Акаши Сенджу и ее тайная жизнь

На следующее утро некоторые мужчины были невыспавшиеся. Они прошли в зал и сели за ожидающий их стол со завтраком. Приняв пищу и выпив кофе, смертные начали более менее отходить от сна. – Надеюсь, вы уже проснулись? – сказала Лахесис. Бонтеновци закивали головами. – Хорошо, тогда проходите и садитесь на свои места, – еда, стол и стулья исчезли, а чуть дальше появились кресло-мешки. Мужчины выполнили указания одной из Мойр. – Извените, а боги к нам присоединятся? – спросил Такеоми. – У них появилось срочное дело, поэтому они подойдут чть позже, – ответила Атропос. – А где Вакаса? – задал вопрос Какучо. – Я здесь! – крикнул упомянутый мужчина. – Простите за опоздание, – молвил запыхавшийся Имауши. – Что-то случилось? – поинтересовалась Клото. – Да, ничего такого, просто кое с кем разговарил допоздна, – объяснил Белый Леопард. – Тогда садись уже, – молвила Лахесис. – Уже, – сказал Вакаса, усевшись поудобнее на своем месте. – Кто будет теперь читать? – вопросительно проговорил мужчина. – Давайте я, – поднял руку Такеоми. Как только он это сказал, книга моментально появилась у него в руках. – Итак, Глава пятая: Я играю в безик с конем, – озвучил название следующей главы советник Бонтен. – Эм, а что такое безик? – непонимающе спросил Риндо. – Безик — это карточная игра. Ее основная цель в том, чтобы набрать 1000 очков, – дала краткое описание игры Атропос. – А причем здесь конь? – задал вопрос Коконой. Вакаса сидел же и едва сдерживал свой смех, ведь он то прекрасно знал, кем был тот конь. – Узнаете из книги, – произнесла Клото. – Ладно, – пробормотал недовольный Хаджиме. Такеоми же начал читать. Мне снились странные сны — настоящий скотный двор. Большинство животных хотело убить меня. Другие требовали есть. По залу прокатились смешки, но никто не комментировал. Должно быть, я просыпалась несколько раз, но то, что я слышала и видела, не имело никакого смысла, и я снова погружалась в сон. Помню, как я лежала на мягкой постели и меня из ложечки кормили чем-то по вкусу похожим на маслянистый попкорн, только это был пудинг. Девочка с волнистыми светлыми волосами склонялась надо мной, ухмыляясь всякий раз, когда ей приходилось ложкой счищать кусочки еды у меня с подбородка. – Что-то мне не нравится эта девчушка, – тихо молвил Ран. – Не тебе одному, – тем же тоном отозвался Риндо. — А что должно случиться в летнее солнцестояние? — спросила она, увидев, что я открыла глаза. — Что? — хрипло переспросила я. Девочка оглянулась, словно испугавшись, что кто-нибудь может нас услышать. — Что происходит? Что-то украли? И у нас только несколько недель? — Извини, — пробормотала я. — Я не… – Почему ей позволили находится рядом с больным? – гневно спросил Какучо. – Она сама напросилась, – внезапно заговорил лорд Хаос. От него отшатнулись, испугавшись его неожиданного появления. – Когда вы...? – начал было говорить Мочизуки, но Изначальный его перебил. – Только что, – спокойно ответил Создатель, предвидя, о чем спросить мужчина. Кто-то постучал в дверь, и девочка проворно запихнула мне в рот ложку пудинга. Когда я в следующий раз очнулась, ее уже не было. Рослый и крепкий красавчик, похожий на серфера, наблюдал за мной, стоя в углу спальни. У него были голубые глаза — как мне показалось, целая дюжина — на щеках, на лбу, на тыльной стороне ладоней. – Это еще что такое? – спросил Санзу. – Не что, а кто, – поправила его Лахесис. – Этого мужчину зовут Агрус, – сказал Хаос. – Многоглазый великан, – заявил Такеоми. – Его еще называют "Всевидящим" и "Многоглазым" или "Панонта", – россказал старший Акаши. – Откуда ты знаешь? – осведомился Манджиро. – Сенджу, – назвал в ответ имя своей сестры мужчина. Когда я окончательно пришла в себя, то вокруг меня не оказалось ничего странного, не считая того, что все было намного красивее, чем я привыкла. Я сидела в шезлонге на высоком крыльце, и взгляд мой скользил над лугами, упираясь в зеленые холмы, видневшиеся вдалеке. Легкий ветерок доносил аромат клубники. Ноги мои укрыли одеялом, под голову подложили подушку. Все это прекрасно, однако во рту у меня был такой вкус, будто там свили гнездо скорпионы. Мужчины поморщились и перед каждым появился стакан с водой. Смертные жадно выпили ее и уже пустая посуда исчезла. – Спасибо, – поблагодарил Такеоми и леди Клото кивнула головой, принимая его благодарность. Остальные тоже сказали свое "спасибо" одной из Мойр. Все зубы болели, шершавый и распухший язык едва ворочался. Смертные ощутили ужасный дискомфорт во рту, но понимали, что ничего сделать не могут. Им остается только терпеть. На столике рядом со мной стоял высокий стакан с питьем. По виду оно напоминало холодный яблочный сок, на зеленую соломинку с бумажным зонтиком была насажена мараскиновая вишенка. У меня так ослабели руки, что, взяв стакан, я чуть не выронила его. Слабость была ужасной и члены Бонтен больше никогда не хотят ее ощущать. – Как Сенджу справилась со всем этим? – поинтересовался Коконой. – С трудом, – ответил Вакаса. – Физически она быстро поправилась, но психологически... Что-то еще говорить Имауши не потребовалось, ведь все итак все прекрасно поняли. Боль от потери близкого человека невыносимая и члены Бонтен знают это непонаслышке. — Осторожно, — произнес знакомый голос. Гроувер