Потерянный Ливерпуль

      Кое-как все-таки доехав до дома, Александер-Арнольд оставляет свою машину в гараже и перед входом вдруг останавливается прямо перед дверью.       А может уже не надо?       А может снова развернуться и убежать куда глаза глядят?       А будет ли хоть какой-то смысл от того, что Трент выскажется и попытается поговорить?       Да и есть ли Энди дело до этого?       Захочет ли он вообще слушать его, пытаться понять и разделить его чувства?       Что вообще может измениться потом?       Трент немного думает... Еще думает...       И все же неуверенно заходит.       Энди слышит звон ключей в замке двери и резко вздрагивает.       Он совсем не ожидал, что Трент захочет так быстро вернуться       – Все-таки пришел, мой миленький... Вряд ли он ко мне сам теперь подойдет... Нужно самому действовать, – парень неспеша выходит в гостиную, а потом уже разглядывает немного раздосадованного Трента, стоящего в проходе.       Сейчас он выглядит практически также, как и каждый раз после изнуряющей и тяжелой тренировки, потому что всегда пытается казаться сдержанным и серьезным ради абсолютного контроля эмоций и завоевания чужого уважения.       Но Энди-то знает, что его парень совсем не такой.       На самом деле, в глубине своей ранимой души он очень добрый, теплый и милый. А еще и очень хрупкий.       Но не со всеми. Конечно, далеко не со всеми...       Но парень быстро разувается и пытается делать вид, что ничего не происходило.       Трент и Робертсон стоят пару минут и тупо разглядывают друг друга, словно видятся лишь впервые, а не скрытно живут рука об руку уже как четыре года.       Александер-Арнольд первым делает пару шагов вперед, и Энди сразу думает «ну вот, сейчас наконец-то мы и помиримся», но нет, парень проходит словно сквозь него, даже не касается рукой, и уходит в его же комнату, попутно закрывая дверь.       Очень нагло и очень по-дерзки, но все как раз в стиле Трента. Только время бежит, а он совсем не меняется... Все такой же взрослый ребенок.       Эндрю сомневается, стоит ли заходить в его же комнату, в которой находится непонятный по настроению парень.       А что он может там делать? Взламывать ноутбук? Пароль он знает, да и интересного в социальных сетях и мессенджерах у Робертсона мало, он ничего не скрывает.       Собирать все трусы и носки для стирки? Они это делают вместе раз в полторы недели, а достаточно времени с последнего раза еще не прошло.       Тырить его любимую форму и одежду, чтобы потом дразниться? У него и так ее много, зачем ему еще... Хотя...       Брать его любимые книги и комиксы? Трент всегда любит читать вместе с ним или для него, а не тупо забирать все для себя. Убираться? Там и так всегда прибрано, также он никогда не любил этого делать, этим всегда занимается Энди.       Ничего из вышеперечисленного не подходило и не складывалось во что-то адекватное и подходящее, что и настораживало Энди.       «Ладно, возможно он решил переосмыслить все, что было между нами... Или делает там что-то для меня. Может, с мыслями собирается. По крайней мере, я надеюсь...»       Любопытство наконец берет вверх, и через пару минут уже Энди нерешительно открывает дверь и абсолютно ничего не видит. В комнате царит абсолютная темнота. Как обычно, впрочем, но сейчас она некстати нагромождает обстановку.       Поддавшись интуиции, шотландец проходит немного вперед и ощущает, как медленно, но верно и крепко скользят чьи-то руки по его теперь беззащитному торсу и открытой груди.       Конечно же это был Трент, никто другой не мог хватать так резко и приятно, только он знал все слабые и вкусные места.       Александер-Арнольд начинает сильнее прижиматься к дрожащей спине парня, а тот сразу же чувствует себя защищеннее и приятнее, утопает в сильных обволакивающих руках своего парня.       Шотландец машинально поддается Тренту, запрокидывая расслабленную голову чуть назад, когда все еще ощущает руки англичанина на своей груди, то осторожно гладит по его пальцам, медленно вырисовывает линии по костяшкам и громоздким фалангам, приобнимает своими, туго переплетая общие пальцы между собой, будто чувствует, что скоро снова не сможет ощутить эти горячие руки на себе.       