Лазарет III: Стая

      – Даже не верится, что Плисецкий стал таким самоуверенным, – вздохнул Дазай.       – Тупым, – поправил Чуя. – Додумался же, блять! Мори! Он позвонил, сука, Мори! Чтобы меня отпросить, как ребенка с школьных занятий.       Нет, конечно, ничего страшного не случилось. Просто Чуя настолько привык считать Мори Огая чем-то вроде неприкосновенной королевской фигуры, что давно уже рядом с ним фильтровал базар. Юра поначалу тоже относился к боссу Порта с определенной долей страха, а теперь начал борзеть вконец. Да, Мори не был боссом Плисецкого, но его все же стоило рационально побаиваться.       Чуя фыркнул, промакивая кудри после душа.       – Это ты виноват.       Дазай обернулся с насмешливым выражением лица.       – Думаешь, я его против Мори науськиваю, мини-мафия?       Чуя швырнул полотенце Дазаю в лицо.       Тот поймал и вернул обратно.       – Думаю, что он просто насмотрелся на тебя и теперь всеми силами учится манипулировать другими людьми.       Дазай пожал плечами.       – Перспективный пацан.       Чуя скривился.       – Не смей его портить.       Впрочем, вряд ли Дазай так уж сильно покусился на Плисецкого: их уговор все еще был в силе, а Юра входил в число людей, которых Дазаю было приказано оберегать всеми правдами и неправдами. Но Дазай на то и Дазай, чтобы искать лазейки в любом уговоре. Он всегда общался с людьми с точки зрения личной выгоды. Когда-то ему попался Акутагава – отчаявшийся маленький ребенок, который мог потерять все, и Дазай превратил его в зависимого от себя, жаждущего одобрения от старшего наставника человека. Теперь Акутагава, как бы ни пытался выбраться из собственной зависимости, все равно не мог отказать Дазаю ни в чем. С Тигром тот пошел другим путем: дал ласку и заботу, свободу, которую так хотелось получить бывшему приютскому сироте, все детство подвергавшемуся гонениям, унижениям и пыткам из-за его способностей. И Тигр тоже стал пешкой Дазая, с удовольствием с разбега прыгая в эту зависимость и по-кошачьи урча.       Теперь был Юра, к которому подступиться было сложнее. Во-первых, прорываться через стену огня безумной температуры не так-то просто. Во-вторых, Отабек, который наверняка следил за своим Королем с преданностью цепного пса. У Дазая было куда меньше шансов.       Значит, все, что Юра копировал со своего нового коллеги, было по собственному желанию. Плисецкому нравились методы Дазая. И он с превеликим удовольствием им обучался.       Чуя отошел к зеркалу, принимаясь пальцами укладывать локоны так, чтобы лежали аккуратно. Дазай только фыркнул, когда увидел банку со стайлингом в его руках.       – Отъебись, – ворчливо отозвался Чуя. – В отличие от тебя, мне не нравится выглядеть псиной подзаборной.       Тот оказался за спиной. В зеркале отражалась насмешливая улыбка. Дазай перекинул чокер ему через голову, прижимая к шее.       Чуя послушно приподнял волосы вверх, позволяя ему самостоятельно застегнуть кожаную ленту.       – Ты что-то слишком любезен. Колись, что задумал?       Горячие ладони огладили голый торс и остановились на талии, желая сомкнуться в кольцо. Чуя не сводил глаз с Дазая из отражения.       – Мне просто нравится этот маленький ритуал, – прошептал тот. – Застегивать твой ошейник самостоятельно. Есть в этом что-то…       – Собственническое и ебанутое, – закончил Чуя, вздохнув. – У нас самолет через шесть часов. А еще надо добраться до Токио.       – Мне хватит полчаса, – обольстительно улыбнулся Дазай.       Чуя закатил глаза.       – Тебе никогда не хватает полчаса. Все, отвали.       Он шлепнул Дазая по рукам и принялся собираться. Тот обиженно достал свой чемодан. Ходил он, кстати, совершенно нормально. Чуя еще ночью понял, что нога у придурка не болит, когда они выделывали акробатические номера в койке. Дазай был просто ленивым придурком, который отлынивал от работы столько, сколько мог.       Чуя достал дорожную сумку, принимаясь шерстить документы.       Потом обернулся, окликнув Дазая.       – Эй, как думаешь, Камелот в курсе ситуации с пацанами?       Дазай скривился, все еще не желая вникать в дела друзей Чуи.       – Не знаю. С одной стороны, пропал Уолкер, а значит твой Тики вполне мог надавить на брата с его поисками. С другой – не прошло трех суток, чтобы не то, что Тайный совет, даже обычная полиция вообще начала шевелиться.       