стоял, прислонившись к перилам крыльца, с таким видом, будто он не спал целую неделю. Под мышкой он бережно держал коробку из-под ботинок. На нем были джинсы и ярко-оранжевая футболка с надписью: «ЛАГЕРЬ ПОЛУКРОВОК». Старый добрый Гроувер — точь-в-точь как прежде. И никаких сатиров. – Мечтай, Сенджу, – ухмыльнулся Санзу. Остальные удивились, ведь Харучие впервые за долгое время назвал имя своей сестры, да еще и без огромного количества яда и гнева в голосе. Так что, может, это был кошмар? Может, с мамой все в порядке? Сейчас по-прежнему выходные, и мы почему-то остановились в этом большом доме. И… – Ох, бедная малышка Сенни, – с грустью молвил Ран Хайтани. — Ты спас мне жизнь, — сказал Гроувер. — Я… что ж, я, по крайней мере, смог… вернуться на холм. Я подумал, что тебе этого хотелось. – И все же, Гроувер хороший друг, – сделал коментарий Какучо. Поклонившись, он поставил коробку мне на колени. Внутри оказался черный с белым бычий рог, сломанный и зазубренный у основания, на острие запеклась кровь. – Достойный трофей, – молвил лорд Хаос. Нет, это был не кошмар. – Бедная малышка, – тихо произнес Какучо. — Минотавр, — вспомнила я. — Хм, Сенджу, не слишком хорошая мысль произносить это вслух… — Так его называют в греческих мифах, да? — настойчиво повторила я. — Минотавр. Наполовину человек, наполовину бык. – Она упрямая, как баран, – сердито высказался Вакаса. Такеоми и Харучие согласно промычали, а Майки, в тайне от всех, тепло улыбнулся, вспоминая прошлые деньки. Гроувер потоптался на месте. — Ты была в отключке два дня. Что ты помнишь? — Мама. Она действительно?.. Гроувер опустил глаза. Такеоми и Санзу крепко сжали челюсти. Они любили свою мать. Возможно, не так, как другие любят собственных матерей, но мужчины любят ее. Слышать о том, что случилось с мамой, для них трудновыполнимо. Я посмотрела вдаль, через луг. Там зеленели рощицы, вился, струясь, речной поток, под синим небом расстилались клубничные поля. Долину окружали округлые склоны холмов, и самый высокий, прямо перед нами, был тот, на котором росла раскидистая сосна. Даже это дерево на вершине казалось прекрасным в лучах солнца. – Это очень красивое место, – заметил Риндо. – Согласен, – сказал Мочизуки. Итак, моя мать умерла. Весь мир станет черным и холодным. В нем уже не будет места прекрасному. – Оууу, как же сильно Сенни любит свою мать, – нежно произнес Ран. – Ради нее, Сенджу готова пойти на все, – с улыбкой молвил Вакаса. — Прости, — шмыгнул носом Гроувер. — От меня одни несчастья. Я… я самый плохой сатир в мире. – Разве здесь есть его вина? – непонимающе обратился к Мойрам Коконой. – Гроувер не виноват, – ответила Атропос. – Тогда почему он винит себя? – спросил Такеоми. – Из-за одного инцидента, – спокойно молвила Лахесис. Мужчина же решил продолжить читать. Он застонал, с такой силой топнув ногой о землю, что она отскочила. То есть я, конечно, хочу сказать, что с ноги соскочил высокий ботинок. Внутри оказался пенопласт с отверстием для копыта. – Оригинальное решение обувного вопроса, – ухмыльнулся Харучие. Его поведение стало намного спокойней. Что-то ночью произошло, что-то, что изменило его, успокоило. — О Стикс! — пробормотал Гроувер. – Стикс? – переспросил Манджиро. – Это река в подземном мире, царстве Бога смерти Аида, – ответила Атропос. – Ох, – выдохнул Санзу. В чистом небе раздались раскаты грома. Пока Гроувер старался натянуть ботинок, я подумала: «Что ж, неплохо». – Пытаться найти плюсы в своем положении весьма неплохо, – сделал коментарий Коконой. Гроувер был сатиром. Я почти не сомневался, что если сбрить его курчавые каштановые волосы, то под ними обнаружатся маленькие рожки. – Сделай это, – подначивал Ран. Но я чувствовала себя слишком несчастным, чтобы беспокоиться о существовании сатиров или даже минотавров. Все мои мысли сводились лишь к одному: моя мама обратилась в ничто, растворилась в желтом свете. Мужчины надеялись, что Гроувер сможет хоть немного отвлечь Сенджу, но в глубине души понимали всю бесполезность этого действия. Я была одна-одинешенька. Сирота. Мне придется жить с… Вонючкой Гейбом? Нет. Этого не будет. Сначала буду жить на улицах. Потом притворюсь, что мне семнадцать, и вступлю в армию, или уеду жить к Такеоми. Возможно, Вакаса тоже мог бы меня приютить.Что-нибудь придумаю. – В моем доме ей всегда рады, – тепло заявил Имауши. Такеоми чувствовал себя ужасно. Он не знал в каких условиях жила его сестра, а еще называл себя ее братом. Вина снова начала поедать мужчину изнутри. Чтобы отвлечься, старший Акаши продолжил читать. Гроувер все еще хныкал. Бедный парень — бедный козел, сатир, да какая теперь разница, — он словно ждал, что его прибьют. — Ты не виноват, — сказала я. — Нет, это моя вина. Мой долг был — защищать тебя. — Это моя мать попросила тебя, чтобы ты меня защищал? – В этом Сенни права, – спокойно произнес Ран. — Нет. Но такая уж у меня работа. Я хранитель. По крайней мере… был. — Но зачем… — У меня внезапно закружилась голова, перед глазами все поплыло. – Ох, – простонал Риндо. Смертные стали тереть свои глаза и бить по щекам, чтобы привести себя в чувство. Их состояние нормализовалось через несколько минут. — Не напрягайся, — испугался Гроувер. — На вот. Он помог мне взять стакан и ухватить соломинку губами. Вкус меня ошеломил, ведь