Эндрю боится, что Трент снова внезапно решит оставить его совсем одного, в темной и ужасной комнате.       Внутри становится очень страшно и до невозможного тихо, и парень начинает сжимать руки парня сильнее, чем когда-либо, прижимаясь уже совсем близко.       Еще совсем чуть-чуть, и Робертсон точно его раздавит. Тренту вовсе не тяжело, но он очень громко и глубоко дышит, кажется, даже нервничает и аккуратно прикасается горячими губами к шее парня, боясь неосознанно резким движением сделать неприятно.       Боится, будто снова не сможет дотронуться до любимого, такого желанного и милого Энди, которого хочется оберегать и прижимать к себе все больше.       Александер-Арнольд немного ослабляет хватку, чтобы не сдавить ребра бедному парню, но совсем не отпускает, ласково водит кончиками пальцев по груди, вырисовывает непонятные надписи и узоры, чтобы его парень еще больше расслабился и поддался совместным приятным ощущениям.       Наконец, Трент пару раз, чуть покусывая, целует хрупкую шею, равномерно спускается ниже и доходит до аккуратно выступающей ключицы.       Дыханием обжигает кожу и сильно впивается в понравившееся место на теле, оставляя краснющий засос и ловко обводит по контуру языком, нежно зализывая, чтобы Энди потом не возмущался, а одноклубники лишний раз не приставали.       Робертсон совсем расслабляется, все еще глубоко чувствует все прикосновения, приятно ощущает, как Трент везде целует и облизывает его тело, вылизывая от и до, и еще больше поддается ласкам разыгравшегося парня.       Александер-Арнольд умело пользуется моментом, перемещается лицом прямо к удивленному лицу и заставляет парня моментально краснеть, чувствуя полную обезоруженность.       Трент ощущает свое доминирующее положение, и вот его руки уже обхватывают поясницу. Он крепко сплетает свои руки сзади и резко прижимает Энди еще ближе к себе, медленно, вместе с ним, подходя все ближе к общей кровати.       Робертсон не сопротивляется, как обычно, и наконец-то хорошо разглядывает силуэт любимого парня в кромешной темноте и такие знакомые, излюбленные черты лица...       Старается рассмотреть каждую деталь, будто он видит его в последний раз и в эту же секунду забудет обо всем, что здесь происходит и так нужно парню видеть сейчас.       Трент смотрит прямо в глаза, крепко держа шотландца все ближе и ближе к себе, выжидая более активной реакции и проворных движений.       – Слушай, Алекс, ты же знаешь, что я совсем этого не хоте... – начинает виновато Эндрю.       – Тсс. Тихо, малыш, помолчи сейчас. Я рядом, – Энди наконец ответно обхватывает Трента за широкую и твердую шею, их губы почти сталкиваются и сливаются друг с другом в поцелуе, но Трент не спешит и пытательно выжидает от своего парня чего-то еще.       Стоит, ждет и не отпускает ни на шаг.       Ему так мало его присутствия. Энди оказывается в полном распоряжении и заключении его тела.       – Хорошо, ты только, пожалуйста, обещай, что никуда от меня не уйдешь. Хотя бы на сегодня, – умоляюще просит Энди и разглядывает в темноте лишь многословную улыбку на лице парня.       Робертсон слишком боится стать брошенным снова.       Но Трент тут же его успокаивает, наклоняется ближе к ушку и тихо шепчет то, чего не хватало все эти дни.       – Никуда я теперь не уйду, малыш... Ни сегодня, ни завтра, больше вообще никогда. Отныне я всегда буду с тобой рядом. Я клянусь тебе, слышишь? Теперь доверься мне, – англичанин аккуратно кладет шотландца в постель и ложится рядом.       Конечно, потом парни снова не спят и проводят всю ночь в теплых объятиях друг друга, наконец-то обсуждая друг с другом все то, что так долго и мучительно терпели в себе.       Душа и тяжелые мысли в голове Трента наконец-то обрели свое спокойствие, а Энди в свою очередь стал чувствовать себя по-прежнему нужным и любимым.       И именно эта, самая откровенная, приятная и горячая ночь в их жизни, несомненно укрепила любовь друг к другу в их нежных сердцах навсегда.