«Хочешь поспорить?»

– Выстрелит. – Не выстрелит, – Астарион закатил глаза и глубоко выдохнул, всем своим видом выражая скуку и презрение – к ситуации, слабости тифлингов и словам Тав. Она резко обернулась и то ли нахмурилась, то ли сощурилась, глядя на эльфа: они были знакомы всего пару дней, так что он еще не мог с уверенностью сказать, что за эмоции проявились на ее лице. – Хочешь поспорить? – а вот это уже становилось интересным. Астарион расплылся в улыбке. – Конечно, дорогая. На что? – На 50 золотых! – выпалила Тав. – У меня их нет, как и у тебя. Еще варианты? – На очередь готовить ужин? – Пф, – эльф апатично фыркнул. – Тогда сам предложи что-нибудь, умник, – Тав недовольно сложила руки на груди. – На желание, – заговорщицки подмигнул Астарион и ухмыльнулся. Тав поджала губы, размышляя над возможными последствиями такого решения, но затем ее взгляд прояснился, и она добавила: – В пределах разумного – ничего смертельного опасного и ничего пошлого. – Какая ты скучная, но ладно, пойдет. Эй, волшебник, как тебя там, разбей, – он протянул руку и Тав схватилась за нее неожиданно крепко и уверенно. Недовольный таким пренебрежительным обращением Гейл скривился. – О чем спорите? – спросил он, неровным движением проводя между их ладоней, заставляя пальцы разъединиться. – Все тебе расскажи! – хохотнул эльф и уставился на тифлингов: девица продолжала целиться в клетку с гоблиншей, но руки ее дрожали все сильнее, сильнее, и через пару минут она опустила арбалет, и Астарион кинул победный взгляд на Тав, которая с очевидным разочарованием направилась к неудавшимся стрелкам. – Дорогая, за тобой должок, помнишь? – голос Астариона прозвучал прямо над ухом Тав, и та чуть не выронила тарелку с едой от неожиданности. – Боги, ты меня в могилу сведешь, если будешь подкрадываться так незаметно, – она попыталась отдышаться и сесть ровно, – ну выкладывай, что ты придумал. Эльф с нарочитой небрежностью крутил в руках кинжал, одновременно выражая наигранную безучастность и демонстрируя свои непревзойденные навыки владения оружием. – Ты так расстроила меня, когда запретила все самое интересное – убийства, пытки, разврат… – он притворно надул губы, – но я должен извлечь максимум пользы из своей победы, так что сегодня ты любезно возьмешь на себя мои часы дежурства. – А ты что будешь делать? – Тав посмотрела на него снизу вверх. – А это, милая моя, тебя не касается. Эльф коротко и по-детски играючи коснулся указательным пальцем кончика ее носа, отчего Тав недовольно цокнула и отвернулась, но мысленно уже прикидывала, как подловить эльфа в споре еще раз, чтобы отыграться и отомстить. И пока она сторожила сон своих спутников, Астарион бесшумно выбрался из своей палатки и направился в лес на охоту, никем не замеченный и лишенный чужих подозрений. С легким оттенком высокомерия Гейл посматривал, как Ролан запускал в небо сноп искр из пальцев, освещал поляну кругом пляшущих огоньков или пытался воспроизвести другой фокус, хоть сколько-то пристойно выглядящий, и эта надменность не укрылась от зорких глаз Тав. – Я не пойму, ты мысленно его ругаешь за неправильные интонации в заклинаниях или все же завидуешь, что все внимание направлено на него, а не на тебя – Избранного самой Мистры, лучшего мальчика во всем Глубоководье? – в эльфийке сидела уже треть бутылки дрянного вина, так что язык немного развязался и выпалил подначивающий вопрос. – Ни то, ни другое, – ответил Гейл, пропуская мимо ушей почти-оскорбление, мягко забирая выпивку из рук Тав и прикладываясь к горлышку. То, что он по-настоящему не сделал глоток, а лишь намочил губы для виду, она не заметила. – Я слежу за тем, чтобы он не перепутал буквы и не спалил кому-нибудь волосы или рога на голове. – О, так вечеринка стала бы хоть немного веселой, – Астарион опять появился из ниоткуда и протянул Тав уже свою бутылку взамен утраченной. – Это точно, так