я думала, что это яблочный сок. Ничего подобного. Это было шоколадное печенье. Жидкое печенье. Причем не какое-то там печенье — точно такое, синее, готовила дома мама, маслянистое и горячее, во рту просто таяло. По мере того как я втягивала в себя этот напиток, по всему телу разливалось приятное тепло, я ощущала приток энергии. Мое горе никуда не делось, просто я чувствовала себя так, словно мама, совсем как в детстве, поглаживает меня рукой по щеке, дает мне напиться и говорит, что все будет хорошо. – Надеюсь, ей помог кто-то из врослых? – обратился к Мойрам Какучо. – О чем ты? – спросил своего колегу Мочизуки. – Я говорю о психологической помощи, – пояснил номер 2 в организации Бонтен. – Увы, этого небыло, – грустно ответила на вопрос мужчины Лахесис. Я даже не заметила, как выпила стакан до дна. Я заглянула в него, уверенный, что там еще осталось теплое питье, однако в стакане оказались кубики льда, которые даже не успели раствориться. – Видимо, ее мучила сильная жажда, –неловко произнес Риндо. – Но, ведь, из-за проклятия мы тоже должны были ощутить туже жажду, что и Сенджу, – возразил Такеоми. – То, что пила Сенджу называется нектар, напиток богов, именно поэтому она так жадно его выпила, – объяснил Вакаса. — Понравилось? — спросил Гроувер. Я кивнула. — А какой у него примерно вкус? — В его голосе слышалась легкая зависть, так что я даже почувствовала себя виноватой. — Прости. Надо было дать тебе попробовать. – Нельзя, – строго молвил лорд Хаос. – Почему? – поинтересовался Майки. – Это убъет его, – сказал Создатель. – Но разве это не напиток богов? – недоумевал Мочизуки. – Конечно, – согласился Изначальный. – Даже полубогам нужно быть осторожными, ведь нектар напиток именно и только они могут употреблять его без последствий, – пояснил мужчина. Гроувер сделал большие глаза. — Нет! Я совсем не то имел в виду. Просто так… замечтался. — Шоколадный коктейль, — сказала я. — Мамин. Домашний. — И как ты себя чувствуешь? — вздохнул Гроувер. — Как будто могу отшвырнуть Нэнси Бобофит на сто ярдов. – Хах, это хорошо, – тихо сказал Санзу. — Это хорошо, — заявил Гроувер. — Это очень хорошо. Думаю, ты не рискнешь выпить больше этого напитка? — Что ты имеешь в виду? Он осторожно взял у меня пустой стакан, словно это был динамит, и поставил обратно на стол. — Пошли. Хирон и мистер Д. ждут. * * * – Подожди, Хирон? Тот самый Хирон из мифов и легенд? – спросил Такеоми. – Верно, тот самый, – подтвердил Вакаса. Крыльцо тянулось вокруг всего Большого дома. Походка у меня была нетвердой, я еще не привыкла ходить так далеко. Гроувер предложил понести рог Минотавра, но я не выпустила коробку из рук. Слишком дорого достался мне этот сувенир. Теперь-то уж я с ним не расстанусь. – Правильное решение, ‐ согласился с мыслями Сенджу лорд Хаос. Когда мы достигли противоположного конца дома, я перевела дух. Мы находились, наверное, на северном берегу Лонг-Айленда, потому что с этой стороны долина простиралась до самой воды, которая поблескивала примерно в миле от нас. Лежавшее между нами и заливом пространство представлялось непостижимым, как мираж. Ландшафт был испещрен зданиями, напоминавшими древнегреческую архитектуру — открытый павильон, амфитеатр, круглая арена, — только все это выглядело новехоньким, и беломраморные колонны блестели на солнце. На посыпанной песком площадке неподалеку дюжина старшеклассников и сатиров играла в волейбол. По глади небольшого озера скользили лодки. Ребята в ярко-оранжевых футболках, таких же, как у Гроувера, гонялись друг за другом вокруг рассыпанных по лесу домиков. Некоторые стреляли по цели из лука. Другие катались верхом по лесной тропе, и, если это не галлюцинация, некоторые лошади были крылатыми. – Мда, если абсолютно ничего не знать, то можна подумать, что это все галюцинации, – отозвался Риндо. – Хотя место очень красивое, если следовать описанию Сенджу, – произнес Манджиро. В дальнем конце крыльца за карточным столиком сидели двое мужчин. Светловолосая девочка, кормившая меня с ложечки пудингом с запахом попкорна, облокотилась на перила рядом с ними. – А вот и та девчонка, что допрашивала больного человека, – язвительно сказал Харучие. Мужчина, сидевший лицом ко мне, был невысоким, но тучным. Красный нос, большие водянистые глаза и вьющиеся волосы, такие черные, что они даже казались немного фиолетовыми. Он был похож на живописное изображение малютки ангела… как их называют… кверуфимами? Нет, херувимами. Так правильно. Он походил на херувима, который дожил до среднего возраста где-нибудь в маленьком городке. На нем была тигровой расцветки гавайская рубашка, и он смотрелся бы вполне уместно на каком-нибудь покерном вечере Гейба, хотя у меня создалось впечатление, что этот парень даст сто очков вперед моему отчиму. Зал покатился от смеха. Описания Сенджу просто прекрасны. Понадобилось пять минут, чтобы успокоиться. — Это мистер Д., — шепнул мне Гроувер. — Он директор лагеря. Так что будь вежлив. Девочку зовут Аннабет Чейз. Она просто живет в лагере, но пробыла здесь дольше всех. А с Хироном ты уже знаком… Он указал на мужчину, сидевшего напротив мистера Д., спиной ко мне. Первое, что бросилось мне в глаза, — мужчина сидел в инвалидной коляске. Затем я узнала твидовый пиджак, редкие каштановые волосы, чахлую бороденку. – Вы