Evig

Порой трудно отказаться от какой-то странной, но вроде бы безобидной вещи. Какая кому разница и какой вред от тех или иных аморальных (и не факт, что правда аморальных) действий? Оккультус давно освободил себя от оков сомнения. Если он не делает зла, которое априори будет наказано — значит, всё делается правильно, по совести. И плевать на осуждение! Или не совсем плевать… Некоторые свои выходки он оставлял в тени, не решаясь обозревать. Таковой была его небольшая слабость, или даже любовь. Как сказал Эдвард Лодевейк Ван Хален: «Бас для тех, кто не умеет играть на гитаре», для тех, кто просто не может к ней прикоснуться. Стиан не хотел напрямую соглашаться с этими словами, но понимал, что гитара действительно слишком недоступна. В начале своего пути он думал так о музыкальных инструментах в общем и, в особенности, о гитарах… Электрогитарах. «Черт с ней. С игрой! Это просто извлечение звуков». Его привлекал предмет. И чем больше было струн, тем больше было желание Йоханнсена, тем жарче страсть. Он думал иногда, что сошёл с ума в тот день, когда боготворил этот предмет, когда, не умея играть, восхищался. Отрицая что-либо ещё, отворачиваясь от самого себя, Оккультус допускал только благоговение и трепет, но, взрослея, перестал ограничивать себя. Пережив небольшой кризис на почве бесчувственности (на самом деле душу жгло одиночество. В то время, как друзья и знакомые находили пару или просто родственную душу, молодой Стиан заморачивался над тем, как бы ровно вырезать картинку с гитарой, чтобы сделать коллаж… А потом поднять глаза, оглядеться и понять, что он ужасно одинок. С одной стороны, его всё устраивало, но отличие от людей, которое бросалось в глаза, давило на него самого. Это было самовнушение и не самое хорошее), он пришёл к выводу, что отсутствие преследуемого по закону зла в действиях — главное. Так и началась история его любви к гитарам. Ещё в юности Стиан фанател по гитарам: собирал фотографии, какие-то запчасти от гитар, пытался сам учиться играть, много общался с гитаристами, постоянно думал об инструментах. Любимыми занятиями парня стали посещения музыкальных магазинов и посиделки с друзьями-гитаристами, которых он не всегда по-хорошему просил сыграть. Позже увлечение стало манией, длительной гиперфиксацией. Знакомые предлагали Оккультусу научиться играть на электро или акустике, кто-то даже предлагал забрать свою старую гитару. А однажды в него влюбилась девушка из большой компании, в которую Йоханнсен пришёл за гитаристами. Чтобы беспоигрышно подкатить, она решила подарить ему новую гитару. Это была первая электрогитара, которая оказалась на руках Оккультуса. Он всегда противился, смеясь и говоря: «Как католики не держат своего бога на руках, так я не держу гитар». Но его «Миддл» стала первой… Иногда он звал её своим ангелом хранителем. Девушка не получила и шанса на сближение, их общение не перешло границу дружеского, даже больше приятельского, и закончилось. Желая как-то отомстить, она потребовала гитару назад, ведь какой смысл был в дорогом подарке, если он не выполнил роли? Оккультус, всё ещё придерживаясь своего мнения о католиках, отдал гитару, оставив себе лишь струны и пару фотографий. Когда всё же стало ясно, что музыка — это жизнь Йоханнсена, он стал делать выбор между барабанами и бас-гитарой, потому что к гитарам он всё ещё прикасаться не мог. Порочить своей глупостью, неумением и незнанием теории. Выбор пал на бас, он не был стол же престижным, как лид или тот же ритм, но считался чем-то «гитарным». Так началась карьера музыканта.

