Архив букв

      Самое главное — коснуться, сростись, сродниться, но не утонуть; если им не понравится, то поглощения не миновать. Зайти настолько глубоко, чтобы уши закладывало, а в глазах ничего, кроме мглы и звёздной пыли. Ни в коем случае не попасться!       — Глупый, ты сам состоишь из звездной пыли, — вой луны пробирается в легкие, брынчит на ребрах и отдает свободой. Волки не воют на луну, это земные чудовища так и не смогли свыкнуться с фактом лунного воя. — Ты слишком много думаешь. И плохо прячешься. Я, вот, тебя минуты три назад заметил.       Среди млечного тумана и кривых деревьев возникает силуэт, похожий на земных чудовищ, но что-то в нем не так. Вернее — так. Иначе никак, если хочется, чтобы все было так.       — Думай меньше, смотри больше, я прямо перед тобой, а ты все вглядываешься в того меня, что был несколько секунд назад, — фокус зрения или пространства. — Ты глухой или обычный? Думай меньше, говорю. Глаза закрой, вот так, а теперь сосредоточься на ощущениях, а не на мозговой активности.       Ничего не происходит где-то секунд десять, а потом вселенная опомнилась — позволила ему ощутить чужое воздействие на глаза.       — Я слышу как листья ударяются о воду, — сразу же давление с глаз пропадает, он смотрит в оба и, наконец, видит собеседника. — Не знал, что в этом лесу есть речка.       — А вам, людишкам, надо бы больше обращать внимания на происходящее вокруг, но, увы, вы, в своем большинстве, эгоисты, — дедовское пальто, завитушки с узором из листьев и завядших цветов на голове и круглые диоптрии в оправе гарри поттера крепятся на носу. — Почему хочешь к нам?       — А вы существуете?       — Не верится? Ребенок. Ты еще совсем ребенок, а уже не веришь, какие же земные жестокие, а? — он проводит тыльной стороной ладони от линии волос на лбу до линии челюсти.       Мальчик совсем не может сдвинуться. Пытается высчитать вероятность своего проигрыша, который, видимо, скоро — очень скоро — наступит, потому что он уже топится в этих загробно-свежем голосе и каминно-теплых глазах.       — Ну чтож, пойдем со мной, Томас, — мысли закручиваются от тайного замысла и интереса как он узнал его имя. Рука тянет в глубь — куда он и хотел, — а ветер проникает везде и выжигает на черепной коробке изнутри подпись его нового друга (?) — Уиллиам Голд.       Возможно, он зашел (или, все-таки, утонул) намного дальше и глубже, чем он хотел изначально. Но это уже не имеет значения.