серъезно? – крикнул Ран. – Хайтани, ты чего орешь? – задал вопрос Какучо. – Только не говорите мне, что не поняли кем был Хирон, – с налетом недоверия молвил мужчина. – О чем ты вообще говоришь? – обратился Мочизуки к старшему брату Риндо. – Пусть Такеоми зачитает и вы поймете, – ухмыльнулся один из руководителей организации Бонтен. — Мистер Бркннер! — воскликнула я. – Вы издеваетесь? – воскликнул Какучо. – Я же говорил, – самодовольно произнес старший Хайтани. – Вы хотите сказать, что этот мужчина не только очень многое знал, но и был одним из управляющих лагеря для полубогов, и он намеренно толком ничего не сделал? Поставил Сенджу в большую опасность, чем она уже была? – с гневом задавал вопросы Такеоми. – Сложно сказать о чем думал Хирон, – начал говорить лорд Хаос. – Ситуация также не из легких. – Это не оправдание, малышка Сенни могла умереть, – возразил Ран. – Ладно, продолжаем, – вмешалась в разговор Клото. Учитель латыни обернулся и с улыбкой посмотрел на меня. Глаза его блестели тем же озорным блеском, как в минуты, когда он устраивал всему классу очередной опрос и никому выше четверки не ставил. — А, вот и славно, Перси, — сказал он. — Теперь нас как раз четверо, чтобы составить партию в безик. – Он это сейчас серьезно? – недоверчиво спросил Санзу. – Хах, у ребенка травма, а он со своими играми, – возмущенно молвил Риндо. Он предложил мне кресло справа от мистера Д., который посмотрел на меня налитыми кровью глазами и тяжело вздохнул. – С этим мистером Л. что-то не так, – заявил Коконой. — Ах да, совсем забыл, я ведь должен был сказать: «Добро пожаловать в Лагерь полукровок». Вот. А теперь не жди, что я буду радоваться встрече с тобой. – Разве можно так говорить с ребенком, особенно, когда он травмирован? – риторически спросил Какучо. — Уф, спасибо, — сказала я, отодвинувшись от него чуть подальше, потому что из общения с Гейбом твердо научилась определять, кто из взрослых любитель веселящего напитка, а кто нет. – Чертов Гейб, – рыкнул Манджиро. Если мистер Д. был трезвенником, то я, простите, сатир. — Аннабет! — окликнул мистер Браннер светловолосую девочку. Она подошла к нам, и учитель нас познакомил. — Эта молодая леди выходила тебя, Сенджу, и поставила на ноги. Аннабет, дорогая, почему бы тебе не пойти и не проверить, приготовили ли койку для Сенджу? Пока поселим ее в домике номер одиннадцать. – Если то, что мы слышали было лечением, то я полицейский, – съязвил Мочизуки. — Конечно, Хирон, — ответила Аннабет. Она была моей ровесницей, может, на пару дюймов повыше и намного более атлетического сложения. С ровным загаром и волнистыми белокурыми волосами — в моем представлении она выглядела как типичная калифорнийская девчонка, если бы этот образ не разрушали ее глаза. Они были поразительные, темно-серые, как грозовые тучи, красивые, но внушающие невольную робость, так, словно эта девчонка обдумывала, как лучше втянуть меня в драку. – Опа, кто-то кому-то понравился, – ухмыльнулся Ран. Майки, услышав его слова, стал более серьезным и более внимательным слушателем. Коконой же напрягся на своем месте, а Какучо легонько скривился. – Она еще ребенок, – недовольно отозвался Майки. – Ой, да ладно тебе, это же просто детская влюбленность, – весело молвил Риндо. – Рано еще об этом говорить, – возразил Такеоми. – Давайте мы лучше продолжим читать, – отозвался Вакаса. Аннабет бросила взгляд на рог Минотавра в моей руке, затем снова посмотрела на меня. Я воображала, что она скажет: «Ты убил Минотавра!», или: «Ух ты, такой бесстрашный!», или что-то в этом роде. Но девчонка выпалила: — А ты, когда спишь, пускаешь слюни! – Если я правильно помню, то Сенджу не просто спала, плюс ко всему, говорить подобное не вежливо, тем более, что Аннабет должна была ее лечить, – раздраженно высказался Какучо. Затем она стремительно бросилась вниз по лужайке, ее белокурые волосы развевались на ветру. — Так вы, значит, работаете здесь, мистер Бруннер? — сказала я, стараясь как можно скорее сменить тему. — Я не мистер Бруннер, — ответил мой бывший учитель. — Скорей, это был мой псевдоним. Можешь называть меня Хирон. — О'кей. — Окончательно смутившись, я посмотрела на директора. — А мистер Д… это тоже что-то означает? – Какая любопытная малышка, – с теплой улыбкой произнес Ран. Мистер Д. перестал тасовать карты. Он посмотрел на меня так, будто я только что громко рыгнула. — Юная леди, имена могущественны. Не надо употреблять их всуе. — О да! Конечно. Простите. – Что-то мне подсказывает, Сенджу будет игнорировать это правило, – устало выдохнул Коконой. – Ты абсолютно прав, – подтвердил опасения мужчины Имауши. — Должен сказать, Сенджу, — вмешался Хирон-Бруннер, — я рад видеть тебя в живых. Прошло уже много времени, с тех пор как меня уведомили об одном потенциальном обитателе нашего лагеря. Не хотелось бы думать, что я попусту потратил время. — Вас уведомили? – Он издевается? – с холодной яростью задал вопрос Манджиро. – Хирон специально так говорит, или этот мистер действительно настолько червствый? – спросил Коконой. — Я целый год провел в Йэнси, чтобы подготовить тебя. Конечно, у нас есть сатиры в большинстве школ, они ведут наблюдение. Но Гроувер предупредил меня сразу после встречи с тобой. Он почуял в тебе что-то необычное, поэтому я решил сам