Глава 22: Сильные стороны могут также быть источником слабостей.
Монома все еще чувствует боль от причуды Тодороки. Как бы ни настаивала Исцеляющая Девочка на том, чтобы он остался в палате, он вежливо отказывался (его так и подмывало насмешливо отвернуться и сказать что-то в своей манере, но Кендо вовремя ударила его по голове. Он был вынужден улыбнуться той самой деловой улыбкой, которую Тэцутэцу называет "ужасающе фальшивой, как улыбки мошенников-культистов") и теперь сидит в кресле у стадиона, укутавшись в несколько слоев одеял. Погода испортилась, скорее всего, из-за огромной ледяной башни, что вызвал Тодороки и которая тут же испарилась. Рекомендованный ученик, сидящий сейчас через несколько стульев от него и рядом с таким же, по слухам, ломающим кости мальчиком из класса 1-А. Похоже, тот совсем не понимает, что ухудшение погоды происходит именно из-за него. «Эгоцентричные, высокомерные ученики класса 1-А», - фыркает он. В ожидании следующего матча Кендо похлопывает его по плечу: Кугисаки против Яойорозу. Лучший ученик против одного из рекомендованных учеников из семьи героев. Зрители дрожат от волнения, им не терпится увидеть, насколько сильна "эта Кугисаки" против человека с такой же универсальной причудой и той, кто тренировался для этого с юных лет. Кугисаки не показала ничего особенного в первом раунде против красной версии Тецутецу. Она пользовалась лишь исключительно игрушечным молотком. Зрители не были особо впечатлены этим, но они удивились, когда этот же игрушечный молоток одолел самого несокрушимого (кроме Тецутетсу, конечно, потому что его одноклассник намного лучше, чем эти элитные ученики из класса 1-А) ученика на их курсе. Никто на самом деле не знает, насколько серьезными были травмы, но Монома имел честь услышать об этом, когда Исцеляющая Девочка пробормотала что-то о том, что ученики этого года такие экстремальные. Красный-Тецу, вероятно, был... тяжело ранен. Монома поворачивается к Кендо, которая нахурилась, смотря на своего одноклассника. Он дрожит под одеялами, в каждой его руке была грелка, и на нем было надето зимнее пальто, вероятно, принадлежащее одному из учителей. — Тебе следовало остаться в палате, — бормочет она, и Монома, предугадав это, тут же отвечает ей. — И пропустить матч между Кугисаки и отпрыском семьи Яойорозу? — Но Монома… — Я остаюсь. — Ты замерз, — Монома не может этого отрицать. Мало того, что погода ухудшается, так еще и всего несколько минут назад он был покрыт льдом. Горячие компрессы не очень-то помогают, и он понимает, что должен сейчас сидеть перед обогревателем в палате, но это же сама Кугисаки против Яойорозу! Он не может это пропустить. Матч между элитами класса 1-А! Он бы с удовольствием посмотрел на то, как одного из них побьют, и, быть может, Кугисаки он хотел увидеть избитой больше, чем Яойорозу, в основном из-за её высокомерного лица, но в то же время Яойорозу - ходячий привилегированный ребёнок прогероев, которая изначально выросла ради становления героем. Хм. Монома не уверен, кого он ненавидит больше. Вдруг он чувствует тепло справа от себя и вздыхает. Наверное, он должен поблагодарить Кендо за это. Он поворачивается к ней и практически подпрыгивает, когда вместо неё видит своего предыдущего противника. Тодороки Шото сидит рядом с ним со своим раздражающе бесстрастным лицом, и его огненная сторона смотрела в сторону Мономы. — Что... где Кендо?! Поче… что... почему ты здесь?! — вскрикивает он. Тецутецу гогочет слева от него, явно забавляясь ситуацией. — Заткнись ты! Тодороки моргает. Монома морщится, глядя на его шрам от ожога и делает пометку в своей голове не засматриваться на него. Огненная причуда с ожогом, предположительно от огня, и отцом с огненной причудой… он определенно