Резонно.       Чуя достал из шкафа толстовку и махнул ею перед лицом.       Дазай фыркнул.       – Понял, – ответил Чуя и запихал ее обратно на полку, – в этот раз без маскарада.       Он достал сменное белье и принялся ворчать, находя среди своих трусов парочку, что принадлежала Дазаю. Он швырнул их в сторону придурка, чтобы запихал в чемодан. Тот с уверенным видом упаковал следом и пачку презервативов.       Господи, когда-нибудь Дазай затрахает его до смерти, и Чуя даже против ничего не скажет.       Футболка Дазая полетела туда же.       Как и его спальные штаны.       Чуя замер, пораженно разворачиваясь.       – Когда ты, блять, успел перевезти ко мне свои шмотки?       Он оглядел спальню, афигевши замечая все мелочи, которые изменились за это лето. Между прочим, в ванной давно стояли не только шампунь, щетка и полотенца Дазая, но и его лезвия вместе с новыми бесконечными упаковками бинтов.       Чуя даже не задумывался, что почти каждую ночь Дазай проводил у него. Вне зависимости от того, ночевал сам Чуя здесь или был погребен под завалами работы.       Он приподнял бровь.       – Я тебе даже ключ не делал.       Дазай весело фыркнул.       – Смешно, мини-мафия.       – Ты что, мой замок каждый раз взламываешь?       – Я похож на того, кто будет прикладывать усилия?       Действительно. Чуя весело хохотнул.       – Да ты лишнего усилия не делаешь даже чтобы банку саке самостоятельно открыть. Когда ты сделал дубликат ключей?       Дазай призадумался, закрывая чемодан на замок.       – Года два назад?       О, прекрасно.       – Ты свинья. Если скажешь, что сталкерил меня у меня же дома, когда числился предателем мафии, я тебе врежу.       Чуя ворчал скорее из вредности. Мысль, что когда-то давно, когда сам он еще сгорал от ненависти из-за того, что Дазай переметнулся в ВДА, тот приходил сюда ночью или днем, не важно, находился ли сам Чуя на работе или мирно спал в своей постели, его не пугала. Это же, блять, Дазай. Ебанутый на всю голову человек от природы. Чуя связался с ним по собственной воле, хули теперь жаловаться.       – Дазай.       – М-м?       – Не еби мозг.       – Ладно, – вздохнул тот. – Охранная электронная система была с косяком. Я выявил проблему, вскрыл твой замок, сделал дубликат ключей. А потом съездил на одну из корпоративных квартир Порта, провернул тоже самое, но так, чтобы вашим техникам утекли данные о взломе. Обнес хату и свалил. Тебе и на всех остальных квартирах наверняка исправили баг.       Чуя иногда поражался Дазаю.       – Обнес корпоративную хату мафии? – переспросил он.       – Мне нужен был диван.       Диван.       Ахуеть.       – Что? – протянул Дазай, одеваясь. – Меня достало спать с клопами на татами.       Боже.       Чуя провел ладонью по лицу и вздохнул.       А потом подхватил свою рубашку из шкафа, принявшись собираться.       – Напомни, когда вернемся, свозить тебя в мебельный магазин. Я не дам тебе сюда переехать только из-за того, что ты жопа ленивая и не хочешь заниматься ремонтом в своей стремной квартире.       Когда Дазай вворачивает про сладкого папочку, Чуя не выдерживает и толкает придурка на кровать. Чтобы шутливо подраться, конечно же.       Уже по дороге в Токио, Чуя обернулся к Дазаю и сказал:       – Спасибо, что помогаешь.       Дазай, не глядя на него, скучающе смотрел в окно, на удаляющуюся гладь Токийского залива Йокогамы.       – У меня нет выбора.       Тут он был прав. Чуя все-таки в ответ посадил его на поводок, учитывая, что сам невольно стал частью стаи, а Дазая утянул за собой. Тот не смог бы стать полноправным членом, потому что в стае все держалось на эмоциональной привязке, а Дазай не был на нее способен. Но Дерек заранее предрек, как все выйдет: Дазаю досталась роль эмиссара, а нахуй он всех не мог послать только из-за уговора с Чуей.       Дазай злился из-за этого, Чуя прекрасно это осознавал. Ему ведь никогда не нравилось терять контроль над собственной жизнью и ситуацией. Если бы не их уговор, пожалуй, Дазай бы уже слетал в Эдинбург лишь для того, чтобы перерезать Дереку Хейлу горло и избавиться от проблемы.       – Ты знаешь, как именно я должен помочь найти этих пацанов? – спросил Дазай.       