Общие места памяти

Это выстрел в висок, изменяющий бег, Это черный чулок на загорелой ноге, Это страх темноты, страх, что будет потом, Это чьи-то шаги за углом, это…

      Они сидят уже с час — Гарри треплется о чем-то, внезапно обретший свободу выбора темы разговора. Он быстро ушел от серьезных тем, и, видимо, к третьему стакану пива решил, что Драко совершенно необходимо посвятить во все его хобби. Да-а, цвета формы какой-то никому не всравшейся австралийской сборной по квиддичу — интересно, а они там все-таки на метлах летают, или нет-нет, да и норовят пересесть на кенгуру, иногда даже избегая получения желтых карточек, ведь зрелищно как!       — Вот, а я и говорю, отличное цветовое решение, и лампасы зачаровать можно, чтобы флуоресцировали, и наконец-то отходят устаревших от магических норм по квиддичной форме!        Поттер выглядит таким довольным — аж широко взмахивает руками и чуть ближе нагибается к уже переставшему выслушивать его пустую болтовню Драко. А, должно быть Драко все-таки коротко улыбнулся. Как легко подцепить Поттера на крючок — но если удивляться этому каждый раз, то так и будешь ходить с совершенно ошарашенным лицом.       — А так ли важно, что это магические сборные? Ты когда-нибудь интересовался маггловским спортом?       — Нет? И, наверное, нет… По-моему я стал увлекаться квиддичем из-за друзей, да.       — Если тебе неловко из-за этого, то ничего. То есть, это совершенно нормально, если ты увлекся чем-то из-за других людей.       Драко ерзает на стуле.       — Может, ты хочешь рассказать что-нибудь тоже?       Черт, до этого он какое-то время не прерывал Гарри, и уже привык просто сидеть под его болтовню. Выходило неплохо. Нет, на самом деле неплохо — и Драко мог поклясться, что хотя бы отчасти они преуспели и в выполнении изначального плана сделаться эдакой «картинной парочкой». По крайней мере пара студентов смогла увидеть их из окна, а все остальное можно оставить сплетнями. Они непременно расползутся.       — Только что мне было очень интересно тебя слушать, — Драко поднимает стакан и прищуривает один раз, так, чтобы смотреть сквозь него на Гарри. Довольно кокетливо выходит, не так ли?       Он ощущает, что Гарри определенно положил ему руку на колено, и, о черт, это ощущается обжигающе. Драко придвигается ближе, теперь сидя на самом краешке стула, и Гарри может дотянуться и до его бедра. В ответ же Драко потирается своим коленом о какую-то неопределенную часть его ноги.        — Еще одно пиво? — он подмигивает, понимая, что если не продолжит сейчас флиртовать, то определенно свалится в бездну разговоров о бесконечных темах, связанных с прошлым и будущем. Опьянение ощущается уже достаточно сильно, и Драко осознает, что едва ли может контролировать все свои эмоции.        — Может быть чуть позже, или… Да, я сейчас.       Гарри отлучается к стойке и возвращается с еще одним стаканом. Его едва ощутимо пошатывает, но, в целом, он хорошо держится. Еще не садясь, он делает большой глоток, и, только взобравшись на высокий стул, наклоняется как-то слишком близко к Драко.       Приходится на него шикнуть.       — Тихо, прекрати. Не забывай, где мы, — Драко сутулит плечи и отстраняется от него, панически оглядываясь по сторонам. За прошедший час в «Кабаньей голове» прибавилось публики, и ни один из этих людей не внушал большого доверия. В особенности профессор Спраут, каким-то образом занявшая в одиночку столик ровно в углу под лестницей. Едва ли не напротив их с Гарри. И ее фигура внушало наименьшее доверие, нужно сказать.       — А какая разница, — Гарри широко улыбается, все еще нагибаясь к нему, — но если тебе так неудобно, то мы можем… Не знаю, отойти?        Гарри сползает со своего места, напоследок еще раз прикладываясь к стакану, и немедленно удаляется куда-то на второй этаж. Вероятно, там расположена уборная. Драко решает в любом случае — конспирации ради — подождать минуту.       