не хочет иметь ничего общего с классом 1-А, у всех которых, похоже, есть какие-то трагические предыстории и комплексы героев. — Кендо… — неуверенно начинает Тодороки. — Она сидит на моем месте впереди. Мы поменялись местами. Она сказала, что тебе холо… Монома раздраженно вскидывает руки вверх. — Конечно, мне холодно! — от его движений одеяла сползают вниз, и Тецутецу со своей раздражающей ухмылкой, которую Монома умоляет стереть, снова подтягивает одеяла к его телу. Он шипит. — Не трогай меня! Почему ты все еще здесь? — Тодороки просто сидит, как будто не понимает, что он нежеланный гость на этой стороне стадиона. Класс 1-Б не очень-то и любит класс 1-А. Они оба с Геройских факультетов, но кто из них получает больше внимания? К классу 1-А относятся так, будто они единственные на весь Геройский факультет, будто они были чем-то большим, чем класс 1-Б, хотя у них, как и у класса 1-А, есть свои рекомендованные ученики, свои ученики из топ-10 в рейтинге практических экзаменов, учитель прогерой... Черт, никто даже не знает, кто такой Сотриголова, но их Влад Кинг довольно популярный и известный прогерой, который высоко поднялся в рейтинге героев. И одни из тех, кого Монома не любит больше всего (за исключением Кугисаки и Фушигуро, конечно, потому что Кугисаки всегда будет занимать первое место, а Фушигуро... странный, и Монома предпочитает о нем не думать) — это Бакуго Кацуки и Тодороки Шото. Рожденные быть героями, с идеальными причудами, под стать их харизматичным и красивым внешностям, а также их природный и выдающийся талант. И Тодороки довольно просто говорит: — Ты замёрз из-за моей причуды. Я могу помочь тебе согреться своей другой стороной. О, Монома ненавидит Тодороки. Монома может показаться засранцем и очень завистливым, но он имеет право жаловаться. Он никогда не был хорош во всем этом геройстве. Люди называют его причуду мошенническим и говорят, что "с таким же успехом он может обходиться и без причуды, потому что все, что он делает, это ворует силы у людей с правильными причудами" - Монома будет жаловаться сколько угодно, и он всё равно будет насмехаться над классом 1-А, потому что пока это все, что он может сделать со своими слабыми конечностями и своим "более низким статусом", когда все на самом деле было не так. И, возможно, больше всего он ненавидит Тодороки за то, что тот ничего не понимает. Он не похож ни на Бакуго и Кугисаки, которые так свободно и уверенно распоряжаются своей властью, и которые знают свой статус и признают, что существует иерархия, ни на Фушигуро, который пытается быть скромным, но в итоге оказывается покровительственным и слегка надменным. Тодороки настолько непонятливый, что Монома разрывается между ненавистью к нему и недоверием. Но Монома не может не признать, что Тодороки очень, очень теплый, когда он сидит по эту сторону от него. Он никогда не скажет этого вслух, но он садится обратно на своё место и сильнее кутается в одеяла, придвигаясь чуть ближе к двухцветному мальчику. Тецутецу, однако, замечает его действия и считает своим долгом прокомментировать это. — Я думал, ты… — Заткнись.***
Каким-то образом Момо удается сначала нацелиться на мешок с гвоздями. Честно говоря, она думала, что Кугисаки будет более осторожно охранять их, поскольку все прекрасно знают, что главный источник её оружия — это её сумка. Момо, как бы она ни старалась, не была достаточно хороша в ближнем бою. Она по-прежнему часто колеблется - мягкость, что однозначно будет мешаться в её будущей карьере, и, возможно, та же мягкость, которая спасет её в будущем, но она всё равно сомневается. Все еще колеблется. Однако она должна сделать все возможное, иначе на этом игра закончится. Она изо всех сил старается найти причину навредить