Система «Наказание бога литературы» для преданного хейтера

      Пританцовывая под тихо играющую на фоне песню, до выхода которой ещё должны были распасться СССР и появиться Российская Федерация, Станислав мягко очищал лицо от маски, неторопливо готовясь ко встрече с Шератаном, поверенным рода Блэк, и демоном-адвокатом Данте Малакаем. Параллельно с этим он в формате монолога рассказывал сидящей на кухонной тумбе Рут, с горящими глазами слушающей всё, что он ей говорил, историю своей первой гейской любви. За прошедшие несколько дней он успел уже рассказать ей о своём детстве и горько поплакать по этому поводу в мягких объятиях заботливой помощницы. Но детство закончилось, и разговор плавно перетёк за тему романтики.       — И понимаешь, какое забавное дело, — продолжал Станислав, начав вытирать своё лицо, — он ведь даже ничего мне не сделал. Не ударил, не обматерил, не рассказал об этом другим пацанам. Даже пытался поддерживать со мной общение как прежде! Но меня это тогда просто убивало, — он замолчал на некоторое время, чтобы подняться на чердак и начать переодеваться, а затем вернулся к воспоминаниям: — Я видел, что ему теперь противно быть рядом со мной. Он не избегал меня, но после признания всегда старался не находиться со мной в одном помещении наедине. Наверняка думал, что я, весь такой из себя озабоченный четырнадцатилетка, наброшусь на него и изнасилую.       — Это ещё хуже, чем если бы он возненавидел тебя, — гнев на кукольном лице Рут выглядел очень мило (а также немного неестественно) и вызвал у Станислава кривую улыбку. Сперва она отказывалась обращаться к нему на ты, но потом, после некоторого давления с его стороны, согласилась. Это словно убрало ещё одну невидимую границу между ними: малышка Рут стала вести себя чуть более естественнее, правда, не всегда справляясь со своими эмоциями (как, например, сейчас). Но ей просто нужно было время, считал Станислав, чтобы научиться юзать правильные эмоции и адекватно их градировать.       — Верно. Я чувствовал себя тогда так парашно из-за его отношения ко мне и ситуации в целом, что даже думал о суициде, — заметив страх и жалость в чужих глазах, Станислав беззаботно рассмеялся. — Всё в порядке, дорогая, для человеков это вполне нормально… Ну, если так можно сказать, — некоторым сомнением задумчиво протянул он, сняв с вешалки шёлковую рубашку кобальтово-синего цвета с широкими рукавами.       Надев её, он с восхищением покрутился перед купленным напольным зеркалом. Как же красиво на теле Северуса смотрелись около-аристократичные вещи, делая его сразу же утонченнее, строже и более привлекательно, чем оно обычно выглядело. Шёлк нежно струился по белоснежной коже, доставляя не только эстетическое, но и чувственное удовольствие. Ловко застегнув «жемчужные» пуговицы на высоких манжетах, Станислав на пятках развернулся к Рут, молчаливо давшей ему время полюбоваться восхитительным телом Северуса.       — Человеческие подростки, дорогая, такие существа, — начал поучительно говорить Станислав параллельно с натягиванием на себя брюк, что, вкупе с низким голосом Северуса, в следующее же мгновение превратилось в увлекательную лекцию об устройстве мозга пубертатных представителей вершины пищевой цепи. — Они все события воспринимают в десятки раз более эмоционально, нежели забывшие себя в переживаниях о будущем взрослые, пропуская через свою открытую этому миру душу даже самые незначительные эпизоды жизни. И я говорю тебе это с колокольни человека, который прожил подростковый период от звоночка до звоночка.       — Хм, после твоих слов я понимаю, почему среди подростков так высок процент самоубийств… Скажи, — Рут наклонила голову, став похожей на маленькую совушку, познающую всю глубину сложного и странного мира людей, — почему ты не решил совершить суицид? Какие обстоятельства или причины не позволили тебе сделать это?       — Осознанность, — выдохнул Станислав, отведя взгляд угольно-чёрных глаз в сторону и замерев на несколько секунд с расчёской в руке, — или трусость. Разные люди называют это по-разному… Ну ладно! — он решительно встал с сундука, на который присел, когда расчёсывал волосы, и взял палочку, приветственно окатившую его ласковым теплом, согревшим постоянно мерзнущее тело. Она была рада вновь ощущать его прикосновения, даже несмотря на то, что он отложил её только на период банных процедур. Малышка всегда успевала соскучиться. Вместе с ней образ выглядел полноценным, как бы дико не было осознавать то, что какая-то необычная деревяшка делала его более полноценной личностью.       Наступило время отправляться в банк. Чтобы их общение было максимально комфортным для обеих сторон, Шератан даже подключил камин в своём кабинете к камину Северуса, чтобы Станислав не совершал долгие и бессмысленные телодвижения.       Спустившись вниз, Станислав в попытках понять, не забыл ли он вдруг чего-нибудь, зацепился взглядом за букет цветов, стоящих на столике возле его любимого кресла. Жёлтые циннии, над которыми этот сентиментальный парень непозволительно долго ворковал, ярким пятном пестрели в унылой окружающей обстановке первого этажа, радуя глаз Станислава каждый раз. Получив их от Винченцо пару дней назад, Станислав долго хохотал, когда Рут поделилась с ним значением этого цветка. За это время они обменялись парой писем, где не обсуждали ничего важного.       Ступив на каменный пол тускло освещённого кабинета, первое, что заметил Станислав, были не документы на столе, не старинные артефакты, на которые он не обратил внимание в первый раз, да даже не хмурый, собранный Шератан, сидящий в высоком кожаном кресле. Нет. Это были волны густых распущенных волос, кровью поблескивающие в приглушённом свете ламп. Концы волнистых прядей, очаровательно закручиваясь, своей длиной достигали округлых ягодиц, обтянутых тканью классических брюк.       Услышав стук его туфель о камень пола, хозяин волос обернулся.       Как Станислав упоминал ранее, Журавль наделял отличительной привлекательностью только тех персонажей, которые были как-то нужны для Главного героя — либо в качестве украшения для его постели, либо в качестве союзников. Малакай, конечно, относился ко второй категории. В соответствии с этим внешностью демон обладал приметной и, глядя на него сейчас в живую, Станислав осознал, что также и невыносимо горячей, как бы смешно это не звучало относительно расы Малакая.       Рост демона достигал двух метров, он был широкоплечим мужчиной возраста внешне около тридцати лет. Волосы его были не рыжими, а именно красными — настолько насыщенными цветом, что, казалось, их насквозь пропитала кровь. Бледная, но с тёплым подтоном (в отличие от синевато-зелёной белизны кожи Северуса) кожа, покрытая чёрными татуировками на шее, предплечьях и груди, полуоткрытой из-за распахнутой рубашки. Тату представляли собой ряды символов, которые, вероятно, являлись рунами, и изображения животных. Но что было более привлекательным так это, конечно, лицо…       Станиславу нравились мужественные мужчины. Нравилось резаться взглядом об острые грани скул и линии челюсти. Нравилось прослеживать пути мышц, змеиными лентами проскальзывающими под грубой кожей. Нравилось обонять тяжёлый запах, заставляющий его судорожно подавлять желание здесь и сейчас опуститься на колени. Станиславу нравились мужественные мужчины, и поэтому прямо сейчас ему казалось, что если он сделает хоть один крохотный шаг, он рассыпется под властным взглядом бордовых глаз с тонким кошачьим зрачком. Что за шутка, подумал он с некоторой паникой, осознавая, что его мажет уже от второго красноглазого мужчины.       Малакай усмехнулся, показывая ряд белоснежных зубов, и в вежливом жесте склонил голову. Золотые украшения в его ушах едва слышно зазвенели.       — Уважаемый Мастер зелий, Северус Снейп, наслышан о вас, — басовито пророкотал демон. Если голос Винченцо, невольно начал сравнивать Станислав, был плавен и чувственен, ненавязчиво проникая своим гипнотическим очарованием на кору разжиженного головного мозга, то жуткая сила голоса Малакая заставляла подбираться, чувствуя себя запертым в одной клетке с высшим хищником, по счастливой случайности в данный момент уже переваривающим свой обед. Это было неприятно: и отторжение это понимало не только беспокойное сознание, но и магический дух, готовый в любое мгновение вырваться наружу, чтобы защищаться или нападать.       Такова была первая реакция магов на демонов. Ощущая потустороннюю силу, способную в любое мгновение размозжить челюсть и вырвать сердце, каждый адекватный колдун начинал беспокоиться за свою жизнь и реагировал соответствующе. Вопрос был только в том, что он выберет — драться или защищаться.       Станет ли для вас сюрпризом, что ничего из этого делать ни в коем случае нельзя?       — Рад наконец-то встретиться с известнейшим в своём деле. Верю, истории ваших дел не на пустом месте будоражат умы людей, — с безукоризненно прямой спиной склонил голову Станислав, впиваясь ногтями в ладонь, сжатую за спиной. Дамблдор давил своим магическим духом намеренно, делая это резко и максимально болезненно для «принимающей» стороны. Магический же дух демонов… он всегда был таким — пугающе тяжёлым, вызывающе агрессивным. И большинство колдунов реагировала на него в соответствии со своими инстинктами, но не совсем верно относительно ситуации.       Нельзя демонстрировать слабость перед высшим хищником, пытаясь убежать от него или напасть. Это сразу поставит тебя в позицию жертвы или противника. Как бы сильно не было желание избавиться от вызывающего тошноту и нервную дрожь давления, нужно было терпеть и всячески демонстрировать, что всё это не имеет на тебя никакого влияния, чтобы демон… Принял тебя равным себе. Об этом писал Изумрудный Журавль, когда Гарри впервые встретился с демоном (и это был не Малакай) в Чертогах Смерти. Самоуверенный четырнадцатилетка впервые столкнулся с настолько разрушительной силой (но, как настоящий Главный герой, не спасовал и выдержал испытание).       Малакай сощурил глаза, оценивающе глядя на Станислава, гордо и несколько высокомерно сверлящего его взглядом в ответ. После чего демон неожиданно как для этого стрессующего парня, так и для молчаливого гоблина, громко рассмеялся. Едва его рычащий смех наполнил кабинет, давление магического духа, который ощущал не только Станислав, но и ничего не предпринимающий Шератан, исчезло. Пусть для них это было и неестественно, демоны могли брать под контроль свою энергию, истончая её выход до такого состояния, что влияние её не ощутил бы даже младенец. Это показывало мастерство демона. И, чёрт возьми, Малакай был хорош в этом.       Станислав сделал несколько шагов назад, когда демон стремительно подошёл к нему, не очень уважительно врываясь в чужое личное пространство. Его дыхание опалило кожу лица, а жар тела вызвал судорогу у этого впечатлительного парня от невыносимого желания коснуться так и манящих к себе взгляд приоткрытых грудных мышц и сжать их пальцами. Станислав нередко истекал слюням по грудям, но это было впервые, когда он так близко находился рядом с владельцем иконоподобных мужских титек.       — Скажите, мистер Снейп, — голос Малакая напоминал игривое рычание огромного опасного кота, который наворачивал круги вокруг перепуганной до полусмерти сороки, — не было ли у вас недавно ощущения душевного неспокойствия? — глаза демона смотрели, как бы смешно или жутко это не звучало после его вопроса, в самую душу, от ужаса скукожившуюся в заплесневевший изюм.       — Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, господин Малакай, — строго и раздражённо ответил Станислав. — Хотелось бы напомнить, что мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать мой душевный покой, а начать подготовку к освобождению Сириуса Блэка из Азкабана. Я благодарен за то, что вы решили присоединиться к нам, но давайте не будем переходить на личное, — Станислав скривился, но в сторону отходить не стал, считая это дело немного детским.       — Жаль, — словно бы в искреннем расстройстве вздохнул демон. — Душа мне ваша уж очень симпатична. Никогда не встречал такой двойственной человеческой души: одновременно и старой, и молодой; и полной жизни, и припорошенной пеплом смерти… — с задумчивой улыбкой, сверкающей на Станислава клыкастым оскалом, пробормотал Малакай.       «Рут, — тревожно позвал Станислав, чувствуя панический холод, скользящий по выступающему позвоночнику. — Неужели кто-то может видеть, что я занял это тело подобно призраку?»       — Только высшие существа этого мира могут увидеть факт твоего попадания в тело Снейпа, Станислав, — мягко начала успокаивать его помощница. — Для других же, как верно отметил Данте Малакай, более слабых, но Ведающих в душах, твоя будет просто казаться двойственной, — секунду молчания спустя она добавила: — Но всё это только до тех пор, пока ты не примешь себя как Северуса Снейпа и ваши души не сольются.       «Подожди, — в ужасе осознания едва ли не вслух произнёс Станислав, наблюдая за тем, как демон раскладывает на столе гоблина документы. Его дыхание оборвалось, — Северус здесь?»       — Сохраняй спокойствие, Станислав, не выходи из образа персонажа, — ласково начала успокаивать его Рут, — да, душа Северуса Снейпа всё ещё находится в его теле.       — О, чёрт возьми… — едва слышно прохрипел Станислав вслух, не осознавая, что выругался на своем родном языке.       Малакай, повернувшись к нему, иронично приподнял бровь. Он замер со слегка пожелтевшими листами в руках, и весело осклабился:       — Да хоть прям здесь, в этом кабинете. Только позвольте мне запустить руки в вашу душу, и я позволю вам сделать с моим телом всё, что-       — Немедленно прекратите! — с гневом перебил его Станислав, чувствуя, как теплеют уши от смущения. Палочка, находящаяся в рукаве рубашки, нагрелась, охотно разделяя его ярость. Малышка словно бы не совсем понимала, с чего её владелец так сильно разозлился, но была готова в любой момент вступить в битву.       — Господа, прошу вас, — впервые за всё это время подал голос Шератан, растерянно переводя взгляд с насмешливо пофыркающего демона на разъяренного колдуна и обратно. Гоблин не знал язык, на котором они говорили, потому и не понял суть короткого диалога. Но ему хватило экспрессивной реакции Снейпа, чтобы осознать, что ещё немного, и у них вообще ничего не получится, а Сириус Блэк продолжит гнить в тюрьме без надежды на спасение. — Давайте вернёмся к делу наследника рода.       Несмотря на всё нежелание работать вместе с демоном, ставшим вдруг неприятно одержимым идеей изучения его души, Станислав взял свои трясущиеся от переживаний поджилки в руки и вернулся к тому, чем они изначально должны были заняться.       Доказательной базы в виде каких-нибудь документов и колдофото, конечно, не было. У них были только воспоминания Северуса, которые, к искреннему ахуенезу Станислава, думающего, что в этой головешке не сохранился ни один жалкий эпизодик прошлого, удалось без проблем извлечь. Делал он это в состоянии полуобморочном, так как считал, что ничего отыскать не сможет. Но они были и даже в хорошем качестве.       Воспоминания касались служения Северуса и Питера Волдеморту, их непосредственному нахождению рядом друг с другом. Просматривая короткие отрывки их совместного увлекательного времяпровождения, Станислав с некоторой глухой, тоскливой нежностью любовался ещё молодым Северусом.       Резкий, полный ярких, пусть и негативных эмоций, он восхищал этого преданного фаната, едва не ссущего кипятком от восторга, своими надменностью, высокомерием и черной, порой даже слишком ядовитой язвительностью. Молодой Северус Снейп напоминал агрессивно бросающегося в ответ на любую попытку взаимодействия с ним ворона, взъерошенного и отчего-то очень милого.       Его хотелось обнять и потискать. Хотелось сказать, как Станислав гордится им и любит его. Сердце этого сентиментального парня заныло от осознания того, как подло он поступил со своим любимым персонажем.       — Несмотря на то, что в расследовании указан факт смерти Петтигрю, он жив, — хрипло начал Станислав, отведя расстроенный, полный вины взгляд в сторону. — И находится в семье Уизли в качестве питомца в виде своей анимагической формы.       — Как вы поняли это? — с любопытством улыбнулся Малакай, неприлично соблазнительно оперевшись задницей о широкий дубовый стол Шератана. Скрестив свои мускулистые руки, этот демон словно намеренно заставлял Станислава то и дело бросать взгляд на его грудь. (Конечно же, он этого не делал, но Станиславу нужно было найти оправдание своим действиям).       — Я не единожды наблюдал его анимагическую форму. Запомнить её не составило труда, — с некоторым раздражением на самого себя вздохнул Станислав. — А вспомнить, когда он появился в Хогвартсе, тем более. Поколения отпрысков Уизли передают его друг другу. Я уверен, что он появится вместе с шестым Уизли в этом году.       — Почему вы не поймали его, когда увидели после гибели в первый раз? — с ноткой строгого подозрения в голосе спросил Шератан.       — Мне было всё равно, — честно и в большей степени равнодушно пожал плечами Станислав. — Жизнь и смерть этой крысы меня никак не касалась. И даже сейчас касается лишь косвенно, — напомнил он гоблину о своей позиции в этом деле.       После некоторого молчания они перешли к обсуждению Дамблдора, который судил Сириуса и даже пятку не почесал для того, чтобы хоть как-то попытаться защитить его. Шератан едва не плевался ядом, и выглядело это очень забавно. Гоблин испытывал такую ненависть к Светлейшему, что сила её даже восхищала. Но оно и не было удивительно. Из-за Дамблдора Блэки лишились последнего прямого наследника, а просить кого-то из старших поколений взять бразды правления было, видимо, не комильфо.       К счастью, Станислава это не касалось. И, он был уверен, даже если аферу с вступлением в род Принцев удастся успешно провернуть, Винченцо не будет вешать на него обязанности наследника. В самом деле, зачем ему переломанный тридцатилетка, когда можно настругать парочку чистых и здоровых детишек?       — А как вы вышли из Азкабана? — вдруг спросил демон, с любопытством рассматривая напрягшегося мастера зелий. Бордовые глаза неспешно ласкали острые черты неприветливого и хмурого лица, наслаждаясь неукротимой силой, текущей по тонким и хрупким магическим каналам этого тонкого и на первый взгляд болезненного тела.       — Дела это не касается, — недружелюбно ощерился Снейп, вновь забавляя Данте. — А если вы думаете, что у людей на суде могут возникнуть вопросы относительно моего прошлого, так оно и не является тайной, — с презрительной улыбкой приподнял подбородок колдун, своим незначительным действием невольно вызывая у демона желание погладить его по голове, как шипящего кота.       — И как вас допустили к работе с детьми? — демонстрируя «искреннее» удивление, промурлыкал Малакай. — Разве для вас, людей, дети — это не что-то священное?       — Недостаток кадров, — с некоторым злым весельем ответил Станислав, с вызовом встречая внимательный и немного даже навязчивый взгляд. Да, демон до сих пор вызывал инстинктивное беспокойство за сохранность костлявой тушки, но то, как он вёл себя в общении со Станиславом, невольно обманывало его и в какой-то степени даже расслабляло. Ну в самом деле, думалось ему, неужто могущественный демон будет вести себя так беззаботно? — Все вопросы к моему непосредственному начальству. Не то чтобы я прямо-таки рвался учить детей… — Станислав закатил глаза.       Малакай рокочуще хохотнул, позабавленный чужими словами. Он жил на этой земле не сотню и даже не пятьсот лет и понимал все тонкости ситуации Северуса Снейпа, так как не единожды сталкивался с такими случаями. И дело наверняка было не в том, что Альбус Дамблдор не мог найти достойную кандидатуру на пост преподавателя Зелий. Северус Снейп служил Тёмному Лорду. И не просто служил, как мог судить Данте по воспоминаниям, но был близок к нему. Если Альбус Дамблдор настолько умён, насколько о нём говорят, то его поступок — защита Снейпа в суде и помещение его под своё покровительство в месте, где до него легче всего добраться — действительно очень хитер и продуман. С ним нужно действовать осторожно.       Это дело всё больше нравилось Данте.       Встреча подошла к концу. Было решено дождаться, когда в Хогвартсе появится шестой Уизли, и Станислав вежливо спиздит у него крысу. Малакай же, используя свои источники, должен будет начать копать под Дамблдора, чтобы доказать неправомерность его действий на судебном заседании, где выносили приговор Блэку. Станиславу нужно ещё было забрать одежду Гарри у мадам Малкин, поэтому он, попрощавшись с Шератаном и демоном, покинул кабинет и направился к выходу из банка. Едва он ступил за порог кабинета, как тут же атаковал Рут полными нервного беспокойства вопросами. Он едва дотерпел до завершения встречи, ему очень хотелось узнать больше информации.       «Рут, ради всего святого, скажи мне, что Северус не видит всё то, что я творю?» — паникуя, про себя заговорил Станислав. Перед глазами его, прежде всего, пронеслась недавняя ночь с Винченцо. И, пусть тело получало в процессе этой ночи исключительное удовольствие, Станислав даже не мог представить, что испытывало сознание Северуса, способного только наблюдать за тем, как его тело трахал какой-то незнакомый по факту мужчина. К горлу подступила тошнота.       — Северус Снейп ничего не видит, не слышит, и не чувствует. Он находится в состоянии глубокого, даже скорее, мёртвого сна, из которого никогда не проснётся ни по твоей, ни по собственной инициативе. Даже если ты не захочешь после Суда оставаться в его теле, он не пробудится. Душа его в таком случае отправится на свой собственный Суд, а оттуда — либо в Реку на покой, либо в Чертоги в качестве нового жителя, — неспешно ворковала Рут, не совсем понимая, почему Станислав так переживает о персонаже, чьё тело он занял. Ей Северус Снейп казался непримечательным и незначительным героем, погружённым в собственные мелкие обиды на мир, за которые и поплатился перед Главным героем, не пощадившим его за глупые гордость и высокомерие, хотя тот давал ему возможность исправить своё положение.       