Военный психолог

«Я всё отдам тебе одной — Мне б просто рядом быть с тобой… »       Последняя неделя была похожа на крепкий сон на шёлковой наволочке, набитой гвоздями. Дорогая тушь лежит в косметичке, как подарок ей на День рождения. Удивительно, что он вообще вспомнил об этом, спустя столько времени…       Квартира, в которой она так неожиданно очутилась, была практически пуста: светло-бежевые стены, черный паркет на полу и одинокий матрас в центре комнаты. Прямо над головой жёлтым светом горела люстра — неприметный подвесной плафон. Только плотные, тёмно-синие шторы создавали хоть какую-то видимость контраста.       Всё промелькнуло слишком быстро: бумаги об увольнении, билеты на первый же рейс до Лондона и ключи Саймона, которые подошли к этой квартирке. Неуютно… На кухне: холодильник, плита и микроволновая печь, в единственной навесной тумбе минимум посуды. Нет даже стола, чтобы спокойно выпить кофе. Хотя Джес всё равно рвало от одного его запаха…       Сколько она тут, в Англии? Восемь суток, и срок беременности приближается к пяти неделям. Время бежит очень быстро, как будто кто-то настроил его, как видео в ускоренном режиме. Саймон пообещал приехать, как только у него получится, предоставив ей доступ к своим счетам на это время. Но девушка почти не выходила из квартиры.       Питаясь лапшой быстрого приготовления и растворимыми супами, она знала, что это неправильно. Но не было ни сил ни желания что-то готовить или сходить куда-нибудь поесть. В телефоне на синей полоске контакта светится *был в сети недавно*, и последнее сообщение Гоуста, отправленное двумя сутками ранее, вынуждало волноваться — он должен приехать сегодня. Но уже глубоко заполночь, и за окном ледяной ливень — стандартная погода для этого города, даже с учётом зимы. Уже начинают слипаться глаза — Джес в последнее время устаёт, даже когда ничего не делает.       Ей кажется, что она прикрыла глаза всего на мгновение, когда шершавая ткань вдруг касается еë лица, аккуратно пытаясь разбудить. Чёрный силуэт с черепом нависает над ней, и невозможно не вздрогнуть от неожиданности, на что Саймон тихонько удерживает еë за плечи: — Тише! Думал, привыкла… — Саймон, ты… — она было обнимает его, больше не чувствуя себя покинутой, но он останавливает — Что случилось?! — Я весь в саже. Есть что-то в холодильнике?       Так холодно… Девушка понимает, что он не найдёт там ничего, кроме пары упаковок китайского фаст-фуда. Затем садится на крахмальных, голубых простынях: — Лапша заварная. Будешь? — Ты только этим питалась? — он неторопливо снимает бронежилет, расстёгивает камуфляжную куртку и стягивает маску с перчатками — Не хватило денег? — Мне ничего не хотелось кроме этого… — Закажи пока что-то. Я в душ.       И… Всё?! Он оставляет военную амуницию на полу, по дороге в душ звеня расстëгиваемым ремнём. Ему… Ему всё уже не важно, стоило им двоим оказаться тут?       Зря Джес не сделала аборт… Ждала его тут, сходя с ума от постоянной тревоги! О боги, теперь она выглядит как очередная медсестра, которая решила получить постоянные дивиденды в виде хороших алиментов! И Гоуст холоден с ней… Видимо, он так и думает. Значит черт с его помощью!       Она выжидает, когда в душе начинает шуршать напор воды, накидывая чёрный, кожаный плащ прямо на шёлковый халат. Да плевать, если замёрзнет… Она всё равно, неожиданно для себя, только что решила избавиться от проблемы, чтобы не обязывать никого. У неё есть кое-какие деньжата, сможет себя обеспечить на первое время. Тихий поворот ключа, и вот девушка уже в кабине лифта с нескладной музыкой, как будто из разряжающегося магнитофона.       Пошёл он к чёрту со своей помощью… Уже «помог» однажды, и это и привело к её беременности! Стена дождя обрушивается на еë хрупкий силуэт, и Джес сама не верит, что только что лишила себя сухой и тёплой квартиры. Может, стоило подождать хотя бы до утра?! Но дело сделано, и робкие передвижения в полусапожках осторожные и торопливые. Такси… Черт, почти села зарядка, а она ещё понадобится Джес, чтобы оплатить номер в гостинице с помощью телефона! Надо выбрать сухое место, чтобы быстро вызвать машину, и просто подождать еë там.       