Relax, Channie

—Феликс, давай ещё раз. Возьми на пару тонов ниже, здесь тембр  голоса должен звучать грубее.  —Хорошо, давай ещё раз, извини, хён...  —Не беспокойся, просто постарайся на этот раз лучше, я бы хотел сегодня освободиться пораньше.  Чан откидывается на спинку кожанного кресла и трёт измождённое долгим рабочим днём лицо. Он видит как Феликс немного поникает от неаккуратного тона, которым бросил последнюю фразу в него, но Чану уже сложно держаться.    День начался довольно таки неплохо, Чан даже смог поспать какие-то жалкие четыре часа, что для него было уже достижением. Позавтракав тем, что для него услужливо оставили ребята в общаге, он поехал в компанию на запись песни для нового альбома. На самом деле песня могла бы уже давно быть готова, если б не сам Чан, который в последний момент решил, что в ней не хватает драйва, и возможно, резкости над чем он как раз и работал последние несколько дней.  Всё было хорошо, запись шла довольно удачно, ребята справлялись практически идеально, но когда дошла очередь до Хёнджина с Минхо, весь позитивный настрой отправился в топку. Не нужно быть ясновидящим, чтобы заметить, что эта парочка специально лажала. То Минхо только с десятой попытки дотянет ноту до нужной тональности, то Хёнджин спустя вечность прочитает свою партию чётко и с нужной скоростью. Нет, Чан не изверг и не зверь, который требует от ребят идеального исполнения с первой попытки, но он слишком хорошо ,за столько лет, выучил поведение парней и прекрасно знает, когда его пытаются вывести на эмоции специально.  Феликс прибежал самым последним. У него был достаточно насыщенный день: фотосессия для Vogue, а после  небольшое интервью для канала. После всего ему, честно, хотелось приехать в общагу, скинуть все шмотки, смыть этот долгий день в душе и лечь спать. Но он ещё днём получил сообщение от лидера, что будет очень признателен, если сегодня он приедет для записи.   И сейчас он стоит в звукоизолирующей комнате у микрофона, и чуть-ли не роняя слёзы от усталости, и глупой обиды, но всё же даёт Чану ту тональность, которую тот так просил.  — Молодец, Ликс, справился. — автоматом кидает фразу Феликсу Чан и потирает уставшие глаза.  —Прости Чан-хён, я правда старался побыстрее управиться, но видимо день выжал меня окончательно.— Феликс выходит к старшему и тянет губы в виноватой улыбке.  —Всё хорошо, Ликси, правда, ты не виноват, виноваты только двое сегодня. Будь моя воля, запер бы их тут на ночь, и пусть бы страдали хуйнёй как хотят.  Феликс вроде понимает о ком именно говорит Чан, но всё же решает уточнить.  —Что, опять Минхо с Хёнджином нервы трепят? — цокает Феликс, и кладёт ладошку на макушку Чану слегка поглаживая. Ему больно смотреть на то, как Чан выжимает из себя все соки, лишь бы всё было идеально, а другие не хотят это ценить.  —А? Да,—Чан вздыхает и поднимает глаза на Феликса,—Знаешь, я стараюсь не обращать на это большого внимания, но временами хочется что-нибудь сделать с ними. Надрать зад например.  Чан отводит взгляд на стену, но над собой слышит низкий смешок, что заставляет вернуть взгляд на Феликса с загадочным выражением лица.  — Я сказал что-то смешное? — спрашивает Чан недоумевая.  —Нет-нет.— поднимает в сдающемся жесте руки Феликс, и отходит к двери где лежит его сумка с которой он пришёл.   —Тогда что это за реакция? — не отводя глаз от Ликса вторит Чан.   Он, если честно, на данный момент ничего не понимает кроме того, что он хочет прослушать ещё раз все записи ребят, чтобы убедиться в том, что устраивает его точно всё, и пойти в общагу отдыхать.  —Чанни-хён, ты не обижайся, но иногда мне кажется, что шутки Сынмина про старость совсем не шутки. Туго соображать начинаешь. — смеётся Феликс и открывает дверь, чтобы выйти.  —Блять, Ликс, что не так? — ещё немного и он готов сорваться даже на такое солнышко, как Феликс.   Стоя в проходе Феликс вздыхает и говорит только:   —Они будут не против. Не задерживайся, хён. — и уходит.  Комнату окутала звонкая тишина, которая, к счастью для Чана, не давит на уши и голову, она нужна была ему. Блаженный покой. Вновь откинувшись в кресле он прикрыл глаза. Сейчас ему нужен короткий отдых для последнего прослушивания записи, и после неё он точно заберёт вещи и покинет эту комнату, которая достаточно наполнилась негативом за сегодня.  Резко открыв глаза, Чан смотрит на монитор компьютера, он решает посмотреть время и, “ох, чёрт”, проносится в голове, когда он понимает, что прикрыв глаза на пару минут он проспал почти два часа. Спина ноет от долгого то-ли сидения, то-ли лежания на стуле, хоть и на довольно комфортном, но любимую, большую кровать это не заменит.   Вдруг Чан слышит осторожный стук в дверь. Он ничего не говорит, не предпринимает каких-либо действий. Чан вообще не понимает, кто мог прийти в такое время сюда. Стафф точно нет, он лично попросил его не тревожить. Работники клининга? Вряд-ли в такое время. Тогда кто?  Стук повторился ещё раз. Не вставая со стула, Чан говорит, чтобы тот заходил, кто бы это ни был.  —Чан, это мы...— из-за двери проявляются две чёрные макушки, а после и две пары виноватых глаз.  Чан закатывает глаза и тяжело вздыхает, ведь понимает, что это главные его головные боли за сегодня. Что им тут надо он не знает,и если быть честным, знать не хочет, но решает поинтересоваться.   —Зачем пришли? Мы всё записали, можете быть свободны. — Чан раздражённо встаёт с кресла и прогибается в спине. Позвонки довольно звучно прохрустели, да так, что Чан на секунду решил, что прямо сейчас, тут на месте и развалится.  Он проходит к дивану, на котором оставил свои вещи и хотел уже надеть свою толстовку, как её резко вырывают из рук. Повернув голову вправо Чан видит Минхо с его же вещью в руках, позади которого стоит Хван. И у обоих что-то не так с выражением лица. Понять о чём думают эти два гавнюка он не может, лишь обречённо испускает измученный стон и садится на диван поднимая голову, чтобы посмотреть на этих двоих, и ожидает ответа.  —Ммм, Чан, мы пришли извиниться перед тобой,— Минхо начинает первый, присаживаясь слева от лидера и сжимая в слегка нервном жесте толстовку, — ты наверное злишься на нас, за то, что мы с Джинни лажали так много, мы не хотели, правда.  Чан смотрит на Минхо, в его глубоких, блестящих глазах можно было увидеть всю Вселенную. Он переводит взгляд чуть ниже и видит слегка обкусанные губы. Чего это он так нервничает? Чан хотел бы задать этот вопрос, но справа слышит голос Хёнджина.  —Чанни-хён, ты правда прости нас. Решили повалять дурака и как-то не заметили твоего заёбанного состояния. — Хван сел с правой стороны, и чуть придвинулся, чтобы быть вплотную к лидеру.  Самого же Чана такая обстановка совершенно не напрягала. Ну сидит он со своими близкими людьми, ну может эти близкие люди сидят слишком...близко, ведут они себя как-то не естественно, но от них в принципе можно такое ожидать. Минхо любит поприставать ко всем, лапать задницы это его традиция вообще-то, а Хёнджин набрался от старшего. Вот с чем и приходится иметь дело самому Чану.   — Парни, я на вас не обижаюсь, мне же не десять лет. Давайте просто в следующий раз вы будете по-серьёзнее. Договорились?  Чан улыбается, поворачивая голову к каждому и заглядывая в глаза, чтобы те поняли, что он совершенно искренен в своих словах. Он сам против недосказанностей среди мемберов и внутренних конфликтов.  Чан тянется к Минхо, чтобы взять свою вещь, которую тот всё это время мял в своих руках. Он почти дотянулся, как Минхо резким движением руки откидывает её себе за спину. Худи выкинули с таким рвением, что оно перелетело подлокотник дивана и упало прямо на пол.  