Станислав остановился, когда вышел из здания банка. Прижав ладонь к судорожно бьющемуся сердцу, он едва не заскулил от боли. Это не была реальная боль, нет. Фантомная и распространяющаяся в действительности лишь по его мятежному разуму, она едва не выворачивала его кости, наполняя худые конечности тяжестью отвращения к самому себе. Как он мог? Как он мог самонадеянно поверить в то, что Северус исчез? Как он мог позволить себе так поступить с его телом… Тошнота вновь вернулась.       Ублюдок, хотелось закричать ему и отчаянно вцепиться в отросшие немного волосы, ублюдок!       — Мистер Снейп, позвольте заметить, но вы выглядите сейчас так, словно собираетесь упасть в обморок. И пусть я не человек, но обладаю элементарной эмпатией. И мне хотелось бы протянуть вам руку помощи, — низко промурлыкали ему на ухо, и на талию легла ладонь, мягко, но крепко вцепившаяся в тонкую ткань высоких брюк.       — Станислав, немедленно прерви телесный контакт! — закричала вдруг Рут. — Ещё несколько секунд, и ты получишь штраф за несоблюдение паттернов поведения персонажа!       Словно обжегшись, Станислав стремительно отскочил от замершего в немного забавной склонённой позе демона. Бледное его лицо приобрело такое яростное выражение лица, что слегка растерявшийся Малакай громко захохотал. Ну кот, думал он с широкой клыкастой улыбкой, ну в самом деле, кот! Станислав, всё ещё испытывающий лёгкое недомогание после эпизода самоуничижения, едва не оскалился от раздражения. Его немного потряхивало после столь резкого прикрика Рут. Пусть демон и был горяч как адское пламя, но его внимание было лишним и очень мешало.       — Прекратите вести себя так навязчиво, — едва не зарычал от досады Станислав. — Я благодарен за намерение помочь, но, поверьте, в вашей помощи, кроме дела Блэка, я точно не нуждаюсь.       — Хм, какая жалость… — прицокнул языком демон, прищурившись. И Станислав слегка распахнул глаза, заметив, что язык Малакая раздвоен на самом кончике. — А мне ну уж очень хотелось бы вас-… вашей компании. В любом случае, мы ещё долгое время будем с вами сотрудничать, — демон весело осклабился и напоследок произнёс: — и, хотелось бы верить, за это время вы позволите мне стать к вам… ближе.       Он легко кивнул головой и исчез. Станислав едва ли не топнул от злости. Как можно быть таким красивым и таким невыносимым одновременно! Была бы возможность, он бы давно уже растаял перед чарами его… его больших… кхм, его больших глаз. Но Система крепко держала Станислава за глотку, не давая совершить лишнее движение или вставить лишнее слово. Какое счастье, подумал Станислав, продолжив свой путь, что ему помогала Рут и предупреждала его.       Он не любил быть наказанным.       Мадам Малкин встретила Станислава с улыбкой. Он уведомил её чуть раньше, что прибудет за вещами Гарри сегодня, так что визит его она ожидала. Всё прошло быстро и без лишней болтовни. Женщина хотела было дать пару рекомендаций напоследок по тому, как ухаживать за той или иной тканью, но Станислав мягко перебил её, подняв ладонь. Он работал с тканями столько времени, что мог бы уже сам давать рекомендации. Но это умение не являлось частью образа Северуса, так что он просто покачал головой.       Прежде, чем встречаться с Гарри, Станиславу надо было устранить крыску Лариску по фамилии Фигг, в «ПС» являющейся очередной верной подсосницей Дамблдора, докладывающей ему о всех чихах и пуках маленького героя. Станислав думал о том, чтобы убить бабку (в конце концов, одним НПС больше, одним НПС меньше), но Рут категорично забраковала его идею. Оказалось, что за убийство вне каноничных событий, его могли тоже наказать. И более чем серьезно.       Рут предложила наложить на бабку постоянный дебафф. Жаба сильно душила Станислава и громко верещала, не позволяя ему потратить полученные невыносимым путём сюсюканья главного героя очки. Но Станислав, осознавая, что от Фигг будет больше проблем, со слезами на глазах купил постоянный дебафф за сто Очков Репутации.       Да, можно было подумать, а что такого может сделать беспомощная сквибка, что Станислав потратил на неё аж СТО Очков Репутации? Но эта гаргулья в юбке могла стать серьёзной помехой в ближайшее время. Любое неловкое движение со стороны этого парня при попытках взаимодействия с Гарри, и Дамблдор уже зовёт его к себе на чашечку чая спрашивать о жизни молодой.       Фигг наблюдала за домом Дурслей так, словно не имела личной жизни (а хотя, может, и действительно не имела; это было не то, о чём Станислав хотел бы задумываться), а коты её следили за Гарри на территории, недоступной глазам прозорливой бабки. Всё было налажено.       Уменьшив одежду, сложенную в красивый тканевый конвертик, Станислав положил его в карман брюк, на пути к наиболее пустому местечку для трансгрессии задумавшись о том, сколько ему ещё потребуется, чтобы привыкнуть к ощущению тока магии.       Колдуны имели магическое ядро и каналы, формируемые наиболее активно в детском возрасте. С одиннадцати лет, когда общая структура каналов (в стандартных случаях) была полноценно сформирована, а ядро, не подвергающееся никаким серьёзным волшебным потрясениям в течение десяти лет своей жизни, достаточно окрепшим, начиналось развитие магического духа.       За всё прошедшее время Станислав так и не нашёл для себя времени, чтобы сесть и погрузиться в изучение ядра и каналов Северуса. Он лишь чувствовал, как порой стремительно болезненно, а порой нехотя и слабо энергия текла по каналам, доставляя ощутимый дискомфорт.       Северус, очевидно, за тридцать лет жизни наверняка свыкся с тем, как реагирует его магический дух в ответ на какие-либо заклинания. Неприятно, но терпимо.       Станислав именно поэтому и не рвался колдовать направо и налево, несмотря на всю самоотдачу палочки в ответ на любое жалкое заклинание. Пусть действие это и носило впечатляющий сознание маггла характер. Лучше, считал он, было зельеварение — вот где душа и тело пели.       Он трансгрессировал туда, откуда уходил после прощания с Гарри. Оказавшись у стены чьего-то дома, Станислав с тихим скрипом хватился за рубашку в районе сердца. На такие выкрутасы магический дух словно бы сдавливал органы на несколько секунд. Честное слово, думал Станислав, пережидая этот знакомый по прошлому опыту момент, невозможно не восхищаться Северусом, зная, что он чувствовал каждый раз.       Наложив на себя дезиллюминационные чары, Станислав направился к дому крыски Лариски. Когда он подошёл к двери, лежащие в кустах у входа в дом коты одновременно подняли головы и ощерились. Выглядели они крайне недружелюбно, не понимая, откуда доносится «вражеский» запах. Не желая дразнить их ещё больше, Станислав вошел в дом.       Пахло… котами. Но это был не милый сердцу запах, а что-то с отвратительной носу кислинкой. Станислава передёрнуло — в носу засвербило.       Он нашёл её сидящей в кресле-качалке и смотрящей телевизор. Понаблюдав несколько секунд за разворачивающейся на экране драмой между плохо отыгрывающими свои роли актерами, Станислав одними губами обратился к Рут.

{Дебафф «Отвлечение»} Есть что-то, что вы хотели бы скрыть от человека в непосредственной близости от себя? Хорошая новость! Дебафф «Отвлечение» сделает так, что даже если вы разденетесь перед человеком, он и глазом не моргнет! Напишите инструкцию, прежде, чем активировать Дебафф. [Инструкция: После определенного сигнала [Щелчок пальцами] {Арабелла Фигг} не наблюдает за домом семьи {Дурсль}, не следит за {Гарри Поттер}, не принимает и никак не воспринимает информацию об изменениях в доме семьи Дурсль от своих котов. Возвращается в привычное состояние по сигналу [Два щелчка пальцами] и в отчёте о прошедшем дне пишет, что ничего не произошло]. Внимание, Пользователь! Дебафф активирован.

      Ничего не произошло. Бабка как сидела, так и продолжала, с тихим скрипом покачиваясь в кресле и поглаживая спящую на её коленях кошку. Какого-то яркого эффекта, в общем-то, быть и не должно было. Кивнув себе, Станислав бодрой походкой направился в сторону дома Дурслей.       Время близилось к вечеру. Станислав подошёл к двери и постучал костяшками пальцев. Ждать, когда ему откроют, пришлось недолго — едва затих глухой звук, громкий визгливый голос, уже знакомый по прошлой встрече, оставившей неизгладимое впечатление в сердце и памяти, отдал хлесткий, резкий приказ. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, кому именно был отдан этот приказ.       Станислав недовольно нахмурился. Неужели Петуния настолько глупая, что даже после его предупреждения продолжает унижать Гарри? Хотя, Станислав агрессивно ухмыльнулся, готовясь к очередной демонстративной порке, это же персонажи фанфика, умственное развитие мира которого в значительной степени отсталое. Подстать автору, Станислав был уверен.       — Здра- Мистер Снейп! — осколки изумрудов блеснули, стремительно наполняясь светом радости, убаюкивающим в следующее же мгновение тихую, едва сдерживаемую злость. Лицо маленького фарфорового ангелочка резко приобрело выражение очаровательной одухотворённости от осознания того, кто стоит перед ним. Розовые потрескавшиеся губы мальчика, нижняя из которых сразу привлекла внимание Станислава тёмной, но покрытой коркой гематомой, растянулись в широкой, счастливой улыбке.       Гарри кинулся вперёд с неразборчивым, полным по-детски чистого и искреннего восторга воплем. Станислав поймал его с мягкой улыбкой, аккуратно поднял на руки с мыслью о том, что спина его спасибо после такого экспириенса точно не скажет, и зашёл в дом. Маленький герой крепко обхватил его ногами за талию и вжался лицом в ткань рубашки на плече. Он немного задрожал, и Станислав взволнованно заворковал, начав невольно укачивать ребёнка в свои руках.       — Что такое, Гарри? — бархатом голоса Северуса заботливо окутал мальчика Станислав, в свою очередь же взглядом, истончающим всю ненависть мира к непонимающим вполне себе вежливые предупреждения ублюдкам, уставившись на замершую на кухне Петунию. — Ну же, мой ангел… — выдохнул Станислав, и неожиданно для него Гарри крупно вздрогнул, резко выпрямившись (да так резко, что этот парень чуть не уронил маленького героя на пол; вот был бы смех) и заставив его сменить позу и повернуться к женщине спиной.       Гарри смотрел на Станислава широко распахнутыми глазами, блестящими уже не от радости встречи, а от крупных слёз, быстро стекающих по лицу, и в них было столько эмоций, что этот парень, который, вообще-то отличался высокой эмпатичностью, серьёзно растерялся. Там было, прежде всего удивление, за которым следовало что-то напоминающее волнение, следом за ним смущение, но затем… Станислав не мог разобрать. Это было странно и неприятно — не понимать, что происходит на душе главного героя.       Моргнув, Станислав едва не закатил глаза от своей забывчивости. Он же купил функцию «Познание»! Вот и пришло время испытать её…

ВНИМАНИЕ, Пользователь! Функция {Познание} не может быть использована на Главном герое!