𖤐𖤐𖤐

Прошло несколько лет, любовь и пустые чувства к гитарам отошли на один из последних планов, вперёд вышла музыка. В какой-то момент своей разгульной жизни Стиан попал в нашумевший «Black metal» проект с припиской «True Norwegian» под названием «Mayhem» в роли басиста. На всех репетициях он смотрел на Евронимуса. Страсти поубавилось, юность была как в тумане, глядя на гитариста, Оккультус не мог понять, что же его так влечёт. «Не сам же Ошет…» — это была бы потеря потерь. Через несколько недель случилось так, что Стиан сам пришёл на репетицию, чтобы прописать кое-какие партии. Тогда он увидел гитару Евронимуса и всё стало понятно. Не сдался ему Эйстейн, но гитара этого парня… Ох, мать её, она была чертовски хороша. Стиснув зубы, басист подошёл к гитаре, взял её со стойки и, осторожно положив на колени, провёл рукой по грифу. Возбуждение нахлынуло оглушающей волной и разбилось о берега сознания, топя его. В глазах чуть ли не темнело, воздуха не хватало, ладони вспотели и всё тело сковало напряжение. «Зажму аккорд и сдохну от оргазма» — это показалось Йоханнсену смешным, но было не до веселья. Проведя ещё пару раз рукой по обратной стороне грифа, так и не решившись коснуться струн, Оккультус ушёл к себе, испачкать кончой аппаратуру или тем более, не дай Сатана, гитару, совсем не хотелось. «Вот я снова вернулся к этому…» — думал Стиан, пока дрочил на эти грëбаные инфернальные изгибы. Даже его нерешительность прикоснуться к струнам как-то поддразнивала и возбуждала. Вспомнив все свои чувства, снова достав десятки фото гитар из коробок, Йоханнсен не просто вернулся к «этому», он совершенно по-новому стал смотреть на отношения с гитарами. Он смог перестать видеть богов и открыл для себя суть любви — успокоение и радость. С каждой встречей он позволял себе больше и больше. Зажать аккорд, пару раз провести пальцами по струнам, огладить гриф и подëргать провод. Но каждый раз приходилось держаться и лишь тяжело дышать, кусая губы. Если кто-то видел его во время свидания, то Стиан, ничего не говоря, молча уходил к себе под шутки про стояк. Лучшими днями в его жизни были грандиозные пьянки всей группы с толпой левых людей. В эти не очень редкие, но всегда долгожданные дни, у Йоханссена была уникальная возможность стащить гитару Евронимуса и запереться в своей комнате. — Скучала?.. Я очень сильно, — приговаривал он тихо, страстно и быстро целуя гриф на каждом ладу. Потом была возможность раздеться самому и прижать ледяной корпус к горячему телу. Перебирая расстроенные струны, Йохансен медленно дрочил, желая кончить от самого контакта с гитарой и процесса. Потом он тёрся об деку, как только позволяла гибкость. Трахать гитару было… Вроде бы интересно, только вот не с чем было сравнивать. Накручивая, а потом откручивая колки, Оккультус этой же рукой обнимал гитару, другой оглаживая звукосниматели и бридж, потом пытался вставить палец во вход для шнура, или вылизывал его языком, финалом таких встреч была ещё одна мастурбация, но теперь уже Стиан не боялся пачкать корпус. Последний раз кончив, он заботливо вытирал гитару какой-нибудь мягкой тряпицей, чтобы не царапать, целовал головку грифа и, обнявшись с «Полькой», ложился спать, рискуя на утро остаться без лица или руки. Всë-таки позволить себе трахать то, что нравится — было лучшим решением за всю его жизнь. Кто бы мог подумать, что непринятие желание ебаться с гитарами может сначала привести к кризису, потом к отрицанию, потом к забвению… Странно было резко забросить своё поклонение, а потом внезапно вспомнить. Но Оккультус понимал, что молодой он не мог себе позволить «этого» и, чтобы ограничить страдания, просто забыл. Теперь же, обнимая любимую, он был счастлив. Да, это был необычный роман, ведь у гитары нет души, с которой можно было бы объединиться. «Но у меня, видимо, тоже». Довольный жизнью и прекрасным собой, Йоханссен уснул, предвкушая следующую встречу.