Кугисаки, ищет способ не колебаться и не дрожать, потому что Кугисаки всё еще была её одноклассницей... и причина находится довольно быстро. «Иногда Кугисаки ведёт себя как… как Злодейка», - ее щеки вспыхивают, когда Сущий Мик объявляет начало матча. Это ужасно с ее стороны - называть талантливую одноклассницу "злодейкой", но Момо находит в этом смелость сделать первые шаги, как герой находит смелость в добрых делах... Но она клянется, что не называет Кугисаки злодейкой! Кугисаки просто пугающая и высокомерная, и иногда, как бы грубо это ни звучало, Момо так расстраивается, что хочет, кхм, "заткнуть её". Ах, думает Момо, UА на неё ужасно влияет. Каждый проведённый день бок о бок со сквернословием Бакуго побуждает Момо пополнить свой словарный запас. Лишь иногда. И с этой вновь обретенной смелостью Момо наступает первой. Так же, как поступил Киришима, потому что она хочет покончить с этим как можно быстрее и знает, что огнестрельное и дальнобойное оружие точно не поможет против Кугисаки, чьи рефлексы превосходят большинство их одноклассников. Момо, оказавшись на относительно близком расстоянии, выталкивает шест из центра своей ладони и, как только твердая древесина проступает сквозь её кожу, она хватает его и замахивается. Она не может не чувствовать удовлетворения, когда глаза Кугисаки немного расширяются при его появлении, но эта мимолётная радость исчезает, когда Кугисаки уворачивается, двигаясь в противоположном направлении. Прежде чем Момо успевает снова взмахнуть шестом, Кугисаки хватает деревянное оружие на расстоянии менее фута от рук Момо. Она сжимает рукоять, как бы демонстрируя свою силу, намного превосходящую силу Момо, и… нет, Момо мысленно шипит и использует силу Кугисаки против нее. Она кладет обе руки на копье в руках Кугисаки и скользит вниз, хватка Кугисаки достаточно сильная и крепкая, чтобы Момо могла использовать этот импульс. Неудивительно, что Кугисаки удерживает копье, несмотря на её вес, однако Момо усердно тренировалась. Момо тренировалась с детства. Так что, конечно же, она будет лучше с точки зрения навыков по сравнению с Киришимой. Быстрее. Умнее. Лучше в плане борьбы с Кугисаки. Быстро прикинув, что она не может проскользнуть между ног Кугисаки, она проскользнула под шестом, надавливая ступнями на ноги Кугисаки, надавливая на её мышцы и побуждая ее упасть. Момо перекатывается на другую сторону, прежде чем Кугисаки успевает упасть на нее, и быстро, быстро, так быстро, как только она может, собирает все свои силы на то, чтобы потянуть за сумку на её талии, бросив её через весь ринг. Как раз в тот момент, когда Момо собирается ругать себя за свою слабеющую силу рук и выносливость, Кугисаки поднимается с земли и замахивается на Момо своим игрушечным молотком, которую она, к счастью, успевает заблокировать рукой. И… Момо откатывается в сторону, а рука, которую она использовала для блока, начала сильно пульсировать от боли. Она сломала ее? Смогла раздробить кости? Момо не знает, но на ее левой руке расцветает темный синяк, и, даже не прикасаясь к нему, он болел очень сильно. Когда она пытается опустить руку, она всё еще чувствует невероятную боль. Удар молотка. Раздражение, вызванное замахом Кугисаки, немного приглушается мыслями о том, что она, как и Киришима, смогла вырвать её сумку с гвоздями, и пусть те были всё еще в пределах ринга, но были гораздо ближе к Момо, чем к Кугисаки. Хотя… нескольким гвоздям удалось вывалиться из сумочки рядом с Кугисаки, однако они почти ничего не стоили. Момо сможет увернуться от них, если понадобится. — Всегда моя сумка, — ворчит Кугисаки, в то время как Сущий Мик ликовал на фоне, хваля Момо за ее движения, но в то же время критикуя риск, которому она подверглась, и ее теперь уже