      «Что?! — едва не крикнул Станислав, когда скосил взгляд для того, чтобы прочесть сообщение Системы. — Рут, какого- Ах, да… Режим гибернации. Но это-то сообщение я увидел. Хотя, это вполне серьёзное, кидать его в ожидание было бы не очень разумно… Что?»       — Прости, Гарри, что? — мягко нахмурился Станислав, думая, что он ослышался.       — Назовите меня так ещё раз, — мальчик напоминал маленького скулящего щенка, нуждающе выпрашивающего ласку. По его лицу всё ещё текли слёзы, заставляющие Станислава серьёзно беспокоиться за состояние своего жалостливого сердечка. Оно неприятно ныло от одного вида этих заплаканных очаровательных глаз.       — Ах, Гарри, а как я тебя-       Станислава перебил звук разбивающегося стекла, следом за которым, даже не дав ему время для того, чтобы обдумать ситуацию, комнату наполнил холод. Это не был естественный — природный — холод, который приносила за собой поздняя осень, оседая на землю первыми заморозками. Но это также нельзя было назвать искусственным холодом, создаваемым на стенках жужжащих морозильных камер. Это была потусторонняя, словно бы приходящая с Вечной Госпожой мёртвая стужа, пробирающая до самых костей острыми маленькими иглами, истончившаяся практически сразу же как наполнила помещение.       Гарри в его руках вновь задрожал и очень сильно, даже немного болезненно вцепился в его плечи, спрятав мокрый нос в изгибе шеи. Станислав растерянно выдохнул, ласково поглаживая мальчика по спине, и развернулся на пятках, пытаясь понять, что произошло.       Он вовремя прикусил язык, чтобы не заматериться от увиденного.       Петуния, с каждой прошедшей секундой осознания случившегося начиная завывать всё громче и истеричнее, сидела на коленях на полу, держа перед собой вытянутую руку, точнее… То, что от неё осталось. Ниже локтя всё размололо в такое кровавое месиво, что даже магия, казалось Станиславу, не справилась бы с этим фаршем. Рядом же с Петунией, в горячей её крови лежали осколки чего-то, что по общим контурам напоминало стеклянную вазу.       А вазу-то зачем взяла, можно же было нож, хотелось вдруг ляпнуть Станиславу, но он вовремя прикусил язык.       Запах крови был неприятным, да и выглядело всё просто отвратительно, но… Он даже бровью не повёл. Да, оказался шокирован тем, что произошло за эти ничтожные несколько секунд его нахождения в доме Дурслей, и всё. Ему не было страшно (что было бы вполне разумно), лишь досадно из-за того, что ему сейчас придется возиться с Петунией. Было ли это связано с тем, что он до сих пор не воспринимал мир реальным, а скорее просто очень реалистичной игрой, Станислав не знал, а задумываться об этом не было времени.       — Гарри, позволь мне, — начал аккуратно Станислав, пытаясь поставить мальчика на пол, чтобы помочь истекающей кровью женщине.       Гарри громко и крайне протестующе заплакал. Ткань рубашки, в которую он вцепился со всей своей, казалось, силы, начала жалостливо трещать. Станислав тут же прекратил попытку оторвать от себя детеныша коалы, так как ему было жаль свою одежду намного больше, чем Петунию. Не оригинальную, ни в коем случае. А ту, что сейчас упала в обморок в луже своей крови и была готова в ближайшее время отправиться к своим предкам.       Вздохнув, Станислав поменял руки, чтобы поудобнее перехватить дрожащее тело, отчаянно прижимающееся к нему, и достал палочку. Делать было нечего — будет таскаться с Гарри как мамочка-коала. За Очки Репутации и на шею его посадил бы и рученьки его целовал, если это потребовалось бы.       Станислав знал заклинание, останавливающее из раны кровь. На самом деле, он знал много заклинаний, так как на досуге перед сном, тоскуя очередным вечером без интернета, подробно и внимательно изучил список того, что умел и знал Северус. Все заклинания, которые он пробовал, получались с первого раза, впрочем, как и зелья. Станиславу не нужно было думать о том, как правильно произнести заклинание и выкрутить руку, так как тело делало всё за него.       Первыми он пробовал заклинания, которые ему могли пригодиться в разного рода чрезвычайных ситуациях. Подобная как раз подвернулась сейчас. Забавно даже, какое совпадение.       Молчаливо наблюдая за тем, как кровь, до этого уверенно хлеставшая из фаршеподобной культи, незамедлительно остановилась, Станислав задумчиво нахмурился. Он мог бы попытаться восстановить ей руку, пусть и сомневался в успехе, но зачем, если это можно было бы оставить в качестве назидания? Глупые НПС всё равно ничего не понимают. Но оставлять её в таком виде точно нельзя было, это могло принести больше проблем, чем пользы.       Станислав осмотрел кухню. Что такое могло бы взорваться, что размололо бы руку, но не подожгло бы пространство кухни? Уставившись на микроволновую печь, Станислав несколько долгих секунд пытался вспомнить какое-нибудь несерьёзное, но сильное заклинание, чтобы расхреначить несчастную бытовую утварь.       Поморщившись при использовании заклинания, разорвавшим микроволновку на несколько крупных частей, Станислав горько вздохнул. Он же просто собирался забрать Гарри на вечер-ночь и провести с ним время, чтобы получить побольше Очков Репутации и разрешение на вступление в род Принцев… Что за незадача.       Насколько Станислав понял, дома никого, кроме Гарри и Петунии, не было. Довольно удачное стечение обстоятельств, размышлял он, собирая разбившуюся вазу с помощью магии, так как ему не пришлось разбираться с Верноном и свином-младшим. Гарри он всё равно заберёт, а возвращать его будет в немного иных обстоятельствах. В любом случае, он всегда может использовать Обливиэйт, так что проблем возникнуть не должно было.       — Гарри, когда должен вернуться Дурсль-старший? — мягко пробормотал Станислав, прикидывая, успеет ли хряк вернуться до момента, когда проснётся его дорогая женушка, чтобы успеть позвонить в скорую и спасти ей жизнь.       — Через минут тридцать, — неуверенно ответил Гарри, всё ещё пряча лицо в изгибе шеи Станислава. Позу он в течение этого времени не менял, очевидно с комфортом устроившись в чужих, уже немеющих от его веса руках.       Покивав тому, что они за это время успеют обсудить свои дела, а Петуния не откинется на тот свет, Станислав зашёл в гостиную и сел в кресло с тихим вздохом, аккуратно пересаживая Гарри к себе на колени так, чтобы мальчику было удобно. Поморщившись из-за глухой боли в кистях рук, Станислав ласково заворковал, невесомо поглаживая маленького героя по спине:       — Дай мне посмотреть на тебя, Гарри, — мальчик нехотя, но всё же немного отстранился, взглянув на Станислава большими, покрасневшими от слёз глазами, в которых читались страх и некоторое упрямство. — Вот так, молодец, — улыбнулся Станислав. — А теперь объясни, пожалуйста… что ты сделал, чтобы ваза, которую Туни собиралась в нас кинуть, взорвалась в её руке? — без давления в голосе, даже с некоторым весельем спросил этот догадливый парень у в то же мгновение напрягшегося мальчика.       Станислав не был глуп. К тому же, он был очень внимательным читателем, запомнившим из текста «Покорившего Смерть», как Журавль описывал проявление магического духа Главного героя, когда того кто-то выводил из себя. Мёртвый холод, сопровождающий и Матерь, наполнял помещение и вызывал дрожь ужаса у всех невольно присутствующих в нём людей. То же самое произошло и некоторое время назад — магический дух наполнил дом как ледяные воды металлическое ведро, а затем хлынул назад.       Глаза Гарри наполнились слезами.       — Профессор, вы злитесь на меня? — дрожащим тонким голосом промяукал маленький герой, испуганно и виновато глядя на Станислава из-под слипшихся ресниц.       — О, нет, конечно, нет, Гарри. Я даже благодарен тебе. Просто мне интересно, что именно ты сделал, — успокаивающе зашептал Станислав, положив ладонь на влажную розовую щёку и начав поглаживать её большим пальцем. — Я не собирался ругать тебя, мой ангел. Как я смею? — вздохнул этот ранимый парень, не имея ни только намерения, но и желания отчитывать главного героя.       — Назовите меня так ещё раз, — с неожиданной силой в дрожащем голосе потребовал Гарри. — Назовите меня так ещё раз, и я расскажу вам, что сделал.       Станислав с весёлой улыбкой прищурил глаза. Этот дитенок пытается манипулировать им? Ха-ха, что за смешная шутка!       Неспешно Станислав вплел в растрепанные, спутанные волосы Гарри пальцы, давя в себе желание сжать их, чтобы показать маленькому хитрому Главному герою его место. Но за любое насилие в его сторону Система жестоко покарает его, несмотря ни на какие оправдания.       Гарри умилял Станислава. Его по-детски пухлое личико, его большие глаза, полные света, его бесхитростные действия и искренние попытки быть ближе — всё это вызывало желание потискать мальчика и потрепать его по волосам. Он был очаровательным ребенком.       Но Станислав никогда не забывал о том, что этот ангелочек должен был стать безжалостным могущественным монстром, получающим удовольствие от унижения и убийства других людей. Сколько бы этот парень не говорил себе о том, что в течение десяти лет своей жизни и одного года обучения Гарри был ещё светлым и чистым ребенком… Он понимал, что это было далеко не так.       Невозможно остаться невинным, когда о тебя вытирают ноги и разбивают вазы всю твою сознательную жизнь. Но у него была вера. Хрупкая и прекрасная как драгоценный хрусталь, она таилась в его сердце все одиннадцать лет. Но после поглощения души Волдеморта, Гарри просто сломался.       Гарри был ангелом. Но уже сейчас — падшим. И Станислав понимал это как никто другой. Он был действительно преданным хейтером «Покорившего Смерть».       — Мой ангел, — бархатисто прошептал Станислав, с самодовольством наблюдая за тем, как расширяются чужие зрачки, — расскажи мне, что произошло. Ты же сделаешь это для меня, правда?       — Д-да, я… я расскажу… — Гарри очаровательно покраснел и смущённо опустил голову, пытаясь скрыть счастливую улыбку. — Я начал читать книги, которые мы купили… В «Энциклопедии для маленьких колдунов» рассказывалось о беспалочковой магии. Там говорилось, что при высокой концентрации и сильном желании можно воздействовать на предметы без использования волшебного инструмента…       — И-и? — протянул Станислав, приподняв бровь. Про себя же он, всё поняв, едва не задрожал от ужаса осознания. Мальчишка в одиннадцать лет начал осваивать беспалочковую магию… Журавль превратил оригинального — не особо выдающегося в детстве ребёнка — в супер нагибатора! Ёбаного Марти Стью! Да будь Журавль проклят, сто хуёв ему в жопу за такое издевательство над этим бедным парнем! Он не хочет страдать из-за чужого чувства неполноценности!       — И сейчас, когда я увидел, что тётя замахивается на нас вазой, я очень сильно захотел, чтобы… чтобы ваза взорвалась, — виновато промяукал Гарри, убрав руки с плеч Станислава и прижав их к себе. Он выглядел таким грустным, но было непонятно из-за чего именно: из-за того, что ваза взорвалась, но не убила Петунию, или из-за того, что ему приходилось объяснять свой поступок Станиславу? Непонятно.       — С одной стороны, — протянул задумчиво Станислав, — ты поступил безнравственно, — Гарри задрожал, жалостливо изогнув брови, и этот парень, не желающий вновь видеть его слёз, поспешил добавить: — но с другой… кого это волнует? Твоя тётка мерзкая женщина, поделом ей, — заметив, как приободрился и засветился ребёнок, Станислав строго нахмурился и сжал пальцами его щёку, слегка ущипнув: — Не радуйся, ты всё равно не должен был делать этого. Нужно было просто сказать мне.       Гарри надул губы, но послушно выслушал его.       — Ну ладно, нам пора бы уже собираться, — вздохнул следом Станислав, вставая. — Они дали тебе комнату?       — Да, на втором этаже- Подождите! — маленький герой едва не выпрыгнул из чужих объятий, когда до него дошло, что Станислав сказал «нам пора». — Мы отправимся к вам домой?! — восторженно заверещал мальчишка, вцепившись в чужие узкие плечи.       — О, прошу тебя, — поморщился Станислав из-за неприятных болезненных ощущений, вызванных крепкой хваткой маленьких пальцев, и остановился, когда поднялся на второй этаж и нашёл комнату Гарри. — Я же обещал тебе, что подумаю над тем, чтобы пригласить тебя ко мне в гости. Я подумал и решил, что это неплохая идея. Но тебе нужно собраться на ночевку. Возьми пару комплектов одежды, всё остальное я тебе предоставлю.       