В баре

      Чёрная пластиковая трубочка неторопливо помешивала коктейль в высоком бокале. Льда в нём, казалось, было больше, чем самого напитка, но от этого бара другого и не следовало ожидать. Он выглядел слишком дорого, чтобы так легко растрачивать алкоголь из своего ассортимента.       Ян Чонвон сидел на высоком стуле у барной стойки, а напротив него был довольно симпатичный, протирающий посуду бармен, который не вызывал у него никакого интереса.       Сумрачное освещение выгодно подчеркивало выразительные черты чужого лица: вытягивало и без того аккуратную овальную форму, оттеняло плавные высокие скулы, выделяло взгляд. Серебряная подвеска на шее притягательно манила к соблазнительно выступающему кадыку, а тёмно-синие непослушные волосы небрежно спадали на глаза и уши, в одном из которых болталась серьга-продевка, сверкающая каждый раз, когда на неё падал свет от софитных ламп.       Бармен был красив и знал об этом. Чонвон уверен: его внешний вид в совокупности с харизмой ни раз помогали ему соблазнять не особо сопротивляющихся этому парней и девушек. И когда-нибудь в другой жизни он бы и сам был бы не против оказаться на их месте и беззаботно вестись на чужие недвусмысленные заигрывания, но, пожалуй, не в этот раз. Да и ни в какой другой тоже.       Видимо, по чонвонову лицу он понял, что тот заинтересован в нём не больше, чем кот в сахаре, а потому уже спустя пару минут бросил попытки по его обольщению и переключил своё внимание на миловидную девушку, только что подошедшую к стойке.       Лёд потрескивал в бокале, тая и уменьшая градус, но это не мешало Чонвону никуда не торопиться и потягивать напиток так медленно, как только возможно. Сегодня ему некуда было спешить.       Бар, в котором он находился, выглядел неплохо. Его интерьерный стилист действительно хорошо поработал. Несмотря на преобладающие тёмные оттенки и намеренный недостаток света, он не выглядел мрачным или тусклым. По крайней мере, в апатию одним своим видом он не вгонял. Он был достаточно затемнён, чтобы клиенты теряли счёт времени, и достаточно освещён, чтобы никому из них не хотелось спать. И при всём при этом он умудрялся поддерживать в себе ту уточнённую атмосферу, которую вряд ли можно было отыскать даже в самых дорогих клубах.       Наверное, поэтому он и был довольно популярен в узких кругах. Не вся элита была ценителем чего-то подобного. Про более низкий социальный класс не стоило даже упоминать: им всё это было просто не по карману.       Весь персонал здесь был одет исключительно в чёрное, что придавало заведению ещё больше строгости и элегантности. От этого места так и веяло изысканностью. Она не забивалась в ноздри, не закрадывалась под кожу, не сквозила из каждого предмета. На первый взгляд её вообще можно было не заметить. Но стоило только присмотреться чуть повнимательнее, и больше развидеть её было невозможно.       Странно, что Чонвон никогда не бывал здесь раньше. И жаль, что оказался сегодня при таких обстоятельствах. Он жестом попросил бармена долить ему немного и продолжил в упор не замечать чужих намёков и стреляющих в его сторону глаз.       Тёмные волосы с фиолетовым отливом липли к взмокшему лбу, ворот чёрной полупрозрачной рубашки под такого же цвета пиджаком душил, хотя она была на пару размеров больше, браслеты на руках неприятно царапали кожу. Не считая широких голубых джинсов и молочной футболки в мелкую сетку, надетой поверх лёгкой блузы, Ян полностью соответствовал атмосфере этого заведения и, если закрыть глаза на его светлый низ, с лёгкостью сошёл бы за официанта. Он пришёл сюда на встречу и надеялся хорошо провести вечер вместе с пригласившем его человеком. Но у того, кажется, были другие планы.       Ян уже привык, что все его потенциальные партнёры сбегали от него сразу после первого свидания, однако сегодняшний превзошёл всех. Оставить его одного уже после первых пятнадцати минут не умудрялся ещё никто. Это было даже немного обидно, потому что обычно люди досиживали свидание до конца хотя бы из вежливости. Но, видимо, этому было не под силу даже такое.       Не то чтобы Чонвон был уродом или вёл себя как-то вызывающе или неприемлемо, очень даже наоборот. Он знал о своей привлекательности, знал, как этим можно пользоваться так, чтобы другие теряли голову, знал и даже пользовался иногда. Вот только это всё равно не избавляло его от того, что он раз за разом возвращался домой один и никогда не получал повторного приглашения.       