***
Мончинский потёр шею, где под накрахмаленным воротом скрывался ровный след от зубов. Кожа зудела и слегка горела, ощущение было неуютным, но при этом приносило подозрительно много удовлетворения. Ещё раз на пробу ткнув синяк пальцем, он сморщил нос, едва заметно улыбаясь отражению и поправил шейный платок. Владимир встретил его в гостиной, задумчиво изучающий ровные ряды книг в шкафу. Стоило ему обернуться на Сергея, как в глубине глаз заплескалось что-то, похожее на гордость от обладания. Жадность. Сытость. По спине Мончинского пробежали мурашки, и тут же вслед за ними кожу охватил жар. Он поднял подбородок, под светлым взглядом снова поправляя воротник и подошёл к диву вплотную, приглаживая выпавшую из чужой идеальной укладки прядь. Тусклое закатное солнце сочилось сквозь тюль на окне, создавая вокруг напарника почти божественный ореол. — Если бы ты сделал это на пару сантиметров выше, сегодня спал бы в общежитии, — пригрозил колдун, поджимая искусанные губы, на которых мгновенно сконцентрировался взгляд дива. Тот понимающе кивнул и приблизился ещё на десяток сантиметров: — Но хозяин… Вы ведь так никогда не поступите. Вы не можете уснуть без меня, — тонкая ухмылка расплылась по лицу дива, и он наклонился вперёд, почти целуя, но оставаясь от колдуна в считанных миллиметрах. Тёплое дыхание защекотало красные губы, Сергей задохнулся: Владимир всё время так делал — приближался на максимально дозволенное расстояние и ждал, пока хозяин сам не выдержит и двинется навстречу. И только Мончинский рассчитал в голове, что лишние пять минут у них в запасе имеются, как в коридоре послышались быстрые шаги. — Серёженька! Ну ты же почти опаздываешь! Негоже заставлять его сиятельство ждать, когда вас позвали на дружеский ужин! — суетливая женщина средних лет появилась в дверях. Колдун и его див стояли в разных углах комнаты, Сергей с особым усердием изучал содержимое шкафа, поправляя воротник — уши сына подозрительно горели, а див в кресле листал газету с привычным каменным выражением лица. — Ах, Владимир, ну что же вы ему не скажете! Он же без вас как без рук: обо всём забудет, всюду опоздает! — Мама! — теперь уже весь Мончинский вспыхнул, а со стороны Владимира послышался смешок, завуалированный под кашель. — Не волнуйтесь, я с особым усердием за ним слежу. И на работе Сергей всегда собран, не переживайте. Чужие слова разлились теплом по грудной клетке, но гордость слегка кольнуло: это кому ещё за кем следить приходится! Да его див под влиянием Кузьмы, кажется, вписал в список своих вечных правил домогательства до молодого колдуна при каждом удобном и неудобном случае! Хотя не то чтобы Сергей жаловался, конечно… Но их слишком часто вот так вот почти ловили. Страшно было представить, что бы случилось, узнай о них в Управлении. — Матушка права, нам уже пора выезжать, — серьёзно кивнул Мончинский, и поспешил в прихожую. Владимир тут же оказался перед ним, протягивая пальто. Слава богу, в полутьме мама никак не могла заметить, как див с нажимом проводит ладонями по чужим лопаткам, притворно разглаживая складки на одежде. Дыхание перехватило, и Сергей поспешил скрыть лицо в высоком, пахнущем шерстью и весной шарфе.***
— Приветствую ваше сиятельство, — Владимир чопорно поклонился. Дом Аверина встретил их теплом, ненавязчивым ароматов цветов в вазе и весёлым напевом Кузи из кухни. Див тут же выглянул, подлетел к Владимиру и хлопнул его по плечу так, что из светлой чёлки вылетела пара прядок. — Владимир! Ну мы ж все друзья тут, что ж ты такой суровый! — расхохотался Кузя, но под строгими взглядами графа и дива Управления тут же отпрыгнул подальше, выставляя вперёд ладони. — Всё-всё, уже возвращаюсь к тёте Марго! Сергей с улыбкой покачал головой, пожал Гермесу руку и разулся, шагая в гостиную. На столе традиционно уже разложилась гора горячих блюд и холодных закусок, желтые лампы освещали комнату мягким светом, а из