В целом, Дазай работал в детективном агентстве, даже если те занимаются исключительно делами эсперов. Оборотни в их число входили по классификации МВД. Может, в этом и состоял план? Обратиться к детективу. Но они упомянули роль Дазая именно как эмиссара.       Чуя вздохнул, чувствуя себя виноватым. Он был рад, что Дазай взаимно привязан к нему, но ему совершенно не нравилось, что тот попал и под действие стаи.       Чуя любил этого придурка, а потому его комфорт был не на последнем месте.       – Прости, – тихо произнес Чуя, тут же ловя на себе заинтересованный взгляд. – Сделаю все, чтобы они не садились тебе на шею.       Вместо благодарности Дазай фыркнул.       – Нелепо, наверное, жить с совестью. Крайне неудобно.       Чуя не смог сдержать улыбки.       – Да, тебе точно не понравилось бы.       Стайлз сглотнул, пытаясь заглушить чувство голода. Желудок крутило болезненными спазмами, которые становились только сильнее с каждым часом. Гастрит, приобретенный во время учебы еще в школе, не делал ситуацию лучше.       Аллен пихнул Стайлза в плечо.       – Эй, как ты?       Стайлз протянул руку и дотронулся до разбитого затылка друга. Тот поморщился, но позволил погладить себя по голове в глупой попытке забрать хотя бы часть боли.       – Как думаешь, нас найдут здесь? – Аллен указал рукой на пространство вокруг. – То есть, ты понимаешь, из-за…       – Этой пыльцы? – догадался Стайлз. – Не знаю, честно. Возможно, стая ощущает наши эмоции и боль, – он поморщился, – так что идея выбешивать альф своим спокойствием выйдет боком всем, понимаешь?       – Черт, Тики, – Ален поморщился, – он же чувствует.       Стайлз кивнул.       Они замолчали, потому что и обсуждать-то нечего. Стайлз боялся расклеиться. Потерять тот запал, который пытался передать Аллену, мысль о том, что нужно думать о чем-то хорошем.       Но сам сидел сейчас у стены, от которой тянуло диким холодом, и в голове все было только об одном.       О том, что именно так закончилась бы его история со Стивеном.       Темный подвал.       Пустые стены.       Оковы.       Боль.       И запах крови.       Стайлз выдохнул, нервно потирая пальцы.       – Нам нужен какой-то план.       Аллен не отвечал некоторое время, кажется, погребенный под собственными тяжелыми мыслями. Стайлз уже хотел потрепать его по плечу, но тот вдруг поднялся и, гремя по полу цепью, ушел в середину их тюремной камеры лицом к двери.       – Ал? – удивленно протянул Стайлз.       Аллен сел на пол, складывая ноги по-турецки.       И глянул на него со смешком.       – Не помешает проверить, насколько хорошо нас слышат для начала, не думаешь?       Стайлз нахмурился. Да, мысль была верной, но…       – Что ты задумал?       Аллен усмехнулся, весело фыркнув, и ответил:       – Хочу им подыграть.       А потом запрокинул голову и на пробу пропел:       – Боль, лица в крапинах, тело в ссадинах. Вдоль по царапинам, время замерло.       Стайлз настолько опешил, что замер, смотря на друга распахнутыми глазами.       Церковный хор.       Так сказал тот альфа.       Вот, как Аллен решил подыграть. Стайлз ошарашенно моргнул, оглянулся тут же на дверь, а потом вернул все внимание Аллену. Нет, это точно была не церковная песня, вовсе нет. Уолкер запрокинул голову, продолжая петь. Его голос эхом отражался от стен и потолка, звеня. Он пел про цепи и побег, про кровь и тюремные камеры. У него не было поставленного голоса, но он брал звенящие высокие ноты, словно вкладывая всю надежду в слова.       А солнечный луч из окна выбеливал его волосы в чистый снег.       Ангел.       Стайлз не смог сдержать счастливой улыбки, потому что больше не слышал собственных мыслей, голос Аллена звенел, тот пел громче и громче. А Стайлз, чувствуя невероятный прилив надежды, приподнял цепь, звеньями отстукивая незатейливую мелодию.       Аллен, растягивая губы в улыбке, принялся аккомпанировать: хлопками по коленям, щелчками пальцев.       – Но простыли следы, будто ледники тают, – громко, словно колокол, пропел он вверх, – подобно тени полуденной вновь пропадая!       И дверь распахнулась.       Аллен даже не остановился. Сидел на полу, смотрел вошедшему альфе в глаза и продолжал гнуть свою линию. И Стайлзу вдруг перестало быть страшно, он хлопками ладоней отбивал ритм и присоединился к припеву, когда он пошел по третьему кругу.       Альфа сверкнул глазами и, дождавшись, когда Уолкер замолчит, хмыкнул злой усмешкой, оголяя клыки.       – Значит, ангел все-таки певчая птичка.       Аллен рассмеялся звонко. А потом откинулся на локти, смотря на похитителя снизу вверх. И развел колени.       Стайлз почувствовал укол страха, потому что увидел дрогнувшие пальцы Аллена.       Он блефовал.       – В точку попал про церковь, – усмехнулся он, отвечая оборотню. – Но молитв не знаю, к сожалению. Импровизирую, как могу. Мне чаще приходилось предаваться греху под алтарем, а не взывать к Богу.       Стайлз дернулся, когда альфа преодолел расстояние между ними и схватил Уолкера за футболку, вздергивая в воздух.       Второй оборотень тут же вошел в подвал, двигаясь к Стайлзу.       Ладно. Блеф так блеф.       – О, пришли-таки поговорить? – схохмил он. – Я придумал уйму тем для разговора! Как насчет глобального потепления? Или можем обсудить Трампа. Нет, серьезно, чуваки, как думаете, его переизберут на второй срок? Для меня, как американца, это пиздец какая принципиальная тема.       Альфа подошел к нему, замахиваясь и влепляя пощечину. Голову Стайлза мотнуло в сторону, а щеку обжег удар. Он упал на пол, но не дал себе пропитаться страхом.       Аллен же обхватил оборотня за запястье, смотря прямо в глаза.       Стайлза схватили за подбородок, разворачивая к себе.       – Ребятки, вы знаете, что у нас есть много способов вас разговорить? Вы станете посмиреннее, когда почувствуете боль.       Стайлз, не выдержав, фыркнул, когда пальцы альфы с ужасающими когтями сжали его челюсть. Да эти двое просто законченные садисты. Они могли бы решить все за парочку часов пыток, но нет. Им нужно было это.       Видеть боль и страх пленников.       Хуй им.       Аллен вдруг громко заржал.       – Давай, мужик, покажи мне те грани боли, которые я еще не испытывал. Или, может, это намек? – и он обхватил свободно болтающимися ногами талию альфы.       Тот дернулся от неожиданности, выпуская Уолкера из захвата. Стайлз даже моргнуть не успел, когда Аллен только сжал ноги сильнее и со всей дури заехал лбом оборотню по лицу. Грозный рык разлетелся над потолком, а Аллена отшвырнули, как тряпичную куклу, к стене.       Стайлз видел, как тот, хмыкнув, поднялся, приваливаясь к ней и ухмыляясь.       – Вот эти грани боли я должен был почувствовать?       Стайлз фыркнул, обращаясь к альфе, что держал его самого:       – Это какая-то фиксация? – он дернул головой. – Почему вы так и норовите ухватить за лицо? Нравится? – он пошло подвигал бровями.       И в следующее мгновение отлетел в стену. Альфа, схватив его за волосы, долбанул лицом о каменную кладку. Стайлз ощутил, как из лопнувшей кожи на брови хлынула кровь. Попадая в глаз, она текла дальше. Ручейком вниз, по щеке, срываясь алым с подбородка и впитываясь темными кляксами в худи.       – Проходили, – выплюнул Стайлз, едва справившись с накатившей тошнотой. – Четыре балла из десяти.       – Своему ставлю пятерочку, за то, что подставился как еблан, – хохотнул ему Аллен в ответ.       Но тут же зашипел, когда оборотень схватил его за волосы, срывая кровавую корку с едва подсохшей раны на затылке. Стиснул зубы, терпя болезненный удар по ребрам.       Стайлз почувствовал, как ему с силой прилетело вновь по лицу.       – Стайлз! – рявкнул Ал, пытаясь вырваться из хватки и грозясь остаться без скальпа.       Но его самого встряхнули.       – Что, жалко дружка, ангел? – прошипел ему альфа в лицо.       – Жалко, блять, у пчелки, – хмыкнул Аллен в ответ.       Оборотень отпустил Стайлза, уходя прочь, а второй склонился над Уолкером, шепча и утирая пошедшую-таки носом кровь после его удара:       – Мы узнаем, кто из вас двоих Искра, понял меня? Никто тебя не услышит.       – Как это никто? – удивленно протянул нараспев Ал. – А как же ты? О, я понял, мне надо выть по-собачьи, чтобы привлечь ваше внимание.       Тот с силой стиснул волосы Аллена в кулаке и оскалился в ответ.       – За вами никто не придет.       Уолкер смотрел на альфу, а потом от души плюнул в лицо скопившейся во рту кровью.       – Хуя ты облажался, говна кусок. Будешь слушать мое пение до самой, мать твою, смерти.       Альфа зарычал, подаваясь вперед, чтобы запугать до леденящей кровь паники. Аллен даже не моргнул, сохраняя идеальную мину при плохой игре.       А потом, не отводя взгляда, запрокинул голову и протяжно по-волчьи завыл.       