Немного подзалипнув туда, куда улетела его толстовка, он переводит непонимающий взгляд на Минхо и стопорится. Щёки Минхо сейчас зарумянились, в глазах уже стоит не обычный блеск, а скорее возбуждённый. Он кусает и так уже красные и повреждённые от зубов губы. В один момент Чан видит, что Минхо перевёл взгляд за него, и решает тоже повернуться.  Хёнджин смотрит на Минхо каких-то пять секунд, но Чан будто слышит их телепатические диалоги. Он смотрит на младшего и понимает, что тот в таком же состоянии, что и Минхо. Шестерёнки в забитой всей информацией мира голове Чана крутятся, но так и не дают хозяину какого-нибудь ответа, который помог бы объяснить всю эту неразбериху.  Чан вздрагивает и резко смотрит вниз. Он не верит в то, что видит, и даже думает, что всё это игры его разума. На его бёдрах руки. На правом бедре рука с длинными, утончёнными пальцами, на втором же небольшая ладошка с коротенькими пальцами, но на тыльной стороне явно выступающие вены. Чана кидает в жар, от рук, от местонахождения этих самых конечностей и от самой атмосферы. Что они творят?  — Расслабся, Чанни-хён, — томный шёпот Хёнджина обдаёт ухо и Чан мог поклясться, что после этого его тело встрепетнулось вновь, что не осталось незамеченным от двух похотливых лиц, — мы хотим извиниться.  Руки начинают нежно массировать бёдра, ладошки блуждают то вверх, то вниз. Чана кроет, он не знает почему. Скорее всего это всё стресс и ему нужно просто поскорее уйти, закрыться и забыть этот день как страшный сон. Он предпринимает попытку подняться, как резкая волна возбуждения ударяет по нему. Минхо и Хёнджин неожиданно надавили на слегка вставший член Чана. И когда он успел встать? Какого хуя он вообще встаёт на такое?  Чан смотрит на эту картину и не может отвести взгляд. Пальчики двух рук поочерёдно давят на член как бы уступая, не борясь, выискивают головку, чтобы хорошенько поласкать её.  Они доводят член лидера до полного возбуждения. Минхо убирает руку и наблюдает за тем, как Чан постепенно теряется в удовольствии. Ему нравится видеть их лидера таким. Красным, тяжело дышащим, уязвимым. Давно мечтал об этом. Он стучит по плечу Хвана. Тот, посмотрев на него и увидив кивок, резко убирает руку, и не давая успеть что-то понять, садится на колени перед раздвинутыми ногами старшего.  Похлопав глазами, и не поняв куда так резко пропала рука с его уже ноющего члена, Чан улавливает взглядом Хёнджина, который расселся у его бёдер и смотрит так, как смотрят маленькие дети упрашивая маму дать им ту самую вкусную конфетку.  Хёнджин кладёт свои ласковые руки обратно, и проворными движениями подкрадывается к ширинке джинсовых шорт.  Чана будто кипятком обдаёт. Он пытается подтянутся к верху, чтобы уйти от младшего, как сзади одним быстрым движением его садят обратно. Он поднимает голову и видит Минхо. Тот стоит и сверху вниз смотрит до мурашек по коже внимательным взглядом, и взирает он точно не на то, что собирается делать Хван. Он глядит на Чана. Глаза в глаза. Минхо давит на плечи старшего до момента, когда понимает, что тот уже не сопротивляется. Он сам хоть и выглядит меньше, мускулатура не так явно выражена как у Чанбина или того же Чана, но занятия боксом и походы в спортзал дают ему силу, которой ему достаточно. Успокоив лидера, Минхо слегка массажными движениями сминает напряжённые мышцы.   Чан возвращает растерянный взгляд Хёнджину и видит, что тот разобравшись с пуговицей на шортах, уверенным движением тянет собачку на молнии вниз. Цепляется за пояс пальцами и останавливается, взирая на него.  — Приподнимись немного, пожалуйста. — шепчет тоненьким голоском Минхо на ухо и облизывает мочку. Чана не хило трясёт от действий друга, пару мгновений он думает о том, что стоило бы предпринять ещё одну попытку побега, но повиновавшись он опирается на руки и приподнимает немного таз, чтобы Хёнджин мог стащить с него лишнюю одежду. Так Чан и оказывется полностью голым снизу. Лицо краснеет от абсурдности ситуации в которой он оказался. Приличных размеров орган стоит прям перед лицом младшего, который голодным, плотоядным взглядом смотрит на всё это. Язык проходится по губам. Он смотрит на Минхо, который сам еле сдерживается, чтобы не пустить слюни на этот крупный, увесистый член.   Кивок.   Чан издаёт неожиданный для себя и довольно громкий стон, когда Хван присасывается к головке, сразу же создавая вакуум из щёк. Сооблазнительные губы идеально смотрятся на его члене. Давит языком на уретру и сминает чувствительную кожу вблизи паха. Он поднимает взгляд, не выпуская чувствительный орган изо рта, и смотрит на ошалелого Чана. Слегка улыбаясь, он продолжает обводить юрким язычком головку, вылизывая её как самый сладкий леденец.  У Чана глаза закатываются так, что он начинает остерегаться, что они так и остануться где-то там, на обратной стороне глазного яблока. Хёнджин отсасывает ему так, как не делала этого ещё ни одна шлюха,и ни одна девушка с которой он был в отношениях. Где он этому научился даже догадываться не хочется. Он издаёт очередной гортанный стон, когда умелый язык снова настойчиво толкается в уретру.  Закрыв глаза Чан пытается немного успокоится и понизить звуки своего удовольствия, кто знает, может всё таки уборщик не ушёл, и слышать такое он вряд-ли захочет. Он прикусывает губу, когда чувствует как на его торсе происходит движение. С трудом открыв глаза он видит, как Минхо плавным движением поднимает его футболку.  — Что ты..? Зачем?  — Не волнуйся, подними руки. — ласковым голосом приказывает Минхо.  Чан понимает, что не подчиниться он не сможет. Он буквально уязвим сейчас, находясь меж двух похотливых демонов, что не уйдут, не оставят в покое пока не получат своего.  Сделав так, как Минхо сказал, Чан остаётся полностью голый, пока эти двое всё ещё одеты, и кажется даже раздеваться не собираются.  — Чёрт.. — произносят старшие в унисон. Чан от безысходности и от работы языком Хёнджина, который никак не хочет отлипать от члена. Минхо же зациклил свой взгляд на сосках. Он знает, что Чан проколол соски ещё два месяца назад, и когда же он просил Чана показать ему, буквально умолял, тот во всю убегал, стеснялся и говорил, что в другой раз. Даже за кулисами на концертах старший имел наглость отворачиваться во время переодевания, что не было свойственно для него. Но наконец-то он их увидел, и не зря терпел, такой вид лучше всяких накаченных торсов.  Минхо убирает руки с плеч Чана, чтобы обойти диван и вновь сесть впритык к уже обнажённому телу. Он проводит рукой по высушенному прессу, пересчитывая пальчиками каждый кубик, ведёт вниз к выбритому лобку и громко сглатывает слюну. Тело Чана содрогается, дыхание давно сбилось от слишком большого сексуального давления. Минхо же возвращает руку на торс и ведёт вверх. Он доходит до груди, мышцы забиты, Чан не изменяет себе, продолжая совершенствовать своё и так прекрасное тело в спортзале. Обводя кончиками пальцев соски, он слышит тихий стон, адресованный именно его действиям. Ему это льстит. Минхо смотрит на старшего, на его сморщенные брови, красные от покусываний губы и сам протяжно стонет. Ему нужно такое видеть чаще, он не сможет больше жить без этого вида.   Чан наблюдает за Хёнджином, который наигравшись с головкой члена, начал вылизывать полностью весь ствол, проходя от самого основания и до кончика члена. Он замечает, что Хван не даёт ему кончить, специально, чего-то ждёт. Чан видит макушку Минхо над своим животом и чувствует, как тот язычком лижет каждый кубик на прессе.   — Минхо...Чёрт! — выстанывает Чан, потому что сдерживать слова становится всё сложнее.   Минхо похотливо улыбается и ведёт языком к любимой груди лидера, и не мешкаясь, накрывет губами один сосок. Чан кричит от резкого действия. Он чувствует губы, а затем и зубы Минхо на сосках, которые слегка оттягивают штангу, после чего вновь присасывается. Ли мычит от своих же действий, ему нравится доводить Чана до такого состояния. Переметнувшись, он проделывает со вторым соском те же самые действия. Раньше он мог только дрочить на эту грудь в комнате и тихо постанывать, чтобы младшие не слышали, а теперь он обладает ею.  Чан кладёт руки на макушку каждого, он не хотел этого признавать, но ему сейчас так хорошо, как не было ещё никогда. Пока Хёнджин берёт член уже на половину, Минхо как котёнок вылизывает каждый сосок. Чан считает, что ему должно быть стыдно, плохо от того, что сейчас творится, но ему настолько всё равно уже. Удовольствие захватило его полностью и он отдаётся ему.  Вдоволь насладившись грудью, Минхо отрывается от неё, стреляя возбуждённым взглядом на старшего. Сбилось дыхание не только у Чана, но и у него самого. Он, тяжело дыша, медленными, аккуратными движениями спускается туда, где сидит Хёнджин, к ногам Чана.  — Раздвинь ножки шире. — щебечет Минхо и похабно улыбается.  Чан подчиняется и смотрит на то, как Хёнджин отрывается от вылизывания его члена. Он немного отодвигается в сторону, чтобы Минхо приблизился с противоположной от него стороны. Они улыбаются друг другу, будто вновь ведя немые переговоры. Чан бы хотел их попросить пошевелиться, как томный вздох выходит из его лёгких и голову откидывает от ощущения уже двух языков на своём члене.  Минхо и Хёнджин сначала вдвоём вылизывают головку соприкасаясь губами. Поочерёдно присасываются к самой чувствительной части. После чего проводят языками с головки до поджавшихся яичек. Они вылизывают и посасывют массивные яйца от чего у Чана голова кружится.  —Возьмите...член...в рот, — Чан с одышкой выговаривает каждое слово. Ему уже больно от того, что ему столько времени не дают кончить, мучают, — пожалуйста.  Парни выпускают мошонку из своих ртов и дают старшему то, что он просит. Они ведь не изверги. Они всё таки пришли вину загладить.  Чан думает, что Хёнджин сейчас своим умелым ртом доведёт его до оргазма, но какое было удивление, когда Минхо, расслабив горло, взял член на всю длину. Он постанывал с органом во рту, и показывал себе на макушку, будто просил о чём-то. Хёнджин сразу понял, чего он хочет, потянувшись к руке Чана взял её и положил на макушку Минхо.   —Трахни его ротик, хён.  Чан не сдерживается, сжимает волосы Минхо и начинает остервенело двигать тазом вверх, буквально насилуя глотку Ли. У того уже слёзы текут и капают на лобок, но Минхо сам этого захотел, значит пусть терпит. Тем более много времени Чану не нужно было, его хорошо обработал Хёнджин со своим шлюшьим ртом на члене, и Минхо, со стимуляцией очень чувствительных сосков.  Когда Минхо уже чувствовал как пульсировал орган у него во рту, и он готовился проглотить всё, что даст ему его любимый хён, его голову внезапно убирают от члена. Он переглядывается с Хёнджином, который видимо тоже слегка удивился от такого действия, и слышит голос Чана:  —Накормите друг друга, котята.  Чан яростно надрачивает себе, кончает с громким стоном, и сперма попадает чётко на лица парней. Выпустив член из руки, он откидывется на спинку дивана и фокусирует взгляд. От этой картины ему хочется одновременно улыбаться, и возбуждаться по новой. Не каждый же день он видит двух самых сооблазнительных мемберов группы, стоящих на коленях меж его раздвинутых ног, со спермой на прекрасных личиках и с распахнутыми от удивления глазами-пуговками.  