Чонвон прекрасно понимал, почему люди так поступали, и никогда не осуждал их за это. Вполне возможно, что, оказавшись на их месте, он и сам поступал бы точно так же. Так уж сложилось, что мало кто хочет иметь дело с человеком, у которого ниже бедра протез вместо ноги.       После аварии у него было семь лет, чтобы смириться с этим: было время привыкнуть к своему новому статусу, научиться жить при новых обстоятельствах, полюбить себя одноногим. Все стадии принятия он миновал уже к концу первого года. Вот только у других людей в запасе не было этого года, и более того, у них не было даже суток. Всё, что было в их распоряжении — это одна встреча. Одна единственная встреча, за которую они должны были решить, хотят ли они провести свою жизнь с человеком с ограниченными возможностями или нет.       И они решали. Зачастую не положительно. Всегда.       Чонвон взял за правило рассказывать о своём протезе при первой же возможности, потому что скрывать его не было никакого смысла. Рано или поздно его потенциальные партнёры всё равно узна́ют об этом, и тогда прощаться с ними будет намного больнее. Проверено на опыте. Умалчивая о ноге, он только оттягивал те события, которые в итоге всё равно приведут к тому, что его снова оставят одного. Так зачем же тратить на это время?       Раньше, когда он был юнее и неопытнее, он наивно воображал себе идеального партнёра, который принял бы его таким, какой он есть, и относился бы к нему, как обычному человеку. Вот только каждый раз, когда люди узнавали о его особенности, они снова и снова убеждали его в том, что этому не бывать. В их глазах он сразу же опускался на несколько ступеней ниже, и табличка «инвалид» моментально зажигалась у него над головой.       Что ж, зато теперь Чонвон знал, что розовые очки бьются стёклами внутрь: его жизнь очень наглядно ему это продемонстирировала.       — Вау, так жёстко Хисына ещё никто не динамил! — чужой голос, прозвучавший откуда-то справа, появился так резко, что перебил мысли. Поначалу Ян даже не понял, что это было адресовано ему, пока на соседний стул не опустился парень в водолазке и бомбере и не начал без какого-либо стеснения на него пялиться.       Чонвон ухмыльнулся без особого энтузиазма, ему сегодня прям везло на ловеласов. Интересно, были бы они такими же смелыми, если бы знали о его ноге?       К несчастью для этого бестактного, общество полупустого бокала было Яну намного приятнее. Поэтому он не собирался тратить на него своё время. Однако чужие наглые глаза, скользившие, кажется, по каждой частичке его лица и тела, хорошенько так действовали ему на нервы.       — В душе не ебу, кто это.       Видимо, Ян сказал что-то очень смешное, потому что парень рядом с ним мгновенно рассмеялся и, обратившись к бармену, ударил того в плечо. Сморщившись, Чонвон быстро обвёл взглядом этих двоих и тогда впервые обратил внимание на бейдж на груди работника, сверкавший на свету, подобно серёжки в его ухе. На нём чёрным по белому большими буквами было выгравировано «Хисын».       — Я не сказал ему ни слова, — произнёс Ян, сделав очередной глоток. И только потом понял, что лишь привлёк этим чужое внимание.       — Я об этом и говорил.       Чонвон продолжал без слов потягивать свой коктейль, изредка поднимая взгляд с бокала на стену перед собой, поскольку сегодня она была его единственным собеседником. Она совершенно не мешала поддаваться саморазрушению и зализывать душевные раны алкоголем, и этого было достаточно. Он надеялся, что больше попыток завязать разговор не будет и его, наконец, оставят вместе со стеной, потому что к другим знакомствам в этом баре он сегодня был не расположен.       Внезапно перед его лицом появился стакан сине-зелёной жидкости, которую он видел впервые в жизни. И даже когда бармен произнёс название, Чонвону это ничего не сказало.       — Я не заказывал, — безэмоционально сообщил он Хисыну, но тот сразу же его прервал.       — Подарок от молодого человека справа, — ответил бармен, и Чонвон понял, что пора сваливать.       Ему даже не нужно было поворачивать голову, чтобы понять, от кого это. Всё и так было очевидно. Видимо, человек справа был слишком уверен в себе, раз решил, что, проигнорировав подкаты бармена, Чонвон обратит внимание на него. Или просто глуп.       