приехать и посмотреть на тебя. Я убедил другого латиниста… ну, скажем, взять отпуск. – И каким же образом? – поинтересовался Харучие. – Дело в тумане, – ответила Лазесис. – Он многое может скрыть или исказить. Я постаралась вспомнить начало учебного года. Это казалось очень далеким прошлым, но все равно во мне всплыло смутное воспоминание о том, что первую неделю в Йэнси у нас был другой латинист. Затем, без всяких объяснений, он исчез, и класс принял мистер Бруннер. – Если судить выходя из точки зрения Сенджу, то картина складывается пугающая, – сделал комментарий Риндо. – Почему? – спросил Мочизуки. – Можна подумать, что он убил или шантажировал предыдущего учителя, – пояснил за брата Ран. — Вы приехали в Йэнси только ради того, чтобы учить меня? Хирон кивнул. — Если начистоту, сначала я не был в тебе уверен. Мы связались с твоей матерью и объяснили ей, что наблюдаем за тобой на случай, если ты будешь готов для Лагеря полукровок. Но тебе еще так многому нужно было научиться. Тем не менее ты попала сюда живой, а значит, прошла первое испытание. Смертные разозлились на слова Хирона. – Почему он вообще такое говорит? Неужели ему плевать на жизнь ребенка? Какое еще испытание? В вашем мире никто не знает что такое безопасность? – сыпал вопросами обеспокоенный и злой Такеоми. Ему крайне не нравилось поведение взрослых в прошлом его сестры. Он знает, что и сам не лучше, но, ведь, не до такой степени же. – Хирон пытается спровоцировать Сенджу, чтобы она выпустила свои эмоции на волю, – ответил лорд Хаос. – Но не таким способом, – холодным тоном голоса заявмл Вакаса. – Так он только навредит. — Гроувер, — нетерпеливо спросил мистер Д., — так ты играешь или нет? — Да, сэр! Гроувер, весь трепеща, сел в четвертое кресло, хотя я никак не могла понять, почему он так боится этого низенького толстяка в тигровой гавайской рубашке. – Нам тоже это интересно, – произнес Мочизуки. – Этот мужчина явно не простой смертный, или полубог, – подозрительно сощурив глаза молвил Майки. — Ты знаешь, как играть в безик? — подозрительно покосился на меня мистер Д. — Боюсь, что нет. — Боюсь, что нет, сэр, — поправил он. — Сэр, — повторила я. – Знаешь, он мне напоминает Снейпа из "Гарри Поттера", – пробормотал Ран своему брату. Директор нравился мне все меньше и меньше. — Ладно, — сказал мистер Д., — однако знай, что наряду с гладиаторскими боями это одна из величайших игр, придуманных людьми. Я ожидал, что все цивилизованные молодые люди знакомы с ее правилами. — Уверен, девочка скоро научится, — вмешался Хирон. — Пожалуйста, — попросила я, — скажите мне, что это за место? И что я здесь делаю? Мистер Бр… Хирон, зачем вы поехали в Йэнси? Только ради того, чтобы учить меня? – Когда ей уже все объяснят? – поинтересовался Коконой. – Скоро, – дала односложный ответ Атропос. — Я его тоже об этом спрашивал, — фыркнул мистер Д. Директор лагеря сдал карты. Гроувер вздрагивал всякий раз, когда карта падала в его кучку. – Прекрасно. Вместо того, чтобы рассказать правду, они решили играть в карты, – враждебно сказал Какучо. Хирон ободряюще улыбнулся мне, как обычно делал это на уроках латыни, словно для того, чтобы я поняла, что вне зависимости от уровня подготовки я его первый ученик. Он ждал от меня правильного ответа. — Сенджу, твоя мать ничего тебе не рассказывала? — спросил он. – И когда это она должна была сделать? Может во время бегства от монстра? – саркастично молвил Харучие. — Она сказала… — Я вспомнила ее печальный взгляд, устремленный на море. — Она говорила, что боится отправлять меня сюда, хотя отец и хотел этого. Она сказала, что, как только я попаду сюда, скорей всего, не смогу выбраться. А ей хотелось, чтобы я была рядом с ней. — Типичный случай, — заключил мистер Д. — Вот почему их обычно убивают. Так вы объявляете масть, юная леди? – Хоть и сказано было излишне жестоко, но это правда, – грустно сказал лорд Хаос. — А как? Он с раздражением объяснил мне, как объявляют масть в безике, и я так и сделала. — Боюсь, слишком многое придется рассказывать, — вздохнул Хирон. — Боюсь, нашего обычного ознакомительного фильма не хватит. — Ознакомительного фильма? — переспросила я. – Что? – поверить в серьезность всей ситуации Риндо было сложно, в особенности, когда происходит что-то подобное этому. – Научный фильм? О чем? О богах и монстрах? Или о том, как появляются полубоги? – Обо всем, – устало выдохнул Хаос. – И Хирон допустил ошибку, не показывая фильм. – Почему? – с искренним беспокойством спросил Ран. – Потому, что много шуток и подколов связано именно с ознакомительным фильмом, да и некоторые моменты о жизни лагеря тоже расскрывает неплохо, – ответил мужчине Изначальный. — Нет. — Хирон принял решение. — Послушай, Сенджу. Тебе известно, что твой друг Гроувер — сатир. Тебе известно, что ты убила Минотавра. — Он указал на рог в коробке из-под ботинок. — А это дорогого стоит, моя девочка. А вот что ты вряд ли знаешь — это то, что в твоей жизни действуют могущественные силы. Боги — те силы, которые вы называете греческими богами, — очень даже живы. – А теперь мы нашли Дамблдора, – раздраженно отозвался Какучо. – Говорит непонятно, всех запутывает и имеет собственные планы, за всех принимает решения, но его все любят. – Мне вот кажется, что Хирон просто неловкий в разговорах, – сказал