Гарри пружинисто спрыгнул с рук Станислава и принялся возбуждённо носиться по комнате, бормоча себе под нос что-то вроде «Не может быть!», «Как здорово!», «Я так рад!». Молчаливо наблюдая за ним с усталой улыбкой, этот парень достал из кармана уменьшенную школьную форму и, дождавшись, когда мальчишка соберется, передал ему сверток, приняв же в свою очередь протянутый комплект одежды, чтобы уменьшить его и также убрать в карман.       Маленький герой, наблюдающий за этим, восхищённо распахнул глаза.       — Вы уменьшили одежду! — громко и достаточно впечатлённо воскликнул он. — А с другими предметами так можно? А со столом? А с машиной? А с человеком?       — С любыми предметами можно. Для людей заклинание уменьшение если и существует, то я с ним не знаком. Запомните, мистер Поттер, — поучительно приподнял указательный палец Станислав, — заклинания, придуманные для взаимодействия с предметами и вещами ни в коем случае нельзя использовать на живых существах, особенно на человеке.       — Почему? — непонимающе наклонил голову Гарри, немного раздосадованный тем, что таким крутым заклинанием нельзя уменьшать людей. Вот было бы здорово, думал он, уменьшать обидчиков, привязывать их конечности нитками к каким-нибудь столбцам и медленно отрезать их, наблюдая за тем, как они мучаются… Эх.       — Живая материя крайне чувствительна к любого рода попыткам преобразить её изначальную форму. Именно поэтому не многим колдунам удаётся стать анимагами. Хм, анимагия… — Станислав нахмурился. А он ведь даже не задумывался о том, имеет ли Северус анимагическую форму. Что в оригинале, что в «ПС» об этом не говорилось. Да и зачем? А вот сейчас стало любопытно… — Ладно, все вопросы потом, — он покачал головой. — Сейчас мы будем трансгрессировать. Телепортироваться, если угодно. Возьми меня за руку и ни в коем случае не отпускай, Гарри. Хорошо?       Гарри часто-часто закивал, крепко вцепившись маленькими пальцами в холодную бледную ладонь. О боже милостивый, подумал он со стучащим в ушах сердцем, как было бы здорово услышать эти слова при иных обстоятельствах! Как было бы здорово, если бы профессор действительно позволил бы ему никогда не отпускать его.       Станислав вздохнул. Не то, чтобы он боялся трансгрессировать… Дело было в том, что с ним сейчас был очень важный груз, который ни за что нельзя было повредить, иначе ему снесут черепушку. Кривовато улыбнувшись мальчику и поуповав на то, что Северус всё же обладал навыком парной трансгрессии, Станислав подробно представил перед собой пространство «гостиной» в доме Северуса, очаровательно захламленной, лишённой света и наполненной сладким запахом цветом.       Ощущение трансгрессии было не самым приятным, но знакомым — Станислав летал на самолётах и чувствовал во время попадания в ямы что-то похожее.       Открыв глаза, он увидел, как побледнел Гарри, и взволнованно коснулся свободной рукой его лба, заворковав над ним как курочка. Он честно не ожидал, что на первую трансгрессию у мальчика будет реакция, так как верил в суперсилу его мартистьюшности, но, как оказалось, даже Главных героев пронимает. На все заданные вопросы Гарри не отвечал, только прикрыл рот ладонью и отвернул голову. Когда Станислав мягко предложил ему отвести мальчика в туалет, маленький герой бросил на него свирепый взгляд, рассмешивший этого парня.       Что, хотел сказать он, хочешь выглядеть передо мной крутым?       — Ну ладно тебе, — с веселой улыбкой покачал головой Станислав. — Если действительно тошнит, то лучше очистить желудок. Меньше ты мне после этого нравиться не станешь.       Гарри упрямо замотал головой. Станислав молчаливо вздохнул и взмахнул руками. Что за невозможный ягнёнок, рога ещё не отрасли, а уже так яростно ими упирается!       Решив оставить Гарри и дать ему время прийти в себя, Станислав решил поменять воду в цветах. Наливая из фильтра воду в вазу и неспешно добавляя удобрение для более длительного цветения, он краем глаза с насмешливой улыбкой наблюдал за тем, как слегка скрючившийся мальчишка жмурится и дрожит.       Но, всё же, он выдержал — минуты две-три спустя стремительно выпрямился и издал милый победный звук. Станислав похлопал ему, искренне восхитившись силой воли. Будь это он, давно бы облевал весь деревянный пол, буквально наплевав на свой образ в глазах другого.       — Ты молодец, — сказал он с ласковой улыбкой. — А теперь, пока осматривайся, я схожу переодеться, — Станислав легко пунькнул маленького героя в нос и поднялся на чердак.       Он готовился к этому вечеру пару дней. Нужно было сделать всё настолько идеально, чтобы у маленького героя даже мысли не возникло отказать ему. Он делал это не потому, что его привлекали деньги и наследство Принцев (хотя и это тоже, отрицать глупо) и очаровал хитрый предок, заманивший вступить в род своим горячим телом и сексуальным голосом, нет. Станислав это делал для Северуса.       Да, думал он, натягивая на себя футболку, пусть Северус и никогда не узнает о том, что Станислав сделал для него. Но ему самому будет спокойнее от мысли о том, что он сделал всё возможное, чтобы исполнить мечту Северуса о признании Принцами. Может, Журавль и не предполагал, что Северус имел такую мечту, но Станислав был уверен, как никогда. Он любил Северуса как никто другой и был готов положить голову на плаху, отстаивая факт его глубинного желания доказать всему миру, что он не ублюдок без силы и поддержки рода, а великий и уважаемый человек. А если путь к этому лежит через вступление в род матери, Станислав сделает всё возможное.       — Ну что, как тебе мой дом? — низко прошептал Станислав, подкравшись к взявшему одну из книг, многочисленными пыльными талмудами стоящими на полках шкафов, Гарри. Тело Северуса, если было такое намерение, могло перемещаться настолько тихо, что это даже немного было жутко. Станислав весело фыркнул, когда мальчишка вздрогнул и резко поднял голову, испуганно уставившись на него широко распахнутыми глазами, которые обиженно сощурились в следующее мгновение. — Прости, прости, — с улыбкой покачал головой этот парень. — Что же ты так увлеченно-       Станислав взял из некрепкой хватки мальчика тяжёлую книгу и вчитался в название. Он оборвал себя на полуслове, осознав, что именно Гарри выбрал. Как он мог упустить это?! Как он мог забыть о том, что нужно было отсортировать книги Северуса на «положительно влияющие на рост и развитие маленьких Главных героев» и «знание убивает (других людей)». Потому что большинство книг Северуса принадлежало второй категории, как и та, что была сейчас в руках Станислава.       Серьёзно, Северус?! — с горечью про себя воскликнул этот жалкий парень. — «Пособие по смертельным ядам, медленно отравляющим органы чувств»?!       — Тебе нельзя такое читать, Гарри, — холодно сказал Станислав, убирая книгу на более высокую полку. Про себя же он обливался слезами. Ну почему именно эта книга, а не какая-нибудь «Энциклопедия цветущих растений»?       — Почему? — недовольно надул губы Гарри, скрестив руки на груди. — Неужели вам что-то жалко для меня? — глаза мальчишки заблестели от слёз, и он отвернулся, начав мелко дрожать. — Я думал, что хотя бы вы не будете мне всё запрещать…       Станислав закатил глаза. Мелкий манипулятор, сколько можно играть на его чувствительном сердечке! Как бы это парень не воротил нос в ответ на попытки главного героя манипулировать им, его жалостливое сердце, испытывающее симпатию к ребёнку вопреки логичным доводом разума, каждый раз при виде его слёз обливалось кровью. Едва только первые слезинки падали на щёки, у Станислава начинали чесаться ладони от желания приласкать Гарри и успокоить его. Хотя на самом деле всё, о чём он думал в этот момент, было то, как он его заебал.       — Ну-ну, Гарри, я никогда не позволил бы себе так поступить с тобой. Посмотри на меня, — заворковал Станислав, присев на корточки. — Прошу тебя, мой ангел, — бархатисто ласково позвал он вновь и, когда Гарри повернулся к нему с заплаканным лицом, ласково коснулся его щеки. — Понимаешь ли, большинство из этих книг имеют магический фон, который может начать резонировать с твоим духом… — начал нести бред он с уверенным лицом. — Я боюсь, что это может навредить тебе, так как твой магический дух не стабилен, мой ангел. Ты веришь мне?       — Верю, но что такое магический дух? — как ни в чём полюбопытствовал Гарри, жадный до новых знаний.       За что можно было Журавля похвалить, так это за то, как он прописывал «становление героя». Да, Гарри был чёртовым Марти Стью и ему давалось всё настолько легко, что хотелось просто горько плакать, но! Изумрудный Журавль так подробно описывал то, чем овладевал герой в процессе своего взросления и превращения в Короля, что это не могло не вызывать восхищение. Гарри имел тяжёлый любознательный характер, ему было дело до всего — до зелий, до трансфигурации, до овладения языками и много ещё до чего. И Журавль любовно описывал весь период «приобретения основных знаний», уделяя внимание даже самым незначительным, но интересным деталям, как, например, умение стоять на воде.       Гарольд Певерелл был крут, пусть порой во время прочтения и бесил своей вылизанной идеальностью. И сейчас его личинка увлечённо слушала рассказ о том, что такое магический дух, что такое ядро и каналы и как они связаны друг с другом.       Параллельно с рассказом Станислав готовил ужин, представляющий из себя спагетти с фрикадельками и салат. Гарри сидел в его любимом кресле с ногами, перед этим сняв кеды, и с широко распахнутыми глазами слушал о том, как формируется ядро колдунов, как развиваются каналы и что может помешать их росту. То и дело он порывался встать, чтобы помочь Станиславу, но это парень строгим взглядом заставлял его садиться обратно в кресло и не дёргаться.       Не то, чтобы Станислав не любил, чтобы ему помогали на кухне. Просто если будет ещё один человек, ему придётся контролировать и его, а тогда внятного и связного рассказа просто не получится.       Чуть больше часа спустя они сидели за столом друг напротив друга и ужинали. Станислав с довольной улыбкой наблюдал за тем, как Гарри старается держать спину прямо и не торопиться, медленно и тщательно наматывая спагеттинки на вилку. У него это хорошо получалось. В конце концов, Главный герой же. Всё, за что он брался, у него получалось с первого раза. Это вызывало одновременно и некоторую зависть, и восхищение.       — …Поэтому, если кто-то посмеет назвать тебя грязнокровкой или полукровкой, смело указывай на этот факт. Как бы глупы не были отпрыски чистокровных семей, о первородных волшебниках они всё же должны знать, — Станислав задумчиво коснулся зубчиками вилки губ и слегка распахнул глаза. — Кстати, — вспомнил он и улыбнулся. — Хочу поделиться с тобой хорошей конкретно для меня новостью. Я ещё никому не рассказывал об этом, так что ты будешь первым и, я думаю, единственным…       — Чем же вы хотите со мной поделиться? — робко протянул Гарри, ощущая невероятный душевный подъём. Какое чудо, думал он мечтательно, профессор делиться с ним новостью, о которой никто прежде не знал и никто больше не узнает. Иметь общие секреты или темы с мистером Снейпом казалось Гарри чем-то невероятно личным, дорогим и очень важным.       — Я встретил своего родственника, который предлагает мне вступить в род моей матери, — неспешно начал Станислав, коснувшись губ уголком салфетки. — Для меня это, честно признаться, большое потрясение… — тихо и проникновенно произнёс этот хитрый парень, заставляя маленького ангела всё больше прочувствоваться моментом. — Я всю свою жизнь думал, что не нужен семье моей матери, но теперь, когда её отец скончался и во главе стал другой человек, политика относительно потомков крови изменилась… Меня приглашают стать частью семьи, официально вступив в род. Что ты думаешь об этом? — Станислав взглянул на мальчика внимательным взглядом осколков обсидиана.       — Вы спрашиваете меня, что я думаю об этом? — растерянно переспросил Гарри, удивлённо приподняв брови. Тепло привязанности, подпитываемое актом доверия между ними, наполнило грудь Гарри. О, как он был счастлив! Он не может сказать то, что оскорбит профессора… Нужно подобрать правильные слова! — Я думаю, это отличная идея, что вы станете частью семьи вашей матери, примете её фамилию… Насколько я понял, для магов важнее родословная человека, чем его заслуги… Не то, чтобы я обесцениваю ваш труд, ни в коем случае! — замахал руками Гарри. — Просто, если вы официально станете частью рода, разве у вас не появится больше возможностей? Мне кажется, это здорово!       — То есть, мне стоит согласиться? — неуверенно протянул Станислав, отложив вилку.       — Конечно! — возбуждённо подпрыгнул на стуле Гарри. — Обязательно соглашайтесь!       Станислав ласково засмеялся, с теплом глядя на смущённо покрасневшего маленького героя. Какое чудо, думал он мечтательно, этот глупый детёныш даже не понял, что сделал. Став частью рода матери, Станислав получит запасной аэродром — место, где он собирался прятаться от Главного героя при условии, если после Суда тот всё же захочет убить его. Италия, Испания — в любом случае подальше от этого одержимого им очаровательного идиота. Как же легко манипулировать им, ха-ха!       — Спасибо, Гарри, — нежно прошептал Станислав. — Думаю, без твоего совета я бы не смог решиться на этот шаг.       Мальчик замахал руками, безуспешно пытаясь скрыть то, насколько ему нравится, что его благодарят за участие в решение этого вопроса. Это делало его ближе к профессору, так близко, что сердце Гарри едва не выпрыгивало из груди в ледяные ладони этого невыносимо прекрасного мужчины, всё в котором — острые и строгие черты лица, бездонные, полные живой мглы глаза, низкий голос и бархатистый смех, невесомые и ненавязчивые прикосновения — вызывало в нём трепет и благоговение.       Станислав собирался уложить ребёнка спать на своей кровати и отправиться заниматься делами. Но у Гарри вдруг появились на него другие планы. Закапризничав и снова разрыдавшись, этот невозможный ребёнок упросил его остаться на некоторое время с ним и что-нибудь рассказать.       Сидя в изголовье кровати и легко, задумчиво перебирая запутанные пряди, Станислав, сам того от себя не ожидая, начал рассказывать Гарри историю жизни Северуса из «Покорившего Смерть». Конечно, некоторые детали он изменял по ходу сюжета, но сохранил общий костяк — лишённый духовного света вредный колдун закончил свою жизнь от клинка ученика, существование которому он испортил. Рассказ лился ледяными реками, наполняясь сочувствием, сочащимся в голосе Станислава. Сколько бы ни прошло времени, он до сих пор чувствовал боль.       — Мне жаль колдуна, — тихо, сонливо пробормотал Гарри, вцепившись пальцами в ткань брюк сидящего парня. — Вся его жизнь была посвящена ученику, но он умер от его руки… Это так несправедливо.       Станислав едва не засмеялся от такой иронии. О, Гарри, хотелось сказать, можешь ли поверить в то, что именно ты поступил так жестоко и безжалостно со своим вредным учителем? Вместо этого он вздохнул:       — Жизнь порой несправедлива, мой ангел. Но с этим можно бороться, — он напоследок поцеловал улыбнувшегося Гарри в лоб и, дождавшись, когда тот уснёт, спустился с чердака. Любоваться спящим ребёнком можно было бесконечно, но дела сами себя не сделают.       Было уже достаточно поздно, но, уповая на то, что бессмертные лорды не ложатся спать в одиннадцать вечера, Станислав поудобнее перехватил палочку и взмахнул рукой, призывая патронуса. Магический дух, что при других, более слабых заклинаниях, лишь иногда показывал недовольство, делая больно на троечку из десяти, так неожиданно сильно сдавил лёгкие, что Станислав едва не ебнулся на пол, почувствовав головокружение и недостаток воздуха. Это было… неприятно. Да что уж там, это было пиздец как больно и страшно! Но…       Величественная, утончённая лань легко переступила с копытца на копытцо и склонила голову.       — Винченцо, я готов дать ответ. Я приду к тебе завтра в полдень, чтобы обсудить согласие и условия вступления в род, — лань моргнула и, услышав имя адресата, легко ускакала, просочившись сквозь стену.       Постояв ещё несколько секунд в тишине, Станислав растрепал волосы. Ладно, он хлопнул себя по бедру, нужно наконец-то заняться подготовкой к учебному году. Он никогда не мечтал стать учителем. Помимо того, что ему в принципе претила мысль работы с людьми, дело также было и в том, что школьники это в сущности своей звери, невыносимо жестокие и одинокие. А закрытая школа это вообще что-то жуткое…       И, несмотря на всё нежелание, Станислав был обязан соответствовать образу персонажа, который прекрасно разбирался в материалах своей дисциплины. Так что ему пришлось заставить себя сесть и начать читать заметки Северуса, найденные среди документов. В них он писал примечания относительно приготовления зелий для того или иного года обучения. Его характер, ехидный, но немного ворчливый очень ярко отражали острые, отрывистые буквы. Читать было одно наслаждение.       Ложиться спать было бы сейчас лишним, так что, немного отвлекшись от чтения, Станислав купил отключение физиологических потребностей на ночь, потратив 70 ОР.       Записи Северуса полностью увлекли его — было так интересно узнать, о чём он думал, как рассуждал. Сердце Станислава невыносимо ныло от глухой, поддетой дымкой благоговения любви.       Ночь прошла незаметно. Когда наступило утро, Станислав размялся и принялся готовить завтрак, весело напевая одну из популярных песен двухтысячных. Как преданный фанат, он получил настоящее наслаждение от прочтения заметок Северуса и сейчас пребывал в очень приподнятом настроении, осознавая, что такого у него ещё много — Северус любил излагать свои мысли на бумагу. Просто нужно было отыскать. И это будоражило.       Приготовив блинчики, Станислав поднялся на чердак. Гарри спал, сжимая в объятиях плюшевого медведя. Какое милое зрелище, с улыбкой подумал этот парень, как хорошо, что он больше этого не увидит! Гарри ему не был нужен, по крайней мере до сентября. К тому же, он уже нашёл себе оправдание, чтобы ребёнок в случае чего не обозлился на него.       — Гарри, — ласково заворковал Станислав, присев на кровать и начав легко поглаживать мальчика по спине. — Просыпайся, мой ангел… — маленький герой трогательно нахмурился, вызывая умиленную улыбку, и открыл глаза. — Доброе утро, Гарри, — Станислав убрал пряди волос с влажного ото сна лба, — пора вставать.       — Ммм, я не хочу, — капризно захныкал Гарри, завозившись в одеяле.       Станислав подавил желание закатить глаза. Этот щенок выводил его себя всё больше и больше. Вместо этого он вздохнул и, неожиданно для мальчишки, начал его щекотать. Тот громко и счастливо расхохотался, наполняя помещения чердака звонким, по-детски чистым смехом. Поднять Гарри, всё же, удалось спустя некоторое время, когда он отсмеялся и был поднят Станиславом на руки.       За завтраком они не говорили ни о чём серьёзном. Гарри рассказал, что ему снилась красивая серебряная олениха, бегущая по воде, Станислав кратко поделился тем, что готовится к учебному году.       — И, так как я являюсь помимо преподавателя Зелий ещё и деканом факультета Слизерин, на меня возложена большая работа, — этот хитрый парень состроил страдальческое выражение лица после того, как сделал большой глоток чая. — И на этой неделе мне уже придется отправиться в Хогвартс.       — То есть, мы с вами не сможем больше встретиться? — расстроенно прошептал Гарри, прекратив заворачивать блин в рулет, как то ему показал Станислав парой минут назад. Сгущенка грустно блестела с поверхности блина.       — Ну что ты, мой ангел, — Станислав подбадривающе улыбнулся. — Первое сентября совсем скоро. А в Хогвартсе мы будем видеться практически каждый день. К тому же, за это время ты, я надеюсь, хорошо подготовишься к тому, чтобы заявить о себе. Ты же ведь меня не разочаруешь? — ласково прошептал Станислав, наклоняя голову и смотря на мальчика пронзительной тьмой.       — Ни в коем случае! — взволнованно замотал головой Гарри, вызывая у Станислава довольную улыбку.       Они позавтракали и поехали до Литтл Уингинга на такси, так как после сытного приёма пищи последнее, что им стоило бы делать, это трансгрессировать. Всё равно, размышлял Станислав, невесомо поглаживая прижавшегося к нему мальчика по голове, ему потом надо будет в Лондон к Винченцо. И так, и так пришлось бы кататься, ибо Станислав был уверен, что, попытайся он телепортнуться в квартиру предка, его разорвёт на маленьких Северусов. Было бы грустно.       Перед тем, как зайти в дом Дурслей, Станислав мягко попросил Гарри подняться в его комнату. Не то, чтобы то, что он собирался делать, могло как-то очернить его образ в глазах мальчишки — тот получал удовольствие от наблюдения за тем, как страдают его родственники. Просто этот парень хотел расправиться с Дурслями как можно скорее и полететь на крыльях сбывшейся мечты к Винченцо.       Сидевшие молчаливо за столом Вернон и Дадли вскочили. Станислав, решив не распинаться перед ними долго, кинул в старшего свина Обливиэйт, установив новые воспоминания: Петуния повредила руку из-за микроволновки. Да, да, именно из-за микроволновки. И чтобы она не говорила о том, что это всё вина Гарри, виновата исключительно микроволновка. Только она и ничто больше.       Шариться в воспоминаниях и менять их было также забавно и увлекательно, как и готовить зелье. Это напоминало перекройку полотна, сотканного из паутины, где тут и там находились уплотнения, коконы — воспоминания. Чтобы изменить воспоминания, Станислав ловкими и привычными к этому делу «пальцами» Северуса расплетал уплотнение и плёл то, что нужно было ему. Это было так прикольно и одновременно с этим просто, что хотелось рассмеяться. Ну в самом деле, что за ебанутый мир?       То же самое он сделал и с забившимся в угол Дадли. Пусть мужская часть семейства начнёт сомневаться в разумности своей жены и матери.       Вырубив обоих, чтобы не мешались под ногами, Станислав бодро поднялся на второй этаж. Люди, живущие в этом мире такие глупые, думал он с улыбкой, что придумывать сложные и продуманные планы просто нет смысла. Когда на его стороне удача и поддержка Главного героя, то всё получится само собой.       Гарри послушно ждал его в комнате и сидел на кровати. Присев рядом с ним и позволив мальчику забраться к нему на колени, Станислав начал говорить, решив перед расставанием обсудить с мальчиком то, как они будут взаимодействовать в Хогвартсе:       — Ты очень дорог для меня, Гарри. Но, к моему сожалению, есть люди и обстоятельства, которые не позволят нам в Хогвартсе общаться друг с другом так, как мы делаем это сейчас… — с грустью, тяжестью оседающей в бархате голосе говорил Станислав, поглаживая Гарри по спине. Чтобы предотвратить поток слёз, он поспешил добавить: — Мы сможем продолжать общаться, но должны сохранить это в тайне ото всех, понимаешь? — Станислав погладил щёку заворожено кивнувшего мальчика и хитро улыбнулся. — Это будет наш с тобой маленький секрет, мой ангел.       — Наш секрет… — Гарри приложил ладонь к приоткрытому рту и несколько раз моргнул. Покраснев скулами, он с широкой улыбкой решительно кивнул. — Конечно! Я обязательно сохраню наши отношения в секрете!       Станислав охотно обнял Гарри, про себя же поморщившись от отвращения, вызванного выбранной им формулировкой. Чтобы там мальчишка себе не придумал, он никаких отношений с ним иметь не хотел. Ни деловых, ни дружеских, ни, упаси господи боже, романтических. И не только потому, что Гарри был ещё ребёнком, а из-за многих других причин.       Они распрощались чуть меньше получала спустя, когда после нескольких минут уговоров маленький ангелочек всё же решил отпустить Станислава. Горько проливая слёзы и внимая его наставлениям, мальчик часто кивал, трогательно вытирая рукавом рубашки текущие слёзы. Получив искреннее и полное слёз и соплей обещание подготовиться к учебному году, Станислав с лёгкой душой спустился на первый этаж и также беззаботно вылетел из дома Дурслей.       Отменив по пути действие дебаффа на крыске Лариске, Станислав добрался до места, где он чаще всего видел такси, и сев, в автомобиль, жадным взглядом обратился к сообщению Системы.