Он делает вид, что очень заинтересован свои стаканом, но на самом деле шарится взглядом по всем вокруг. Кто здесь страшнее всего? Кто может представлять угрозу? Что если… Да ничего если, черт, если что-то произойдет, они просто больше не смогут притащиться в «Кабанью голову». Только и всего. Не то, чтобы возможность прийти сюда стоила хоть чего-нибудь.       Драко тоже делает глоток, отправляясь вслед за Гарри. Едва ли кто-то позарится за оставленную бутылку или на сумку Гарри. Но, судя по тому, сколько всего вмещают его карманы, едва ли в ней есть что-то ценное. Может, она и вовсе существует только для вида.        Поднимаясь по весьма скрипучей лестнице, Драко одновременно и паникует, и испытывает чрезвычайное пьяное воодушевление. Так, наверху нет столиков — только двери в съемные комнаты, картина на стене, и, конечно же, уборная. Возможно, такая же убогая, как и все остальное здесь. Она не предполагает различений для волшебников и волшебниц — все просто посещают одну. Возможно, с разными целями — примерно этого Драко и ожидал от «Кабаньей головы», оказавшейся на проверку обычным кабаком.       Гарри, вероятно, уже там, и Драко открывает дверь. Удивительно, но никакая из кабинок не занята — возможно, тоже потому, что явились они слишком рано, и постепенно подтягивающиеся люди не успели выпить достаточно.       — Здесь для тебя достаточно безлюдно? — спрашивает его Гарри, взромождаясь на приставленную к раковине тумбочку.       — Думаю, что да, — неуверенно отвечает Драко, облизнув губы.       — Тогда чего же ты ждешь?        На лице Гарри усмешка, и Драко одновременно и злится, и испытывает неловкость. Очень хочется доказать, что он не испугался, не зассал. Поэтому Драко просто подходит к нему, и сразу же притягивает к себе, чтобы все-таки поцеловать. Из-за того, что Гарри сел на высокую тумбу, Драко приходиться тянуться к нему снизу вверх — и это ужасно непривычно.        Руки Гарри сперва ложатся ему на плечи, но очень скоро забираются и под мантию, касаясь боков, так, как будто Гарри решил пересчитать его ребра. Немного щекотно, но вместе с тем от тепла рук и внезапно возникшего возбуждения становится жарко. Возбуждает не столько близость Гарри, не столько его действия, его пьяный видок, сколько возможность быть застуканными прямо на месте, вот здесь, в «Кабаньей голове». Интересно, а их выгонят, если застукают? А если это будет профессор Спраут? Или поцелуи — все-таки штука невинная? Или, напротив, если бы они трахались, то это в сознании более консервативных волшебников оказалось бы куда менее «гейским», чем слюнявые поцелуи?       — Может, того, что ты предложишь переместиться в еще более конфиденциальное место?        Драко пытается флиртовать напропалую, и потому склоняет голову набок и расстегивает одну пуговицу на рубашке. Это не слишком провокационно выглядит, учитывая, что он все еще в мантии, а рубашки предпочитает носить наглухо застегнутыми.       — Вот как, — Драко готов поклясться, что если бы у него был галстук, то Гарри точно схватил бы за его конец, чтобы притянуть к себе в максимально покровительственном жесте. Но, вместо этого, Гарри остается только притянуть его к себе за воротник, чтобы быстро поцеловать еще раз. Быстро, но все равно жарко и грязно, не заботясь о приличиях.        Все еще держа его за воротник, Гарри фактически втаскивает его за собой в кабинку, после чего захлопывает деревянную дверь, не заботясь о том, чтобы не производить лишнего шума. Драко тянется к двери и запирает ее на щеколду.       — Чего ты так боишься? Здесь далеко от пола начинается дверь, любой вошедший все равно увидит, что в кабинке больше одной пары ног, — Гарри смеется и проводит рукой по лицу Драко, останавливается на подбородке, пальцем оттягивает верхнюю губу, — или твоему аристократичному, породистому величеству не пристало сосаться в так себе кабаках? Или, может, тебе того и хочется?       