приоткрытого окна, взвивая к потолку тюль, дул прохладный мартовский ветерок с запахом влажных мостовых и дождя. — Присаживайтесь, — широким жестом предложил Аверин, вернувшийся из прихожей, где провожал закончившую с работой Маргариту. Кузя, донельзя довольный и какой-то раскрасневшийся, выглянул из-за плеча графа. — Ну что, теперь-то мы поедим? — сверкнул глазами рыжий див, и Гермес Аркадьевич только покачал головой, как-то по-особенному нежно ероша чужие волосы. А потом, будто опомнившись, спрятал улыбку и сменил движение на лёгкий подзатыльник. Мончинский моргнул. Глянул на Владимира. Его див с прищуром изучал эту секундную сцену, а потом так же нечитаемо посмотрел на своего колдуна. Тоже ласки, что ли, хотел? Ну не в гостях же! Вечер шёл мирно и весело, обсуждали последние совместные расследования и старые байки, Сергей жаловался на семинары о дивах в Управлении, а Кузя вставлял свои возмущения по поводу больно пугливых новичков-полицейских, белевших лицами, стоило им заметить на пареньке ошейник с гербом. — …У вас очень красивые цветы в коридоре, — в продолжение какой-то ускользнувшей мысли заметил Владимир. — Они из лавки на соседней улице? — Скажи, а! — радостно воскликнул Кузя. — Но это с Невского! Я сааамый дорогой магазин искал, чтобы Гермеса Аркадьевича порадо… Ой! — он сбился, обиженно воскликнув, и покосился на графа. Лицо Аверина ничего не выражало, Владимир же по другую сторону от Сергея, наоборот, смотрел очень цепко и с каким-то осознанием. Мончинский непонимающе моргнул, переводя взгляд с одного на другого. — Маргарита долго жаловалась, что дом выглядит пустым и постоянно пахнет металлом из-за моего оружия, так что я попросил Кузю купить пару букетов, — спокойно пояснил граф, отправляя в рот кусочек помидора. Шея его казалась на пару тонов темнее обычного. Сергей улыбнулся и кивнул: — Могу её понять! У нас в Управлении тоже постоянно стоят запахи то лака для дерева, то серы и мела от разных экспериментов, так что тоже хотелось бы как-то это перебить чем-то приятным! — Аверин с Кузей на эту мысль как-то дружно расслабились, див перестал утыкать виноватый взгляд в тарелку и просиял: — Во-во! И дивам работается легче, когда что-то от природы есть! Тем более, сейчас весна же! Хочется свежести всякой, новизны, любви… — он снова сбился и возмущённо посмотрел на Гермеса Аркадьевича. — Да что не так-то! — вспылил наконец мальчишка, и только сейчас Сергей заметил, что вторая рука Аверина скрывается под столом. Постойте, он сейчас ущипнул своего дива? Владимир рядом закашлялся, прикрывая рот салфеткой. В бледных глазах бесконтрольно плескалось искреннее веселье. Мончинский стал ощущать, что он единственный тут ничего не понимает. — Простите, мы ненадолго выйдем, — Аверин встал из-за стола, кивая Кузе следовать за собой, и скрылся в кухне, прикрывая за ними дверь. Див выглядел одновременно возмущённым и виноватым, красные волосы топорщились во все стороны, а щёки умилительно краснели. Злиться было категорически невозможно. — Кузя… — начал граф, подбирая слова, но парень вскинул голову, пылко перебивая: — Во второй раз я не сказал ничего странного! — Ты сказал про любовь. Любому колдуну это покажется странным, тем более — колдуну из Управления. — Но не Сергею же! — див упрямо сдвинул брови, почти копируя выражение хозяина. Полумрак сглаживал его черты лица, и Кузя становился похож на какого-то домового или бесёнка. Что было недалеко от правды. — И почему же это Мончинскому можно? — хохотнул граф, мимоходом поправляя чужую причёску и одёргивая задравшуюся толстовку. Кузя расплылся в улыбке от мягких касаний и прильнул к чужой груди, тихо мурлыча. — Ну как же, вы не заметили? — разноцветные глаза блеснули снизу вверх, хитро прищуриваясь. Див поднялся на мысочки, едва касаясь губами уха графа и шёпотом продолжил: — От него же за версту несёт Владимиром. Силой, запахом, даже как будто меткой