Мочизуки. – За столько-то лет и не научиться говорить с детьми? – риторично спросил Коконой. – Это очень маловероятно, – ответил на свой же вопрос мужчина. Я уставилась на остальных участников игры. Я ожидала, что кто-нибудь из них пронзительно вскрикнет: «Нет!» Но вместо этого мистер Д. завопил: — У меня королевский марьяж. Взятка! Взятка! Он забормотал, подсчитывая свои очки. – Бедная малышка Сенни, – пожалел девочку Ран. – Она попала в такой бардак, – покачал головой смертный. – Согласен, – прозвучал голос лорда Посейдона. Через мгновенье появился и сам царь Атлантиды. – Как госпожа? – с волнением в голосе спросила Атропос. – Состояние уже более стабильное, – ответил олимпиец. – Итак, где читаем? – сменил тему бог. – Где Сенджу в лагере и знакомиться с мифичным миром, – отозвался Вакаса. — Мистер Д., — робко спросил Гроувер, — если вы не собираетесь съесть вашу банку из-под диетической колы, можно я возьму ее? — Что? Бери, не стесняйся. – Зачем ему банка? – недоумевал Харучие. Откусив здоровенный кусок от пустой алюминиевой банки, Гроувер принялся скорбно жевать его. – Какого... Он съел ее? – Манджиро недоверчиво посмотрел на Мойр. – Да, у сатиров есть подобная тяга и они хорошо переваривают подобные вещи, – спокойно, будто говорила о прогнозе погоды, пояснила Клото. – Это какой-то бред, – пробурчал Сано. — Постойте, — сказала я Хирону, — вы ведь сами объясняли мне, что такое Бог. — Что ж, — пожевал губами Хирон, — да, Бог — это заглавная буква. Бог. Но не будем вдаваться в метафизику. — Метафизику? Но вы говорили о… — Ах да, о богах во множественном числе. Великие существа, которые контролируют силы природы и человеческие усилия. Бессмертные боги Олимпа. Они рангом поменьше. – Меньше? – удивленно переспросил Какучо. — Поменьше? Мужчина покраснел из-за того, что его мысли так сильно сошлись с мыслями Сенджу. Хорошо, что этого никто так и не заметил. — Да, именно. Боги, о которых мы беседовали на уроках латыни. — Зевс, — сказала я, — Гера, Аполлон. Вы про них? И снова в безоблачном небе где-то вдали раздался удар грома. — Юная леди, — произнес мистер Д., — будь я на вашем месте, я бы действительно не стал так легкомысленно разбрасываться этими именами. – Если бы она еще слушала, – выдохнул Вакаса. — Но это же все вымысел, — возразила я. — Это мифы, которые создавали, чтобы объяснять молнии, смену времен года, ну и прочее. Это то, во что люди верили, пока не появилась наука. – Как я тебя понимаю, Сенджу, – обидчиво молвил Какучо. — Наука! — издевательски усмехнулся мистер Д. — А вот скажи мне, Сенджу Таласа Акаши… — Я вздрогнула, потому что он назвал мое настоящее имя, про которое я никогда никому не рассказывала, — что люди будут думать о твоей «науке» через две тысячи лет? А? Назовут ее примитивным «мумбо-юмбо». Вот так. О, как я люблю смертных — у них абсолютно отсутствует чувство перспективы. Они считают, что так далеко-о-о продвинулись во всем… Так ли это, Хирон? Посмотри на эту девочку и скажи мне. – Таласа? – удивленно спросил Мочизуки. – Это мама ее так назвала, – сказал Такеоми. – Папа дал ей первое имя, а мама — второе, – добавил мужчина. Мне не особенно нравился мистер Д., но было что-то такое в том, что он назвал меня «смертным», как будто… сам им не был. Этого хватило, чтобы у меня комок застрял в горле, и я начала понимать, почему Гроувер так прилежно следит за своими картами, жует банку из-под колы и держит рот на замке. – Нам он тоже не особо нравится, – прокомментировал Санзу. – Но Сенни права, – заявил о правоте полубога Ран. – То, как он говорит наталкивает на определенные мысли. – Согласен, – отозвался Манджиро. — Сенджу, — сказал Хирон, — хочешь верь, хочешь нет, но бессмертный и означает бессмертный. Ты хоть на мгновение можешь представить себе, что никогда не умрешь? Никогда не исчезнешь? А будешь существовать вечно, такой, какой ты есть? – Это было бы ужасно, – тихо проговорил Коконой. Я хотела было отделаться отговоркой, сказав, что это славная мысль, но что-то в голосе Хирона заставило меня усомниться, стоит ли это говорить. — Вы имеете в виду, что это важно: верят люди в них или нет? — спросила я. – Сенджу очень умная, – гордо заявил Посейдон. – Это уж точно, – пробурчал Такеоми. – Да не бурчи ты, а читай, – раздраженно произнес Ран. — Именно, — согласился Хирон. — Если бы ты была богом, то как бы тебе понравилось, что тебя называют мифом, старой легендой, которая объясняет происхождение молнии? А если я скажу тебе, Сенджу Таласа Акаши, что когда-нибудь люди назовут мифом тебя, мифом, который объясняет, как маленькие девочки справляются с потерей своих матерей? Сердце тяжело забилось у меня в груди. Хирон почему-то пытался разозлить меня, но я решила не поддаваться. – Снова повторю, что уже говорилось, но способ спровоцировать всплеск эмоций Хирон выбрал ужасный, – бескомпромиссно сказал Какучо. — Мне бы понравилось, — ответила я. — Вот только я не верю в богов. — Ох, уж лучше поверь, — пробормотал мистер Д., — пока один из них не испепелил тебя. — П-по-жа-луй-ста, сэр, — заикаясь, сказал Гроувер. — Просто она недавно потеряла мать и теперь в шоке. — Этого только не хватало, — проворчал мистер Д., разыгрывая карту. — Мало мне того, что приходится заниматься этой жалкой работой, так еще надо возиться с