По дороге в страну чудес⁠⁠

      Закрывшись в своей каморке, Минги бесстыдно заливал в себя литры соджу, всё напрасно пытаясь не зацикливаться на случившемся, а то так и до дурки недалеко. Новость о том, что Хосок намерен отпустить Пака, обескуражила его. Он едва смог сохранить на лице маску равнодушия и не выдать себя. Такого удара в спину от дорогого сердцу директора он точно никак не ожидал. Проблема. Причём большая. Нужно срочно что-то придумать. Чем ближе Чимин к Хосоку, тем дальше он. Блядство! И вот как тут не уйти в запой?       Тряхнув и без того больной головой, Минги устало прикрыл глаза и, сделав несколько глубоких вздохов, плавно выдохнул. Несмотря на всю свою злость, он всё же прекрасно понимал, какие именно цели преследует Хосок, отпуская брата. Понимал, но толку от этого было мало. Как бы он не старался, так и не мог найти в себе сил стерпеть и молча принять данное решение. Отпуская Чимина, Хосок шел ва-банк. Это был опасный и ненадежный шаг. Данный, явно на коленях составленный план в любую секунду мог рухнуть, подобно замку из песка во время прилива. И это напрягало. Неужели Хосок настолько наивен, что допустил мысль, будто, оказавшись дома, Чимин успокоится?       Минги в это не верил. Он прекрасно знал, что, едва оказавшись на свободе, Пак тут же попытается освободить Тэхёна. Тот не позволит своему закадычному дружку сгнить в «Стране чудес». Но где гарантии того, что, выйди Ким на волю, та мутная история не повторится вновь? Первый удар Хосок вынес стоически и даже принял правила Чимина, но будет ли так же и во второй раз? Что, если его железный Хосок сломается? Допустить последнего Минги никак не мог. Он слишком долго оберегал своего временами глуповатого директора, чтобы позволить кому-то сокрушить его. Пока он жив — этому не бывать.       План действий ясен. Осталось только придумать, что он может сделать, слишком сильно не засветившись. Поведать всю правду Мину? Нет. Тот просто слетит с катушек и разнесет всю тюрьму в щепки. Рассказать Чонгуку истинную причину ревизии его клиники? Да, это вариант. Кто знает, может, разозлив Чона, он выведет, пусть и ненадолго, из игры Кима. Хм… тут есть о чём подумать.

***

      Икнув, Чонгук, невольно поморщившись, отпил из бутылки немного воды и неторопливо вернулся к упаковке своих вещей. Послезавтра он выходит. Наконец свобода вновь готова раскрыть перед ним свои объятия. Чудесно же. Да? Ох, если бы… его чертовски огорчал тот факт, что Тэхён оставался в тюрьме. Но поделать что-то с этим, к сожалению, ничего не мог. Почему он такой слабый? Почему Тэхён не делает на него никаких ставок? Почему верит лишь Чимину? Чимин, Чимин, Чимин! Как же много Пака в их отношениях. Выругаться бы, но нельзя. Тэхён не оценит.       Сидя по вечерам и терпеливо дожидаясь возвращения своего парня, Чонгук все чаще стал ловить себя на мысли о том, что недолюбливает Чимина. Тот всегда рядом с ними. Едва оказавшись в тюрьме, Тэхён каким-то совершенно магическим образом подружился с ним. Гука это злило. Тэхён никогда никого так быстро не пускал в свою жизнь. Тот просто хронически не доверял людям, а тут — бац, одна улыбка Пака, и он сдался. Иногда Гуку даже начинало казаться, что новоиспеченные друзья знакомы уже давно. Их манера разговора и жестикуляция были похожи. Очень похожи. Нельзя так быстро изучить человека и перенять его привычки. Но если Тэхён и Чимин действительно были знакомы, почему факт этого так тщательно скрывался от него? Какой в этом смысл? Ерунда же! Или нет?       Чонгук никогда не ревновал Тэхёна на людях, ибо прекрасно понимал, что все его нежные касания к Чимину — лишь игра на публику. Он не понаслышке знал, через что приходилось ежедневно проходить смазливому, низенькому, худощавому Чимину. Такие мальчики нравились многим. Таких мальчиков многие хотели заполучить в свою постель. Пусть даже силой. Но! Зачем Тэхён обнимал Пака, когда они были наедине? Зачем шептал тому что-то на ухо, почти невесомо касаясь губами чужих темных волос? Подобные проявления ненужной нежности обескураживали Чонгука. Да и кому вообще бы понравилось то, что любимый человек сюсюкается с кем-то прямо у тебя под носом?       