Мельком посмотрев на синюю смесь перед собой, Чонвон оставил её нетронутой. Он уже выучил эти правила: попробовав её или просто задержав на ней взгляд дольше двух секунд, он мог дать её дарителю какую-то надежду, а ему это было не нужно. Ему было нужно срочно отвлечь чем-то его внимание. А это было довольно проблематично, потому что тот смотрел на него буквально не моргая. Чонвон осторожно окинул взглядом сидящих неподалёку людей, но поблизости, как назло, не оказалось никого, кто смог бы ему хоть чем-то посодействовать, и он снова уставился в бокал. Пальцы на хрустале стали неконтролируемо отбивать чечётку.       Возможно, он что-то сказал на азбуке Морзе, возможно, судьба просто решила сжалиться над ним, но в тот момент, когда чонвонов ухажёр собирался завести новую попытку познакомиться, к нему неожиданно подошли две молодые девушки и с просьбой сфотографироваться переняли всё его внимание на себя. Чонвон облегчённо выдохнул, когда парень согласился, мысленно поблагодарив девушек и пожелав им хорошего времяпрепровождения, но небольшой укол обиды всё равно ощутил: слишком легко тот переключился на флирт с другими, когда ещё секунду назад всячески пытался заполучить его.       Чонвон невесело усмехнулся своим мыслям, делая последний глоток обжигающей горло жидкости, и решил поскорее ретироваться. Пока ему представилась возможность сделать это незамеченным.       Такие люди, как этот парень, уже ни раз встречались ему, когда он выходил куда-нибудь выпить или просто поболтать с каким-то барменом, когда становилось особенно одиноко, так что он успел выучить их наизусть. Они обычно долго присматриваются, уверенно подкатывают, усиленно намекают на продолжение, а после видят ногу, а точнее её отсутствие, и их как не бывало. Весь азарт мгновенно испарялся, и Чонвон в их глазах уже не выглядел таким привлекательным, как секунду назад. Конечно, ведь не могут же одноногие быть сексуальными, верно? Спать с ними — это же совершенно не то же самое, что с обычными людьми, да?       Ян понимал, что в нём говорит выпитый им алкоголь и накопившаяся обида и что подкативший к нему парень не имеет к тем козлам никакого отношения, но ничего не мог с собой поделать. Кажется, сегодня его броня впервые за долгое время дала трещину, и теперь любое неосторожное слово или действие вело к непоправимым последствиям. Он решил зайти в туалет умыться, чтобы ехать домой чуть менее заведённым и не распугать собой всех таксистов.       Дорога всё-таки не близкая, а хамить ни в чём не повинным людям ему совершенно не хотелось. Они же не виноваты в том, что у него нет ноги. В этом вообще никто не виноват.       Позволяя прохладной воде омывать свои руки и лицо, он поднял голову и посмотрел на своё отражение в зеркале. Вода медленно струилась от бровей к шее, затекая под воротник рубашки, и остужала кожу. Его щёки пылали то ли от бурлящего в теле коктейля, то ли от духоты помещения, а глаза потухли сильнее обычного. И когда он успел до такого докатиться? В какой момент сломался и сам перестал считать себя человеком, согласившись с ярлыком, повешенным на него обществом?       Чонвон встряхнул головой, прогоняя непрошенные мысли, и ещё раз сполоснул лицо водой. Он просто хотел поехать домой и поскорее забыть этот день, как страшный сон.       — О, вот ты где! — в помещении потянуло сквозняком и ритмичной музыкой, приглушённо раздающейся из зала. — А я тебя везде искал.       — Что ж, а я тебя нет, — ответил он грубее, чем следовало, и показательно прошёл мимо.       Чонвон промакнул кожу бумажным полотенцем и, в последний раз взглянув в зеркало, направился к выходу. Абсолютно непробиваемый молодой человек сразу же увязался за ним.       Возможно, на секунду Яну стало даже приятно, когда он услышал его голос в уборной и понял, что тот не бросил своих попыток познакомиться. В его голове даже пробежала короткая мысль, что, возможно, этому человеку стоило дать шанс, ведь он так упорно продолжал пробираться сквозь его броню, несмотря на всё сопротивление. Но потом инородное тело ниже колена напомнило о себе противным трением и сразу же привело его в чувства.       У них ничего не выйдет. Ни сегодня, ни когда-либо ещё. Лицо Чонвона сразу же помрачнело, и он ускорил шаг, насколько это было возможно в его положении.       