раненую руку. Краем глаза она видит, как Цементос хмурится, бросая быстрый взгляд на фиолетовый синяк, полученный от игрушечного молотка. Момо тоже хмурится. Фушигуро сказал, что Кугисаки будет говорить и насмехаться на протяжении всего матча, но вместо этого она молчит. Бормочет, жалуется, но в целом ни слова в адрес Момо, даже когда лучший друг ее соперницы сам сказал, что Кугисаки любит поиздеваться над людьми, чему она даже не удивилась. — Ты не очень-то защищала её, — Момо медлит с ответом, плечи сгорблены, дыхание сбивается от боли. Она вытягивает ногу, чтобы отбить гвозди, высыпавшиеся из сумки. Некоторые выпадают за ринг. Кугисаки принесла их так много, но ни разу не воспользовалась ими, кроме как для уничтожения роботов. — Не то чтобы она была мне нужна в этом бою, — и вот оно. Ухмылка Кугисаки, спина которой была прямая, несмотря на то, что та упала на лицо незадолго до этого, а рот раскрылся в той же насмешке, о которой Фушигуро предупреждал Момо. Это раздражает, должна она признать, но она не уверена, была ли искренна Кугисаки, поскольку ее предупредили об этом заранее. — Разве ты не слышала, что случилось с Киришимой? — Кугисаки протягивает руку, держа наготове красно-желтую игрушку. — Множество сломанных ребер. Повезло, что ни одна кость не пробила органы, бла-бла-бла. Конечно, мне бы не понадобились гвозди, Яойорозу-сан. — насмешка. Настоящее издевательство. Момо сжимает кулаки. Так сильно побить одноклассника - не повод для гордости! Киришима был так ужасно ранен, что даже Исцеляющая Девочка забеспокоилась. Что, если бы Исцеляющей Девочки не было бы рядом, чтобы вылечить Киришиму? Неужели в таком случае его пришлось бы срочно везти в травмпункт? Момо не знает, что творится в голове у Кугисаки, но молчит, продолжая отпинывать гвозди за ринг. — Если даже причуда Киришимы оказалась слабее моего молотка, то... — ухмылка на лице Кугисаки расширяется, глаза темнеют, а каштановые волосы падают на лицо. – То что же будет с Яойорозу-сан? Она... она намекает, что сдерживается? Что молоток мог быть мощнее? Мог бы переломать ей все кости? Потому что если так, то это не так уж и маловероятно. У Киришимы есть причуда "Закалки", которая защищает его от любой внешней силы, и он, очевидно, гораздо прочнее, чем Момо, так что, конечно, если Киришима отделался переломом костей, то Момо должна была отделаться не только синяком. Покраснев от стыда, Момо схватилась за руку, сжав её чуть выше ушиба. — У меня нет причуды Киришимы и его грубой силы, но у меня есть свои сильные стороны, Кугисаки-сан, — скрипит зубами Момо, отбивая всё больше гвоздей, пока все они, в конце концов, не выпали за ринг. — И я прошу тебя уважать это. Кугисаки закатывает глаза и наклоняется, чтобы поднять один из оставшихся гвоздей рядом с ней. — Что? Как некая усиленная версия этой младшей близняшки Зенин? – усмехнулась она. Момо следит за каждым ее движением. О ком она? — Ну да, ну да... хотя ты больше похожа на... а, точно! На Дораэмон, правда ведь? Момо не может удержаться, чтобы не выпрямиться и не посмотреть на Кугисаки с долей изумления. — О чём ты… — внезапно в руках Кугисаки оказывается не игрушечный молоток, а более гротескный, игривый и совершенно настоящий железный молоток, который бьет по гвоздю в направлении Момо. Она тут же падает на землю, глядя на гвоздь, пролетевший за пределы ринга. Он был нацелен ей в голову! Момо задыхается. — Это был настоящий гвоздь! — И ты от него увернулась, — отмахивается Кугисаки и подбирает с земли другой гвоздь. Момо прищелкивает языком, не замечая в её руках игрушечного молотка. Конечно, оружие было не только в её сумке! На её сумку Киришима уже покушался, так что, конечно, она заранее подготовила план. — Вау, ты хотела, чтобы