что, Гейл, пей больше: нам нужно усыпить твою бдительность, – рассмеялась Тав и подтолкнула вино в руках волшебника, когда тот делал очередной ненастоящий глоток, отчего жидкость все же пролилась ему в горло и обожгла своей терпкостью. Ролан все больше расходился, чувствовал уверенность от того, что внимание почти всех пришедших было направлено на него, и фокусы с каждым разом удавались ему все лучше и лучше. Уилл активно ему аплодировал и всячески подбадривал, а потом и вовсе присоединился, зажигая в ночном небе мириады разноцветных огоньков на потеху детишкам. – Ооо, смотрите, у них тут есть настоящий колдун, – нетрезво проговорил один из тифлингов, неуверенно поднялся на ноги и направился в сторону Уилла. – Клинок Фронтира! – выкрикнула откуда-то сзади Карлах. – Меткий должен быть, чтобы так называться. А слабо попасть своим огненным шаром в мишень? – его язык немного заплетался, но желание начать заварушку разгоралось только сильнее. – Кажется, шоу все-таки будет, – негромко, но восторженно проговорил вампир и глаза его опасно блеснули. Тифлинг тем временем уже чертил обуглившейся с одного конца веткой подобие мишени на дереве под разнородные выкрики со всех сторон, от «В темноте же не видно!» до «Он колдун, у него ночное зрение есть, тупица». Уилл тихонько посмеивался, как будто все еще решая, хочет ли он впрягаться в это глупое бахвальство или нет, но руки все же завел за спину и быстро прощелкал всеми суставами, разминая пальцы на всякий случай. Когда круги на стволе дуба были готовы, лагерь затих, готовясь узреть обидную победу или восхитительный проигрыш Клинка Фронтира, и только где-то позади ворчал Хальсин, недовольным таким обращением с деревьями. Уилл слегка согнул колени, отклонился чуть назад, отведя правое плечо, а затем резко выпрямился и выбросил руку перед собой, когда огненный шар сорвался с его ладони и оглушительно пронесся вперед, врезаясь точно в центр мишени. Тишина разорвалась в клочья одобрительным улюлюканьем, смехом и криками. После этого Уилл метал шары еще несколько раз – опять в дерево, в другие указанные точки на камнях и земле, пока все тот же пьяный тифлинг, который за полчаса представления успел выпить еще больше, вдруг не провыл. – Нуууу, это все детские фокусы, а вот попади-ка в это, – с этими словами он достал из-за пазухи глянцевое красное яблоко и неаккуратно подбросил его в воздух. Непослушные пальцы попытались поймать его в полете, но глупый фрукт простецки и не мудрствуя лукаво приземлился на землю, миновав ладонь тифлинга. Несколько человек вокруг снова разразились пьяным смехом, в том числе и Уилл, и это только больше раззадорило зачинщика. – Вот теперь пора вмешаться, – серьезно проговорил Гейл, но Астарион перегородил ему дорогу с язвительной улыбкой. – Даже не вздумай, моя прелесть. Тав с вампиром и волшебником подошли поближе: все же яблоко слишком мало, чтобы разглядеть его в вечернем полумраке так же легко, как мишень на дереве. Ролан благородно запустил в воздух стайку пляшущих огоньков. – Промахнется, – еще более самодовольно проговорил Астарион. – Попадет, – Тав вздернула подбородок. – Спорим? – вампир нетерпеливо протянул ей ладонь, и сзади обреченно выдохнул Гейл. – Спорим. На что в этот раз? – Все на то же, только без твоих глупых ограничений. Уже без повторной просьбы Гейл разбил их руки, не сводя глаз с Уилла, который готовился к «броску престижа». В этот раз молчание в лагере достигло своего предела: даже костер как будто бы перестал трещать на несколько долгих секунд, птицы замолчали в кронах деревьев, сверчки сделали паузу в своих ночных трелях. Десятки пар глаз были направлены на прославленного Клинка Фронтира, который замер в боевой стойке. Он не шевелился, не дергался, не моргал и кажется даже не дышал. Наконец тифлинг что было сил подкинул яблоко в воздух; но едва достигнув наивысшей точки своего полета, оно внезапно