Вот только у парня позади, в отличие от него, вероятно, было две здоровых ноги, поэтому ничто не мешало ему спокойно поддерживать чужой темп и ни на секунду не прекращать тщетных попыток завязать разговор. По пути к гардеробу тот ни разу не заткнулся, чем ужасно раздражал Чонвона, но он всё же находил в себе силы никак не реагировать на его слова. Игнорирование — лучший способ отделаться от кого-то. Главное — немного потерпеть.       — Ну, слушай, это уже несерьёзно. Хватит от меня бегать!       Видимо, парень тоже устал от диалога со стенкой, потому что слова, сказанные им в порыве, были произнесены явно громче, чем планировалось. Он оглянулся по сторонам.       — О, нет, бегать — это не про меня, — хмыкнул Ян, натягивая на себя пальто, и с вежливой улыбкой отдал работнику номерок, однако человека неподалёку это не остановило.       Кажется, он только сильнее разгорелся.       — Хорошо, тогда чего ты хочешь? Цену набиваешь? Отлично, давай. Чем тебя угостить: вино, коньяк, текила, виски? Мне не сложно, только скажи...       Парень продолжал на повышенных тонах перебирать алкогольные напитки, возбуждённо жестикулируя руками, а Чонвон молча смотрел на это, и ему было его даже немного жаль. Тот просто хотел познакомиться: угостил коктейлем, отыскал в туалете, а Чонвон мало того, что сбежал, так ещё и нагрубил без какой-либо причины, выставив себя последним идиотом.       Ян до последнего не хотел этого делать. Видит бог, он всеми силами старался свалить и не доводить ситуацию до такого. Но раз это единственный способ закончить всё здесь и сейчас, он вынужден пойти на крайние меры. Чонвон резко приподнял штанину, открыв достаточный обзор на механический протез, и всё, что ему оставалось делать — ждать. Ждать, когда чужой взгляд упадёт на его ногу и человек напротив срастит в своей голове всё, что он видит.       Словесный поток моментально перестал литься из чужого рта. Парень застыл, уставившись на место ниже колена.       — Я… — шокировано хлопал глазами он. — Я не знаю, что сказать.       Чонвон не удивился: он привык к такой реакции.       — Давай помогу. «Извини, я не знал. Прости, что потревожил», — Ян спокойно запахнул полы своего пальто и уже сделал первый шаг к выходу, когда услышал слова, заставившие его остановиться.       — Ром. Вот чем я тебя угощу, — он обернулся. — Все уважающие себя пираты пьют ром.       Чонвон не знал, что подкупило его тогда. То ли уверенный взгляд, направленный ему прямо в глаза, то ли серьёзность в чужом голосе, когда он произносил последнюю фразу, то ли тот факт, что человек перед ним по-прежнему стоял на месте, а не сбежал, как все остальные, едва увидев его ногу, и терпеливо ждал ответа, который Чонвон никак не мог ему дать. Возможно, всё вместе.       Но он всё-таки позволил снять с себя пальто и отвести к одному из столиков, стоявших в основном зале.       Они сели почти в центре помещения, напротив барной стойки, и спустя пару минут к ним подошла невысокая официантка, одетая в чёрную оверсайз футболку со слегка просвечивающими сетчатыми рукавами. Судя по тому, как легко они общались, Джей, а именно так обратилась девушка к его спутнику, частенько бывал в этом баре и даже прослыл тут кем-то вроде местной звезды, что заставило Чонвона заинтересованно навострить слух. Однако больше к этой теме они не возвращались, ограничиваясь только деталями заказа, и Чонвон решил воспользоваться возможностью хорошенько рассмотреть своего визави.       Светлые волнистые волосы, постоянно лезущие в глаза, в свете прожекторов блестели, как сапфиры, переливаясь всеми цветами радуги. Челка, которую Джей всё время зачёсывал назад, была небрежно разделена пробором и открывала вид на высокий лоб, на котором собирались едва заметные морщинки, когда он особенно сильно над чем-то раздумывал. Все эмоции так живо отражались на его лице, когда он смеялся или был сосредоточен, что Чонвону приносило огромное удовольствие просто наблюдать за этим. Он рассматривал чужой красивый профиль, открывавшийся перед ним каждый раз, когда Джей поворачивался на официантку, называя какие-то пункты из меню, и острую линию челюсти, переходившую в длинную шею и крепкие плечи, скрытые под тканью плотной водолазки, которая тоже меняла свой окрас в зависимости от света. В какой-то момент он настолько увлёкся, что в открытую уставился на чужие губы, но его взгляд был сразу же обнаружен.       