Внимание, Пользователь! За хорошее поведение в процессе взаимодействия и угождение Главному герою вам начислено: 1190 ОР. Ваш баланс: 1365 ОР.

      Едва не захохотав от удовольствия, он расслабленно откинулся на спинку сиденья. О, пусть компания Гарри вызывала раздражение, сколько же от него было пользы! Маленький фарфоровый ангелочек, это прелестное создание, был настоящей сокровищницей, обогащающей этого парня за любые положительные действия и слова, направленные в его сторону.       Он добирался до квартиры Винченцо на крыльях воодушевления, пребывая настолько в приподнятом настроении, что даже небо казалось голубее, а люди прекраснее. Когда дверь открылась, Станислав к своему удивлению увидел на пороге не предка Северуса, а Рисо, забавно поклонившуюся ему несколько раз.       — Старший хозяин сейчас моется в душе, младший хозяин, — тонким голоском объяснилась домовичка, прижимая к груди ручки. — Он сказал, чтобы Рисо проводила вас в спальню, идёмте, пожалуйста…       Станислав послушно последовал за домовичкой в спальню, зайдя в которую первое, на что он обратил внимание, были не бутылки вина, лежащие на полу у кровати, не многочисленные смятые и заполненные текстом листы, валяющиеся на смятой кровати, нет. Это был вышедший из ванной комнаты обнажённый Винченцо Принц.       Если при молочном свете луны, созданном для интимной ласки, Станислав рассматривал чужое изящное тело с наслаждением и жаждой, то сейчас же он неловко отвернулся, почувствовав, как покраснели кончики его ушей.       — Ну что ты, мой дорогой, — самодовольно хмыкнул Принц, накидывая на себя шёлковый чёрный халат. — Ты же уже видел всё, от чего сейчас отворачиваешься, — ехидно пропел он, запахивая халат.       — Были другие обстоятельства! — недовольно воскликнул Станислав, давя желание немного обернуться и глянуть на тело предка Северуса хоть краем глаза. Тот был действительно супер сексуален, даже просто стоя посреди комнаты и ничего не делая. Колдун ебучий!       — Как тебе угодно, — интимно прошептали ему на ухо, обдав пылающую кожу влажным дыханием. Станислав задрожал, думая, что, может, это все же не такая уж и плохая идея, но… В следующее мгновение его с силой хлопнули по ягодице, и Винченцо как ни в чём не бывало вышел из спальни: — Идём со мной, мой дорогой. У нас ведь совсем нет времени.       Станислав подавил смущённый визг, но всё же последовал за Винченцо на кухню. Там, поблагодарив Рисо за чай, он сел на стул, на котором сидел в прошлый раз, и пытливо уставился на неспешно делающего несколько глотков чая Принца. В свете солнца он выглядел немного помятым, но достаточно свежим, если эти два определения вообще могли стоять рядом.       — Итак, думаю, будь ты против, мы с тобой сейчас не распивали бы чай, — кивнул Винченцо и улыбнулся, отставляя кружку. — В таком случае, я очень рад, что ты решил ответить мне согласием, мой дорогой… Сейчас я нахожусь в поисках супруги, так что твоя помощь в делах рода будет как никогда кстати, — мужчина мягко усмехнулся.       — Сколько у вас жен? — вдруг спросил Станислав, проявив неожиданное в данной ситуации для себя любопытство.       — Семь. В живых из них осталось только две, — в ответ на удивленно распахнутые глаза Принц тихо засмеялся, пальцами слегка растрепав мокрые тяжёлые волосы. — Не переживай, это не я их убивал. Нормальная естественная смерть. К тому же, вступали они в брак со мной не параллельно друг другу, а в разные столетия и в разных странах… Что ж, с женами пока вопрос оставим. Когда бы тебе хотелось пройти ритуал вступления в род? Предлагаю не медлить и отправиться в семейное поместье прямо сейчас.       Станислав растерянно нахмурился. Да, Винченцо было наверняка больше трехсот, а то и пятисот лет, но… Он не мог понять его отношение к браку. Жениться после того, как женщина, с которой ты провёл не одно десятилетие и которая посвятила тебе жизнь… Станиславу это казалось предательством. Он с простотой смотрел на встречи и секс вне отношений и брака, считая, что если людей не связывают никакие чувства, то их может быть в жизни друг друга сколько угодно. Но брак… это был другой вопрос.       — Да, конечно, я не против. Не терпится увидеть поместье Принцев, — сказал всё же он.       — Оно совсем не такое, как ты себе представил, — устало потёр переносицу Принц. — Твой дед и пара поколений до него в какой-то момент решили, что им хватает сбережений, накопленных предками, и перестали вообще что-либо делать, чтобы приумножать капитал. А когда денег вдруг не стало, они начали обносить поместье и продавать фамильные украшения. Ублюдки. Была бы возможность… Ладно, — Винченцо покачал головой, заставляя себя не думать о том, что он увидел, когда впервые посетил любовно построенный им самим особняк. — Я сейчас соберусь, а ты пока посиди.       Станислав проводил предка Северуса задумчивым взглядом. Сперва Винченцо казался ему безответственным и совершенно несерьёзным человеком, но… Видя, как он переживает за британскую ветвь своего рода, становилось понятно, что вся его беззаботность напускная. Винченцо Принц действительно заботится о наследии своей крови, даже если стало уже поздно.       Вернулся он чуть меньше десяти минут спустя, одетый в роскошный чёрный костюм с золотой вышивкой на плечах и спине в виде змей. Костюм на взгляд комфортно прилегал к телу, соблазнительно выделяя узкие талию и плечи. Или дело было в том, что один вид его возбуждал Станислава, заставляя вспоминать, как он выгибался под ним и скулил? Отмахнувшись от пошлых мыслей и воспоминаний, он встал.       — Отправимся в особняк через камин, так как до починки трансгрессионной площадки я ещё не добрался. Если захочешь, можешь потом настроить и свой… — следом мужчина вступил в камин, громко произнёс название поместья и исчез во вспышке огня.       Станислав похмыкал на такое забавное название, и повторил за ним все действия, чтобы в следующее мгновение открыть глаза посреди… Что ж, это действительно выглядело не так, как он себе представлял. Разочарование комом встало в горле.       Гостиная, просторная и скорее даже пустая, была погружена в полумрак из-за тяжёлых тёмных штор, скрывающих от света солнца угрюмое помещение. Обшарпанные и покрытые копотью обои, отбитые углы каминной полки, разбитые деревянные полы… Мебель была в таком же удручающем состоянии. На неё не то что садиться, её не хотелось даже касаться. Комнату наполнял запах затхлости и безнадёги.       — Это всё можно исправить, — заметив печаль, охватившую Станислава, похлопал его по плечу Винченцо. — Родовой алтарь не одно десятилетие не подпитывали магией и кровью, не проводили на нём ритуалы. Дом, если так можно сказать, буквально иссох как природный источник, — он говорил тихо, но голос его эхом отзывался о тёмные хрипящие досками полов коридоры. — Одного меня недостаточно, чтобы наполнить его силой. Именно поэтому я так отчаянно нуждался в том, чтобы и ты стал частью рода, Северус.       — Разве нас двоих будет достаточно? — с сомнением протянул Станислав, аккуратно спускаясь по каменным ступеням в подвал.       — Ритуалов, которые мы с тобой проведём, будет достаточно, чтобы просто оживить этот дом, дать понять, что род не погиб. Потом я женюсь, появятся дети, и всё пойдёт само собой… — с весельем, уверенностью растекающейся в воздухе, говорил Принц. Это не было глупыми надеждами, Винченцо действительно знал, о чём говорит.       Они остановились возле неприметной сырой стены, которая, при нажатии на несколько кирпичей, превратилась в арку. Войдя, Станислав увидел небольшое помещение с мраморным полом, низкими потолками, и чёрным большим камнем, напоминающим постамент для жертвоприношений. Это и был, насколько он понял, родовой алтарь, камень, ядро семьи.       Отошедший в сторону Винченцо тихо отдал приказы двум старым домовикам, исчезнувшим так же незаметно, как и появившимся, а затем он развернулся к Станиславу на пятках. Глаза его во тьме комнаты жутковато подсвечивались, но всё ещё выглядели более тепло и человечнее, нежели глаза демона.       — Ты станешь частью рода как мой двоюродный внук, — бархатисто нежно начал объяснять Винченцо, расстегивая и закатывая рукава рубашки. Он неспешно подошёл к Станиславу, вставая к нему вплотную и смотря мягко сверху-вниз. Коснувшись холодной щеки своей такой же ледяной ладонью, Винченцо подался вперёд и остановился на расстоянии дыхания от взволнованно приоткрытых губ: — Я не сомневаюсь в твоей силе… Но этого будет мало. Потому прошу тебя позволить мне взять тебя прямо здесь, на этом алтаре.       Станиславу казалось, что он задыхается. Это было настоящее безумие — то, что предлагал ему Принц. Заняться сексом на родовом камне, чтобы наполнить его ещё большей энергией, чем если бы они просто провели ритуал вступления в род?! Что за сюжет порно-новеллы, он не согласен! Но на самом деле… Он был согласен. Не только из-за того, что тело его сейчас нуждающе изнывало без прикосновения умелых рук, но также и потому, что… Он хотел позаботиться о своём роде. Это просто беспокойство о своей фамилии, ладно?       Станислав сделал несколько лёгких шагов назад и сел на алтарь. Оперевшись руками позади себя, он тяжёлым, томным взглядом посмотрел на замершего Принца. Что ж, думал он, ложась на алтарь и отвечая на неспешный, полный благодарной нежности поцелуй, это не просто секс, а секс во благо рода!       Тело горело и выламывало от самых лёгких и незначительных действий Винченцо, с любовью раздевающего и подготавливающего его к соитию. Станислав хрипел и кричал, наполняя пространство силой своего голоса и глядя в низкий потолок слезящимися глазами, когда их тела наконец соединились. Ему было так хорошо от ласки умелых, опытных рук и ловкого языка, так хорошо от ощущения наполненности, что он пребывал, казалось, в полуобморочном состоянии. Но, несмотря на то, что связь с реальностью была практически потеряна, это не помешало ему ощутить, как Винченцо касается его лица влажными, липкими пальцами.       Станислав прищурил глаза и увидел, что область вокруг рта Принца была испачкана в чем-то пугающе темном, медленно капающем на его грудь маленькими каплями. И тут до носа, одновременно с глубоким толчком, выбивающем всякие разумные цепочки мыслей, до него донесся запах крови.       Винченцо, одной рукой придерживая его за талию, другой ласково вырисовывал кровью на его лице одни ему известные символы. Это было отвратительно и прекрасно одновременно. Станислав никогда бы не подумал, что у него будут такие извращенные наклонности, но… Целовать рот, полный вязкой крови, стекающей вместе со слюной с подбородка, было до одурения, до звёзд перед глазами и сбитого дыхания хорошо.