Старший всё-таки выпускает лёгкий смешок и наклоняется к ним. Он проводит по лицу младшего, собирая всю сперму с румяных щёк и подносит ко рту. Пухлые губы послушно открываются и Чан ,засовывая палец в рот, размазывает сперму по языку. Он поворачивается к Минхо, который с больным интересом наблюдал за всей этой картиной. Чан проделывает ту же работу и с ним. Откидываясь назад на спинку дивана он смотрит них и удивляется, как с похотливых демонов они превратились в послушных зверят. От такой картины невольно член может встать снова.   Насмотревшись на них, Чан повторяет:  —Накормите друг друга.  Минхо понял чего Чан хочет от них. Он хватает за шею Хёнджина и тянет на себя. Приблизившись к его рту, сразу суёт язык в рот младшего, от чего тот испускает тихий стон. Это так грязно, но ему нравится. Они с Минхо развлекались иногда, то отсасывая друг другу, то надрачивая в укромных местах, но вот так впервые. Его ведёт ещё больше, и он молиться готов, чтобы Чан быстрее насладился этим представлением, иначе самому придётся терпеть покушение на член от задницы Хёнджина.   Они грубо вылизывали языки и дёсна друг друга. Чан заметил, как они стали впритык и начали потираться стояками, он бы посмотрел как они кончают выгибаясь, и выстанывая своими красивыми голосами ругательства, но сегодня они этого не заслужили.  —Достаточно, — командирский голос раздаётся по комнате пропахшей похотью, — вы хорошо справились, котята. — С похабным выражением лица Чан смотрит на запыхавшихся, но довольных мальчиков. Они видимо понимают, что кончить смогут только когда разойдутся по комнатам, но даже это их не может расстроить.  Они встают с колен и возвращаются на места с двух сторон от Чана. Они ластятся, потираются лицами о грудь и плечи старшего. Минхо не может удержаться и целует в сосок, от чего Чан дёргается. По затихшей, после устроенным младшими развлечением, комнате разносится смех. Чан приобнимает парней за плечи, и понимает трезвым умом, что не пожалеет никогда о том, что случилось.  —Так мы прощены, а, Чанни-хён? — слышится голос со стороны Минхо.   —Я и не злился на вас вообще-то.  —Но мы должны были убедиться, — смеётся Хёнджин и целует Чана в плечо. Он поднимается с дивана и идёт в сторону выхода. Минхо с Чаном недоумевающе смотрят на него и Хван это замечает, — Вы извините, но я пойду, член пиздец как болит, а здесь я точно не кончу. Ты идёшь? — смотря на Минхо задаёт вопрос.  Минхо прожигает странным взглядом пару секунд Чана, после, отвернувшись, отвечает:  —Иди, Джинни, я ещё посижу, увидимся.  —Понял, тогда спокойной ночи, хёны, — подмигивает Хёнджин и буквально вылетает из комнаты хлопая дверью.  Минхо смотрит туда, где секунду назад был Хёнджин, когда чувствует как тяжёлая рука с плеча плавно опускается на талию и сжимает.  — А ты почему не уходишь? — тихо спрашивает Чан и потирается носом об ушко Минхо.  —А мне и тут хорошо, — хлопая ресницами отвечает Минхо, — только лучше оденься наверное...  —Зачем? Тебе не нравится как я выгляжу? — играет бровями Чан.  Минхо хмыкает и проводит ладонью от бёдер Чана, минуя опавший член, доводя руку до шеи, он слегка сжимает её и приближается лицом к лицу.  —Боюсь что потом моя задница не оставит в покое твой член, а она не оставит, поверь мне, ты будешь умолять меня остановиться. — Он прикусывает нижнюю губу Чана, от чего тот стонет и двумя руками сжимает талию Минхо.  —Я конечно не против, но не в этот раз, я очень устал.   —Поэтому я и говорю, одевайся, — он резко отлипает от тела Чана и встаёт с дивана. Ему дико хочется продолжения, хочется наконец ощутить член старшего в себе, объездить его, стонать под старшим, но не сегодня, — я подожду снаружи.  Чан только улыбается и кивает, провожая взглядом Минхо и его бугорок в штанах.