Сказал бы он это, будь трезвым? Драко хочется думать, что нет, блядь, нет, ни в коем случае. Но вместе с тем он ощущает и дрожь в коленях — как будто именно такого обращения и заслуживает за все свои поступки, за все мерзости, что осмеливается говорить, все пренебрежение и напускную холодность.       Хочется клацнуть зубами, и Драко следует этому порыву — Гарри только успевает отставить палец.       — А ты породистая шавка.       Гарри улыбается, лыбится, и Драко хочет стереть эту улыбку-ухмылку с его лица, но не полезть в драку, нет, никакого рукоприкладства. Более того, он даже не сможет этого сделать — не хватит ни реакции, ни сил. И, тем более, он просто морально не сумеет.       Вред можно причинить и по-другому — можно стать навязчивым воспоминанием, сделать так, чтобы чертов Поттер зациклился на нем. Или, в крайнем случае, на одном конкретном воспоминании.       Драко тянется, чтобы поцеловать его в шею, но почему-то Гарри останавливает его, вцепляясь рукой в волосы.       — Не так просто, — шепчет Гарри ему на ухо, и целует в шею сам. Начинает где-то за ухом, спускаясь ниже. Только поцелуи, и никаких укусов. Ощущается малость мучительно.       А Драко в ответ шипит, и начинает медленно сгибать колени, опускаясь на пол. Он понимает, что задумал малость глупость. Одно дело — целоваться в кабинке туалета, а совсем другое… Сам Драко не готов сколько-то обнажаться, он все еще ощущает страх, и этот страх, с одной стороны подгоняет, а с другой не дает оказаться жертвой самостоятельно.       Если он сделает, что захотел, то, безусловно, окажется именно что жертвой. Тем, на кого все накинутся. Гомик — это не тот, кто трахает, а тот, кого имеют. Иногда в рот. Но в сознании Драко это как будто кажется лучшим вариантом, чем ситуация, в которой его самого застанут со спущенными портками. В какой-то мере это можно назвать и своеобразной жертвой и элементом уже привычного самобичевания.       Драко опускается на колени и теперь берется за ремень Гарри уже руками, не без труда расстегивая. Пальцы все-таки потрясываются, и, стремясь скрыть это хотя бы визуально, он задирает вязаный гриффиндорский свитер Гарри и проводит языком от края джинс до пупка. Случайно попадает языком на ткань джинс — и она такая же солоноватая, как и вчера. Еще бы, блядь.       Пальцы все-таки немного дрожат, а пряжка — все-таки не самый простой элемент одежды. И Драко не позволит, чтобы ему помогали, а потому кое-как все-таки расправляется с ней, и, чтобы выбить себе секунду на подумать, приникает лицом к ширинке Гарри. Просто потирается, ничего больше, вдыхает тяжелый, душноватый запах.       Гарри, слава всему, достаточно худой для того, чтобы джинсы можно было бы без труда спустить, равно как и трусы. Теперь Драко один на один с хуем, и собственную озадаченность нужно как-то скрывать, в том числе и от самого себя, чтобы она ни в коей мере не перевесила возбуждение. А на сей раз у Драко его отнюдь не мало — оно все еще подогревается тем, что они, черт возьми, в туалете, и Гарри просто прислонился к стене. Любой, кто только зайдет, конечно же увидит, что Драко стоит на коленях. И этот любой поймет, чем он занимается. Точнее, чем он по идее должен заниматься — а потому нечего терять время. Будет совсем уж унизительно, если он даже не начнет, а их уже застукают.       В голове возникает шальная идея сказать Гарри, чтобы он, мол «попросил». Но ощущается это как полный бред, и Драко решает, что все-таки пора действовать.       Он открывает рот и высовывает язык, проходясь кончиком по длине — снизу вверх, вплоть до уздечки, на которой на секунду задерживается. А потом — все-таки обхватывает ртом головку на пробу. Черт, а ее вес действительно ощущается на языке, как будто бы не соврали авторы всех этих рассказиков, какие читают студенты средних курсов в темноте!       Драко поднимает взгляд, и Гарри замер с крайне несерьезным выражением лица. И, о чудо, приоткрытым ртом. Драко прекрасно осведомлен о собственной неопытности, неловкости, несовершенстве не отточенных движений, и ему остается только надеяться на то, что Гарри не подыгрывает.       