девчонками, которые даже не верят! – Как будто она в этом виновата, – недовольно буркнул Такеоми. – То, что боги сами допустили, чтобы их считали лишь мифом, не означает, что они могут кого-то обнять или, как сказал мистер Д., испепелять, если человек в них не верит, – лекторским тоном заявил Риндо. – Боги не злые существа, но и не добрые. Они порочны, жадны и собственники, – глаголил истинну лорд Хаос. – Вы поймете, что боги похожи на людей, но их чувства сильнее, чем у смертных, и они имеют абсолютную власть. – Боги — это живое воплощение их владений, – присоединился к разговору Посейдон. Он махнул рукой, и на столе появился кубок, словно солнечный свет, опустившись на мгновение, соткал стекло из прядей воздуха. Кубок сам собой наполнился красным вином. У меня челюсть отвисла, но Хирон как будто бы ничего и не заметил. — Мистер Д., — предупредил он, — подумайте о диете. Мистер Д. с притворным удивлением посмотрел на вино. — Боже. — Он уставился на небеса и возопил. — Старая привычка! Прости! И снова послышался гром. – Почему постоянно гремит? – заинтересовался странным явлением Майки. – Предупреждение, – ответила Атропос, но понятнее не стало. Мистер Д. опять взмахнул рукой, и вместо кубка на столе появилась новая банка с диетической колой. Мистер Д. горестно вздохнул, открыл банку и вернулся к игре. Хирон подмигнул мне. — Как-то мистер Д. оскорбил своего отца, заведя шуры-муры с лесной нимфой, которая отличалась крайней распущенностью. — Лесной нимфой, — тупо повторила я, уставясь на банку с колой так, словно она попала сюда из космоса. – Лесная нимфа? Серьезно? – с неверием переспросил Санзу. – Да, – подтвердил царь Атлантиды. — Да, — признался мистер Д. — Отец любит наказывать меня. На первый раз он объявил «сухой закон». Ужасно! Жуткие десять лет! Во второй раз… ну, она действительно была хорошенькая, и я не мог устоять… во второй раз он послал меня сюда. На Холм полукровок. В летний лагерь для таких девочек, как ты. «Покажи хороший пример, — сказал он мне. — Поработай с молодежью вместо того, чтобы оказывать на нее пагубное влияние». Ха! Какая несправедливость. – Это звучит как-то..., – с выражением отвращения на лице молвил Какучо. – Гадко, – закончил мысль мужчины Ран. – Ну, не вам судить, – просто сказал Хаос. У мистера Д. вдруг сделался обиженный вид, как у шестилетнего ребенка. — Значит… — запинаясь, произнесла я, — ваш отец… — Di immortales, Хирон, — вздохнул мистер Д., — я думал, ты обучил эту девочку основам. Разумеется, мой отец — Зевс. – Это должно нам что-то дать? – непонимающе спросил Харучие. – Тем, кто знает — да, – ответил Вакаса. Я пробежала все известные мне имена на «Д» из греческой мифологии. Вино. Тигровая рубашка. Сатиры, которые, казалось, все работают здесь. Раболепие Гроувера, словно мистер Д. был его хозяином. — Вы Дионис, — выдохнула я. — Бог вина. – Этот мужчина бог? – удивился Риндо. – Иногда я тоже об этом спрашиваю, – со смешком произнес Посейдон. – Но, да, он божество, и не стоит свободно разбрасываться подобными комментариями, вам же хуже будет, – предупредил смертных бессмертный. Мистер Д. выпучил глаза. — Что они говорят сегодня, Гроувер? Когда пьют? Неужели даже дети говорят: «Хорошо пошла»?! — Д-да, мистер Д. — Тогда «хорошо пошла», Сенджу Акаши. А может, ты решила, что я Афродита? — Так вы — бог? — Да, дитя мое. — Бог… Вы… – Я понимаю сомнения ребенка, сам был в подобном состоянии, – медленно молвил Вакаса. – Однако, можно ли было так говорить? – Нет, нельзя, – мрачно ответил Вакаса. Он в упор посмотрел на меня, и я заметила пурпурный отблеск в его глазах, наводящий на мысль, что этот капризный маленький толстяк показывал мне только крохотную частицу своей подлинной природы. Передо мной предстали видения, в которых винная лоза душила тех, кто не верил в божество винопития, и обезумевшие от вина воины, жаждавшие битв, и матросы, пронзительно вопившие, видя, как их руки превращаются в плавники, а лица удлиняются наподобие дельфиньих морд. Я поняла, что, если буду и дальше злить его, мистер Д. учинит надо мной что-нибудь пострашнее. Скажем, заразит мой мозг болезнью, из-за которой остаток жизни мне придется провести в смирительной рубашке в одиночной палате, обитой войлоком. — Хочешь проверить меня, дитя мое? — спокойно спросил он. Смертные нервно сглотнули. Никто не хотел ощутить на себе любое внимание богов. — Нет. Нет, сэр. Огонь в его глазах погас. Мистер Д. вернулся к картам. — Полагаю, я выиграл. — Не совсем, мистер Д., — возразил Хирон. Он выложил перед собой «стрит», подсчитал очки и сказал: — Игра моя. – Они вернулись к игре, как ни в чем не бывало? – негодующе спросил Мочизуки. – Верно, – подтвердил Имауши, хотя он тоже не понимал этого. – Боги также капризны и переменчивы, – отозвался Хаос. – Все, что имеет хоть каплю божественного ихора, такое же, – с мрачным удовольствием молвил мужчина. Я решила, что мистер Д. уничтожит Хирона прямо на месте, в инвалидной коляске, но тот просто засопел, как будто привык проигрывать латинисту. Он встал, Гроувер тоже поднялся. — Что-то я устал, — объявил мистер Д. — Надо бы вздремнуть перед вечерней спевкой. Но сначала, Гроувер, нам надо потолковать еще разок о твоем, мягко говоря, неудовлетворительном выполнении задания. — Д-да, сэр. — Лицо Гроувера