Стайлз, не сдержав хохота, присоединился.       Альфа в последний раз хлестанул Уолкеру по лицу и ушел, звонко хлопнув дверью.       – Ну, и где его носит? – Тики сжал пальцами виски и плюхнулся на диван у Магнуса в гостиной. Потянул носом, поморщился и поднялся. – Магнус, с нас новая мебель.       – Дорогой, – Магнус криво улыбнулся, – напомнить, как тебе разнесли кофейню около года назад? Будем считать, что в расчете.       Тики хмыкнул.       – Выгодно дружить с богатым мафиози, у которого обострено чувство совести.       После того, как Дерек, словно безумный, умчался за каким-то оборотнем, им больше ничего не оставалось, как направиться домой к Магнусу. В «Лазарете» ждать было бы глупо, вряд ли Дерек потащит туда свою жертву. Если, конечно, нагонит ее.       Поэтому теперь все сидели и просто ждали, ни имея никакой возможности сделать хотя бы что-то. Отабек курил в приоткрытое окно, Юра просто стоял рядом, привалившись к нему боком и явно уже сдерживая себя из последних сил.       Магнус вздохнул от этой картины. Его сын всегда был чертовски спокойным человеком в любой ситуации, а вот Юра с первой встречи напоминал ему ядерную бомбу, которая рвануть может от любого неловкого движения.       – Юр, – он подошел ближе, – ты в порядке?       – Да какое там, – фыркнул тот. – Ненавижу бездействие.       – Если ты о нем и его силе, – Отабек притянул Юру ближе, – то все в норме. Пожар в планы не входит.       – Извините, – Магнус виновато улыбнулся, – я просто… – он глубоко вдохнул, – переживаю. За все сразу, кажется.       Да, они были не в тех отношениях, чтобы он лез со своими переживаниями и советами, но поделать с собой ничего не мог.       – Не парься, – вяло отмахнулся Юра.       Снова воцарилась тишина.       Раздавшийся звонок телефона Алека заставил всех вздрогнуть.       – Дерек, – ошарашенно шепнул Алек перед тем, как ответить на вызов, – Алло?       Все напряглись.       – Да, – коротко бросил Алек и, зажав телефон между ухом и плечом, помчался в коридор. – Понял, все сделаю. Да, будет. Хорошо, – он уже копался в рюкзаке.       Телефон упал на пол, экран погас, давая понять, что вызов завершен.       – Алек, из тебя вытягивать или сам расскажешь? – Юра прищурился.       – Секунду, – Алек достал из рюкзака кусок угля, мешочек с пеплом и какие-то травы, – мне нельзя ошибиться. Дерек поймал альфу, и тот из нужной нам стаи.       – Что нам делать? – быстро сориентировался Тики.       – Нужно защитить дом, – Алек протянул Магнусу уголь и тот, без слов взяв его в руки, направился к выходу, принимаясь быстро чертить руны на дверном косяке и входной двери. – И нужно закрыть подвал.       – Рябиновый пепел? – догадался Отабек.       Алек молча протянул ему мешок.       – Спустись вниз и насыпь вдоль всех стен. Оставь только входную дверь. Как только Дерек закинет туда альфу и выйдет, нужно будет замкнуть круг.       – А еще там есть цепи и железный стул, – добавил Магнус, – помнишь, где?       Отабек кивнул.       – Я помогу, – тут же вызывался Юра.       – Лучше Тики, – Алек встал на ноги и теперь перебирал пучки трав, – ты можешь понадобиться тут. Мало ли как взбрыкнет альфа.       Юра просто кивнул.       Отабек и Тики ушли, поторапливаясь.       – Дерек ранен, – сказал Алек, – надо будет оказать ему помощь. Да и в подвале с альфой от него не будет толку. Стоять за кругом из рябины и пытаться напугать его на расстоянии глупо. Тем более альфа явно в курсе, что Дерек ослаблен из-за пропавшей Искры.       – В подвале буду я, – спокойно сказал Магнус.       – Ты? – Юра приподнял бровь. – Будешь пытаться разговорить его макияжем и блестками?       Магнус только улыбнулся, ничуть не обидевшись. Юра переживал из-за их вынужденного бездействия, из-за друзей и всей этой ситуации, и потому злиться на него было бы глупо.       Дверь распахнулась, впуская Дерека, который тащил на плече альфу с горящими алым глазами. Оба были исполосованы рваными ранами, в порванной одежде. У Дерека, кажется, была сломана рука. И кровью он снова капал на ковры и паркет в доме Магнуса.       – Я нахер съеду, – Бейн вздохнул. – Добро пожаловать, блять.       Юра, заметив, как дернулся альфа в хватке Дерека, тут же встал рядом, заламывая оборотню руки и с легкостью перехватывая его у Дерека.       