Свороток между домами — трущоба, ну а разве есть выбор? Чей-то карниз способен стать еë укрытием, и девушка шагает в темноту. Но разблокировав телефон, тут же роняет его из рук — Саймон стоит напротив, в своей маске, и этот взгляд отнюдь не кажется добрым: — Скажи спасибо, что это я. Куда ты собралась? — Не хочу быть обузой для тебя. — Ясно. Ладно, не будь. — Так просто? — она изумлённо делает шаг назад, прижимаясь к кирпичной стене — Отпустишь? — Джес, я очень устал… Утром разберёмся. — Ты же просто не выпустишь меня утром из квартиры? — Я мог и сейчас не выпускать. Пошли.       И она идёт за ним, подобрав телефон и не до конца понимая свои мотивы к этому побегу и возвращению. Еë никто не держит силой, но и не даëт уйти… Саймон слишком сдержан в своих словах, но в какой-то момент просто укрывает Джес своей курткой от дождя. И ведёт домой. В лифте всё та же отвратительная музыка. — Беременна… Нельзя переохлаждаться. Зачем выбежала? — он пропустил еë перед собой в квартиру — Так и будешь молчать? — Я хотела сделать аборт… — Настолько не любишь его? — он кивает на живот — Я могу дать тебе всё необходимое. — Я же понимаю, что для тебя это обуза. Так будет лучше. — Для тебя? Возможно, — он снимает тяжёлые берцы и закрывает квартиру — Только если у тебя уже есть смысл жизни. Тогда тебе повезло.       Он по-новой снимает маску, поднимая с матраса кнопочный телефон и набирая короткий номер. Джес ошарашенно стоит в коридоре, когда Гоуст делает заказ: «Две порции сырного супа, да, и давайте ещё пепперони. Нет, не сильно острую. Есть что-то вроде сока? Да, апельсиновый в самый раз. М?..» Он выглядит таким… Обычным человеком? На пару секунд Джес удалось взглянуть на мужчину не через призму его профессии.       Он заботился о ней. Да, делал это своеобразно, но разве умел бы иначе? Что вообще еë дёрнуло так сорваться?! Пара обычных фраз?! Как будто она не владела собой… Но ведь Гоуст не мог бы постоянно показывать ей любовь, даже если бы захотел — Джес бы было мало. Ей всегда мало его. Глаза Саймона в электрическом свете кажутся ещё более уставшими. Сколько он не спал, пока добирался сюда? Девушка развязывает и сбрасывает плащ, когда Саймон отключает телефон: — Не ходила в больницу? — Нет… — она вдруг осела на пол в своём тонком, синем халатике, трясущимися руками обнимая свой живот и бормоча — Прости, если сможешь…       Она говорила это не Гоусту и не себе. Мужчина опустился рядом на корточки, понимая, что состояние Джес очень напоминает психическое расстройство, и… Он в состоянии влиять на еë поведение. Достаточно проявить немного терпения, и мужчина обнимает девушку: — Джесси, что происходит? — Я хотела убить его… — у неё постепенно начиналась истерика — Я с самого начала хотела этого, а потом пообещала ему, что сохраню его… А теперь я снова… Я не понимаю, что на меня нашло!       Она явно не была готова ни к беременности, ни к аборту. Психолог не способен помочь сам себе… Прижимая свою Джесси к себе, Саймон заводит руку ей под колени, беря девушку на руки, и начинает укачивать. Как младенца. Она только шепчет: — Зачем ты… — Успокойся. Всё можно решить. Я буду тут, с тобой, ещё неделю. — Ты не злишься на меня? — Ужасно злюсь, Джесси.       Тихонько переложив еë на постель, он снова снял куртку, оставаясь в армейской футболке, снова расстегнул ремень. Он нужен Джес, как никогда, он чувствует это. Это лучшее, что он вообще мог почувствовать за столько лет… Джес носит ребёнка — его ребëнка. Как ни странно, он — единственное существо, которое будет Саймону кровно родным. И ему не хотелось терять эту призрачную возможность быть кому-то нужным. Он признавался себе, что хотел удержать девушку от аборта любыми способами: — Какой у тебя срок? — Пять недель… — Больше месяца, — большая, грубая ладонь накрывает живот Джес — К концу лета нужно будет взять ещё один отпуск. — Зачем? — Хочу увидеть его, когда он родился, — он заглядывал в серые омуты глаз девушки — Если ты вдруг решишь оставить его.       Всё странно… Саймон целует еë, надеясь, что смог убедить, а Джес надеется, что больше не будет менять решение. Набор клеток или живая кроха внутри? Каждая женщина сама принимает это решение. Саймон ложится рядом, утягивая Джес за собой. Наконец-то они могут просто лежать рядом, не боясь быть пойманными! Джесси носит его ребёнка, а значит… Гоуст много раз проговаривал это про себя: — Мы семья, — он накрывает их одеялом — Спи. Я разбужу, как принесут еду.       Рядом с ним спокойно, как ни с кем другим. И не потому, что он может свернуть шею любому, кто их побеспокоит. Просто весь Гоуст теперь существует для неё одной, и Джесс получает такое желанное понимание, что в любом случае еë не оставят. Они семья — и Джес прячется в изгибе шеи своего мужчины.