покрылось капельками пота. — Домик номер одиннадцать, Сенджу Акаши, — обернулся ко мне мистер Д. — И следите за своими манерами. Он проследовал в дом. Гроувер поплелся за ним — на него было жалко смотреть. – Хм, интересно, – задумчиво проговорил царь Атлантиды. – В чем дело? – поинтересовался Манджиро. – Мой племянник таким образом пытался ее научить, – тем же тоном сказал олимпиец. – Жаль только, что Сенджу все равно будет делать по своему, – устало молвил Вакаса. — С Гроувером все будет в порядке? — спросила я Хирона. Хирон кивнул, хотя вид у него был несколько встревоженный. — Старина Дионис на самом деле не сумасшедший. Просто ему опротивела эта работа. Его «опустили», как, наверное, сказала бы ты, и он не может дожидаться еще век, пока ему будет разрешено вернуться на Олимп. — Гора Олимп, — пробормотала я. — Вы ведь говорили мне, что такое место есть на самом деле? — Да, в Греции есть гора Олимп. И там место обитания богов, точка, в которой сходятся их силы, действительно существовавшие на горе Олимп. Гора продолжает называться Олимпом из уважения к старине, но чертог перемещается, Сенджу, так же как перемещаются и боги. — Вы имеете в виду, что греческие боги здесь? В… Америке? — Ну конечно. Боги перемещаются вместе с сердцем западного мира. — С чем? — Не тормози, Сенджу. – Может, просто нужно понятнее объяснять? – с ядом в голосе произнес Риндо. – Тут, скорее, нужно было дать посмотреть фильм, а потом, о чем-то уже говорить, – упрекнул лорд Хаос. С тем, что вы называете «западной цивилизацией». Ты думаешь, это абстрактное понятие? Нет, это живая сила. Коллективное сознание, которое ярко пылает на протяжении тысяч лет. Боги — часть этого. Можно даже сказать, что они — его источник или, по крайней мере, так тесно связаны с ним, что не могут стереться из памяти, пока не будет уничтожена вся западная цивилизация. Огонь зажегся в Греции. Затем, как тебе известно, поскольку ты слушал мой курс, сердце огня переместилось в Рим, а вслед за ним и боги. О, возможно, им и давали другие имена — так, Зевса назвали Юпитером, Афродиту Венерой и так далее, — но могущество, как и сами боги, оставалось неизменным. — А потом они умерли. — Умерли? Нет. Разве Запад умер? Боги просто на время перемещались в Германию, Францию, Испанию. Там, где пламя пылало ярче всего, — там были и боги. Несколько столетий они провели в Англии. Тебе нужно всего лишь взглянуть на архитектуру. Люди не забывают богов. В каждом месте, где они правили последние три тысячи лет, ты можешь увидеть их на картинах, в мраморе, на порталах главных зданий. И конечно, Сенджу, сейчас они в Соединенных Штатах. Взгляни на ваш символ — это орел Зевса; взгляни на статую Прометея в Рокфеллеровском центре, на греческие фасады ваших правительственных зданий в Вашингтоне. Назови-ка мне хоть один американский город, где олимпийцы не были бы представлены в самых разнообразных местах. Нравится тебе это или нет — кстати, поверь, многие не были в таком уж восторге от Рима, — сердце огня ныне в Америке. Это великая западная держава. Поэтому и Олимп здесь. И мы тоже. Все это было для меня чересчур, особенно то, что Хирон словно бы и меня причислял к ним, так, будто я принадлежала к какому-то клубу. – Больше похоже на культ, – пробормотал Ран. — Кто вы, Хирон? И кто… кто я? Хирон улыбнулся. Он изменил позу, будто собирался встать со своего кресла, но я знала, что это невозможно. Вся его нижняя часть была парализована. — Кто ты? — в раздумье пробормотал он. — Это вопрос, на который мы все хотим получить ответ, разве не так? А пока мы предоставляем тебе койку в одиннадцатом домике. Там ты встретишь новых друзей. И у тебя будет масса времени, чтобы подготовиться к завтрашним занятиям. Кроме того, вечером у костра состоится традиционное угощение с маршмеллоу и сэндвичами из шоколада и крекеров, а я просто обожаю шоколад. С этими словами Хирон стал подыматься из своей коляски. Но было что-то странное в том, как он это делал. Одеяло, прикрывавшее его ноги, упало, но сами ноги не двигались. Тело удлинялось, вырастая над поясницей. Сначала я подумала, что на нем очень длинная белая бархатистая нижняя рубашка, но Хирон все продолжал подниматься, становясь выше любого человека, и я поняла, что бархатное белье и не белье вовсе. Это был торс животного, мускулистый и жилистый под жесткой белой шерстью. А инвалидная коляска оказалась отнюдь не коляской. Это было нечто вроде контейнера, огромного ящика на колесах, и тут, наверное, примешалось какое-то волшебство, потому что он не мог вместить Хирона. На свет явилась длинная узловатая нога с большим отполированным копытом. Затем другая, затем бедра, и ящик опустел — металлическая скорлупа с приделанными к ней муляжами человеческих ног. Я уставилась на лошадь, явившуюся мне из инвалидного кресла: передо мной предстал крупный белый жеребец. Но вместо шеи у него был торс моего учителя латыни, мягко переходящий в конское туловище. — Какое облегчение! — произнес кентавр. — Меня засадили туда так надолго, что шерсть над копытами совсем слежалась. Итак, вперед, Сенджу Акаши. Пора познакомиться с другими обитателями лагеря. – Все, глава окончена, – заявил Такеоми. – Вам нужен перерыв? – спросила Клото. – Давайте продолжим, – ответил за всех Майки. – И без нас? Как так можно?