Тот зарычал, но Плисецкий и ухом не повел. После теракта Достоевского его вообще сложно было чем-то удивить. Альфа выглядел так, словно вот-вот отрубится, Дерек, похоже, не просто поймал ублюдка, но и выплеснул на него все скопившиеся негативные эмоции. Он был рослым, но молодым совсем. С темными, потускневшими до серости волосами. Встреть Магнус такого в толпе, и не определил бы, что перед ним оборотень. Ростом он примерно был с Алека или Тики. Ничего сверхъестественного. Похоже, стая альф отправила к ним для слежки самого молодого и зеленого. Это немного обнадеживало, что получится выудить у него нужную информацию.       – Веди, – Юра глянул на Магнуса.       Алек уже подставил Дереку плечо и потащил в сторону гостиной с твердым намерением обработать раны.       – Чувствуй себя как дома, – Юра смотрел, как Отабек ловко приматывает ослабевшего от рябинового пепла альфу к стулу.       Магнус перехватил у сына мешочек с пеплом и быстро замкнул круг у двери, блокируя возможность альфы сбежать.       Отабек подошел к Юре с таким видом, словно уходить не собирался.       Магнус на всякий случай сказал:       – Я останусь с ним.       Отабек дернул плечом и не ответил, видимо, имея свое мнение на этот счет. Магнусу осталось только поджать губы и вздохнуть.       – А ты тут причем? – Тики покосился на потерявшего сознание оборотня. – На нем достаточно быстро раны зарастают, – отметил он.       – Что точно говорит о каком-то усилении, потому что на Дереке все регенерирует не в пример дольше. К тому же, насколько я знаю, раны именно от альфы вообще заживают долго, – задумчиво отметил Магнус. – Отвечая на заданный ранее тобой вопрос, Тики, – он скрестил руки на груди, – я, конечно, понимаю, что за всем моим эпатажем вы могли забыть, кто я, но все же возьму смелость напомнить.       – Пап, – Отабек прервал его, – мы не думали, что ты бесполезен.       Магнус только плечами повел. На самом деле, у него была несколько иная мысль. Он понимал, что Юра среди них всех на данный момент единственный, кто может хоть как-то соперничать с альфой в силе настолько, чтобы тот что-то им рассказал. Дерек слишком изранен. Тики и Отабек не те, кого стоит выставлять против альфы хотя бы потому, что первый человек, а от второго зависит благополучие Юры как сосуда для Бога.       Магнус думал о том, что ему, возможно, придется выпустить своего демона. Он не хотел рассказывать об этом никому. Достаточно было того, что Дерек уже был невольным свидетелем подселенца Магнуса, и ставить в известность остальных не хотелось. Но если альфу разговорить так и не удастся… что же. Демоны любили пытки даже больше, чем влезать в людей и превращать их в одержимых чудовищ. И демон Магнуса, хоть и заключил с ним сделку, пытать любил очень. Но Магнус постоянно в этом ему отказывал.       Сейчас же была неплохая возможность дать пищу тому, кто сидел внутри.       Отабек о чем-то тихо говорил с Юрой, а Тики уже вышел, чертыхнувшись от того, что одежда теперь была перемазана чужой кровью.       – Дереку очень хреново, – окликнул его Магнус. – Помоги Алеку, а потом возьми у него сменную одежду.       Тики кивнул.       Магнус перевел взгляд на сына.       – Можешь хотя бы ненадолго выйти?       Тот прищурил чернющие, как и у матери, глаза, явно заподозрив неладное. Юра, оглядев разыгравшуюся молчаливую сцену, выгнул светлую бровь. Магнус выдержал взгляд сына.       Отабек же решил показать характер.       – Я остаюсь с Королем.       То, что он назвал Плисецкого не по имени, что делал крайне редко, дало Магнусу намек на то, что план у них есть. Словно, что-то такое они уже проворачивали. Хорошо, пусть детишки развлекаются. Магнус еще успеет пообщаться с этим альфой своими методами.       Отабек плотно запер дверь и остался стоять за их спинами.       – Подвал звуконепроницаем? – вдруг спросил Юра, когда они остались втроем с альфой.       Тот дергался в цепях и по-звериному рычал, видимо, постепенно приходя в себя и понимая, в какой ситуации оказался.       Магнус кивнул.       – У тебя есть какой-то план?       – А у тебя? – Плисецкий хитро прищурился.       – Да, – Магнус кивнул, – но уступаю младшему поколению.       На самом деле, Магнус вообще не знал, чего ожидать от Юры. Он помнил пацана, которого привел его сын. Дрожащего от огня, который был в нем же самом, и совершенно не понимающего, как ему жить дальше. Возможно, если бы Юра все еще был прежним, Магнус мог бы строить предположения. Но сейчас… Магнус был наблюдательным.       