***

      Он смотрел на тело Северуса в зеркале и не понимал. Казалось, оно было точно таким же, как и прежде, но…       На плечи словно бы перестало что-то давить, вынуждая постоянно держать прямую спину, дыхание стало свободнее, а кожа приобрела здоровый оттенок. Магический его дух, агрессивно отвечающий на все попытки манипулировать энергией, был впервые чуток и послушен его приказам, наполняя каналы чистым током магии, которой ничего не препятствовало. Он звонко пел, наполняя пространство чуждым разуму теплом. Это было невероятно.       Станислав до этого момента даже не понимал, насколько естественным должно быть для колдуна ощущать потоки магии, текущие в окружающем пространстве. Всё рядом с ним резонировало с его магическим духом. Осознание могущества магов, осознание собственного могущества сводили с ума. И этого Северус был лишён тридцать лет? Этого единения с мировой энергией? Немыслимо.       — Любуешься своим обновленным телом, мой дорогой? — промурлыкал остановившийся на пороге ванной комнаты Винченцо, самодовольно рассматривающий своего в действительности преобразившегося потомка. — Ты выглядишь великолепно. До этого тоже, но сейчас, ммм… Думаю, наш дом теперь будут часто атаковать письма с желанием заключить помолвку.       — Мне нельзя объявлять о том, что я вступил в род, — через отражение хмуро обратился к мужчине Станислав, обдумывавший свою дальнейшую жизнь с момента пробуждения. Он понимал, что получил разрешение от Главного героя только на вступление в род, а обнародование этой информации может повлечь за собой наказание Системы. Но помимо штрафа Системы, это также обязательно привлечёт к нему ненужное внимание, в особенности — Дамблдора. И как бы ему не хотелось, он должен будет помалкивать об этом до Суда.       — Хм… Что ж, это и вправду может подождать. Но ты всё равно будешь числиться на родовом древе, как и получишь доступ к сейфу Принцев, — пожал плечами Винченцо. — Сейчас он пуст, но с твоей помощью, мой дорогой Мастер зелий, я думаю, мы быстро это исправим, — уловив перемену в чужом настроении, Принц-старший засмеялся: — Шучу, шучу. У меня есть личные сбережения, которыми я пользуюсь. Но, что действительно не является шуткой, так это то, что теперь род будет нуждаться и в твоей финансовой и магической поддержке.       — Я понимаю, — вздохнул Станислав, запахивая халат.       Он пробыл в особняке до вечера, получая инструкции по тому, как быть представителем рода и что нужно делать для него. В полнолуния глава рода проводит ежемесячные ритуалы жертвоприношения (цветы, фрукты, мелкие травоядные звери), смысл которых в том, чтобы вымолить благословение на процветание, успех в делах, отсутствие болезней для членов семьи на следующий месяц. Так как в британской ветви никого, кроме Винченцо и самого Станислава не было, Принц-старший объяснил ему, что проведение таких ритуалов будет более продуктивным, если они будут делать это вдвоём. Полнолуние в августе должно было быть в конце, так что до этого момента Станислав распрощался с предком.       Уже через пару дней, насыщенных подготовкой к учебе, представляющей из себя чтение заметок Северуса и успешных, превосходных попыток варки зелий, и переездом в Хогвартс, Станислав неторопливо шёл по пустым, полным полуденного света солнца коридорам школы, возвращаясь с собрания по случаю создания полосы препятствий для Главного героя. Чуть меньше получаса до начала встречи он принял задание от Системы, идентичное теме собрания, и не понимал, какого чёрта в качестве наказания за провал у него должны будут ухудшиться отношения с Гарри. Если, думал он напряжённо, он не сделает те чёртовы зелья, Гарри вдруг решит, что ему всё равно? Разве не должно быть наоборот — узнав о том, что его любимый профессор принимал участие в создании чёртовой полосы препятствий, он разозлится и обвинит во всех страшных грехах? Станислав не мог понять логики. У него начинала болеть голова.       И даже несмотря на то, что он был погружён в мысли, Станислав (или скорее тело Северуса) резко затормозил, предотвращая столкновение с вылетевшей из-за угла темнокожей девушкой. Широкая, весёлая улыбка её медленно стекла с миловидного лица, когда она поняла, кто стоит перед и сверлит раздражённым взглядом. Сделав несколько шагов назад, она неловко потупила взгляд.       — Здравствуйте, профессор Снейп… — мягким, робким голосом проблеяла девушка.

Имя и Фамилия: Аврора Синистра Тайные желания: быть всеми любимой; получить признание матери; найти звезду и назвать её в свою честь Страхи: Лорд Волдеморт; быть опозоренной; клаустрофобия, инсектофобия; никогда не найти любовь Отношение к персонажам {Северус Снейп} в данный момент: страх, беспокойство, неловкость Мысли в данный момент: «Что он здесь делает?» «Почему я не слышала его?» «Какой ужас, почему он так смотрит на меня?!»

      Станислав прищурил глаза, подумав, что страхи и тайные желания всё же стоит убрать, так как они были в большей степени лишними, и склонил голову.       — Мисс Синистра, — холодно произнёс Станислав. — Не стоит бегать по коридорам, вы не ребёнок, чтобы вести себя так безобразно, — презрительно хмыкнув, он взмахнул полами мантии и направился дальше.       Да… Ему пришлось натянуть на себя балахоны Северуса. О, сколько слёз было пролито из-за этого. Он ненавидел эти чёртовы тряпки и постоянно путался в них, когда пытался натягивать на себя. Но эти наряды были частью образа Северуса, как и, предполагал Станислав, классический набор — белая рубашка и чёрные брюки, раз уж его не наказали за то, что он в них появился на первом собрании.       Решив отчего-то вновь взглянуть на «анкету» Авроры, Станислав едва не задохнулся.

Имя и Фамилия: Аврора Синистра Тайные желания: быть всеми любимой; получить признание матери; найти звезду и назвать её в свою честь; привлечь внимание и заполучить любовь {Северус Снейп}; услышать как поёт Северус Снейп Страхи: Лорд Волдеморт; быть опозоренной; клаустрофобия, инсектофобия; не найти ответа на свои чувства от {Северус Снейп} Отношение к персонажам {Северус Снейп} в данный момент: восхищение, увлечённость, заинтересованность Мысли в данный момент: «У него такой красивый голос…» «Он всегда был таким привлекательным?» «О, эти губы…»

      Что? Почему? За что?! Ебаный в рот…       Станислав бросился в подземелье, пребывая в ужасе от того, что девушка так неожиданно воспылала к нему чувствами. Да, за последние пару дней люди, что воротили от него нос, действительно переобулись, почувствовав, что он изменился. Кто-то пытался заговорить с ним, кто-то просто крутился рядом. Даже Дамблдор ощутил изменения, но из-за невозможности проникнуть в его сознание, дед не мог ни опровергнуть, ни подтвердить свои мысли. И даже разговор тет-а-тет не дал никаких ответов, так как Станислав ловко выкручивался из всех загоняющих его в ловушку вопросов. Но чтобы так — раз и влюбиться… Нет! Это было ненормально.       И всё, что ему оставалось так это избегать девушку. Делал он это бесхитростно, просто закрывшись в комнатах Северуса, откуда вышел единожды и то для того, чтобы отправиться в поместье Принцев и провести вместе с Винченцо ритуал.       Наконец, наступило первое сентября. Станислав ждал этого дня как никто, казалось ему, другой. Проспав до двух часов дня, он собирался ещё три, жалуясь Рут на всё на свете, но в особенности на то, как обустроены покои Северуса. Они имели три комнаты, гостиную, соединённую с кабинетом, лабораторию и спальню. И единственное место, действительно заставленное всякой всячиной, была лаборатория. В спальне Северуса была только двуспальная кровать, стол и стул, шкаф с книгами и всё! Зайдя в спальню в первый раз, Станислав едва не расплакался от увиденного. Ну в самом деле, неужто Северус не мог приобрести хотя бы один единственный цветочек в горшке? Рут говорила ему, что менять комнаты и самостоятельно что-то в них добавлять было нельзя, так как это не вписывалось в образ персонажа.       Ну, думал Станислав, есть проверенный способ решить эту ситуацию, приведя Главного героя в его личные покои и выпросить разрешение на их облагораживание.       Наблюдая за количеством студентов, наполняющим Большой зал, Станислав упорно игнорировал пристальные взгляды, которые бросала в него Аврора. Девушка не была противна ему, как можно было подумать, как и чувства её не отвращали, а пугали. Дело было в том, что он не мог ответить на её симпатию из-за ограничений Системы. Не будь их — он бы давно уже начал флиртовать с ней, ведь она такая милая, пусть и немного навязчивая. Он любил девушек, которые проявляли инициативу.       Было много, действительно много девушек. Казалось, что процент студенток в сравнении с процентом студентов составляет где-то 60 к 40. И это было жутко прежде всего потому, что скорее всего все эти веселые и беззаботные девушки, любящие и любимые, должны будут стать частью огромного гарема Главного героя (при условии если они не будут издеваться над ним; а если и будут, то хотя бы имеют миловидную внешность).       Шум и смех подростков, счастливых от воссоединения с друзьями, наполнял Станислава теплом. Несмотря на то, что мысль работы с ними его ужаса, просто наблюдать за ними и понимать, что у них ещё всё впереди, было как-то меланхолично красиво. Даже немного грустно, ведь большинство из них являлись пушечным мясом, которое умрёт из-за того, что они подобно стаду все вместе дружно начнут презирать Главного героя.       Наступило время появления первокурсников. Главные двери Большого зала распахнулись и группка маленьких цыпляток, взволнованно переглядывающихся и перешёптывающихся друг с другом, начала свой путь до постамента с табуретом и шляпой.       Заметив среди детей Гарри, который что-то тихо и вполне себе убедительно рассказывал… О, милостивые боги, серьёзно?! Гарри подружился с Дореей Малфой?! Он мог выбрать кого угодно из первокурсниц в качестве компании, но остановился на самой капризной и скандальной девчонке из своего гарема? Станислав изнеможенно прикрыл глаза… Какое же блядство, он так и думал!       Когда дети остановились, Станислав поймал взгляд Гарри и улыбнулся ему уголками губ, чтобы дать понять, что он не забыл мальчика, что он всё ещё его любит. Главный герой приободрился, но решительно отмахнулся от вопроса Дореи, когда та высокомерно и требовательно спросила у него, какого чёрта он такой энергичный. Что ж, маленький ангел действительно хранил их общую тайну в секрете… Как очаровательно.       Все дети до Гарри мало чем интересовали Станислава. Они поступали туда же, куда и должны были — не было ничего удивительного. Наконец, дошла очередь до Гарри. Мальчик должен был также последовать сюжету оригинала и поступить на Гриффиндор. Станислав уже придумал, как будет с ним взаимодействовать в таких условиях и не привлекать этим внимание доброго дедушки… Отработки! Разве это не замечательно? На первом занятии он снимет с факультета баллы и назначит Гарри отработки, и тогда- Что?       ЧТО?!       Все преподаватели едва не перевалились через стол, когда шляпа озвучила своё решение.       Станислав в ужасе замер, широко распахнув глаза. Нет… Нет… Зачем? Почему? Нельзя, нельзя! Это изменит канон! Он хотел закричать и за шкирку отвести Гарри к угрюмо молчащему столу львов, так как сам мальчик шёл…       Он шёл к столу змей. Факультет, на который поступил Гарри, был Слизерин.       Слизерин, потому что Северус Снейп был деканом этого факультета, а Гарри отчаянно хотел быть ближе к любимому профессору.       Слизерин…