отскочило в сторону, столкнувшись с ярким пламенем хроматического шара – увеличенного в размерах, шипящего и грозного. Яблоко упало и стеснительно отвернуло в сторону обгорелый бок. В тишине раздалось тихое шуршание травы, когда Донни, мальчишка-тифлинг, робко подошел к яблоку и поднял его, повернув черной стороной к зрителям. И хлынули овации, крики и поздравления, еще более яростные, веселые и пьяные нежели в первый раз. Даже Гейл захотел пожать руку Уиллу, протиснулся между Тав и Астарионом, не заметив, какими взглядами обменялись эти двое. – Что ж, требуй свою награду, – снисходительно сказал вампир. Теперь настала очередь Тав победно улыбаться. Она кичливо хмыкнула и ответила, возвращая Астариону его кокетливую интонацию: – Не здесь, дорогой. Он удивленно вскинул брови, но послушно последовал за эльфийкой, которая направилась в сторону леса. Толпа все так же радостно качала Уилла, и их исчезновения никто не заметил. Они все дальше уходили от лагеря, шум толпы перестал быть заметен даже для чуткого вампирского слуха, а тьму перед глазами разрезали полотна лунного света, от чего и лес казался удивительно красивым, и волосы эльфийки, что шла впереди, отливали драгоценным серебром. Астарион невольно залюбовался ее плавными движениями, уже не в первый раз на этой неделе. Он и сам собирался предложить ей сбежать ото всех этой ночью, но планировал дождаться, когда все достаточно напьются и уснут, так что теперь, идя позади нее, он откровенно радовался своему проигрышу, что в конечном итоге привел его сюда. – За тобой должок, дорогой, – Тав резко обернулась, когда они вышли на небольшую поляну перед скалистым уступом. – Ты так обрадовал меня, когда решил снять все ограничения с нашего спора… – она сделала таинственную паузу, и Астарион улыбнулся тому, как ловко она отзеркалила слова после его первого выигрыша. Далее был второй, когда овечки на болоте оказались заколдованными, третий, когда в лагере гоблинов ему удалось незамеченным отравить их пойло, и вот только теперь, на четвертый раз Тав смогла победить. Во втором споре она проиграла ему первый полуночный укус, в третьем – первый вечерний поцелуй. Намеренно ли она делала проигрышные ставки все предыдущие разы? Возможно. Намеренно ли он проиграл сегодня? Совершенно точно. – И каким же будет твое желание, сладкая? – Выясни это, – она вновь загадочно улыбнулась. Астарион на секунду впал в ступор, не понимая ее предложения, но уже через секунду Тав все прояснила, – насколько я сладкая. – У этой фразы много значений, какое ты предпочитаешь? – он сделал несколько шагов навстречу и остановился всего в паре сантиметров от нее, не касаясь, но чувствуя жар, исходивший от ее живого тела. – Все, – коротко выдохнула Тав в наэлектризованное пространство между ними. Лучшего ответа Астарион и представить себе не мог. Последнее расстояние между ними исчезло, когда его губы накрыли ее. Язык сразу же нагло толкнулся внутрь горячего рта эльфийки, встречая нетерпеливый поспешный вдох. После того, как он вкусил ее крови несколько дней назад, теперь Астарион жаждал все повторить, зайти еще дальше, и то, с какой готовностью она ласкала его язык своим, проводила ладонями по плечам, прижималась всем телом и невинно прикрывала глаза, говорило ему, что под «все» она действительно подразумевала все. Астарион рывком снял с себя рубашку, а уже через секунду повалил эльфийку на землю, попутно расправляясь с ее одеждой. Свободные хлопковые бриджи девушки улетели в сторону вместе с нижним бельем, затем туда же отправились и кожаные брюки самого эльфа, которые плотно облегали его задницу, что Тав украдкой любовалась им уже несколько дней. Все как будто бы осталось позади: вместе с лагерем и компаньонами на дальний план отошло все накопленное напряжение, все неожиданные и местами неприятные открытия об иллитидских личинках, вся физическая усталость от мелких стычек и