И то, что он увидел в вернувшимся из Японии пацане, было далеко не тем, что можно хотя бы как-то прогнозировать.       Магнус, не отрывая глаз, смотрит на него и кивает, давая добро на все, что задумал маленький божок.       Юра подходит к скованному альфе, и тот бросается вперед, рыча и оскаливая острые звериные клыки. Цепи звенят, а грозный рык эхом разлетается по подвалу. Плисецкий лишь наклоняется поближе, словно вот-вот подставится под удар. Магнус позади тут же напрягается и коротко окрикивает его по имени.       Альфа ухмыляется и рвется вперед, чтобы вцепиться зубами в шею Юры.       Но не успевает.       Потому что раздается выстрел.       Пуля прошивает плечо ублюдка, а тот вопит. Исцеление никогда не означало неуязвимость. Регенерация не дает свободы от чувства боли.       В комнате повисает молчание, прерываемое только рычанием и матами альфы в частичном волчьем релизе.       Юра оглядывается через плечо на Отабека. Тот стоит с вытянутым пистолетом. Плисецкий невольно фыркает. Профессиональная стойка, две ладони на рукояти. Отабек никогда не был понторезом.       Магнус выглядит ошарашенным, хотя всеми силами пытается это скрыть, оставаясь беспристрастным от одного вида собственного сына с оружием в руках.       – Прости, ты что-то хотел сказать? – спрашивает Юра у альфы.       Тот рычит.       – Меня не напугать пушками. Ты, мразь, говоришь с высшей формой эволюции.       О как.       Юра весело хохочет, а потом присаживается на корточки.       – То есть ты отказываешься нам помочь?       – Искра станет нашей, – лишь рычит он, оскаливая зубы. Его голос сочится самодовольством.       Не похоже, что он готов говорить или сотрудничать. Плисецкий понимал, что того не напугать самим фактом привязи или возможного допроса. Их стая провернула кражу двоих людей, они явно были готовы к определенным последствиям.       – Ты же понимаешь, что мы не отвалим только из-за того, что ты отказываешься с нами общаться?       – И что ты мне сделаешь? – рычит альфа в ответ. – Пара пуль для меня все равно, что перышком пощекотать.       – Где наша Искра?       Тот рычит и плюется ядом:       – Пошел нахуй, недомерок.       Плисецкий поднимается и бьет ублюдка по лицу носом леопардовых челси. Того отшвыривает почти к стене. Раздается грохот. Альфа отлетел, как был – привязанным цепями к стулу – а затем послышался болезненный стон. Юра подходит вновь.       Тот распахивает глаза, сплевывая кровь. Вместе с алой жижей на каменный пол с тихим стуком падает выбитый клык.       – Плисецкий, – предупреждающе начинает Магнус позади.       Юре плевать.       – Высшая форма эволюции, – вместо ответа шипит он альфе, – так ты сказал, мудила?       Он возвышается над альфой, смотрит сверху вниз, а потом оскаливается, придавливая подошвой ботинка его голову к полу.       – Бог – высшая форма эволюции. Самое время уверовать, ублюдок.       И протягивает охваченную огнем ладонь к нему.       Магнус орет, подаваясь вперед:       – Не смей сжигать его! Он наша единственная зацепка!       Юра же играет с огнем на пальцах и жмет плечами.       – На альфе же все заживает, верно? – смотря в красные глаза зверя, спрашивает он. – И я не сожгу. Просто слегка подпалю.       Но не дожидается ответа и хватает ублюдка за волосы, поджигая.       Тот орет, извивается, пытается укусить, но на каждую попытку получает только еще одну пулю.       Юра фыркает Отабеку:       – Хватит. Все равно расплавятся.       И поджигает альфу полностью.       Подвал наполняется истошным пронзительным воплем, а огонь трещит, охватывая все тело, прожигая до костей. В нос врывается запах горящей плоти. Кожа плавится, альфа дрыгается и орет, пытаясь потушить огонь.       Но у него ничего не выходит.       Он прекращает дергаться и с рыком вопить, когда от кожи остается лишь черная корочка.       Открытые раны даже не сочатся кровью – она свернулась до черноты.       Юра оглядывает тело, обожженное с ног до головы. Веки сожжены полностью, поэтому в ответ на него смотрят безумные глазные яблоки, мечущиеся по его лицу.       Что ж, заживать все это будет тоже не безболезненно.       