Он глубоко вдыхает носом и чуть втягивает щеки, чтобы спуститься чуть ниже по стволу. Даже не надеется добраться до конца, так, просто пытается сосать не совсем уж отвратительно и по-дилетантски. Обязательно контролировать дыхание, обязательно дышать только носом. Но нет, дыхание все равно сбивается, и Драко останавливается, выпускает член изо рта, чтобы закашляться.       Хотя бы обошлось без заблеванного хуя.       — Ну же, — Поттер снова кладет ему руку на голову, с нажимом проводя ногтями по черепу, цепляясь за волосы, — ты же не хочешь разочаровать меня, Драко?       Блядь, это звучало бы совершенно отвратительно в любом другом контексте. Даже сейчас Драко становится, с одной стороны, чертовски тошно, а с другой — хочется немедленно разрыдаться. Или, наоборот, доказать обратное, показать, чего он стоит.       Ощущается так, будто он… Нет-нет, они не встречаются, нет. Он просто как будто бы общается с двумя разными Гарри Поттерами, и этот оказывается столь же притягательным, сколько и пугающим. Вот до усрачки пугающим.       Драко демонстративно округляет глаза, и интуитивно решает прижаться к ноге поближе, обвить ее одной рукой. «Я такая послушная псина, только погляди на меня», что-то из этой серии. Это действие — чистая импровизация, и Драко чувствует себя чертовски грязным, проворачивая такой спектакль.       Теперь он сперва берет в руку член, ставя ладонь в основание, и уже затем накрывает губами головку. Пытается быть осторожным с зубами, но не слишком. И, правда, очень старается, когда опускается ниже, и по одному отпускает пальцы. Выходит не так плохо, и Драко пробует двигаться вверх и вниз — хоть как-нибудь, хоть в каком-то рваном темпе.        Рука больше не нужна, и сначала он без усилия проводит ногтями от пупка Гарри ниже, к лобку, а после опускает руку ниже, теперь лаская яички. Когда поднимает глаза, то видит, что Поттер явно раскраснелся. Самому Драко тоже пиздец как жарко в это несчастной мантии, но едва ли у него есть какая возможность ее скинуть — приходится продолжать свое дело, с каждой секундой чуть ускоряя темп. Чуть быстрее, но так, чтобы не сбилось совсем дыхание, чуть глубже, но тоже с максимальной аккуратностью.       Сверху раздается стон — и это можно счесть за знак одобрения.        В какой-то момент Драко и вправду кажется, что он — та еще породистая псина. Худшая из породистых псин, раз уж позволяет себе сосать приемышу оборотня и помойного пса. Вот же золотой щенок!       Эта мысль оказывается до странности возбуждающей, хоть раньше Драко никогда и не замечал за собой тяги к любой, хм, игре такого рода.       — Ай, да, давай, — тяжело дыша шепчет Гарри откуда-то сверху, и Драко подстегивают эти слова.       Он ускоряется еще больше, втягивая щеки. Челюсть начала малость затекать, но черт с ним, хуй бы с ним… Он делает еще несколько подходов, стараясь каждый раз принять член как можно глубже, все еще не до основания, но как можно глубже. Ощущает, наконец, как будто бы Поттер сильнее напрягается, и тут же закашливается, чуть отстраняясь.       Не то, чтобы сперма стала для него сюрпризом. Конечно же нет, Драко приходилось с ней сталкиваться, просто не в таких обстоятельствах. Он не успевает проверить, есть ли вообще туалетная бумага в этой дыре, и остается только как можно скорее снова подставить рот, лихорадочно слизать успевшие стечь вниз по стволу капли. Все-все собрать, при этом едва ли контролируя выражение лица, не заботясь о том, как лежат (наверняка совсем уж беспорядочно!) волосы.       — Какая же ты все-таки послушная псина, видно породный стандарт, — Гарри как будто бы озвучивает его грязные мысли, и Драко хочется немедленно заскулить и прижаться к ноге, как и положено. Ну и еще, самую малость, расплакаться. Черт знает почему, просто хочется — несмотря на то, что адреналин зашкаливает, и все это ощущается как-то еще свершение.       А за такие достижения вручают особую почетную грамоту, или же сразу просто выдают желтый билет в качестве замены всем остальным документам?       — Ну что ты, чего, давай, иди сюда, — Гарри хватает его за плечи и притягивает к себе. Большим пальцем собирает каплю спермы, оставшуюся под нижней губой и слизывает.       — Все было в порядке? — Драко спрашивает это, сразу же жалея о своих словах.        Тем не менее, Гарри крепко обнимает его целует. Очень, чрезвычайно нежно. И обнимает также, как вчера — заботливо и так, что на секунду Драко перестает беспокоится о чем-то кроме того, что ему уже чертовски жарко в уличной мантии.        Почему-то дверь в кабинку начинает дрезбежать, а ручка — двигаться.       — А ну-ка, блядь, выметайтесь отсюда! Нашли, сука, где потрахаться!       Драко с трудом узнает голос бармена, но, тем не менее, быстро открывает щеколду, забыв, что Гарри так и не успел натянуть джинсы. Вот же черт! Лицо бармена не предвещает ничего хорошего.       — Ладно, блядь, я, но с завсегдатаями вам придется разбираться самим. Проваливайте, я сказал, че застыл? Думаешь, вместе с меткой выдают возможность че хочешь делать? Или, ты, стал героем и все, закон тебе не писан? Пиздуйте давайте, руки в ноги, и бегом, еще проблем мне добавили!       Драко лишь раз оглядывается на пытающегося как можно быстрее застегнуть ремень Гарри, и быстрым шагом, прямой наводкой следует из уборной. Даже не глядить на свое отражение — вряд ли там будет что-то приятное — сразу к лестнице. Гарри следует сразу же за ним, даже обгоняет на лестнице, но в отличие от самого Драко почему-то не создает впечатление паникующего малолетки.        Гарри спускается с лестницы, и, проходя мимо столика, быстрым движением хватает сумку. Сидевший рядом с ними пропитого вида мужичок разворачивается:       — В следующий раз скажи своей зайке, что стонать таким мужицким голосом не стоит.        Этот просто усмехается, но с другой стороны бара раздается весьма отчетливый крик «фу, сука, педики!». Драко только ускоряет шаг, теперь оказываясь уже почти что у дверь. Без Поттера уходить явно не следует, но тот что-то мешкает.       Ого! Драко видит, что тот хватает со стола его недопитую бутылку, и только после того направляется к двери.       — Да пошли вы все! — громко смеется Гарри, внезапно притягивая его к себе за талию и салютуя посетителям кабака бутылкой.       — Пососитесь здесь еще!       — Никаких проблем!        Гарри пьяно смеется, и, уже открывая дверь, целует Драко. А Драко не может даже понять, как ему реагировать — только закрывает глаза, шире приоткрывая рот. Он перестает различать отдельные реплики в общем гомоне, и, наконец, они все-таки оказываются на улице.        Когда Гарри его отпускает, несколько секунд у Драко уходят на то, чтобы снова научиться дышать.       — Какого черта, — спрашивает он и тут же разражается смехом.       — Да потому что пошли они все, разве нет?       Гарри тоже смеется и смотрит на него. Хочется немедленно взять его за руку, и сделать так, чтобы весь мир сошел с ума от произошедшего. Впрочем, это уже произойдет. Совершенно точно.       — Продолжим приключение? — подмигивает ему Гарри, и отпивает из горла, — фу, ну и гадость тебе предложили, что это?       — Ха, говорят, что это вино, но по мне так почти что портвейн, — Драко забирает у него бутылку, — кстати, заметил, как на тебя играет твоя героическая репутация, стонал ты, а обвиняют меня!       — Да ладно тебе, это ты просто себя не слышал, просто слишком увлечен был.        Драко не думал, что еще умеет краснеть — но, судя по ощущениям, он определенно это делает, а потому отпивает из бутылки, надеясь скрыть таким образом смущение.       — Но это была отличная шалость. Кстати, а знаешь где нас не побеспокоят?       Отчего-то Гарри никак не может угомониться. И Драко требуется с минуту подумать над его вопросом (или предложением), а также избавиться от собственного отвращения к слову «шалость», слишком привязанному к передающимся в качестве школьного фольклора подвигам Мародеров, и, позже, близнецов Уизли.