я использовала свои гвозди, и когда я это сделала, ты начала жаловаться. — Ничего подобного! Кугисаки поднимает бровь. — Значит, если я снова использую гвоздь, ты не будешь ныть, принцесса? — улыбка, взгляд... Момо тяжело вздохнула. Момо - член семьи Яойорозу, длинной череды прогероев: от матери или отца, от бабушки с дедушкой до двоюродных братьев. Момо никогда не подвергалась подобным насмешкам. К ней никогда не относились так, как будто она была хуже, чем она была на самом деле, потому что она постоянно работала и трудилась, получала оценки выше, чем большинство её одноклассников, и, по словам поздравившего ее Айзавы-сенсея, у нее один из самых высоких баллов в письменном тесте за всю историю UA. Её соперница, должно быть, что-то увидела в её лице, потому что Кугисаки снова поднимает гвоздь. Момо слегка натягивает свой топ, чтобы позволить сформироваться новому творению, щиту, который, как она уверена, может блокировать все, что связано с Кугисаки и её гвоздями. Она ставит его перед собой и остается непоколебимой. — Я тоже будущий герой, Кугисаки-сан. Не недооценивай меня, — восклицает она, находя в себе силы уверенно стоять не взирая на боль в руке, а Кугисаки невесомо опустила молоток на сжатый меж пальцами гвоздь. Она поднимает руку и замахивается. Девушка выставляет перед собой щит, готовая заблокировать гвоздь, потому что Момо из семьи Яойорозу, семьи прогероев, и ее нельзя недооценивать… и гвоздь пролетает рядом, не попав по цели и пролетев мимо щита, снова приземлившись за пределами ринга. Момо моргает. Она в замешательстве отрывает глаза от молотка, но заместо неё её мысли озвучивает Сущий Мик: — «Кугисаки промахнулась?» — Момо... Момо не может не разочароваться, ожидая большего от Кугисаки, но тут внезапно её охватывает восторг. Кугисаки остается стоять на месте, а Момо встает. «Кугисаки промахнулась», - думает она. Кугисаки все еще человек, как и она. Такая же ученица, как она. Такой же герой, как и она. Она может также оступиться и промахнуться, как и она. — «Похоже, наш местный меткий стрелок и Представитель учеников иногда тоже допускает ошибки! А я-то думал, что твоя ученица слишком хороша, чтобы быть правдой, Ластик...» — щелчок. И взрыв. Оглушительный и удивительно синий. Момо никогда раньше не видела синих взрывов. Следующее, что она осознает - это то, что она лежит на земле, что-то невероятно жжет ей спину, и это охватывало буквально всё её тело бесконечной болью, когда она падает лицом вперёд также, как и Кугисаки пару минут назад. Щит, который она создала, неловко ударяется о ее живот, но это было ничем по сравнению с той болью, которую она чувствовала на спине. Все её мысли кружились только вокруг этого жжения. Что-то большое и громкое взорвалось у неё за спиной, и она... она не может встать, голова болит, а зрение было затуманено. И, и, и… кто-то встал перед ней. Сущий Мик что-то кричит взволнованным и недоверчивым голосом, а толпа аплодирует, ликуя. В чьей-то руке, бледной и стройной, болтается молоток. Она замечает пряди каштановых волос. Кугисаки? — А это, — говорит Кугисаки, когда зрение Момо постепенно темнеет, а спина болит так сильно. — Называется "Заколка".***
По словам Нитты Акари, Шимокитадзава - скорее модный район, чем место, где совершаются преступления, но именно оттуда Ши Хассайкай были изгнаны прогероями, и именно здесь они решили пока затаиться, но, если слухи верны, Ши Хассайкай постепенно возвращают себе былую мощь, прибрав значительную часть Сетагая-ку к своим рукам. Медленно, но верно. Шимокитадзава, как и ожидалось, была переполнена людьми, и со временем её перестало волновать то, как люди ненароком сталкивались с ней. Акари не волнуют ни проблемы прогероев, ни проблемы якудзы, ни проблемы так