крупных сражений. И теперь, под расслабляющей вуалью винного сопровождения осталось только природное, необузданное, жаркое: его руки на ее груди, ее пальцы в его жемчужных локонах, его прохладные губы на ее горячих, его колено между ее ног. Тав застонала, когда он накрыл ладонью ее промежность, не давая нужного трения, поддразнивая самим касанием, и в этот же момент к шее направились клыки, сплавляя воедино момент острого желания и столь же резкой боли. Кончики двух пальцев на пробу скользнули внутрь ее влагалища, собирая выступившую влагу, обводя мышцы по кругу и вызывая накаленный трепет. В его горло лилась кровь – действительно сладкая, дурманящая от возбуждения, что захлестнуло так быстро и неожиданно. Сделав пару глотков, Астарион отстранился и вытер рот тыльной стороной ладони, а затем поднес к губам другую руку и облизал пальцы. – Мммм, сложно решить, что вкуснее – твоя кровь или твоя смазка, – щеки Тав на секунду вспыхнули от откровенной пошлости его слов, ей срочно захотелось закрыть лицо руками. Астарион показательно еще раз облизнулся, прежде чем спуститься и на этот раз всерьез приняться за дело. Он развел шире ее бедра, наклонился и одним мучительно долгим движением провел плоским языком от ее входа до клитора. Тав вздрогнула и поверхностно вздохнула, ожидая его дальнейших действий. Вампир был аккуратен, выверенными и точными движениями облизывая половые губы, ненадолго проталкивая язык между ними внутрь, а затем возвращаясь к клитору, поглаживая его, приподнимая тонкую кожу вверх. Это было прекрасно, но этого было слишком мало. И тогда Тав прошептала: – Сильнее. Одного простого слова было достаточно: Астарион надавил на бугорок языком, сдвигая его вниз, отчего по мышцам внутри разбежались мелкие разряды удовольствия. Импульс отдавался во внутренних стенках, надавливания сменялись контрастно нежными поглаживаниями, заставляя возбуждение в теле эльфийки балансировать на грани – то усиливаться и нарастать, то спадать и успокаиваться, и от этого каждая новая волна становилась все более мощной, напористой, объемной. Тав чувствовала, как плотно сжалось все внутри, как напряжены бедра, руки, мышцы живота, как пальцы вырывают траву из земли в попытке найти хоть какую-то опору. Астарион сместился еще чуть ниже, проникая в нее языком так глубоко, как только было возможно, а большим пальцем одной руки зажимая клитор, и Тав успела судорожно вздохнуть прежде чем освободительно кончить, ощущая неритмичную пульсацию во влагалище вокруг его языка и мелкую дрожь во всем теле. Вслед за разрядкой ее накрыло приятной истомой, нежной усталостью, от которого не хотелось шевелиться и даже думать. Сложно было даже открыть глаза, но это стоило того, когда Тав увидела абсолютно довольного собой Астариона, что склонился над ней и любовался ее блаженным выражением лица. – Ты обворожительна, когда кончаешь, ты знаешь об этом? – его голос звучал словно сквозь толщу воды – далекий и глухой, еле способный пробиться к сознанию через вату, которой, казалось, была набита голова эльфийки. Она слабо улыбнулась его словам, почувствовав, как во рту все пересохло от частого дыхания, и тогда вампир, чутко считав ее состояние, наклонился и поцеловал ее, делясь с Тав ее собственным вкусом, оставшимся на его языке. – Теперь и ты знаешь, насколько ты сладкая. Это было ужасно пошло, непристойно и грязно, но одновременно так хорошо, интимно, особенно. – Готов поспорить, ты уже несколько дней представляла себе этот момент, – вампир разорвал очередной поцелуй только для того, чтобы еще раз польстить своему самолюбию. – На что? – Тав облизала губы и с вновь нахлынувшей горячностью взглянула ему прямо в глаза, – на что готов поспорить? Астарион широко расплылся в улыбке. – Мне нравится твой азарт, но я бы приберег этот вопрос для следующего раза. «Следующий раз» – эти слова еще долго сладкой музыкой звучали в голове Тав.