонки и даже дал ей сделать первый ход. Партия шла напряженно, хоть Рафаил и выглядел расслабленным. У Мол отлично получалось, и было бы еще лучше, если бы пара фигур дьявола сдвинулась буквально на клетку правее… Что и заметил Астарион, задержавшись посреди лестницы. Тав и присоединившийся к ней Гейл тем временем негромко обсуждали партию: кто какой ход бы сделал, какие существуют стратегии, а главное, на чьей стороне, по их мнению, сейчас главный шанс на победу. Мол сделала еще один ход, и Тав испустила тихий стон недовольства: по ее мнению, фигуру нужно было переместить вправо, а не вперед. – Не хочется это признавать, но Рафаил победит, – с легким разочарованием произнесла эльфийка. – О, здесь я бы с тобой поспорил, смотри… – и Гейл пустился в пространное обсуждение выбранной Мол тактики, так активно жестикулируя, что Тав даже пришлось аккуратно направить его руки вниз, боясь, что волшебник случайно метнет молнию или ледяной луч в порыве увлеченного объяснения. Второго оскорбления за день Астарион вынести уже не мол, а потому с нарочито громким криком «Смотрите, это же Барк Рут!» он сбежал со ступеней и устремился в другой конец зала, на ходу немного задевая столик с «Копейщиками». Легкого, но расчетливого толчка вполне хватило, чтобы нужные фигурки сменили места, а показательное выступление отвлекло внимание всех, включая Рафаила. Добежав до глубинного гнома, вампир с большим, чем требовалось, энтузиазмом поприветствовал его, а затем повернулся к Тав и Гейлу, которые взирали на него с недоумением. Когда Мол выиграла финальную партию за вечер, Рафаил наконец удостоил Тав и Астариона своим вниманием, а после беседы с ним вампир крепко схватил эльфийку за руку и потащил в дальний угол таверны, где располагалась тихая, уютная комната, еще недавно закрытая на ключ, но когда это останавливало Астариона? – Значит, сначала ты облизываешься на этого мрачного эльфа, теперь споришь с волшебником. Что дальше, дорогая? Найдешь нам другого вампира в команду и заменишь меня? – Сладкий, ты не заменим, – Тав мягко улыбнулась и коснулась ладонью его щеки. Астарион показательно приосанился и вздернул подбородок. – Конечно, я не заменим! И хотелось бы, чтобы мне не приходилось об этом напоминать! Он был настолько очарователен в своей манере деланно обижаться, выбирать исключительно удачные позы, требовать комплименты, что им невозможно было не любоваться. И Тав любовалась – открыто, охотно и никого не стесняясь. Особенно своих остальных компаньонов. Но кто виноват, что ее любовь к эльфийской красоте и спорам иногда выходила за пределы одного лишь Астариона? Играть в эту игру с ним было всегда весело, но, как и с «Копейщиками», важно выбрать правильную стратегию. Поддаться и погладить его хрупкое, зависимое от одобрения эго или раздразнить еще больше, заставить вспылить и немного разозлиться? Как бы ни был притягателен… первый вариант, но второй сулил Тав куда более интересные результаты. – Ты напоминаешь мне об этом каждый раз, – она прижалась к нему всем телом, – когда вечером приходишь ко мне в палатку, – провела носом по шее, вдохнула тягучий аромат бренди, ветивера и бергамота, – запускаешь клыки мне под кожу, – язык скользнул возле самой кромки воротника, дразня холод своим теплом, и Астарион на секунду прикрыл глаза, – пьешь мою кровь, – мягкие губы оставили едва весомый, чуть влажный отпечаток, – а затем входишь в меня, – пальцы скользили по ткани рубашки, и от каждого прикосновения Астарион таял все сильнее, от каждого слова хотел ее все больше, – с таким громким стоном, что он разносится на весь лагерь… Вампир резко отстранился и взглянул на Тав. – Думаешь, из нас двоих я – более шумный? Пф, что за нелепость, дорогая, – в его жесты моментально вернулась выученная театральность. – Хочешь проверить? – ох уж эти азартные черти, которые всякий раз устраивали пир в голове, глазах и голосе Тав, когда ей выпадал случай подначить кого-то сделать что-то! Они были столь же восхитительны, сколь и обречены. Астарион опасно улыбнулся: добыча сама шла в руки, разве это не прелестно? – Но с одним условием, – куда же без этого? Эльф закатил глаза в притворной усталости. – Если я окажусь права, ты будешь должен мне желание. – А если я? Тав только ухмыльнулась, будто ответ на вопрос не