Были моменты, когда Чонгуку всерьёз хотелось закатить скандал и во весь голос наорать на Тэхёна и, наконец, узнать об их с Чимином секретах. Но он боялся. Боялся, что правда окажется куда мрачнее его догадок. И что тогда делать? Как жить? Изменится ли что-то, когда они выйдут на свободу? И выйдут ли вообще? Он никогда не считал Хосока глупым или бестолковым. Держать на своих хрупких плечах такую махину, как «Страна чудес», дело не из легких. Малейший неверный шаг мог на корню разрушить все, что строилось годами. Гук был уверен, что директор продумал уже давно все пути отступления. И всегда готов нанести решающий удар. Но будет ли этот самый удар по ним?       Присев на краешек кровати, Чонгук сжал пальцами жесткую ткань старой простыни и попытался успокоить свое сердце. Все будет хорошо, он не допустит того, чтобы Тэхён от него ушел. Слишком многим он пожертвовал ради него.       — Чонгук, ты здесь? — прорычал Тэхён, влетая в камеру и, словно подстреленная птица, кружась по ней. На его лице была масса чувств. Он был растерян, испуган, озлоблен. Гук видел это все. И это пугало. Очень.       — Что-то случилось? — выпустив из плена рук простынь, спросил Чонгук, готовясь к волне негатива, что вот-вот обрушится на него.       — Случилось! Хосок выпустил Чимина. Это просто… это… это конец! — схватившись за голову, всё не унимался Тэхён. — Но кто же тогда выиграл?       — Как выпустил? На свободу? — растерянно спросил Чонгук. — В чем выиграл?       — Так выпустил. Они уехали минут десять назад, — частично ответил Тэхён. Но а как иначе? Гук задал вопрос, на который весьма затруднительно ответить.       — И что мы будем делать? — покусывая губы, прохрипел Чонгук. Чимин на свободе? Что за…       — Ты выходишь в срок. А мне придется ждать, пока Чимин вытащит меня отсюда. Но что теперь делать с Намджуном и Юнги? Мне казалось, что Чимин прикипел к ним сердцем. Неужели бросит? — растерянно прошептал Тэхён, делая только ему понятные выводы.       — Тебя это волнует? И есть ли гарантии того, что Чимин вытащит тебя? — подходя к Тэхёну, проговорил Чонгук.       — Вытащит. Это даже не оговаривается. Но нерешенные вопросы все равно есть. Думаю, он попытается с тобой встретиться, как выйдет, — нахмурился Тэхён.       — Мне нужно будет спросить что-то конкретное?       — Да, о Мине и Намджуне. Мне важно знать, они ещё с нами или же нет.       — Так странно, мне казалось, что Юнги нравится Чимину, — пожал плечами Чонгук.       — Нравится. Но разве это повод рисковать свободой?       — А ты бы бросил меня здесь? — неожиданно спросил Чонгук раньше, чем успел это осознать.       — Нет, Гук-и, мы так много пережили вместе. Я… не всегда был честен с тобой и, выйдя отсюда, хочу начать все сначала. Но не в Корее. Мы уедем. И начнем все с чистого листа. Согласен? — взяв Гука за руку, хрипло спросил Тэхён, сам не зная зачем. И так ведь всё ясно.       — Куда я без тебя, — улыбнулся Чонгук. И вправду, куда?       Чонгуку так сильно хотелось верить в искренность слов Тэхёна. Они ведь и правда так много преодолели вместе, столько бед пережили. Они заслужили свою частичку счастья. Заслужили! И никто не убедит его в обратном. Крепко обняв Чонгука и зарывшись носом в его мягкие волосы, Тэхён, погрузившись в свои тревожные мысли, не сразу заметил, что их почтил своим визитом Сокджин. Тот, облокотившись плечом о дверной косяк, с некой долей иронии смотрел на них и явно лишь чудом молчал. Любопытно. А что если… нет, вряд ли.       — Зачем пришел? — недовольно спросил Тэхён, отстраняясь от Гука.       — Хотел посмотреть на то, как ты плачешь от бессилия, — хмыкнул Сокджин, даже в лице не изменившись.       — Не дождешься, отмахнулся Тэхён, мысленно призывая себя сохранять хладнокровие.       — Надеешься, что местная принцесса спасет тебя? — заржал Сокджин, показательно закатив глаза.       — А ты по-прежнему веришь в то, что Намджун прыгнет в твою постель? — оскалился Тэхён.       — Ладно, закончим с обменом любезностями. Юнги уже знает, что его малыша выпустили? — серьезно спросил Сокджин.       — Выгляни в коридор. Разруха? Трупы? Есть что-то похожее?       — Нет, — шикнул Сокджин.       — Значит, не знает.       — Минги странно себя ведет, поболтал бы ты с ним, — как бы невзначай промолвил Сокджин, а затем, привычно оскалившись, покинул камеру.       Оказавшись в коридоре, Сокджин несильно стукнул кулаком по стене, напрасно пытаясь прогнать сомнения из своей головы. Зачем он рассказал о Минги Киму? Тот ведь может воспользоваться замешательством надзирателя и использовать того в своих интересах. Куда продуктивнее было бы донести эту информацию до Хосока. Но… что сделано, то сделано.       До недавнего времени ни Чимин, ни Тэхён, ни кто-либо ещё не волновали его. Они были простыми объектами, за которыми ему нужно было следить. Но сейчас в нём будто что-то сломалось. С появлением Намджуна Сокджин сам не понял, когда стал совершенно по-другому смотреть на мир кругом. Ему впервые за очень долгое время искренне хотелось сделать что-то ради блага другого человека. Большинство людей называют подобное симпатией. Сокджин же предпочёл бы не давать никаких определений своим неожиданным чувствам. Флирт с красивым мужчиной — да, что-то более серьёзное… это сложно.       Дойдя до камеры Намджуна, он аккуратно поправил волосы рукой и вальяжно, без стука прошел внутрь, намереваясь рассказать кое о чем объекту своих грез.       — Привет, — улыбнулся Сокджин, проходя вглубь невзрачной камеры.       — Рад тебя видеть, — кивнул Намджун, жестом приглашая гостя сесть.       С того момента, как Сокджин курочкой приманил Намджуна, прошло чуть больше месяца. За все это время он ни на шаг не отходил от своего нового «друга», вот так незатейливо пытаясь обезопасить того. Для Сокджина было крайне непривычно заботиться о ком-то и тем более получать от этого своеобразное удовольствие. Странно было сдерживаться в моменты, когда вместо разговоров хотелось поцеловать или же обнять. Все было странно. И все слишком остро.       — Намджун, ты уже знаешь, что Чимина выпустили? — неожиданно спросил Сокджин, садясь рядом с Джуном.       — Да, — отозвался Намджун.       — Что об этом думаешь?       — Я рад, что он теперь на свободе. Но все равно немного обидно от того, что я все ещё здесь, — опустив глаза, проговорил Намджун.       — Ты тоже скоро выйдешь, — как нечто само собой разумеющееся произнёс Сокджин. — Обещаю.       — Разве мы можем что-то без Чимина? — грустно усмехнулся Намджун.       — Можем. Намджун, я тебе не всю правду рассказал тогда о Хосоке и Чимине, — потупил взгляд Сокджин. — Они друг друга стоят. Пусть сами разбираются. А я позабочусь о тебе.       — Ты? Как же? Будем вместе выбиваться в чемпионы кровавых пятниц? — немного нервно засмеялся Намджун. Хосок и Чимин друг друга стоят? Похоже на то.       — Послушай меня, полковника Муна отдали под трибунал, — глядя в глаза Намджуну, прохрипел Сокджин, стараясь не сболтнуть лишнего.       — Полковника? За что? — опешил Намджун. — Он такой хороший человек.       — Не такой уже и хороший, — скривился Сокджин. — Это он заказал тебя Хосоку. Он и некая Ли СонМи.       Неотрывно глядя в глаза Намджуну, Сокджин был готов в любую минуту сорваться с места и сжать того в своих объятиях в нелепой попытке утешить. Он прекрасно понимал, как сильно ударит по Намджуну весть о предательстве. Но это была единственная возможность обезопасить его на время разборок. Как только Чимин и Хосок разберутся между собой, он тут же заберет его из этого Ада.       — СонМи? — не поверил своим ушам Намджун. — Это же неправда, зачем ты врешь?       — Не вру, вот, сам почитай, — выдохнул Сокджин, доставая из кармана несколько смятых листков, что были ксероксом страниц из дела Намджуна. — Если буду нужен — зови, я сразу приду.       Похлопав Намджуна по плечу, Сокджин, безошибочно считав у того на лице желание побыть в одиночестве и всё неторопливо осмыслить, бесшумно встал и покинул камеру. Они поговорят. Потом. А пока он позаботится о том, чтобы предавшие Джуна получили по заслугам.       Медленно шагая по длинному коридору, Сокджин стал невольным свидетелем того, как злющий Минги влетел в камеру Юнги, громко ругаясь себе под нос. Как ожидаемо. Будет до нелепого глупо, если вся правда откроется только из-за ревности одного глупого надзирателя. Но, может, это и к лучшему? Слишком много лжи витает в воздухе, слишком плотная паутина окутала их когда-то примерную тюрьму.