обладания… Прямо как от меня — вами. Аверин шокированно отпрянул, едва не снося сковородку с плиты, и в тот же миг из гостиной раздался громкий возмущённый голос: «Владимир!» Переглянувшись, Гермес и Кузя тут же покинули кухню. В комнате ничего необычного, вопреки ожиданиям, не было: див продолжал наслаждаться едой, и только его колдун как-то неловко замер в паре шагов от стола, дыша немного тяжелее обычного. Платок на шее служащего слегка съехал, ворот приоткрылся, обнажая слабое покраснение на коже. Кузя нарочито натянул пониже рукава толстовки, с хитрецой оборачиваясь на своего хозяина и плюхнулся за стол, подкладывая товарищу ещё пару сытных булочек. Аверин последовал его примеру и по пути мягко похлопал Мончинского по плечу, стараясь вложить в это действие всё человеческое понимание трудностей жизни с коварным дивом. Вечер закончился без эксцессов, Владимир с Кузей увлеклись своими не-человеческими разговорами, отойдя на веранду, Аверин же с Мончинским пропустили пару бокалов вина за спокойными рассуждениями о новых законах и поправках в них. Разошлись поздно. Кузя помог убрать со стола и даже вымыл часть посуды, граф подождал его в кресле и с напускной суровостью заявил: — К нашим правилам добавится ещё два пункта, — див состроил страдальческую физиономию, плюхаясь к колдуну на колени и потираясь носом о чужой висок — пытался задобрить. — А может не надо, Гермес Аркадьевич? — Надо-надо. Я не хочу больше вот так от тебя узнавать подробности личной жизни своих друзей и коллег. И целоваться от них через стенку, только выпроводив Маргариту, — тоже! Кузя надул губы, но надолго его обиды не хватило: в глазах заблестел азарт. — Но сейчас же уже можно, да? Я слышал: они уже точно уехали! Нас никто не прервёт! — Кузя широко улыбнулся, обвивая чужую шею своими ледяными после сидения на веранде руками. Аверин покачал головой, улыбаясь, и почти позволил диву делать всё что вздумается, когда вдруг вспомнил. — Постой. Раз ты всё от Мончинского чуешь, получается, и Владимир… — Ага! — просиял див, кивая, а потом вдруг опомнился. — Но я ему ничего не говорил! Честно! Гермес тихонько застонал, пряча лицо в ладони. Если так пойдёт и дальше, о них точно будет знать весь Петербург.***
— Владимир, что это вообще было! — шёпотом, чтобы не разбудить матушку, всплылил Мончинский, развязывая платок и расстёгивая рубашку. — Мы были на волоске от того, чтобы граф нас поймал! Див подошёл к своему пышущему праведным гневом колдуну со спины и сцепил руки на его талии, едва ощутимо проводя пальцами по голой коже. По спине Сергея побежали мурашки. — Поверьте, хозяин, от графа всё равно бессмысленно что-то скрывать, я же говорил вам: его див, как и он сам, слишком проницательный. Они определённо стоят друг друга, — что-то в интонации дива не давало Мончинскому покоя, и он замер, задумчиво потирая подбородок. А потом резко развернулся в чужих объятиях, сверля своего дива взглядом. — Только не говори мне…! — глаза распахнулись в шоке. Владимир изобразил на лице тонкую улыбку. — О чём конкретно? Что Кузя уже нас раскрыл и рассказал обо всём своему хозяину, или о том, что они сами спят вместе? — Как вульгарно, Владимир! — вспыхнул Мончинский и тут же, растеряв весь запал, ткнулся лбом в чужое плечо. — Какой кошмар. Ну, по крайней мере, мы с графом оба знаем то, что нам не следовало бы… Див улыбнулся, подтвердив эту здравую мысль, и успокаивающе провёл ладонями по чужим острым лопаткам. А на следующий день стол в рабочем кабинете Мончинского украшал букет амариллисов, и он, наученный матушкой языку цветов, очень надеялся, что даритель вкладывал в них значение силы, а не женственности. Владимир же на все вопросы удивлённо приподнимал брови и твердил, что понятия не имеет, откуда это взялось. И только за спиной колдуна хитро и довольно блестел глазами, наблюдая, как Сергей изредка тонко улыбается, глядя на букет и принюхиваясь к его аромату.