требовался. Вместо этого она торопливо дернула вверх полы его рубашки, но Астарион опередил ее, заведя руки за спину и потянув ткань между лопаток. Рубашка взмыла в воздух и приземлилась где-то в стороне, невидимая даже для периферийного зрения. Впрочем, Тав уже вообще ничего не видела: Астарион притянул ее к себе и жадно поцеловал, поспешно, смазано, неаккуратно. Они оба продолжали сбрасывать с себя одежду, пока почти весь пол крохотной комнаты не оказался покрыт вещами. – А если выиграю я, сладкая, то загадаю тебе самое пошлое, грязное, развратное и разнузданное желание, которое только смогу придумать. От одного мимолетного предположения в своей голове Тав несдержанно вдохнула. Даже на секунду захотелось ему снова проиграть, просто чтобы узнать, как далеко простирается его фантазия, его решимость в отношении нее и… и все, что угодно еще. Собственные мысли уже неумолимо пустились в опасное путешествие, отчего в промежности быстро становилось тяжело и жарко. – Дааа…? – облизнув губы протянула она, – например, какое? Вампир устроился на краю кровати и притянул Тав к себе, ладони легли на мягкие ягодицы эльфийки и требовательно сжали, носом он слегка провел по ее плоскому животу, обжигая чувствительную кожу прохладным дыханием. – Ммммм, не хочу выдавать всех своих секретов, – он предупреждающе царапнул клыками по коже, но затем тут же провел по едва проступившим отметинам языком, зализывая свою угрозу и распаляя эльфийку еще больше. Руки Тав переместились с его плеч выше, к коротким завиткам на затылке, пропустили их сквозь пальцы и легонько потянули. Ничего особенного, лишь слабое натяжение, но Тав уже запомнила, как Астариону это нравится, и знание это было вознаграждено тихим приятным стоном. Она довольно хмыкнула и ухмыльнулась. Вампир поднял на нее взгляд своих пленительных бордовых глаз. – Радуешься, что первый звук издал я? – приоткрытые порозовевшие губы снова коснулись ее живота, и она вздрогнула от великолепия получившейся картинки, – Но мы соревнуемся в громкости, а не в первенстве. И в следующее мгновение Астарион схватил девушку, повернулся, ловко повалил в кровать и навис над ней. От ощущения, что ее вдавливает в кучу сбитого постельного белья тяжелое, мускулистое мужское тело, Тав, кажется, на мгновение забыла, как дышать, а бег крови по ее венам только ускорился. Вампир злорадно улыбнулся, явно упиваясь достигнутым эффектом, а уже в следующую секунду накрыл ее губы своими, требовательно раздвигая их языком, и одновременно развел бедра эльфийки в стороны. От нее исходил жар, и телу Астариона не терпелось почувствовать его на своей коже, впитать как можно больше, пока разум еще продолжал строить свои схемы. Но Тав не намерена была ждать: она опустила руку вниз, обхватила член тонкими пальцами и аккуратно, но сильно сжала, отчего вампир простонал второй раз. – Ты доиграешься, – он вынужден был разорвать поцелуй, чтобы припугнуть Тав, но ей это только понравилось. Вампир приподнялся, перехватил ее запястье и отвел в сторону, не давая эльфийке продолжить свои упрямые ласки, но только для того, чтобы уже своей рукой направить член к ее входу и резко, с усилием толкнуться внутрь, ожидая, как с ее губ наконец сорвется громкий стон. Но вместо этого Тав только всхлипнула и прикусила губу. – Наглая зверушка, – выпалил он, вынимая член почти до конца и снова входя до упора, до характерного пошлого шлепка кожи об кожу. А затем еще одного. И еще. И еще. Звуки постепенно становились все более влажными, звонкими, быстрыми. Тав не сводила глаз с Астариона, поверхностно и коротко дышала, тянулась пальцами к его груди, но он перехватывал их и принимался показательно облизывать, отчего ее возбуждение нарастало все сильнее. Каждый раз, когда стон грозился вырваться из нее, она сильнее прикусывала губы изнутри, пока наконец не прокусила их до крови, и едва ощутимый металлический запах тут же добрался до обостренных рецепторов вампира. Он подтянул эльфийку наверх и запустил язык ей в рот, жадно вылизывая его, выискивая мельчайший привкус крови внутри нее. В конце концов он усадил Тав себе на колени и вновь вошел в нее. «О, черт» – подумала она. Этот мерзавец и правда знал, что делать: в такой позе трение было для нее особенно сильным. Астарион не приподнимал ее над собой, а