Победа плоти над скорбью

— Гарри-Гарри-Гарри, — он проснулся, от того, что ОНА ЗВАЛА ЕГО ПО ИМЕНИ. Ещё через мгновение он понял, что лежит на спине, в её кровати, и она острым коготком чертит круги на его груди. Её волосы были всё ещё огненно-рыжими, и маска скрывала лицо. — Ты… Знаешь моё имя. — Конечно. Ты же снял маску в процессе. — Надеюсь, ты не побежишь давать интервью Ведьмополитену, с тем, что переспала с национальным героем? — немного насмешливо, немного обеспокоенно спросил он. — Что? Конечно нет. Я же не дура. Да и нельзя мне. — Почему? — удивился он. — Не пристало такой видной даме, пусть и вдове, совращать молоденьких мальчиков и национальных героев в одном флаконе. — А… Что…? — Тише. Лучше вот что, Гарри… Я давно так не веселилась, и так хорошо себя не чувствовала. А ты? — Тоже. С тех пор как… — Понимаю. Но ты ведь не жалеешь? Он прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям внутри себя, и выпалил: — Ни на секунду не жалею. — И повторил бы снова? — Да. — Кем бы я ни была? — Ну… — это выбило его из колеи. — О, понимаю. Боишься, что тебя околдовала какая-нибудь толстушка или дурнушка? Не бойся: это тело — моё. Да и лицо многие находят… привлекательным. — Да я не об этом, но отрадно знать, — улыбнулся он, — Ты знаешь, я бы повторил это, кем бы ты ни была. — Тогда, я бы хотела продолжать с тобой встречаться и… — тут она негромко хихикнула, — развлекаться. Но только в тайне. — Но почему в тайне? — Знаешь, Гарри, хоть ты и не самый сообразительный человек на свете, но я рада, что спасла тебя, — снова улыбнулась она, вставая с кровати, — Хотя тогда я и подумать не могла, что я спасаю такое сокровище, и вдвойне подумать не могла, что когда-нибудь это сокровище опробую, — она кивнула на его член, наливающийся кровью вновь, — да и сам ты хорош. Мне интересно с тобой. — Я не понимаю всё равно… — Так подумай, — пожала плечами она, отчего его грудь поднялась и опустилась, а острые сосочки маняще дрогнули, — Улли, воды и лёгкий завтрак. Противопохмельное надо, Гарри? — Нет, — задумчиво сказал он. — Тогда без зелья от похмелья, Улли. Появившийся домовой эльф поставил на рабочий стол поднос со всякой снедью, и тут же исчез. — Думай, Гарри, думай. Кто я? — она налила воды себе в стакан. «Богатство, связи в высших кругах, светлый дом, домовые эльфы, отличная выучка и мастерство танца, овдовевшая, но всё ещё видная дама, которая выглядит как моя одногодка, но на деле была в Министерстве не раз до Войны, и при этом знает Эмму Гринграсс…» Пронзившая его голову мысль была столь внезапной и восхитительной в своей невозможности, что он широко открытыми глазами поглядел на неё, прежде чем резко охрипшим голосом спросить: — Нар-цисса? Нарси…? Она рассмеялась и сняла с головы маску. Светлые волосы рассыпались по плечам, и она задорно ему подмигнула. — Поражён? Теперь понимаешь, почему нам придётся скрываться? По крайней мере, ближайшие пару лет, пока не пройдёт пятилетний официальный траур по Люциусу… — Понимаю… Но, боюсь, самый большой шок будет у Драко, если он узнает, с кем его мать… — О, оставь Драко мне. Он, как и покойный Люциус, шёлковый у меня ходит, если я захочу. Лучше скажи мне, ты голоден? — Не очень… — неуверенно ответил он. — А я — ужасно голодна, — она сделала шаг к нему, — И ты мне сейчас сделаешь прекрасный белковый завтрак. Она опустилась на колени, взяла его член в руку, и, не успел он ничего сказать, как она Нарцисса уже припала к его члену розовыми, чуть опухшими от предыдущей ночи губами. И мир Гарри растворился в бесконечном наслаждении, за которое он будет готов держать в секрете что-угодно. Даже отношения с матерью школьного врага, которого он никогда не простит. Как и не отпустит больше её. Не будь он Бульдогом.