называемых "злодеев". У неё есть более важные дела - дети. Не совсем "дети" в полном понимании этого слова, но вполне могут ими быть. В отличие от своего младшего брата Араты, Акари никогда не обучалась в Токийском Техникуме, чтобы стать полноправным магом. У неё было достаточно способностей, чтобы использовать оружие и быть менеджером, достаточно способностей, чтобы видеть Проклятия, но она не была магом в той же степени, что и Арата. Но все же, возможно, именно поэтому Акари настояла на том, чтобы Арата учился в филиале в Киото, что, конечно, привело к частичному разладу между ними, но, тем не менее, они сохранили вполне нормальные отношения между братом и сестрой. (Хотя, возможно, она немного помешана на его защите.) Чаще всего в Киото встречаются Фантомные проклятые духи, и хотя они более опасны, чем типичные проклятия, порожденные обычными негативными эмоциями, в целом, их было немного. Киото никогда не пошлет Арату, чтобы тот расправился с Фантомными проклятыми духами из-за его довольно важной Проклятой Техники, так что, по сути, Арата в безопасности, а с его Проклятой техникой Акари уверена, что вероятность смерти ее младшего брата невелика. Но Кугисаки и Фушигуро - совсем другое дело. Да, они такие же первокурсники, как и ее брат, но они всегда находятся на передовой, такие безрассудные и жаждущие проявить себя в деле. Так посмотреть, Итадори был еще более безрассудным, чем они, но Акари говорит о парне, который сражался с Сукуной лоб в лоб, и о девушке, которая известна своими ненужными комментариями, когда сражается с проклятиями Особого класса. Одна мысль о том, что было бы, если бы вместо него с Сукуной сражалась Кугисаки, искренне пугает Акари. И да, эти дети сильны. Сильнее Акари, сильнее Араты, но Акари все равно взрослая, и она имеет полное право за них волноваться, особенно в те месяцы, что она провела, обшаривая Токио и Мусутафу только для того, чтобы найти детей в школе героев, ищущих пропавшего сосуда Сукуны! Конечно, им должен был оказаться именно сосуд Сукуны… ох, Акари будет выпотрошена начальством, или, что еще хуже... Годжо Сатору! Сказать, что Акари испытала облегчение, увидев Кугисаки и Фушигуро живыми и невредимыми, значит не сказать ничего. И для себя, и для этих двух детей. Блуждать в одиночестве по новому миру - одно дело для взрослого человека. Изначально Акари думала, что это место было чьим-то Расширением Территории, и, возможно, было бы лучше, если бы оно было так, но повезло ли Акари, что ее нашли Комиссии Героев, она до сих пор не знает. Ей предоставили еду, дом, информацию и многое другое - гораздо лучше, чем грабежи и эмоциональные манипуляции Фушигуро и Кугисаки с пожилой парой, у которой они жили. Акари не было рядом в те дни, когда Фушигуро и Кугисаки страдали, когда они были одиноки и уязвимы, вынужденные бродить по кварталу красных фонарей без присмотра взрослых (они оба уверяли Акари, что маскировались, а когда Акари спросила, что за маскировка была на них, они просто заверяли, что это была правильная и однозначно рабочая маскировка; Акари это, конечно же, не убедило). Пока что Акари делает все, что в ее силах: избавляется от Проклятий, используя свои скудные навыки для того, чтобы Фушигуро и Кугисаки не пришлось этого делать вместо неё, и ищет информацию об Итадори, чтобы тем двоим было немного легче. По правде говоря, Комиссия Героев очень бессовестно заставляет ее работать, заваливая кучей поручений. Очень даже. Но Акари привыкла к тяжелому труду. А вот к чему она не привыкла, так это к постоянному присутствию Ястреба, или "Таками-куна", как он пытается убедить ее называть его. Акари - профессионал, она называет его "Ястреб-сан", когда работает и делает все, что ей говорят, а уже в свободное