Юра фыркает:       – А когда ты исцелишься полностью, мы поговорим еще раз.       Альфа отключается от боли, обмякая на полу безвольной почерневшей тушей.       Юра чувствует себя удовлетворенно, его друзья самую капельку отмщены, и оборачивается к Магнусу. На его лице закономерный ужас. Отабек щелкает пальцами, закуривая, и убирает пистолет в кобуру под косухой.       Магнус длинно выдыхает сквозь зубы и, морщась от отвратительного запаха, начинает:       – Юра, это было…       – Жестоко? – перебивает Плисецкий, прищурившись.       Магнус мотает головой, словно пытается сбросить морок увиденного кошмара.       – В кого, мать твою, ты превращаешься?! – орет он. – Когда-то ты стоял здесь, в этом доме, и уверял, что никому не хочешь причинять вреда!       Ах, вот оно что.       Юра кивает.       – Да. Я был идиотом.       – Ты был человеком!       Наверное, Плисецкий его понимал. Магнус не видел их всего четыре месяца, и тут они возвращаются. Отабек, вооруженный до зубов. Юра, умеющий пытать людей.       Не этого Магнус ждал от собственного сына.       Все-таки не такого ожидаешь, владея информацией, что твой сын работает в детективном агентстве. Почему-то все всегда забывают про приписку «вооруженное» в расшифровке.       В подвале повисает запах паленой кожи. От него будет тяжело отмыться. Юра знает. Уже приходилось.       – Я никогда не был человеком, – отвечает он Магнусу спокойно. – Когда я мечтал никому не причинять вреда, Алек еще не подселил к себе демона, который пытался уничтожить мир.       Магнус хмурится, тут же желая вступиться за Лайтвуда. Потому что да, они это уже проходили. Юра не собирался винить Алека ни в чем, но та ситуация многое для него самого прояснила. Была первым пунктом в тех изменениях, которые он претерпел.       Юра продолжает:       – Я тогда не был частью мира, где все хотят друг друга уничтожить. А Дерек еще не затянул нас в стаю без нашего спроса. Посмотри на нашу жизнь и сними розовые очки. Если ты думаешь, что этот мудак, – он кивает себе за плечо на отключившегося альфу, – и его пособники сейчас чинно поят чаем Аллена и Стайлза, то ты крупно ошибаешься. Мы чувствовали, что с ними делают. Я просто вернул должок.       Магнус дергает головой, глянув на сына. Отабек молчит и стоит с каменным лицом, потому что оправдываться, в отличие от Юры, не собирается. Им нужно будет поговорить после всего этого, чтобы не раздувать конфликт. Но сейчас на это вообще нет времени.       – Я просто боюсь, что ты превратишься в Чую.       Юра уточняет:       – Считаешь его плохим человеком?       Магнус фыркает, серьезно смотря в ответ:       – Не имею привычки романтизировать мафиозную тематику. Я мог попытаться разговорить этого альфу, а ты поступил как вспыльчивый идиот.       Юра скалится, раздражаясь.       – Что бы ты сделал? Попытался его уговорить? Серьезно, Магнус, хватит! – рявкает в итоге он. – У тебя нет ни физических сил, ни способности эспера. Ты бы ничего не сделал. Придумай сыворотку правды из своих травок, и вот тогда поговорим.       – Юр, – тут же осаживает его Отабек.       Плисецкий поджимает губы, но от своих слов отказываться не собирается. Он бы не позволил Магнусу остаться с альфой наедине. Потому что Магнус был человеком. А за простых гражданских людей в последнее время ему приходилось нести ответственность.       – Вопрос закрыт, – в итоге отрезает он. – Когда этот ублюдок нарастит себе новую кожу, он станет посговорчивее. Тогда и пообщаешься с ним тет-а-тет. А лучше позовем для этого Дерека. Кому, если не ему, лаяться с этой шавкой.       По двери раздается стук.       Магнус с усилием отводит взгляд от Юры, и идет, чтобы открыть.       На пороге стоит Тики, переодетый в чистую белую рубашку. Он зажимает нос пальцами и замирает от увиденной за ними картины.       – Очухается, – тут же встревает Юра, потому что не хочет слушать очередную порцию наставлений.       Тики мотает головой, зеленея лицом от запаха, а потом говорит:       – Чуя и Дазай скоро будут, – он оборачивается на Магнуса. – Алек говорит, что вам нужно подготовиться для встречи эмиссара. У нас два часа в запасе.       Два часа на то, чтобы Дерек пришел в себя.       Юра вздыхает и, отодвинув Магнуса с порога плечом, бросает:       – Не надо делать из меня чудовище. Я никогда не причиню вреда тем, кто этого не заслуживает.