сжал пальцы на талии и направлял к себе и от себя, и удовольствие, что упорно растекалось по ее телу, заставляло ее негромко постанывать, а Астариона – озорно улыбаться. Он уже чувствовал, как она сжимается вокруг его члена, как все сильнее теряет контроль, как напрягаются ее мышцы, как близка она к кульминации, а он – к своей победе. И когда она расслабилась, встречая первые волны оргазма, он тоже отпустил себя. Напрасно. От приближающегося блаженства брови его нахмурились, лоб прорезали длинные, красивые морщины, губы сладко приоткрылись, и тогда Тав резко слезла с него, опустилась коленями на пол и накрыла губами его член как раз в ту секунду, когда из призывно открывшейся щели на кончике начала выплескиваться сперма. Она лилась ей прямо в рот – теплая, терпкая, торопливая. Астарион задрожал от влажного жара ее рта вокруг напряженной головки и несдержанно, громко, пронзительно вскрикнул. Тав продолжила облизывать чувствительную плоть, пока вампир плыл сквозь туман удовольствия, не замечая, как каждое касание ее языка отзывается в нем еще одним мелодичным стоном. Когда он пришел в себя, Тав уже сидела на стуле напротив, подобрав ноги и упершись подбородком в одно колено, и с обманчивым спокойствием смотрела на него. Астарион выдохнул одновременно с облегчением и с разочарованием. – А ты не будешь одеваться? – спросил он, на что Тав отрицательно помотала головой. Она сжимала челюсти, силясь не начать победно улыбаться, когда Астарион наконец поднялся с кровати и стал расправлять наспех скинутую одежду, собираясь на свою «тропу позора». Прежде чем отпереть дверь и толкнуть ее наружу, он успокоился и натянул маску невозмутимости на лицо. Тав беззвучно хихикала у него за спиной. Обитатели «Последнего света» встретили его полным безразличием. Или только делали вид?.. Вампир устроился за барной стойкой рядом с Гейлом, словно тот ждал его весь вечер. – Ради всех святых, Астарион, в следующий раз, когда вздумаешь подрочить, имей совесть, спустись хотя бы в подвал и кричи от удовольствия там! – злобно бросил ему волшебник, после чего вскочил с места и направился к лестнице. – Ну и каким же будет твое желание, сокровище мое? – заискивающе спросил Астарион следующим утром, едва Тав открыла глаза. – Ммммм, – сонно протянула девушка, – не хочу выдавать всех своих секретов. Еще два дня вампир мучился вопросами и сомнениями, пока они носились по всему Рейтвину – то искали лютню для Огненного кулака, то изучали селунитское сопротивление, а теперь вот наконец разжились дневником Мэдлин и тащили его в горы вместе с Шэдоухарт и Карлах, обратно к шадар-каю. Наконец впереди показалось знакомое пурпурное свечение; Тот, кто был издалека почувствовал, что они пришли с доказательствами, но прежде чем он успел что-то сказать, Тав затараторила: – Да-да-да, мы принесли дневник и поможем тебе допросить твою мертвую пленницу, но сперва дай нам, пожалуйста, минутку, ладно? – некромант застыл в недоумении от ее слов, – Вот и чудно, – подытожила Тав и резко развернулась лицом к Астариону. – Помнишь, что ты мне должен? – эльфийка вопросительно подняла одну бровь. – Да, – недовольно выдохнул он. – Вот и отлично. Снимай броню и рубашку. Вампир уставился на нее, шокированный и пораженный. – Ну давай же, это не сложно, не больно и не страшно, – Тав надула губы, и Астарион вынужденно подчинился. – Черт возьми, да! – радостно прокричала Карлах и захлопала в ладоши, а Шэдоухарт недовольно закатила глаза и принялась рыться в рюкзаке. – Что происходит? – беспокойно спросил Астарион с легкими нотками оскорбления в голосе. – Шэдоу и Тав обсуждали, у кого больше кубиков пресса – у шадар-кая или у тебя, – принялась пояснять тифлинг, – но, как ты понимаешь, есть только один способ проверить. И тогда Шэдоу сказала, что Тав ни за что на свете не заставит тебя раздеться прямо тут, чтобы мы все могли сравнить и посчитать… Тем временем жрица достала из рюкзака какую-то книгу (книгу??) и отдала ее Тав. Если бы Астарион умел метать молнии взглядом, Тав бы уже пронзило насквозь сотней, а то и тысячей разрядов. Но она в ответ только невинно пожала плечами, когда убирала свой выигрыш. А затем все три девушки принялись без стеснения разглядывать эльфов. Вот почему этим утром Гейла и Уилла Тав даже не стала будить…