Джей самодовольно улыбнулся, а Чонвон нехотя отвёл глаза.       Атмосфера бара расслабляла, и под вечер всё вокруг заиграло другими красками. Музыка стала успокаивающей, мельтешение прожекторов замедлилось, и даже разговоры по соседству как будто бы притихли из солидарности, сделавшись на тон ниже. Джей снова предпринял попытку завести знакомство, и на этот раз Чонвон не стал ему сопротивляться.       Он аккуратно расспрашивал его о себе, интересовался увлечениями, работой, любимыми фильмами, музыкальными группами. Они сразу же сошлись на том, что терпеть не могут фильмы ужасов, но на этом же и закончили, потому что, как оказалось, Чонвону по душе были детективы, а Джей, как настоящий мужчина, честно признался, что питает особые чувства к мелодрамам и мультикам. В голове сразу же родилась картинка Пака, сидящего в окружении салфеток и рыдающего над какой-нибудь сопливой сценой, и Чонвону искренне захотелось посмотреть на это вживую.       Джей деликатно узнал у него про аварию и даже выслушал его рассказы о неудачных свиданиях, после чего пришёл к выводу, что люди — идиоты. Чонвон не мог с ним не согласиться, но в слух ничего не сказал, и дальше пришла его очередь расспрашивать про Джея.       Ром, который им принесли, был явно не из дешёвых, что стало понятно по табачному привкусу, осевшему на языке Яна уже после первого глотка. Он медленно перекатывал жидкость во рту, смакуя и улавливая терпкие травяные оттенки, пока не почувствовал, как горло обожгло огнём. Напиток был крепкий, но лёд, успевший немного раствориться, заметно снижал градус. Мягкий вкус табака и пряностей приятным послевкусием оставался на нёбе.       По своей изысканности соперничать с ромом мог разве что флирт Джея, который всё равно то и дело проскакивал в их диалогах, даже несмотря на договорённость провести сегодняшний вечер в качестве приятелей. Пак так ловко жонглировал выражениями, что Чонвону даже не всегда удавалось улавливать этот невесомый шлейф намёка, спрятанный под кучей безобидных слов, которые только кажутся безобидными. Иногда должны были пройти долгие секунды, чтобы он наконец понял, о чём именно говорил Джей, и его уши покрылись новым пунцовым оттенком.       Возможно, сказывалось отсутствие опыта в подобном общении, возможно, действие алкоголя, но чужие слова имели на Чонвона головокружительный эффект. Он чувствовал, что щёки становились только горячее, а губы всё чаще пересыхали, из-за чего их приходилось смачивать очередной порцией рома.       — Ну так что, пират в тебе доволен? — спросил Джей, опустошив свой стакан. — Или для полного счастья ему не хватает чего-то ещё, Джек Воробей?       — Пират во мне считает, что такие шутки уже устарели и ты мог бы придумать что-нибудь получше, салага, — в тон ему ответил Чонвон и последовал его примеру.       Джей подождал, пока чужой стакан останется в стороне, и с вызовом посмотрел на Яна.       — Берёшь меня на слабо?       Ян повёл бровью и неясно мотнул головой, однако Джей уже позволил зацепить себя за крючок и с удовольствием принял правила игры, суть которой пока что не понимал даже Чонвон.       — Может быть, — пожал он плечами.       — И у меня есть неограниченное количество попыток?       Джей наклонился вперёд, укладывая голову на руки в замке, и в упор посмотрел на Яна в ожидании ответа. Тот немного поигрался с пустым стаканом, задумчиво прикусил нижнюю губу и, скопировав чужую позу, томно прошептал:       — Сколько пожелаешь.       Чонвон был уверен: больше шуток про одноногих, чем он сам, в этом мире не слышал никто. И если Джей сам не занимался написанием этих шуток, ловить ему здесь было нечего.       — Если выиграю, получаю поцелуй, — сказал Джей после секунды раздумий и заглянул ему прямо в глаза.       Столкновение взглядов продолжалось чуть меньше минуты, и за это время Чонвон успел заметить в чужих зрачках всю палитру эмоций, плескающихся на глубине бездонных глаз. Если Пак думал, что этим пошатнёт его непоколебимость, то зря старался, потому что таким условием Чонвона не напугать. Почувствовав лёгкое покалывание на кончиках пальцев, Ян твёрдо ответил:       — Идёт.       Они пожали руки.       В это время им принесли ещё одну порцию рома и, обхватив пальцами свой стакан, Чонвон предложил тост:       — Ну что, за ром для одиноких?       — За ром для одноногих, — парировал Пак.       И Чонвон понял, что игра началась.