от работы время называет "Таками-кун". Ястреб... странный. Как бы Акари ни соглашалась с мнением Кугисаки и Фушигуро о том, что Ястреб и Годжо-семпай очень похожи, Акари не может представить себе Годжо-семпая, что крутился бы вокруг неё так же, как Ястреб, который постоянно пишет ей бессмысленные сообщения и болтает прямо возле её уха. («Это буквально Годжо-сенсей, Нитта-чан!» - жалобно проговорила Нобара, из-за чего Акари была вынуждена признать сходство. Годжо — эксцентричный человек. Слишком эксцентричный, чтобы начальство его очень не любило, но Акари и Годжо редко общаются, и она надеется, что так и останется.) И вот теперь, когда Ястреб сопровождает ее на миссии, она снова кое-что подтверждает: гражданские лица могут видеть проклятых духов. Что-то в этом мире делает их видимыми, а значит, будет опасно, если о них узнает общественность. И именно поэтому Акари из кожи вон лезет, чтобы помочь Комиссии Героев. На данный момент одного человека достаточно, чтобы победить мелкие Проклятия, но пока что ей не встречались Проклятия выше третьего класса, в основном из-за того, что их изгоняют до того, как они станут хоть как-то сильнее. Ястреб присвистнул рядом с ней. Нитта прижимает к себе Проклятое оружие, которое она принесла с собой из своего первоначального мира. — Нобара-чан победила ту девушку Яойорозу! — говорит он, протягивая ей свой телефон, на котором идет прямая трансляция Спортивного Фестиваля. — Хотя мне даже как-то жаль её. — Кого? Кугисаки? — спрашивает Акари. — Яойорозу, — поправляет Ястреб. Вытянув руки, он с любопытством наблюдает, как только что убитый Акари Проклятый дух превращается в пепел. Вскоре от него не остается и следа. — Они довольно агрессивны. Акари в задумчивости поджимает губы. Маги не очень-то и обучены захватывать кого-то или лишать сознания. Когда они сталкиваются с пользователями проклятий, им всегда беспрекословно велят их убивать, да и с проклятиями дело обстоят ровно точно так же. Проклятия нужно изгонять. Никак иначе. Видеть, как Кугисаки проявляет такую сдержанность, достаточно впечатляюще. Ежегодные сражения между студентами Киото и Токио обычно заканчиваются более серьезными травмами. Многие из них пытаются убить других просто так. Акари слышала, что Кугисаки была ранена в голову атакой Зенин Маи, а Фушигуро имел очень плохой опыт с Камо Норитоши, который беззастенчиво пошел против него. Детское соперничество, говорил Гакуганджи-сама. Только то. Желая сменить тему, Акари обращается к Ястребу. — Почему вы вообще здесь? Разве вы не должны заниматься... тем, чем должны заниматься прогерои? — невозмутимо говорит она. Она привыкла работать в одиночку или быть простым наблюдателем в младших группах. Но только не так. Ястреб ухмыляется, так же бесстыдно и беззаботно, как и всегда. Он подносит вытянутый палец к ее лицу, пристально глядя ей в глаза. — Шимокитадзава все еще остается местом, где бесчинствуют группировки якудза, Акари-чан, — брови Акари дергаются от небрежного использования её имени, но она ничего не говорит. В каком-то смысле он по-прежнему ее начальник. — Ходят слухи, что Ши Хассайкай был более активен в последние несколько месяцев, особенно в Сангенджае. — Санча? — Сангенджая, Санча - одно и то же. — Ястреб пожимает плечами. — И здесь, в Шимокитадзаве, в самом сердце Ши Хассайкай, ходят некоторые интересные слухи. Акари хмурится, задумчиво глядя на него. Она усмехается. «У Комиссии Героев есть свои секреты, ровно как и у нас», - думает она. Но в конце концов Акари и дети находятся под властью Комиссии Героев. Что ж, им нужно только одно: Сосуд Сукуны, Итадори Юджи, и как только они найдут Итадори, остальные пальцы найти будет намного легче. — О, Мегуми-кун следующий! Против... о! Парня-птицы!